Часы-путешественники

Через секунду из-под дивана раздался звук вибрации, потом противный стрекот цикад, скрежетание ножа по сковороде. Сидевшая с отрешенным взглядом Элла, всхрапнув, выгнулась дугой, резко раскинув в стороны руки, опрокинув при этом на пол ноутбук, на котором эксперт фиксировал показания. Когда прозвучали слова кода, она вскочила, схватила с газеты окровавленный нож и, закатив глаза, тяжело двинулась к выходу.

Капитан вцепился в фуражку, эксперт попытался дотянуться до лежащего на полу ноутбука, но ничего не видящая вооруженная Элла наступила на него ногой. Майор вскочил, сунув руку в карман, но дальше этого дело не пошло – он увидел, что Элла направлялась к выходу из каюты.

– Тысяча чертей! – слетело с губ капитана.

– Весело тут у вас, – выдохнул майор, зачем-то поправляя идеально уложенные волосы.

– Не хотите узнать, кто ею сейчас управляет? – поинтересовался Петр, едва Элла скрылась за дверью. – Она – слепое орудие в чьих-то руках. Только в чьих – неизвестно. Однако узнать можно!

Водрузив ноутбук на прежнее место, Холстяник констатировал, что оргтехника сильно повреждена, и для дальнейших оперативно-разыскных мероприятий им потребуется другая.

– Что, и восстановить ничего нельзя будет? – уточнил Ширчков.

– Потребуется время, – с сожалением развел руками его коллега.

– Извините, я могу разблокировать супругу? – озабоченно поинтересовался Петр, порываясь бежать за Эллой. – Упустим время!

– Не волнуйтесь, возле каюты дежурит наш медик, он окажет ей необходимую помощь, – успокоил его Холстяник, глядя на диван Петра. – Звук шел откуда-то отсюда.

Петр все же выглянул из каюты, увидел двух медиков, взявших Эллу под локти с обеих сторон, и немного успокоился.

Майор тем временем подошел к дивану Петра и заглянул под него. Потом встал на колени, засунул руку. Вскоре на свет появился диктофон с телефоном и проводами.

– Интересно придумано, – заключил он, рассматривая находку. – Поступает звонок извне, включается запись, голос кодирует жертву. И все в нужное время.

– Это голос Льва Матараса, если вас интересует, той самой жертвы, которая умерла под капельницей, – сообщил Петр. – По моим соображениям, именно он первоначально Эллу закодировал.

– Зачем это нужно преступнику?

– Думаю, планировалось всего одно убийство, – начал рассказ Петр, чувствуя, как из противника превращается в помощника следствия. – Остальные произошли вынужденно и непредвиденно. Это, самое главное, убийство совершено ножом. Из спины Лизаветы Хмельницкой вырезан позвонок.

– С чего такая жестокость? – вырвалось у Ширчкова.

– Это месть, как я предполагаю, за гибель возлюбленной. Пять лет назад умерла от рака некто Ревзина Полина Брониславовна. Хмельницкая не поставила верного диагноза, в результате чего больную обнадежили, что нужна всего одна радикальная операция, и она выздоровеет. На самом деле уже пошло метастазирование в десятый грудной позвонок, это значит, опухоль оперировать было нельзя. Только химиотерапия.

Капитан, майор и эксперт завороженно слушали рассказ Петра и, как показалось доктору, верили ему.

– Как вам все это удалось узнать? – спросил недоверчиво Ширчков.

– Благодаря средствам связи, которые мне предоставил капитан Рукавченко.

Бросив взгляд на притулившегося у стенки капитана, Петр различил едва уловимую улыбку на его губах.

– Это нарушение инструкции, – заметил майор, искоса взглянув на капитана, – но в данном случае – в интересах следствия. Продолжайте!

– Так вот, как я уже сказал, первоначально планировалось одно убийство. Конкретно – Хмельницкой. У нее жестоко вырезали позвонок… Тот самый, десятый, в котором разместился метастаз у Полины Ревзиной. Матараса отравили, скорее всего, по причине его болтливости. Невидимка испугался за собственную безопасность…

– Как вы сказали? – переспросил Холстяник. – Невидимка?

– Это прозвище, – пояснил Петр. – Мы до сих пор его не знаем. Лишь догадываемся. То есть он для нас как бы невидим. А Элла с ножом на палубе ему нужна была для прикрытия, нагнетания испуга, хаоса и паники. Именно так можно легко затеряться, скрыть следы преступления.

Идем далее… Царегородцев, третья жертва, скорее всего, случайно увидел, как Невидимка прячет труп в противопожарный ящик с песком. Царь – самоуверенный человек, он никого и ничего не боится. Вернее, не боялся. Для него увиденное – лишь повод заработать на памятник отцу. Невидимка расплачивается с ним швейцарскими часами. Делает он это с той целью, чтобы оттянуть время, подготовиться и убить свидетеля. Это ему удается, только часов у Царя нет. Их своровал Михась Трегубов, когда пил пиво в каюте Царя.

– Как вам удалось узнать все это? – удивленно воскликнул майор.

– Я времени даром не терял, – не без гордости сообщил Петр. – Возможно, именно поэтому упустил момент, когда мне в каюту подкинули все улики. Меня в каюте практически не было.

– А зачем убивать конферансье? – вставил свой вопрос капитан. – Да еще так жестоко: кием в рот?

– Я остановился на том, что Михась своровал часы, которыми Невидимка расплатился с Царем за молчание. У Трегубова свой мотив, его мечта – завладеть оружием. Настоящий мужчина, считает он, должен быть вооружен. А пистолет на корабле был только у конферансье. Дорогие швейцарские часы – очень престижная вещь, возможно, конферансье о них давно мечтал… Михась сошелся с ним на почве игры в бильярд. Разговорились, у каждого было то, о чем мечтал другой. Вот и произошел обмен. Невидимка случайно увидел часы на руке конферансье, мигом все понял. Часы – его собственность, по ним можно на него выйти, их он должен был заполучить любой ценой. Он их и получил, продырявив череп конферансье.

Майор отсоединил провода от телефона кодирующего устройства и набрал номер. На том конце долго не отвечали.

– Утятников? Привет, это Ширчков. Узнай, пожалуйста, кому принадлежит номер, с которого я звоню… Хорошо, жду.

Отключившись, майор продолжил изучение телефона, найденного под диваном.

– Теперь мы узнаем номер телефона убийцы.

В этот момент раздался звонок на телефон Царя. Петр быстро схватил трубку – никто из присутствующих ничего не понял.

– Да, Эдуард, слушаю… Камеру установил? – Петр сжимал трубку с такой силой, словно ее кто-то мог у него отобрать. – Молодец, будь готов, в течение получаса я могу позвонить. Лопата наготове? Отлично.

Отключившись, он поймал на себе вопросительный взгляд Ширчкова. Впрочем, и капитан, и коллега Холстяник также сидели в недоумении.

– Что все это значит? – спросил майор, отложив на время кодирующее устройство. – При чем здесь камера и лопата?

– Ну, как же! Часы вернулись к владельцу. Больше улик никаких нет. На теплоходе нет видеокамер, свидетели мертвы.

– О каких часах речь? – недоуменно протянул Холстяник.

– Я, кажется, знаю, о каких, – включился в разговор капитан. – Это дорогие швейцарские часы, которые рано утром прятал в пожарном кране один из пассажиров.

Холстяник с Ширчковым переглянулись и пожали плечами. Петр тем временем продолжал:

– Преступление готовилось давно и тщательно. С доказательной базой проблемы. Улик нет. Вывод каков? Надо добиваться стопроцентного чистосердечного признания в убийстве. То есть играть ва-банк. Иначе ничего не доказать. Улики в моей сумке. Отпечатков пальцев Невидимка не оставляет. И выходит таким образом сухим из воды.

Ширчков с недоверием посмотрел на Петра:

– Интересно, как вы добьетесь «чистухи»?

– Я тут подготовил текст. – С этими словами Петр раскрыл ноутбук капитана и подвинул майору. – Проверьте, пожалуйста, все ли здесь верно.

– Гамаюн Сергей Станиславович? Он и есть Невидимка? – Ширчков быстро пробежал глазами текст. – Юридически не совсем грамотно, но, если он это озвучит – будет более чем достаточно.

– Тогда перешлите на принтер, пусть распечатают в трех экземплярах.

Майор с экспертом длительное время совещались, приглушенно беседуя в каюте, а Петр с капитаном и двумя матросами терпеливо ждали в коридоре. Наконец их пригласили в каюту.

– Мы решили дать вам шанс, – подмигнул Петру майор. – Вы правы, как-то по-другому доказать вину крайне сложно. Но вы должны нам рассказать, как вы собираетесь добиваться чистосердечного признания.