81. Фрагмент амбарной книги, которую Юлик Артельман заполняет по семь-восемь часов в день

Комментарии:

1. Эта книга – третья из уже заполненных Юликом Артельманом; всего в его распоряжении имеется восемь амбарных книг, найденных его отцом, Ильей Артельманом, в развалинах «Бейт Авгад» и принесенных домой специально для сына. Отеческая любовь, отправившая Илью Артельмана в неприятную и необъятную разрушенную зону Алмазной биржи, впрочем, окупилась сторицей, хотя к самой бирже и некоторым другим зданиям того же рода Илья приближаться боялся: там орудовали звери посерьезнее Ильи. Но перепало и ему. Часы, в первую очередь часы.

2. С этой страницей Юлик Артельман явился на второе в своей жизни собрание свидетелей Иеговы. У него были вопросы. После третьего собрания и еще четырех страниц человек, важнее которого для Нурит Бар-Эль во всем мире нет, вызывает Нурит Бар-Эль к себе и ласково поручает ей Юлика Артельмана, вот, познакомьтесь. Нурит Бар-Эль пытается представить себе, как в ее группе среди канареек, кошечек, собачек, фреток, мышек, ежиков-хуежиков сидит огромный, длинный, очкастый Юлик Артельман с безудержной разноцветной порослью на верхней губе и голым, в редких длинных волосках подбородком, и задает вопросы – но тут выясняется, что ежики-собачки отдельно, а Юлик Артельман отдельно, что Юлик Артельман теперь будет заниматься с ней лично – Юлик большой интеллектуал, для нас честь, что такой мыслящий, такой интересующийся молодой человек примкнул к нам (Юлик Артельман: «Я не примкнул. Я хочу сказать, что…» Дальше Юлик Артельман говорит, а Нурит Бар-Эль почти не слушает его: она смотрит на его гладкий, белый, как у девушки, лоб и на роскошные черные волосы и прямо видит, как демоны Ахашмаброд и Рангадамор подступают к Юлику Артельману и руками о десяти пальцах огненных тянутся к этим волосам, а она говорит им: «Нет, подождите»; и кланяется ей Ахашмаброд, и покорно склоняет голову Рангадамор).

3. В тот день, когда все рушилось вокруг нее, она стояла, боясь шевельнуться и подвывая, и держалась обеими руками за бронзовые рога оленя, маленького оленя на маленькой площади маленького города, и с ней ничего не случилось, и она даже не захлебнулась в пыли и дыме, как женщина, лежавшая рядом на скамейке, и когда обрушился ее дом, она видела, как красиво стали вылетать деньги из лопнувшего зеленого банкомата; некоторые купюры перекрещивались в воздухе и становились похожими на бабочек или подбитых птиц. Потом она перебралась через несколько покореженных автомобилей и несколько покореженных тел и вошла в то, что еще вчера было Залом Царства, через огромную пробоину в стене. Никого не было там, и только Ахашмаброд и Рангадамор, покорные ей с детства, с тех пор как мать ее сказала им: «Вот та, которая вам нужна», – и перекрестила ее, переговаривались, не видя, что она стоит позади них. «Бросим же ее и уйдем, – говорили они, – ибо она познала такой страх, что хребет ее сломан, хотя тело ее цело. Никогда не приведет она к нам сто сорок четыре тысячи верующих, и не выполним мы то, что приказал нам Отец наш». Тогда она топнула ногой, чтобы они обернулись, и трясущимися руками подняла с пола пришибленную крысу, и откусила ей голову, и больше Ахашмаброд и Рангадамор не спорили с ней никогда, никогда, а не то плохо пришлось бы Юлику Артельману.