108
15 мая, воскресенье
Пригород Будапешта, Сигетуйфалу
9.01 (GMT+1)
Утро случилось пасмурное. Тучи затянули небо, накрапывал дождь. Мечик ждал, сидя на ступеньках крыльца. Он был спокоен. Все, что в его силах, сделано. В любой операции может появиться случайность. Как ни готовь, как ни продумывай, невозможно учесть все до мелочей. И заготовить вариант на любое развитие событий.
Много лет он зарабатывал тем, что доставал из закрытых коллекций и музеев вещи, которые ему заказывали. Всегда продумывал личную безопасность и пути отступления. Важнее не заработать, а не попасться. Деньги в тюрьме не нужны. Этот принцип выручал всегда. Несколько раз сигнализация оказывалась хитрее, чем должна была, или появлялся охранник, которому полагалось спать на посту, или хозяин перекладывал ценный экземпляр в другое место. Однажды ему пришлось изобразить любовника, который проник к жене коллекционера, сжигаемый страстью. Всегда он выкручивался. Потому что случайность была соринкой в крепко налаженном механизме плана. Механизм перемалывал соринку. Мечик выкручивался из любого капкана.
Так было всегда. Только не сегодня. Сегодня ему было наплевать на личную безопасность. Он готов был идти до конца. Запасных вариантов не было. И путей отступления тоже. Потому что их не могло быть. Сегодня все кончится. В любом случае.
Полшестого Мечик разбудил телефонным звонком Гёзу, спросил: не будет ли он возражать, если в его саду он закончит дело, которое не удалось сделать в особняке князя. Сонный толстяк не сразу понял, о чем речь. Пришлось сказать прямым текстом: приглашены «друзья» Шандора на загородный пикник. Он просит не реагировать на сигналы о проникновении и не взрывать мины, которыми напичкан дом по периметру. Гёза фыркнул и пожелал победы в маленькой войне.
— Если не трудно, не превращай мой домик в развалины, — добавил он. — Жена будет недовольна.
Мечик пообещал сделать все от него зависящее.
— Когда я смогу вернуться? — спросил Гёза.
— Если позвоню, то сегодня. А если нет — придется решать самому.
— Спасибо за честность, испанец.
— Спасибо, что взорвал особняк на минуту раньше…
Гёза засмеялся и отключился.
…В отдалении остановился черный «Мерседес» с тонированными стеклами. Вышел мужчина крепкого сложения в короткой кожаной куртке и черных очках. Упругой походкой тренированного бойца пошел к дому, толкнул калитку, остановился метрах в десяти.
— Товар готов? — он говорил по-немецки.
Мечик положил руки на колени, демонстрируя спокойствие и расслабленность.
— А ваш?
Посланник развернулся, как на плацу, пошел к машине. Отрыв дверцу заднего сиденья, наклонился, как будто совещался. Мечик не видел, что там происходит. Он и так знал. Двери открылись одновременно. Вышли трое бойцов в одинаковых куртках и защитных очках. Последним выбрался профессор Штейн. Он поправил старомодную шляпу с креповой лентой и запахнул плащ. Наверно, боялся сырости.
Из багажника извлекли тело. Большой черный мешок закрывал до пояса. Руки пленника были заведены за спину. Он шатался, но смог идти сам. Сзади его подталкивал боец. Дверцы машины остались распахнуты.
Мечик не изменил позы. Трое вошли в сад и заняли позиции так, чтобы держать его под прицелом с трех сторон. Оружия в руках у них не было. Оно могло появиться в любую секунду. Короткая куртка плохо скрывала кобуру.
Когда безопасность была обеспечена, Штейн вошел в калитку и направился к Мечику по мощеной дорожке. Человек с мешком на голове остался за забором.
— Доброе утро, сеньор Карлос, — Штейн прикоснулся к шляпе парой пальцев.
Не было смысла проявлять вежливость: это утро не будет добрым.
— Достали Вагнёра?
Штейн кивнул за плечо.
— Как видите…
— Я вижу человека с мешком на голове. Не знаю, кто это.
— Ваш заказ.
— Не вижу его лица.
— Это Вагнёр. Даю вам слово.
— Я вам верю, профессор, — сказал Мечик, невольно вспомнив, как не раз говорил эту фразу. — Покажите его лицо.
Штейн наклонил голову, как сова, которая высматривает мышку.
— Нашу часть контракта мы выполнили. А что же вы?
— Я всегда выполняю контракт. Как вам известно.
— Отлично… Где вещь?
— Здесь, — сказал Мечик и зевнул, как будто утомился.
Профессор оглянулся.
— Заставите нас перерывать весь сад?
— Не заставлю…
— Тогда не будете ли вы столь любезны…
— Не буду, — сказал Мечик, разваливаясь на ступеньке и опираясь локтями. — Пока не увижу месье Вагнёра живым и относительно здоровым.
— Раз вы настаиваете…
Штейн оглянулся и неторопливо кивнул. Пленника подтолкнули. От неожиданности тот пошатнулся, поймал равновесие и двинулся вперед. Боец придерживал его за плечо. Трое бойцов одновременно стали приближаться. Мечика брали в кольцо. К такому варианту он был готов. Рукоятка SIG-Sauer легла в ладонь. Предохранитель снят. Чтобы уравнять шансы, требовалось две секунды.
— Сеньор Карлос, будьте благоразумны…
— Покажите Вагнёра, и вещь ваша…
— Пожалуйста, он ваш…
Пленный двинулся слишком быстро, оторвавшись от сопровождения. Как будто этого ждал. Они поторопились. Слишком спешили. Мечик понял замысел: когда он начнет снимать мешок, пленник возьмет его в плотный контакт, не давая свободы рукам. Для этого он нужен: подойти близко. Остальное решит численное преимущество: его скрутят. А дальше заставят рассказать, где спрятан кувшин.
Мечик положил палец на курок. Человеку в мешке осталось метра три.
Бойцам по флангам — примерно столько же.
Пора…
— Таранга!
Он не успел выкинуть руку.
Охранявший пленника без видимых причин повалился на траву. Следом упал боец, который должен был атаковать Мечика спереди. Потом третий, с левого фланга. Штейн обернулся, дернул головой и свалился плашмя. Человек в мешке замер, не понимая, что происходит. Терял драгоценные секунды. Боец с правого фланга выхватил Uzi и дал слепую очередь за забор. Что было ошибкой. Согнувшись пополам, он упал лицом в траву. Наконец ложный Вагнёр сорвал мешок, выставил оружие. Стрелять было не в кого. Он двинулся к калитке, стремясь к машине, но не сделал и пары шагов. Из лба брызнул фонтанчик, обманщик упал на профессора. Все было кончено. Высокий класс стрельбы. Фигурки падали, как в тире.
Мечик не шелохнулся. Он слышал тихие хлопки из-за забора. Он ждал этого. Он ждал стрелка. Стрелок показался. Только был хорошо прикрыт.
Ребекка сильно выгнулась вперед. Как будто у нее были сцеплены не только кисти рук, но и локти. Ею прикрывались как щитом. Человек у нее за спиной держался боком, выставив ствол с глушителем. Мечик не помнил, чтобы старый знакомый стрелял с левой руки. С такого расстояния и в такой позиции стрелять в него нельзя: Ребекка слишком большая мишень. Попасть без прицеливания невозможно. А прицелиться не дадут.
— Мой милый Карлос, бросай оружие! — по-немецки крикнул Вагнёр.
Мечик медленно вытащил руку и отбросил SIG-Sauer.
— На колени!
Слишком далеко… Мечик неторопливо встал, сделал шаг на дорожку и опустился на колени, широко расставив ноги для упора. Ладони покорно завел за голову.
— Руки вперед, чтобы я видел!
В такой ситуации спорить бесполезно. Мечик протянул руки перед собой.
Они приближалась. Ребекку держали крепко. Вагнёр страховался как мог. Подвел заложницу на расстояние двух метров, рывком заставил остановиться. Выглянул из-за ее плеча и улыбнулся.
— Как долго я ждал этого момента!
Старинный друг, погибший в парке Никкенхайма, выглядел неплохо. За двадцать пять лет изменился, сделал несколько пластических операций, отрастил бороду, немного располнел. Только нож хирурга и жирок не могли обмануть того, кто знал его двадцать пять лет назад и вместе с ним проходил огневую полосу под Балаклавой. Это был он. Никаких сомнений. Мечик глубоко и спокойно вздохнул.
— Рад вас видеть, месье Вагнёр, — сказал он.
— О, прекрасно! А как я рад вас видеть, сеньор консультант по антиквариату… Удивляюсь вашей живучести. Вы как будто сделаны из железа.
— Всего лишь простой смертный…
— Немного сомневаюсь, — сказал Вагнёр.
— Что же теперь делать, месье? — спросил Мечик.
Вагнёр усмехнулся.
— Хороший вопрос, сеньор Карлос. Нам двоим на одной земле тесно. Я не собираюсь умирать. Уступаю очередь вам. Тем более вы совершили большую ошибку…
— Поехал на аукцион в Вену?
— Что вы, сеньор! Это чистая случайность, шутка судьбы…
— Уничтожил ваших друзей-иранцев?
Он брезгливо поморщился.
— Они глупцы, их не жалко… Ваша ошибка, сеньор, считать меня глупее себя. Подставить это чучело… — Вагнёр ткнул Ребекку так, чтобы она выгнулась назад. — Думал, я поверю? Думал, отпущу ее и пойду, как теленок, под твой ствол? Хотел поймать на пустышку и всадить пулю? Ошибся, друг мой. Вы оба останетесь в этом прекрасном саду… Если закопать все трупы, на следующий год будет редкий урожай яблок!
— Ты ошибся, — сказал Мечик.
Вагнёр подстроился за спиной Ребекки, как будто ему что-то мешало. Глушитель смотрел точно в лоб Мечика.
— Неужели? И в чем же…
— Я не хотел тебя убивать.
— А я очень хотел! — крикнул Вагнёр. — Палец так и чесался, когда ты сидел в кафе, глупый и беззаботный… И в парке. И в ломбарде. И сейчас.
— Профессор Дьёрдь помог?
— Конечно! У меня много друзей… Особенно мертвых.
— Убил официанта, а потом уничтожил цветок, бокал и ложечку, — сказал Мечик. — Гильзы в виде буквы «M» на позиции стрельбы. Подпись мастера.
— А как же! — Вагнёр гордился собой. — Жаль, что ты был нужен моему клиенту. Испугался?
— Нет, — ответил Мечик. — Знал, с кем имею дело.
— Неужели? Я же умер и похоронен двадцать пять лет назад…
— Я тоже.
— Вот так встреча мертвецов! — Вагнёр засмеялся беззаботным смехом счастливого человека. Он закашлялся и сплюнул. — Ты ведь почти опередил меня тогда в парке…
— Каким образом?
— Устроил вспышку… Чуть не сорвал план… Что применил?
— Я не устраивал вспышку, — ответил Мечик. — Я не знаю, что это было.
Вагнёр с сомнением покачал головой:
— Трудно поверить…
— Открой напоследок: кого ты использовал в качестве трупа?
— Уже не помню… — сказал Вагнёр. — Какой-то студент. Какая разница…
— Освальда оставил в живых, чтобы он дал показания против меня?
— Освальд был наивен… — Вагнёр дернул на себя Ребекку.
— Можно не спрашивать, кто вызвал полицию, — сказал Мечик.
— Да, опоздал на три минуты, пока нашел таксофон на шоссе… Ну и хватит воспоминаний. Пора заканчивать трогательную сцену. Прощаться будете?
Мечик пошевелил пальцами.
— Как же кувшин?
Вагнёр замер.
— Кувшин? Неужели нашел?
— А ты не смог выбить из Шандора признание? — спросил Мечик.
— Он проглотил яд, как только в плечо воткнулась ампула. Такая досада… Зато с тобой удалось: его труп ты разделывал мастерски… Хочешь отдать кувшин мне?
— Выкупить. И ты нас отпускаешь…
Глушитель замер перед глазами Мечика.
— Кувшин один, вас двое, выбирай — кому жить, — сказал Вагнёр.
— Отпусти ее…
— Как благородно. Нет, мой друг, я больше тебе не верю. У тебя нет кувшина. Если бы был, тут не лежало бы шесть трупов. Кстати, кто они?
— Уже не важно, — ответил Мечик. Он старался смотреть прямо на Вагнёра, чтобы движением глаз не выдать то, что происходило позади.
— И правильно… Скажешь кое-что на прощание? Или умрешь под чужим именем?
Мечик понял, что от него ждут.
— Я — офицер Советского… Российского… русского флота, — сказал он по-русски.
— Молодец, — ответил Вагнёр на родном языке. — Не забыл родную речь…
— Лейтенант Корнев Алексей Дмитриевич… Я верен присяге! Я — не предатель! — крикнул Мечик как можно громче.
Ребекка смотрела на него, не понимая ни слова.
— Прощай, товарищ, — сказал Вагнёр.
Глушитель приподнялся.
Мечик зажмурился.
Он услышал: тихий удар, хрип Вагнёра и два хлопка.
Вагнёр завалился на руки оперативников, глаза его, остекленев, уставились в серое небо. Парализант сковал мышцы. Но он успел дважды нажать курок. Ребекка лежала на боку, из приоткрытого рта вытекла струйка крови. Мечик опустился перед ней на колени.
— Не поможешь, — прошептала она. — Лучше не трогай… Лишние секунды.
Пули через спину вошли наискось, в сердце. Она была жива, но уже не шевелилась.
— Прости, не уберег и тебя…
— Я агент Европола, — сказала Ребекка.
— Знаю…
— Как догадался?
— Ты действовала как профессионал, а не воровка…
— Они думали, что ты — Лунный Ветер…
— Я не Лунный Ветер, — сказал Мечик. — Видел его вчера в особняке князя… Он спас меня.
Ребекка подавила кашель. Кровь хлынула сильнее.
— Я сказала им, что это не ты… Ты свободен, подозрения сняты… Они отстали…
— Спасибо тебе, — Мечик коснулся ее плеча.
— Испанец, ты говорил на странном языке. Ты шпион?
Он покачал головой.
— Всего лишь консультант по антиквариату…
Ребекка не услышала. Лежала неподвижно. Мечик осторожно повернул ее на спину, закрыл глаза. Он потерял последнего друга.
…Оперативники работали быстро. Вагнёра уже не было в саду. Тела в черных куртках выносили в машину. Ребекку забрали последней. Мечика словно не замечали. К нему подошел человек в легкой куртке. Наверняка — старший группы.
— Товарищ лейтенант, из Центра просили передать благодарность, что вывели Маркуса. Вас ждут дома…
Мечик вытер сухие глаза.
— Повтори, что ты сказал…
— Вас ждут дома, — ответил Четвертый.
— Нет, раньше…
Четвертый понял, о чем его просят:
— Товарищ лейтенант…
— Еще раз, пожалуйста…
— Товарищ лейтенант… — Четвертый улыбнулся.
— Думал, никогда этого не услышу… — Мечик протянул ему руку. Четвертый ответил крепким пожатием. — Как теперь положено отвечать?
Четвертый сказал.
— Служу России, — повторил Мечик, пробуя новые слова на вкус. Слова с привкусом металла. Острые, как заточенный клинок. Как высохшие слезы. Как горечь Черного моря. Как пролитая кровь. Тяжелые слова. Но других нет. И быть не может.
— Вы с нами, товарищ лейтенант?
— Немного приберусь, — ответил Мечик.
Ему протянули дешевый смартфон.
— Здесь новый протокол…
Смартфон ушел в карман спортивных брюк.
— Спасибо…
— Ваш переход через Финляндию. Доберетесь на «Allegro».
Четвертый отмахнул ладонь от виска. И пошел к своим.
«Мерседес» с телами отъехал. На каком-нибудь пустыре полыхнет, чтобы огонь пожрал тела и следы. Тело Ребекки найдут далеко отсюда. Чтобы не нашлось малейшей связи с цветущим садом.
Мечик остался один.
Он оглянулся. Жена Гёзы любила украшать сад предметами домашнего обихода. Слева от ступенек разбила три клумбы. А с другой стороны почему-то четыре. Мало ли, почему так захотелось хозяйке.
Мечик подошел к садовой композиции. Среди серых клумб искусственного камня терялся большой кувшин. Глина старая, потертая. На боку заметна арабская надпись.
Он скинул цветочные горшки. Это тот самый кувшин. Даже пробка окаменевшего черного воска, осыпавшегося от того, что ее явно вскрывали, на месте. Достав из кармана складной нож, Мечик вскрыл пробку и опрокинул кувшин набок. Он засунул руку в глиняное чрево и нащупал каменный осколок. Один… Ухватив, вынул, протискивая через горловину.
Камень с серебристым оттенком. Буквы на обеих поверхностях. Как будто кусок толстой плиты.
Мечик немного разбирался в истории. Он сразу понял, что нашел. Понял, почему за обладание осколком простого серого камня было отдано столько жизней. Шандор прав: невероятная реликвия. От нее исходила сила.
Камень вернулся в кувшин. Затычка в горловину. Мечик подхватил кувшин под мышку. Его ждут дома. Он больше не предатель. Это немало.
