Помимо того, что уличные протесты стали важным элементом «цветных революций», которые Путин всегда называл неконституционной сменой власти, у российского президента имелись личные мотивы бояться публичных протестов. В декабре 1989 г. Владимир Путин наблюдал в Дрездене, как толпа демонстрантов громила управление МГБ (аналог КГБ в ГДР), а чуть позднее ему пришлось в одиночку останавливать демонстрантов перед входом в здание КГБ, где он работал. Сам Путин так описывал случившееся: «…Толпа только-только разгромила окружное управление МГБ и забрала оттуда оружие, которое оказалось неизвестно в чьих руках. Ничего хорошего это не сулило… В ту ночь именно я был старшим на нашем объекте… [который] охраняла небольшая группа пограничников, которых я поднял по тревоге. Они, как и положено в таком случае, разобрали оружие, гранаты, боеприпасы, открыли окна и выставили в них стволы автоматов. А я вышел к забору разговаривать с толпой… [Путин сказал демонстрантам, что это советский военный объект, а сам он переводчик.] А потом мы с вооруженным солдатом, которому я тихо отдал приказ демонстративно перезарядить автомат, повернулись и медленно пошли в здание. Но люди не расходились еще достаточно долго. Впрочем, попытку штурмовать здание они тоже оставили…» (Цит. по: Р. Медведев. Владимир Путин. – М.: Молодая гвардия, 2008.) Память о тех событиях, похоже, никогда не покинула его.
