Клубы белого, остро воняющего селитрой дыма, вырвались из каземата правого борта. Броненосец вздрогнул всеми своими девятью с лишним тысячами тонн водоизмещения. «Пенелоп» отозвался на басовый рык флагмана рассыпчатым стаккато: четыре восьмидюймовки в бортовом залпе — не слишком убедительно по сравнению с десятидюймовыми монстрами в казематах «Геркулеса».

Орудийный рев, словно эхо в ущелье, перекатывался от корабля к кораблю. Бомбардировка Свеаборга продолжалась вторые сутки; сейчас в боевой линии стояли броненосцы первого отряда. Второй отряд держался мористее, у него была своя, особая задача. Погода не баловала: с веста сплошной стеной шли дождевые шквалы, суда мотало на якорях, и куда летели сейчас снаряды, не сказал бы, наверное, и небесный покровитель Британии, Святой Георгий.

Новый залп, гулкое эхо прокатывается по колонне. Снаряды, вереща сорванными медными поясками, уходят в дождевое марево, за которым с трудом угадываются контуры фортов. Оттуда грохочет в ответ — тоже без особого успеха, водяные столбы встают на безопасном удалении от посудин Её Величества.

— Сэр, с «Сипая» докладывают: русские подходят с веста. Дистанция — пять миль, скорость… сейчас…. простите, никак не разобрать!

Колесное авизо «Сипай» мотало на траверзе «Геркулеса»; с его мостика семафорили флажками. Вице-адмирал Эстли Купер хмурился, комкал перчатки, выбивал носком ботинка дробь на тиковых досках палубного настила. Его раздражало решительно все — качка, налетающие с регулярностью метронома шквалы, пелена дождя, за которой не разобрать сигналов с авизо-разведчика…

— Прошу прощения, сэр… скорость русской эскадры не более пяти узлов!

— Сколько насчитали вымпелов?

— От пяти до семи, сэр. Точнее не определить, очень скверная видимость.

— Передайте на «Сипай» — пусть вернутся и пересчитают заново. Мне нужны точные сведения.

— Ай-ай, сэр!

Флаг-офицер сделал знак уоренту-сигнальщику, и тот энергично засемафорил флажками.

— Отставить, Ригби! Пусть сопровождают русских, и на подходе дают пушечные выстрелы с интервалом в пятнадцать секунд.

«Сипай», разумеется, может пересчитать русские суда, но вот вернуться и доложить уже не успеет. Решение придется принимать намного раньше.

Лучше всего — прямо сейчас.

— Ригби, передайте на «Тандерер» и «Руперт» — перестроение в ордер «Би», пеленг норд-вест-тень-вест.

Готовя диспозицию, сэр Эстли Купер предусмотрел и вариант с атакой русской эскадры. Правда, она ожидалась с противоположной стороны, с оста, но ведь любому кадету известно, что ни один план не выдерживает столкновения с реальным противником. Русские пришли с веста? Отлично, пока первый отряд, растянувшийся огромной дугой, продолжает бомбардировку Свеаборга, броненосцы второго отряда парируют выпад неприятеля. Третий отряд, понесший самые серьезные потери, пришлось расформировать: «Циклоп» и «Глэттон» присоединили к башенным броненосцам, а лишенную хода «Горгону» поставили рядом с другим калекой, «Вэлиантом», в ордер первого отряда.

Второй отряд теперь разделен на две колонны: башенных броненосцев и таранов. Первых поведет «Принц Альберт». За ним — «Тандерер» и «Циклоп», а замкнет построение «Нептун». Построенный для бразильского флота, он нес вспомогательное парусное вооружение, причем надстройки на юте и полубаке напрочь исключали возможность ведения огня по носу и корме. Бразильцы, однако, пришли в восторг от получившегося уродца, так что Адмиралтейство, впечатленное подобной реакцией, с началом русско-турецкой войны попросту конфисковало почти достроенное судно. В британском флоте его называли не иначе, как «белый слон» — то есть огромное, ненужное излишество, полное больших и малых недостатков, дефектов, изначально заложенных в конструкцию, а порой просто опасный для своих мателотов. Тем не менее, бразильский «подкидыш» с парадными четырнадцатью с половиной узлами, считался скороходом. «Тандерер» уступал ему узел, а «Циклоп» с «Принцем Альбертом» целых три.

Эта колонна должна, по замыслу сэра Эстли Купера, выйти напересечку русским, вынудить их сбросить ход, сломать строй, скучиться — словом, сыграть роль наковальни. И тогда настанет черед молота: три броненосных тарана второй колонны развернутся строем фронта и ударят русским во фланг.

Из этих трех только у «Белляйля» артиллерия главного калибра помещается в каземате — не самое удачное решение для судна такого класса. У «Глэттона», как и у «Руперта», оба орудия главного калибра располагаются в единственной башне, на полубаке. Тактика боя изначально заложена в конструкции этих кораблей: стремительное сближение, сокрушительный огонь по курсу, и кульминация атаки — таранный удар, способный проломить любую броню.

Сэр Эстли Купер Ки припомнил донесение с «Сипая» о составе русской эскадры. Четыре башенных фрегата и то ли один, то ли два монитора — архаичные лоханки береговой обороны, уступающие броненосцам Королевского Флота и в скорости и в броне, и в огневой мощи. В последнем, правда, уверенности уже нет — у Кронштадта русские стреляли очень неплохо. Впрочем, это еще ни о чем не говорит: при штурме Северного фарватера основные повреждения его судам нанесли орудия фортов.

Итак, решено! Он сам поведет корабли в бой, как и подобает ученику Нельсона и Роднея.

— Ригби, велите подать катер. — распорядился вице-адмирал. — Я переношу флаг на «Руперт». Успех сегодняшнего дня решат тараны.

Последнюю фразу сэр Эстли Купер произнес так, чтобы ни у кого не мостике не осталось сомнений — эти слова войдут в историю, подобно приказу австрийского адмирала Тегетхофа в битве при Лиссе. Право же, смех и грех — какие из австрияков моряки? Но именно им достались лавры победителей в первом в истории морском сражении броненосных эскадр. Бои на Миссисипи во время войны Севера и Юга и схватки речных броненосцев в Парагвайской войне 1867-70-го годов не в счет — кому интересны эти корыта, пусть и забронированные всяким хламом, вроде котельного железа и раскованных в полосы рельсов?

Вице-адмирал вызвал в памяти то, что он знал о событиях 20-го июля 1866-го года. Тогда в Адриатике, у острова Лисса, что венчает с запада россыпь островов близ побережья Далмации, сошлись броненосные силы двух флотов: итальянского, под командованием адмирала Карло ди Персано и австрийского, которым руководил контр-адмирал Вильгельм фон Тегетхоф.

«Броненосными» вверенные Тегетхофу суда можно было назвать лишь с изрядной натяжкой. На два сильнейших броненосца не успели даже поставить артиллерию — пушки опрометчиво заказали в Пруссии, которая сама объявила Австрии войну. В этой непростой ситуации Тегетхоф проявил недюжинную энергию: безбронные суда спешным порядком блиндировали; в ход шли толстые доски, бревна, связки канатов и стальных цепей, рельсы. Недостроенные броненосцы получили временный рангоут и гладкоствольные орудия, снятые со старых судов. Грозные для деревянных линкоров, они не представляли опасности для броненосцев, но Тегетхоф не унывал — главным оружием в предстоящем сражении должен стать таран.

Итальянцы напротив, имели дюжину полноценных броненосцев: флагманский «Ре д’Италия» (американской постройки), «Ре ди Портогалло», «Мария Пиа», «Кастельфидардо», «Сан Мартино», «Анкона», «Принчипе ди Кариньяно», два броненосных корвета, «Террибиль» и «Формидабиле», а так же гордость флота, новейший монитор английской постройки «Аффондаторе», переквалифицированный в Италии в броненосные тараны. Помимо этого богатства, были еще броненосные канонерки и десяток деревянных судов — шесть винтовых фрегатов и четыре колесных корвета.

Ударную силу австрийцев составляли семь броненосцев: флагманский «Эрцгерцог Фердинанд Макс»», однотипный с ним «Габсбург» (те самые, наскоро достроенные и вооруженные гладкоствольными пушками), сравнительно небольшие «Кайзер Максимилиан», «Принц Ойген», «Дон Хуан», «Драхе» и «Саламандер». Самым сильным небронированным судном австрийцев был деревянный винтовой 90-пушечный линкор «Кайзер». Кроме того, у них было шесть винтовых фрегатов и несколько канонерок.

17-го июля итальянцы подошли к Лиссе и начали бомбардировку фортов и береговых батарей. Она продолжалась с переменным успехом двое суток, пока 20-го, в 6-40 утра горизонт не затянуло дымами — это подходил Тегетхофа. Австрийцы двигались тремя последовательными клиньями (позже этот вид построения называли «Наконечник стрелы»). Передовой клин из семи броненосцев возглавил «Фердинанд Макс», за ними — пять деревянных фрегатов с «Кайзером» на острие; третий клин состоял из семи канонерских лодок. Всего двадцать семь австрийских вымпелов против тридцати четырех у итальянцев.

На первый взгляд, силы были почти равны, но Тегетхоф не обольщался — его доморощенным броненосцам с антикварными пушками и прорехами в броневой защите не выдержать артиллерийского боя в кильватерных колоннах. Тут-то и прозвучало знаменитое «Тараньте все серое!» Дело в том, что итальянские броненосцы щеголяли серым цветом, борта же австрийских кораблей были черны, как смертный грех, так что Тегетхоф не опасался роковой путаницы. Контр-адмирал распорядился увеличить ход до десяти узлов, и поднять сигнал: «Броненосцам атаковать и топить неприятеля». В десять утра сигнальщики на мостиках итальянских броненосцев сквозь утреннюю дымку увидели накатывающие австрийские «клинья». Сражение началось.

Итальянцы приняли бой в классическом линейном построении: авангард, кордебаталия, арьергард. Адмирал ди Персано перерезал курс австриякам, намереваясь расстреливать их продольным огнем. В 10.43 «Принчипе Кариньяно» открыл канонаду с дистанции примерно в шесть кабельтовых.

И в этот самый момент в голову Персано пришла «гениальная» идея. Он решил перейти на «Аффондаторе» и действовать на нём вне строя, используя возможности этой необычной боевой единицы. Решение это, может и верное, но крайне несвоевременное, дорого обошлось итальянцам: за те десять минут, пока престарелый адмирал перебирался на другой корабль, в боевой линии образовался разрыв, и в него вломились броненосцы Тегетхофа, отсекая авангард итальянцев от основных сил.

А потом в ход пошли тараны. Сначала деревянный «Кайзер» без особого успеха таранил «Ре ди Портогалло». Потом его самого попытался ударить «Аффондаторе», но атаку сорвал удачный бортовой залп, от которого на «итальянце» заклинило башню. Бой быстро превратился в свалку, причем события развивались неблагоприятно для итальянцев: «Ре д’Италия» и «Палестро» подвергались избиению со стороны четырёх австрийских броненосцев. Орудия гремели со всех сторон, ядра и снаряды сыпались градом, пороховой дым так густо застлал море, что канонирам приходилось наводить по вспышкам выстрелов. В этом аду Тегетхоф на «Фердинанде Максе» раз за разом заходил в таранную атаку на вражеский флагман. Две первые попытки сорвались — итальянцы умело уклонялись от столкновения, пока удачно пущенное ядро не разбило на «Ре д’Италия» привод руля.

Для Тегетхофа настал звездный час.

Описав широкую, в две трети мили циркуляцию, «Фердинанд Макс» в третий раз нырнул в облако порохового дыма. Австрийский контр-адмирал был настроен решительно: он лично руководил атакой с мостика, защищенного от вражеских снарядов лишь парусиновым тентом.

Храбрецам везет, особенно если везение это тщательно подготовлено. Из густой завесы дыма перед носом австрийского броненосца возник высокий серый борт — итальянец! Тегетхоф, следуя собственному призыву «таранить все серое!», скомандовал «Полный вперед!». Ровно в 11.30 «Фердинанд Макс» на одиннадцати с половиной узлах ударил в борт «Ре д’Италия». Страшное сотрясение, треск, рев воды в низах, и флагман Тегетхофа дает «полный назад», высвобождая шпирон из огромной пробоины.

И вновь богиня военной удачи оказалась милостива к подданным императора Франца-Иосифа. «Аркона», один из броненосцев итальянского авангарда, попыталась отомстить за своего флагмана, и попыталась таранить «Фердинанда Макса». И — неожиданное везение: ползущий вперед по инерции «Ре д’Италия» разворачивает пытающегося высвободиться «австрийца» ровно настолько, чтобы удар «Арконы» пришелся вскользь и не нанес повреждений. Втуне пропал и залп, данный итальянцами практически в упор; как выяснилось уже после баталии, капитан замешкался, решая какими снарядами заряжать пушки, стальными или чугунными? В итоге канониры, так и не дождавшись указаний, выпалили по австрийскому флагману одним только порохом.

Столкновения, пусть и неумышленные, тем временем продолжались. Сначала невезучая «Анкона» сорвала несколько броневых плит с борта итальянской канонерки «Варезе»; почти в тот же момент столкнулись «Мария Пиа» и «Сан Мартино», не причинив, впрочем, друг другу особого вреда.

«Ре д‘Италия» продержалась на воде всего полторы минуты. Позже говорили о беззаветном героизме итальянских моряков — те будто бы продолжали стрелять и кричали «Венеция наша!», стоя по грудь в соленой адриатической водице. А командир броненосца, отпрыск одного из старейших аристократических семейств Италии, Эмилио Фаа ди Бруно, застрелился прямо на мостике.

Гибель «Ре д’Италия» стала сигналом к окончанию бойни, в которую превратилось морское сражение. Флоты разошлись, растаскивая на буксирах поврежденные суда. Итальянцы лишились еще одного броненосца — уже после боя огонь добрался до погребов пылавшего с носа до кормы «Палестро» и тот со страшным грохотом взлетел на воздух. Всего эскадра ди Персано потеряла около шестисот человек убитыми; потери их противников не превышали сорока человек, причем все корабли Тегетхофа вернулись в родную гавань. Попытка итальянцев захватить остров Лисса была сорвана, так что австрияки могли с чистой совестью рапортовать о блестящей победе.

А военно-морские теоретики всего мира сделали вывод: теперь, как и в эпоху Фемистокла и Октавиана, основным оружием морского боя становится таран. А раз так — «тараньте все серое», джентльмены!

Фалрепные подхватили вице-адмирала и ловко передали деликатный груз на паровой катер. Сэр Эстли Купер встал у лееров, да так и простоял, пока катер не ткнулся носовым кранцем в борт «Руперта». Мысли его были далеко от Финского залива, в теплых водах Адриатики — там, где гремели орудийные залпы и борта трещали под таранными ударами. Вице-адмирал жаждал славы, и сейчас эта слава сама шла ему в руки. Где-то за завесой шквалов медленно ползла к Свеаборгу русская эскадра. Ползла навстречу бесславной гибели — в этом сэр Эстли Купер не сомневался.

Уже на мостике, после всех положенных по рангу почестей, после рапорта капитана — «Сэр, корабль к бою готов! Команда выполнит любой приказ во славу Её Величества королевы Виктории, ура!» — он испытал острый, болезненный укол предчувствия. Тринадцать лет назад адмирал ди Персано точно так же перед началом боя перебрался на «Аффондаторе». Тогда, наверное, тоже гремели приветствия выстроившейся на шканцах команды, и капитан выражал готовность исполнить любой приказ во славу обожаемого монарха. А стальные клинья Тегетхофа тем временем нащупывали роковой разрыв в итальянском ордере.

А ведь «Руперт» тоже относится к классу броненосных таранов…

Вице-адмирал пожал плечами, удивляясь собственным мыслям. Что за нелепица — сравнивать первоклассную эскадру Королевского Флота с какими-то там макаронниками! Недаром со времен австрийско-итальянской войны ходит анекдот: «Император Австрии Франц-Иосиф обратился к Господу: «Отец Всеблагой, я добрый христианин, я аккуратно посещаю церковные службы, соблюдаю посты, хожу к причастию и радею за укрепление матери нашей, святой католической церкви! За что же Ты покарал меня такой скверной армией?» Господь услышал молитву императора, сжалился и создал итальянскую армию…»

Воистину, если Господь хочет кого-то погубить — он лишает его разума.