55

Более тихого места не было на всей улице. Корейское кафе вжалось между кондитерским магазином и овощной лавкой. С улицы казалось, что в нем тесно так, что есть надо стоя. Когда новый посетитель оказывался внутри, происходило волшебство. Стены словно раздвигались, вмещая десяток столиков и открытую кухню, на которой хозяйничал старый кореец и двое мальчишек. Они приносили заказы на столик, пробивали чек, убирали посуду и носились так, как и должны это делать мальчишки, которые хотят усвоить великое искусство приготовления лапши.

Кафе было известно на всю округу острым супом с лапшой. Знатоки корейской кухни считали его вкус «самым настоящим». Именно такой суп готовят на рынках Сеула. Суп обладал магическим действием: простуда проходила буквально к вечеру, а силы прибавлялись. Люди уходили не только сытыми, но и счастливыми. Шептались, что старик-хозяин, который сам готовил лапшу, подмешивал в бульон секретные травки. А может, просто умел вкусно готовить.

Меню не отличалось разнообразием. Но на это мало кто обращал внимание. Завсегдатаи заворачивали сюда, чтобы получить тарелку обжигающего супа. Чужие сюда не ходили. Кафе с простой вывеской «Лапша Пуонга» не попало в туристические справочники, туристы тут бродили редко. Про чудесный суп знали только жители соседних домов. И не болтали лишнего. Кто попадал в кафе хоть раз, уже не мог забыть вкус супа и возвращался.

Старик-кореец кивал каждому посетителю. Почти всех знал в лицо. Постоянный посетитель меню не требовал. Заходил, кланялся хозяину, желал ему доброго дня или вечера и занимал свободное местечко. Старик наливал тарелку супа, ставил на поднос блюдо с корейскими закусками, чайник чая и отдавал команду мальчишке. Поднос прилетал на стол, где старый гость облизывался, вдыхая ароматы кухни. В кафе было темновато, но это никому не мешало. Как и полное отсутствие музыки. Старик-хозяин игнорировал правила обычного кафе. Ради супа посетители готовы были прощать что угодно. Сдачу кореец тоже не давал.

Мечик заглянул в кафе. Занято два столика. Гости целиком поглощены содержимым тарелок, которые были размером с салатницу. До него никому не было дела. Он прошел в дальний угол, закинул сумку под стол. Старик-кореец налил тарелку и поставил набор закусок. Мальчишку, который кинулся нести заказ, отшил тихим, резким окриком. Сам отнес к столу и поставил перед гостем. Сел напротив.

Мечик кивнул, подтянул тарелку, вдыхая пряный аромат.

— Как живешь, Пуонг? — тихо сказал он, накрутив лапшу палочками и отправляя в рот.

— Тихо живу, испанец. Как полагается старику. Рад тебя видеть…

— И я рад, что ты жив. Без твоего супа жизнь в этом городе была бы печальна, как пасмурный день.

Комплимент старику понравился. Никто бы не мог сказать, сколько ему лет. Лицо его покрывал ковер морщинок, в котором могли спрятаться и семьдесят, и девяносто лет. А может, сто. Все, кто знал Пуонга, говорили, что старик не меняется. Макушкой он еле-еле доставал Мечику до груди. Сухие руки были обсыпаны старческими пигментными пятнами, как гречневой мукой.

— Редко заглядываешь, испанец.

— Не хочу беспокоить по мелочам.

— Ты желанный гость. Тарелка супа всегда ждет тебя.

Мечик кивнул. Было так обжигающе вкусно, что он не мог говорить, жуя комок лапши. Старик ждал.

В тарелке остался бульон. Мечик принялся черпать его ложкой, растягивая удовольствие. Так вкусно он не ел давно.

— Есть дело, Пуонг.

— Как же иначе. Просто так зайти к старику у тебя времени нет.

— Прости. Все время спешим.

— Мне спешить некуда.

— В этом твое счастье… — Мечик старательно вычерпывал бульон со дна. Оставить в тарелке хоть каплю — смертельно обидеть.

— Хватит церемоний, испанец. Мы слишком давно друг друга знаем. Какое дело?

— Полпроцента, — сказал Мечик, насухо выскребывая дно и облизывая ложку. Тоже обязательный комплимент повару.

Пуонг покачивался в задумчивости.

— Это серьезно… Что-то в витрине?

— Сейф в задней комнате.

— Очень серьезно.

— Понимаю. Иначе бы не пришел.

— Слышал, что о нем рассказывают? — спросил старик.

— Нет, — соврал Мечик.

— Давным-давно, сразу после Большой войны, Полпроцента, тогда еще молодой и дерзкий, шел мимо здания Министерства финансов, разрушенного бомбами и снарядами. В проломе стены он увидел сейф. И влюбился в него. Влюбился, как мальчик. Полпроцента решил завладеть им любой ценой. Он договорился с русскими танкистами, чтобы они зацепили сейф тросами и выволокли на улицу. Никто не знает, как Полпроцента поднял сейф на грузовик и доставил к себе. Но он это сделал. Его сейф, единственный среди сейфов. Изготовлен американцами по заказу венгерского правительства. Размером с небольшую квартиру. Никакой электроники. Только механика высшего совершенства. Невозможно просверлить, невозможно взорвать, невозможно открыть. Не сейф, а мечта. Для любого, кто понимает.

Мечик вытер пальцем тарелку и облизал его. Чтобы порадовать повара.

— Это легенда.

— Сейф стоит у него в ломбарде, — сказал Пуонг, забирая пустую тарелку.

— Легенда, что танкисты вытащили его из министерства.

— Почему?

— Полпроцента тогда должно быть не меньше девяноста лет. Он выглядит на шестьдесят.

— Сейф у него есть.

— Ты с ним справишься?

Пуонг закрыл глаза, как будто мечтал о чем-то таком же прекрасном, как его суп.

— Надо размять пальцы, неделя подготовки.

— Завтра утром. Пальцы у тебя в порядке.

Старик подхватил палочками пару волокон соленого папоротника из миски с закуской.

— От такого предложения трудно отказаться. Остальное на тебе?

— Как обычно…

— Что берем?

— Вещь, которая не будет принадлежать ни мне, ни тебе. Нужна для важного дела.

— Кому нужна?

— Мне, — сказал Мечик, глядя прямо на старика. — Это мое личное дело. Она нужна мне, Пуонг. Как не нужна ни одна вещь. Деньги тут совсем ни при чем. Это самое важное дело в моей жизни, сколько бы ее ни осталось. Ты меня понимаешь?

Пуонг еле заметно кивнул и снова закрыл веки.

— Ты никогда не врал мне, испанец, никогда не обманул и не подвел. Пришло время отдать тебе долг. Старики должны отдавать долги. Без долгов умирать легче.

— Спасибо тебе, Пуонг. — Мечик коснулся его жилистой руки. — Никто не умрет. Я все устрою. Тебе надо войти и сделать свою работу. Полпроцента не узнает про тебя ничего.

— Я не боюсь Полпроцента, — ответил старик.

— Почему?

— Нельзя бояться того, кто боится тебя. Полпроцента меня боится. Всегда боялся.

Мечик встал, оставив сумку под столом.

— Подержи мой багаж у себя…

— Места много, давай.

— Будь готов к восьми утра.

— Я всегда готов, испанец.

— Твой суп — величайшее произведение кулинарного искусства, — сказал Мечик.

Пуонг улыбнулся:

— Здесь тебе всегда нальют полную тарелку…