30. Есть
Яся Артельман спускается с третьего этажа лабораторного здания, неся под мышками Сорок Третьего и Шестую-бет. Идет к ближайшему газону, сажает кроликов в траву.
Яся Артельман. Все, валите.
Сорок Третий и Шестая-бет медленно хлопают глазами, привыкая к свету. Шестая-бет немедленно начинает пастись.
Яся Артельман (обращаясь к Сорок Третьему). А ты чего?
Сорок Третий. А?
Яся Артельман. Ешь давай.
Сорок Третий припрыгивает поближе к Ясе Артельману и замирает у его ноги.
Яся Артельман. Ну что такое? Вон смотри, хавера твоя как хорошо ест травку. Давай, пасись, все, свобода.
Сорок Третий закрывает глаза и сидит неподвижно.
Яся Артельман. Ну ты чего? Прыгай давай. Трава есть, все есть, вон крольчат с телкой твоей заведете.
Шестая-бет постепенно удаляется.
Сорок Третий (внезапно). Есть крольчат.
Яся Артельман. Что?
Сорок Третий. Есть крольчат.
Яся Артельман. А! Не будем мы есть твоих крольчат, обещаю. Факельман нашел морозильник с кормами, с мясом, там на дне еще есть прямо замороженное, килограмм тридцать.
Сорок Третий. Уже есть крольчат.
Яся Артельман (внезапно понимая). Так у вас уже есть крольчата! Где?
Сорок Третий молчит.
Яся Артельман (неловко). Пропали, что ли?
Пауза.
Сорок Третий. Их пальцами забрали. Взяли по одному, вот так – раз, раз, раз – и забрали. Они пиииип! Пиииип! Один кусался. Пальцами по одному раз, раз, раз – и нет.
Яся Артельман. Ах ты ж господи… Давно? А, бессмысленный вопрос, наверное. Где?
Сорок Третий. Там.
Яся Артельман. В лаборатории, что ли? Там вроде больше нет никого. Сиди тут, я пойду поищу. Я их найду, им сейчас деться некуда, я их найду.
Взбегает обратно по лестнице, пропадает из виду. Появляется Шестая-бет, садится рядом с Сорок Третьим, медленно жует. Сорок Третий прихватывает пучок травы, медленно жует. Время идет, ничего не происходит. Появляется Яся Артельман.
Яся Артельман. Не нашел, но я еще буду искать. Может, они разбежались куда, там наверху пара комнат разворочена, двери открыты. Я расставлю корм и вечером там посижу, они могут с перепугу прятаться, я тихо посижу, если они там – они на корм выйдут. Ребятам скажу, вдруг кто увидит тоже. Они какие?
Сорок Третий. Маааааленькие. Один кусается.
Яся Артельман. Ладно, разберемся. (Увидев Шестую-бет.) А ты что здесь делаешь?
Шестая-бет. Ем.
Яся Артельман. Так а чего вернулась? Гуляйте, все, никто вас не запирает! Давайте завтра утром сюда приходите, я ночью там наверху посижу, если они прячутся, они на корм выйдут.
Сорок Третий. Кто?
Яся Артельман (недоуменно). Крольчата ваши. Я их найду.
Сорок Третий (равнодушно). А… Зачем?
Яся Артельман. Что – зачем?
Сорок Третий. Зачем найдешь? Есть?
Яся Артельман. Да почему есть?
Сорок Третий. А зачем?
Шестая-бет. Я пить хочу. Где мне пить?
Сорок Третий. А где тут поилка? Я пить хочу.
Яся Артельман. Господи помилуй.
Шестая-бет прижимается к его ноге, сидит, закрыв глаза, жует. Сорок Третий подбирается поближе, сидит, закрыв глаза, жует.
Надав Нойман. I don't give a shit, I'm ready to stay right here, I don't give a fuck, we can all live right here, if you ask me, there is food, there is sun, I don't give a shit about the rest.
Ури Факельман. У те бя что, в Израиле совсем никого нет?
Надав Нойман. I have some kind of an aunt in Eilat. Is there still Eilat? I don't know, I don't give a fuck.
Ури Факельман. Бен-зона́ ты, Нойман, я, блядь, подыхаю тут, у меня мои в Рамат-Гане, я нихуя не знаю, что там мои в Рамат-Гане, я ночью лежу, и меня прямо тошнит, я такое себе представляю… Если, блядь, в пятницу не будет ебаный вертолет, я, блядь, уйду в самoволку, все, блядь, я себе сказал – в пятницу в двенадцать. У меня старший брат там, у меня бабушка там, у меня у брата двое близнецов шестилетних.
Надав Нойман. Ramat-Gan is fucked, man. Haven't you heard anything from them?
Ури Факельман. Да, лядь, откуда б я услышал? Я так думаю, брат мой – железный чувак, я думаю, с ними все хорошо, я скорее про бабушку, брат ее звал-звал с ним жить, мы ее звали-звали с нами жить, но она упрямая очень. Я вообще не знаю, что там как. Я скорее про бабушку чего-то. Я чо-то, знаешь, с этой памятью – я чо-то как мультик все время вижу, как когда мы тут отстреливались сквозь, ну, где птицы, насквозь через клетки, там была такая узкая птица одна, такая красивая – пиздец, она билась-билась, и с нее перья сыпались – прямо розовые и золотые. Я тебе говорю – она пиздец была похожа на бабушку мою. Я чо-то про бабушку в основном.
Надав Нойман. Feel you, man. I'm just saying, you know, if it was totally up to me I'd fucking stay right here, fuck everything. I'm even ready to fuck Bianka, I am, I'll just use two condoms to avoid any pru-u-rvu, God forbid.
Оба смеются. Видят Ясю Артельмана с кроликами, по жестам Яси Артельмана понимают, что он чем-то возбужден.
Ури Факельман.
Стал возиться с этими двумя дебилами, представляешь? Кормит их, еще что-то. Артельман такой, всех жалеет. Артельман бы Геббельса пожалел.
Надав Нойман. By the way, Goebbels was an interesting man, you know? Really pathetic. He had a diary, you know? I read his diary, they have published his diary and I read his diary, it's really pathetic, he constantly feels like such a shmuck, constantly trying to make himself feel like he is not a looser. Just saying. Also he never left Berlin, you know. Never left, stayed right there till the very end.
Ури Факельман. У меня жила фретка, знаешь? Они такие клевые, умные и чистые, на самом деле, так мой дедушка называл ее «Геббельс» – «как ни ухватишь, всегда извернется», говорил. (Кричит Ясе Артельману): Яси! Как кроликов зовут?
Яся Артельман отмахивается.
Надав Нойман. Is it still far away?
Ури Факельман. Да два шага.
Осторожно спускаются с разбитого деревянного настила.
Ури Факельман. Смотри, смотри, вон!
В густой мутной воде лежит, закрыв глаза, темный шершавый крокодил.
Надав Нойман. Huge shit.
Ури Факельман вытаскивает из китбека крошечный кусочек полуразмороженного мяса, насаживает на отломанный отнастила острый кусок доски.
Ури Факельман. Иди сюда, иди сюда…
Крокодил приоткрывает глаза.
Ури Факельман. Ха, живой! Живой, смотри! Иди сюда, иди сюда…
Надав Нойман (держась подальше). They can run like shit, you know.
Ури Факельман. Да?
Сбрасывает мясо в воду. Крокодил несколько раз слабо разевает пасть, но мясо не берет. Закрывает глаза.
Ури Факельман. Слабый чо-то совсем. Или раненый, хуй разберешь так.
Подталкивает мясо поближе к крокодилу. Крокодил вяло берет кусок, делает пару движений челюстями.
Ури Факельман. Ха! Ест! Ест! Охуенно! Я кормил крокодила!
Надав Нойман. Cool shit, bro. So, are you gonna feed him all the time now?
Ури Факельман. Да хуй, ему же, наверное, до хрена надо, пятьдесят кило в день, не знаю. А вдруг нас в пятницу не заберут? Я тебе говорю, если нас в пятницу не заберут, я ухожу на хуй пешком, в двенадцать часов, клянусь.
