Глава 15

За четыре года в Сан-Квентине у Руди почти выросли глаза на затылке. Через некоторое время начинаешь чувствовать, если кто-то преследует тебя, и это помогает выжить. Сейчас полиция и СМИ растиражировали его фотографии, и, чтобы убедиться, что никто не следит за ним, он полагался на свою интуицию.

Он шел по Стоктон на север, к туннелю, проходившему под Буш-стрит. На нем была грязная черная толстовка с капюшоном, облегающие лицо солнцезащитные очки и джинсы. После освобождения он не брился, и сейчас его подбородок напоминал металлическую щетку. На плече висел рюкзак. Толпы пешеходов на тротуаре заставляли его нервничать, но в этом городе никто никогда ни на кого не смотрит. Сан-Франциско – это плавильный котел, где все районы накладываются друг на друга. Дорогие магазины и отели заползают на Юнион-сквер. Юристы из Финансового центра забредают в рестораны с китайскими пельменями в Чайнатауне. Вейп-шопы и публичные дома под вывеской массажного салона оккупируют окраины Тендерлойна.

Он заскочил в такерию, купил еду навынос и пообедал в тени туннеля на Буш-стрит, откуда можно было наблюдать за зданием на противоположной стороне улицы. Люди входили и выходили. Белые мужчины в костюмах зашли в азиатскую сауну. Бездомный с сальными волосами прохромал мимо винного и стал с протянутой рукой попрошайничать у покупателей. Две дамы лет пятидесяти с хвостиком выплыли из маникюрного салона; они жили в своем мирке, и казалось, будто люди вокруг для них не существуют. Подъезжали и уезжали автобусы, высаживая и впуская в себя десятки людей.

Он ждал час.

Никаких копов. Можно идти внутрь.

Руди перешел улицу, направляясь к восьмиэтажному жилому дому. Над головой на ветру вибрировали пожарные лестницы. Он нажал на кнопку рядом с номером квартиры на пятом этаже и, когда замок щелкнул, толкнул дверь. Чтобы никому не попасться на глаза, он стал подниматься вверх по лестнице, а не на лифте. Найдя нужную дверь, постучал. Выждав, прислушался, но разобрал лишь звук телевизора по ту сторону двери.

Ему открыл восьмидесятилетний старик в инвалидном кресле. Его неровно подстриженные седые волосы торчали пучками. Кожа на отвисших щеках была мертвенно-бледной. Его колени укрывало вязанное крючком толстое одеяло, из-под которого виднелись коричневые модельные туфли, надетые на босу ногу. Как и многие слепые, он носил темные очки и держал голову прямо, не наклоняя и не поднимая ее.

– Я звонил пару часов назад, – сказал Руди. – Вы продаете тазер?

– Ага, да, заходите.

Старик откатился от двери, и Руди оглядел однокомнатную квартиру, почти такую же по размеру, как его камера в Сан-Квентине. Все детали он подметил с первого взгляда. Двуспальная кровать у стены, постельное белье смято. Малогабаритная кухня. Совмещенный санузел. Окно с видом на улицу. На стенах с облупившейся желтой краской – постеры разных фильмов. Набор был довольно странный. Руди увидел Шона Коннери в «Голдфингере». «Фольксваген-жук» по имени Херби. Сцену из порнофильма с Мерилин Чамберс.

Двадцатичетырехдюймовый телевизор, едва не сваливаясь со шлакоблоков, показывал «Рискуй!» на такой громкости, что Руди захотелось зажать уши.

– Меня зовут Джимми Киз, – проорал старик. – А вы кто?

– Карл Смит, – солгал Руди.

Киз хмыкнув, будто ни на секунду не поверил в то, что имя настоящее. Его губы растянулись, обнажая коричневые зубы.

– Как вы меня нашли?

– Вы оставили объявление в одном баре неподалеку.

– И вы хотите купить мой тазер, Карл Смит?

– Все верно.

– Зачем?

Руди пожал плечами и быстро сочинил историю:

– Один тип пристает к моей жене. Я хочу, чтобы у нее была защита.

– Да? А почему бы не купить новый? Зачем приходить ко мне?

– Несколько лет назад у меня были проблемы с законом. Думаю, официальные продавцы не настолько безумны, чтобы продать его мне.

– Вы же понимаете, что у этих крошек есть серийные номера? Стоит вам выстрелить, и он выбросит крохотные пластинки с идентификатором. Полиции не составит труда проследить его до меня. Если вы им воспользуетесь, копы тут же придут ко мне. Мне это не нравится.

– Вот поэтому я и плачу вам на двести долларов больше, чем он стоит, – сказал Руди.

– Веский аргумент, – согласился Киз.

– Кстати, а зачем слепому тазер? – спросил Руди.

– Я не всегда был слеп. Чертова катаракта.

Руди подошел к окну, выходившему на улицу, и оглядел пожарную лестницу. Затем он вытащил из кармана пластиковые перчатки и надел их. Повернувшись спиной к окну, он взял с двуспальной кровати у стены подушку из пены. Он наклонился над Кизом и помахал рукой в дюйме от очков старика. Старик не дернулся. Руди взял с кухни деревянный стул, сел на него, а подушку положил на пол рядом.

– Так где тазер? – спросил он.

– А где деньги? – спросил Киз.

Руди достал из кармана стопку банкнот и со шлепком положил их на открытую ладонь старика. Пальцы Джимми тут же сомкнулись над стопкой.

– Мне бы не хотелось обнаружить тут недостачу.

– Тут полная сумма.

– Ладно. Тазер в чемоданчике на полу.

Каттер увидел маленький чемоданчик у стены. Положив его на колени, он расстегнул замки. Внутри лежал черно-белый шокер и четыре картриджа, каждый оснащенный гарпунами с пятнадцатифутовыми проводами. С одного картриджа уже была снята защитная оболочка. Он был готов к использованию.

– Вы когда-нибудь стреляли из такой штуки? – спросил Киз.

– Да, я знаю, как она работает.

– Ну я ни на минуту не допускал, что вы дилетант. Позвольте вам показать.

Киз щелкнул пальцами, и Руди переставил чемоданчик к нему на колени. Не опуская головы, старик уверенным и ловким движением достал тазер и покачал его в морщинистой руке.

– Батарейный блок заряжен и установлен на место. Я всегда слежу за этим. Безопасность прежде всего. Он на предохранителе, и предохранитель нужно передвинуть вверх, когда вы захотите выстрелить. Картридж вставляется спереди. Проще простого, правда? Только не суйте пальцы вот сюда, ясно?

– Ясно.

Киз переключил предохранитель. На стене появилась красная точка от луча лазера.

– Ночью можно включить диодную подсветку, чтобы лучше целиться, – сказал он, – а можно просто пользоваться лазером. Эта штуковина выстреливает два гарпуна, тогда электрическая цепь замыкается и превращает того, в кого стреляешь, в желе. Она отлично работает через одежду, но нужно быть не дальше десяти футов, иначе можно промахнуться. Фишка в том, чтобы нацелить лазер высоко в грудь. Один гарпун выстреливается прямо, а другой на восемьдесят градусов вниз. Вы же не захотите, чтобы второй гарпун заблудился где-то между ног у того парня.

– Не захочу.

– Вот и славно.

Старик повернул тазер, и на груди Руди, словно красная бусина, появилась красная точка. Тот испуганно вскрикнул, но, прежде чем он успел увернуться, Киз выстрелил. Каттер свалился со стула на пол. Его руки и ноги задергались; он весь задеревенел и не мог контролировать мышцы. Тело горело огнем, кровь разносила кислоту к самым удаленным клеточками, разъедая его изнутри.

– Видишь ли, Руди Каттер, – сказал Джимми, снимая темные очки и нажимая на спусковую кнопку снова и снова, чтобы пустить электричество в гарпуны, – дело в том, что катаракта у меня только на одном глазу, и я точно знаю, кто ты такой. Ты – тот кусок дерьма, что выбрался из тюрьмы после убийства всех тех женщин. И что, ты действительно собрался купить у меня шокер? Сомневаюсь. Ты же взял подушку с моей кровати не для того, чтобы вздремнуть, а? А пластинки с серийным номером тебя не пугают потому, что ты решил: когда копы отследят прибор до меня, я буду лежать на полу мертвый с подушкой на лице.

Киз сунул руку под одеяло на коленях и достал револьвер с черной рукояткой. Бросив тазер на пол, он большим пальцем взвел курок и прицелился в Руди, который затих на полу после того, как в гарпуны перестал поступать электрический ток.

Он чувствовал себя избитым, так, будто на него обрушился тяжеленный молот. Боль перекатывалась в голове, словно стеклянные шарики. Приподнявшись на локтях, он попытался сесть. Он тяжело дышал, глаза пронзила острая боль, когда он уставился на направленное ему в голову дуло. Униженный, охваченный яростью, Каттер сжимал и разжимал кулаки. Ему претило, что кому-то удалось перехитрить его. Джесс Салседе. Джимми Кизу. Кому угодно.

– Что случилось? – выдохнул Руди, пытаясь унять сердцебиение, которое мешало думать. – Ты выстрелил в меня?

– А сейчас я звоню копам, и мы ждем их приезда.

– Ты напал на меня, – сказал Руди. – Поэтому арестуют тебя.

– О, я все же рискну. Копов наверняка заинтересует, что ты пытался купить оружие без регистрации.

– Послушай, ты прав насчет того, кто я такой. Я соврал. Шокер нужен мне для собственной защиты, вот и все. Каждый бдительный гражданин так и жаждет убить меня на улице. Они так надеются прославиться.

– Не искушай меня, – сказал старик, – а то я сам тебя прикончу. У меня внучка, ей за двадцать. Столько же, сколько тем женщинам, что ты зарезал. Ей будет значительно безопаснее, если я всажу тебе пулю в башку. Да и правдоподобную историю придумать несложно. Ты набросился на меня, я выстрелил. Ведь всем плевать, что произошло с тобой, Руди Каттер. Так что возьми вот там телефон и брось его мне, пока я не передумал и не продырявил твою черепушку, ясно?

Руди сел и поднял руки вверх.

– Как скажешь. Только успокойся.

– Медленно. А то у меня палец на спусковом крючке зачешется.

– Я не смог бы двигаться быстро, даже если бы хотел. Эта штука мощно сбивает с ног.

Он со стоном поднялся с пола. Его качало, голова кружилась, однако он двигался с нарочитой уверенностью, чтобы не показывать, в каком он состоянии. Эффект от воздействия тазера был краткосрочным. Киз, сидевший в инвалидном кресле, казался маленьким. Руди видел, что за маской бравады тот трясется от страха. Его рука, сжимавшая револьвер, дрожала, и он щурился, чтобы лучше видеть. Вероятно, его здоровый глаз был не так уж здоров.

Руди взял телефон с подставки. Телевизор продолжал что-то показывать, и из него громко разносился голос ведущего Алекса Требека. Каттер повернулся к старику и замер, его лицо исказила гримаса ненависти. Киз, испуганный и взвинченный, наблюдал за ним. Взгляд Руди был прикован к дулу. Ствол револьвера покачивался в руке старика, как игрушка: влево, вправо, вверх, вниз.

– Вот, – сказал Руди, протягивая телефон, но так, чтобы старик до него не дотянулся.

– Бросай. – Киз наклонился вперед и вытянул свободную руку.

– Как скажешь.

Руди бросил телефон так, что тот перелетел через голову старика, припал на одно колено и схватил тазер. Киз в панике выстрелил и промахнулся, пуля попала в стену над телевизором. Каттер схватил его за руку, державшую револьвер, и стал дергать и сжимать ее до тех пор, пока пальцы старика не разжались. Револьвер упал на деревянный пол.

Руди наклонился. На лице Киза отражался ужас.

– Видишь ли, Джимми Киз, дело в том, что мне не нравится, когда кто-то мешает моим планам, – прошептал он.

Одну руку в перчатке он положил старику на затылок, а другой стал сдавливать ему шею. Он наблюдал, как глаза Киза, который понимал, что сейчас произойдет, расширились, как его губы сложились в безмолвное «О!». Одним быстрым, преисполненным злобы движением Руди наклонил голову старика вперед. Шея противно хрустнула. Тело Киза дернулось, как будто в него выстрелили из шокера. Воздух вышел из его легких долгим, сдавленным выдохом.

Убийца выпрямился. Он прислушался к реву зрителей на телеигре, потом взял пульт и выключил телевизор. В доме стояла тишина. Если кто из соседей и слышал выстрел, им на это было наплевать. Никто не бежал на помощь. Никто не вызывал полицию.

В голове все еще гудело от электрошока. Руди спокойно снял с себя гарпуны, расстегнул рюкзак и сунул в него шокер и револьвер. Затем он оглядел квартиру, убеждаясь, что не оставил ничего, что могло бы указать на его присутствие. Ни отпечатков. Ни ДНК.

Старик еще был жив. В его легких что-то булькало.

Руди почувствовал голод. Он открыл холодильник и нашел нарезку индейки из ближайшего гастронома. Сев на кровать, он ел индейку, смотрел, как на улице машины медленно ползут в пробке, и ждал, когда Киз умрет.