Глава 3
Миф: я недостаточно хороша

Я трудоголик.

Мне нелегко в этом признаваться. Слова даются тяжело, а само осознание этого факта причиняет боль. Но есть и хорошая новость – я выздоравливающий трудоголик.

Я выздоравливающий трудоголик. Я говорю эти слова с тем же трепетом и чувством стыда, как если бы признавалась в какой-то другой зависимости.

Только сейчас я посмотрела определение этого термина, хотя была уверена в своем диагнозе уже пару лет. Мой словарь определяет трудоголика как человека, который чувствует, что вынужден работать сверхурочно.

Это довольно сильное слово, не так ли? Только у меня оно вызывает ассоциации с «Экзорцистом», святой водой и испуганным священником? Но ведь это действительно похоже на то, что что-то внутри вас не принимает ответа «нет» и действует вопреки вашим желаниям.

Чувствовала ли я себя вынужденной работать без остановки?

Несомненно.

Даже сейчас я печатаю эту главу про трудоголиков в 5.37 утра, потому что специально проснулась с рассветом, ведь только так я могу успеть дописать свою книгу, управлять компанией и растить детей. Я до сих пор чувствую, что вынуждена работать до изнеможения – мое тело должно болеть, а глаза перестать фокусироваться, – но сейчас это, по крайней мере, не происходит одновременно. Я чувствую, что практически справилась с этой проблемой.

Самая главная причина, почему я так много работаю: я люблю свою работу. Нет, я до безумия люблю свою работу. Люди, с которыми я имею дело, самые добрые, самые классные и самые креативные из всех, кого я знала. Прежде чем войти в мою команду, каждый прошел жесткий отбор. Я отсматривала по нескольку человек, прежде чем найти подходящего. Все учились быть хорошими сотрудниками и учили меня быть хорошим боссом. Я потратила годы, создавая свою команду. Когда я захожу в офис и все работают – кто-то составляет список спикеров для следующего мероприятия, кто-то делает невероятной красоты фото, кто-то заключает новые контракты с крупнейшими мировыми брендами, – я испытываю гордость. Гордость до самых кончиков волос, что я – девочка из захолустья – сумела создать такую компанию. А еще мое сердце выпрыгивает из груди оттого, что все эти люди столько работают ради моей мечты.

Когда-то у меня была идея, достойная маленькой серой мышки, – создать интернет-портал, который будет вдохновлять женщин улучшать свою жизнь, чувствовать себя смелее, ощущать поддержку. Там они смогли бы получить помощь или совет и набраться позитива. И что вы думаете? Это заработало!

Когда я начала вести блог, его читали только моя мама и еще несколько любящих меня тетушек. Сейчас посещаемость сайта достигает миллиона, и это число постоянно растет. Моя онлайн-аудитория поистине невероятна. Я восхищаюсь ими и надеюсь, что и они восхищаются мной. Я горжусь, что создала бизнес, который отражает мои стремления в действии. Ура!

Потом я иду домой.

Дома Сойер дерется с Фордом из-за детальки лего. Джексон стоит в стороне. Недавно он научился у кого-то в школе закатывать глаза, и если он еще раз так сделает, боже, я оторву ему руки и побью его ими по голове. У малышки режутся зубки, и она не сидит на месте. А завтра пижамная вечеринка в детском саду, но мне придется ее пропустить, так как я уезжаю в командировку. Мы с Дейвом расходимся как в море корабли – вчера я поругалась с ним, пока паковала ланч, а потом всю ночь плакала, потому что чувствовала себя отвратительно. А ведь мы с ним не выбирались куда-нибудь вдвоем несколько недель. И… и… быть мамой – тяжелая работа. Каждый день я пытаюсь достойно с ней справиться сотней различных способов.

Но когда я на работе… Там я преуспеваю. На работе я словно звезда, которая получает все возможные награды!

Поэтому, если у меня есть выбор: решать сложнейшие вопросы в офисе или несложные вопросы из дома, я выбираю работу, работу и еще раз работу. И каждый раз, когда я достигаю успеха, я доказываю себе, что сделала правильный выбор.

Но постойте. Есть другая сторона…

Вам же не кажется, что у этой проблемы есть одна-единственная причина? Нет. У всех психозов есть несколько слоев. Я находка для любого психоаналитика. У меня целый багаж психологических проблем, так что давайте распакуем хотя бы одну из них.

Я была четвертым ребенком в семье, и уже в моем детстве брак родителей дал глубокую трещину. Несмотря на то что я была младшим ребенком, я была самодостаточной, и сочетание этих факторов привело к тому, что в большинстве случаев меня просто игнорировали. До тех пор, пока я не делала что-то выдающееся…

Например, сдавала на отлично экзамен…

Или забивала гол…

Или получала роль в школьной пьесе…

Добиваясь успеха, я получала свою порцию внимания, чувствовала себя любимой. Но, как только аудитория переставала мне аплодировать, все возвращалось на круги своя.

Как ребенку, мне было сложно с этим мириться, и – как я узнала из многочисленных сеансов терапии, – именно эту травму я и привнесла во взрослую жизнь. Я должна что-то делать, чтобы быть любимой.

Перемотаем пленку вперед. Мне тридцать с хвостиком лет, и для меня практически невозможно сидеть на месте. Я все время двигаюсь и спешу. Как только я достигаю своей цели, в ту же секунду начинаю думать: классно. А что дальше? Я практически никогда не радуюсь успеху и не праздную победу, какой бы большой она ни была. Потому что всегда думаю о том, что вместо этого могла бы достигнуть чего-то большего. На работе я так и делаю. А когда прихожу домой, то мою посуду, или убираю кабинет, или составляю список дел, который все равно никогда невозможно закончить.

Эта потребность доказать свою значимость в паре с тем фактом, что я веду весьма успешный бизнес, сделала меня трудоголиком. Но до некоторых пор я и не подозревала, насколько плохо это отражается на моем здоровье и на счастье моей семьи.

Мне было девятнадцать лет, когда у меня впервые случился паралич лицевого нерва. Приближалась наша первая годовщина отношений с Дейвом, и я понимала, что конец не за горами. Не конец года, а конец наших отношений. Он казался все более и более отстраненным, и отношения на расстоянии, которые мы всеми силами поддерживали, уже не работали. Я чувствовала, что скоро это случится – как Филл Коллинз в своей песне с большим барабанным соло, – и я начала злиться. Я решила справляться с этим, как и со всем остальным в жизни: еще сильнее углубилась в работу. И все стало только хуже. Я даже не осознавала, чего пыталась добиться: возможно, решила, что если перестану думать о плохом, то этого никогда не случится в моей жизни?

И вот однажды утром я проснулась и поняла, что мой левый глаз моргает в два раза медленнее, чем правый. Я призналась, что устала от работы, и подумала, что мне стоит начать носить очки. К полудню мой язык стал опухать, а потом и вовсе потерял чувствительность. Я пошла к врачу, волнуясь, что это может быть инсульт. В тот день я впервые узнала о параличе Белла. Погуглив эту болезнь, выяснила: это периодический временный паралич, который вызван повреждением нервов, контролирующих лицевые мышцы.

Почти сутки я не могла закрыть левый глаз, пошевелить ртом, да и вообще вся левая половина лица потеряла чувствительность. Не знаю, почему только половина лица, но одно могу сказать точно – выглядела я очаровательно.

Мне пришлось надеть повязку на глаз – что смотрелось суперсексуально. Еще бы! Ведь о таком мечтает каждая девятнадцатилетняя девушка! Так как я не могла пошевелить губами, моя речь стала невнятной и никто ее не понимал. Когда я жевала, мне приходилось держать рот закрытым с помощью пальцев, так как я боялась, что еда может выпасть изо рта и совершить смертельный прыжок на пол. Повреждение нерва вызвало невралгию, которая так же была очень болезненна. В тот момент мне было невероятно жалко себя.

Это было пятнадцать лет назад, но я до сих пор помню то ощущение, когда смотрелась в зеркало и мое лицо выглядело ужасно. Как я тщетно пыталась накраситься, будто макияж решил бы все проблемы. И все-таки каждый день я пыталась. И плакала. Я провела несколько недель, думая о прогнозе врача, что такое состояние может длиться несколько дней или недель. И не было никакого способа это проверить.

Оглядываясь назад, могу сказать, что никогда не была самоуверенной. Я никогда не красилась и не укладывала волосы до тех пор, пока не стала взрослой, но паралич Белла заставил меня пересмотреть взгляды на внешность. Я впала в депрессию. Я вставала с кровати, только чтобы дойти до работы. А когда возвращалась домой, то тут же залезала обратно под одеяло. Я не хотела вылезать из кровати и подходить к телефону. В те редкие случаи, когда друзьям все же удавалось вытащить меня из дома, я была унижена взглядами других людей, они смотрели на меня и жалели, когда я пыталась заговорить.

А потом – контрольный выстрел в голову – Дейв меня бросил.

Согласна, бросить девушку с параличом лица – поступок, который характеризует его не лучшим образом. Но все мы иногда совершаем ошибки и причиняем боль своим любимым, когда пытаемся все исправить. С того момента, как мы снова стали парой (это произошло, кстати, когда мое лицо все еще было парализовано), он – потрясающий партнер. Смысл в том, что я сама довела себя до болезни, пытаясь предотвратить неизбежное. Когда мое лицо спустя месяц пришло в форму, я была безумно благодарна, что самое худшее осталось позади. Я отметила для себя этот опыт как поучительный.

Несколько лет спустя мы с Дейвом решили отправиться в первую совместную поездку в Европу. На тот момент у нас не было детей. Ни детей, ни собак, ни настоящей ответственности. Мы просто сели в самолет и отправились любоваться старыми церквями

Когда мы оказались во Флоренции, я увидела такую Италию, о которой всю жизнь мечтала. Мы ели много пасты и усердно бродили по мощеным улочкам, словно это была наша работа. Мы проводили дни, размышляя о будущем и о том, как назовем наших детей. Это было самое романтичное время в моей жизни.

Но к тому моменту, как мы добрались до Венеции, я почувствовала, как мой язык стал неметь.

Я сидела в итальянском отеле и плакала, потому что понимала: болезнь возвращается. Наши прекрасные каникулы будут омрачены стрессом и поиском нужного врача в чужой стране. Кстати, мои попытки с помощью разговорника объяснить итальянскому фармацевту, что мне нужна повязка на глаз, – один из самых смешных моментов в моей жизни. А еще во всем этом был плюс – повязка на глазу и мое парализованное лицо давали нам право везде ходить без очереди.

Словно комики, мы с Дейвом обшучивали мою болезнь. Например, пиратским приколам не было конца. Яху! Но так было до приезда в Париж. Париж был городом моей мечты, и тогда даже шутки меня больше не радовали. Когда мы проходили по Марсовому полю, я поняла, что фото, о котором я так долго мечтала, – я на фоне Эйфелевой башни, – будет всего лишь напоминанием о болезни. Ненавижу это признавать, но в тот момент я жалела себя больше, чем за всю жизнь. На тех фото – которые вы, кстати, можете загуглить (я не боюсь выкладывать в сеть что бы то ни было), – я стою напротив башни в солнечных очках, которыми пыталась скрыть свою повязку. А еще у меня была улыбка на пол-лица, хотя я ничего для этого не делала.

Когда мы вернулись домой, врач прописал мне стероиды и отправил к неврологу, чтобы исключить вероятность того, что паралич был симптомом чего-то более серьезного. Когда врач не обнаружил опухоли мозга, в которой я была уверена, он сделал интересные прогнозы. Оба раза, когда у меня начинался паралич, я пребывала в состоянии дичайшего стресса. Как и большинство женщин, я слишком много работала и совсем не думала о себе. Я возмущалась, что это не причина. В конце концов, я заболела во второй раз во время романтического уик-энда!

Мы отправились на отдых, когда Дейв обратил внимание, что мы не брали отпуск в течение трех лет. Три года непрерывной работы по 60 часов в неделю и потом отпуск на неделю. Такое расписание не способствует внутренней гармонии. К тому же, в то время я как раз начинала свой бизнес и постоянно была занята, чтобы доказать самой себе, что все могу. А еще мы пытались завести ребенка. Мне было 24, и проходили месяцы, а беременность так и не наступала. И, чтобы справиться со стрессом, я взвалила на себя еще больше дел.

Наше тело делает удивительные, невероятные вещи. И оно точно скажет тебе, что ему нужно, стоит научиться его слушать. Но если ты этого не делаешь и работаешь без отдыха, то однажды просто свалишься с ног, и таким образом тело получит долгожданный отдых.

Около трех лет назад я начала замечать приступы головокружения. Я встала из-за рабочего стола, и все вокруг меня поплыло. Весь день у меня кружилась голова, глаза не фокусировались, а к горлу подступала тошнота. Несколько недель я убеждала себя, что нужно высыпаться, пить больше воды и меньше диетической колы. Но когда мне стало так плохо, что я боялась садиться за руль вместе с детьми, решила пойти на прием к врачу.

Я посетила много врачей. Терапевтов, аллергологов, ЛОРов… и никто не мог поставить мне диагноз. Я хорошо ела. Я была здорова. Черт возьми, я пробежала марафон! Все они сказали, что у меня головокружения, но не могли объяснить почему. В конце концов ЛОР предположил, что это сезонный симптом, связанный с аллергией. И так как никто не мог предложить варианта получше, я смирилась с этим. «Ежедневно принимайте таблетки от аллергии», – сказал он.

Так я и сделала.

Каждый день перед сном я принимала лекарства. Иногда, когда голова кружилась особенно сильно, я принимала двойную дозу. Симптомы проходили, хотя я становилась невероятно сонной. Так я жила год и смирилась с мыслью, что вся моя жизнь отныне будет слегка головокружительной. Ничего страшного, подумала я. Это всего лишь значит, что мне нужно выкладывать не на 100, а на 130 %, чтобы добиться прежней эффективности.

Безумие, верно?

Но на тот момент у меня в голове это звучало абсолютно логично. А потом, спустя два года, я услышала о враче-гомеопате, который как раз специализировался на проблеме головокружения. До этого я никогда не ходила к гомеопатам. Но если бы в тот момент мне предложили избавиться от постоянной тошноты с помощью магии вуду и жертвоприношения в виде цыпленка, я бы всерьез рассмотрела такой вариант.

Это был странный человек в футболке из технической конопли и с волосами, собранными в хвост. В комнате стояла статуя Ганеши в полный рост, и я пыталась сосредоточиться, пока гомеопат что-то бормотал, глядя мимо меня. Я выложила всю историю о том, как заболела и как болезнь повлияла на меня. Он задал мне сотню вопросов о моих чувствах, детстве, о глубинных мотивах моего поведения. Когда он наконец пропишет мне лекарство? Почему мы все еще говорим о стрессе? И зачем ему эта коллекция маленьких кристаллов? Когда я шла к нему, думала, что гомеопат заставит меня отказаться от сахара или, не дай бог, запретит есть молочные продукты, так как они плохо влияют на мои чакры.

Но спустя два часа он грубо оборвал меня и воскликнул на всю комнату: «Хватит. Я знаю, в чем проблема!» Он сразил меня наповал. Указал на то, что первые приступы головокружения появились у меня, когда я стала испытывать сильный стресс на работе. И когда стресс становился еще сильнее, я не могла даже оторвать голову от подушки.

У меня была текучка на работе? Головокружение. Я подписала контракт на свою первую книгу, но потом испугалась, что его разорвут, а мне придется вернуть аванс? Головокружение. Каждый раз физическое недомогание было результатом моего эмоционального состояния. Тело отражало эмоциональные проблемы.

Я и не подозревала, что оно способно на такое! Ладно, я знала об этом, как и все богобоязненные и законопослушные женщины, которые смотрят Опру и в курсе, насколько это важно – заботиться о себе. Но я выросла в сельской местности. На тринадцатый день рождения я получила в подарок дробовик. Возможно, я и прожила в Лос-Анджелесе 14 лет, но мне никуда не деться от своих корней. Услышав его слова, я почувствовала себя так, будто меня облили холодной водой. И все-таки я знала, что он прав. Я тут же захотела узнать, как это исправить и вернуться к нормальной жизни.

«Идите домой и ничего не делайте» – сказал он.

«Простите, что?»

«Идите домой и ничего не делайте. Проведите весь день на диване и смотрите телевизор. Вы удивитесь, но мир не взорвется, если вы не будете проходить 100 километров в час. Следующим утром продолжайте ничего не делать».

Признаюсь честно, дорогая читательница, меня затошнило от его слов. Звучит безумно – это и есть безумно, – но от мысли, что можно ничего не делать, моя кожа покрылась мурашками. Даже когда я дома, все время что-то делаю. Если не занимаюсь детьми, то навожу порядок, разгребаю свой шкаф или делаю массаж лица.

«Что случится, если вы перестанете двигаться?» – спросил он.

Я панически затрясла головой. При мысли об отсутствии движения мне представился океан, в котором плавают акулы. Все, что я могла ответить: не знаю, но случится что-то плохое.

Давайте поговорим о переломных моментах в жизни. О моментах, когда кто-то протягивает тебе зеркало, и ты видишь там совсем не того человека, к которому привык. Я потратила столько времени, чтобы научить женщин преображать свою жизнь! И ведь действительно верила, что у меня для этого достаточно опыта – моя жизнь тому пример! А по сути выходит, я забила на самое главное правило, которому должна следовать каждая женщина: прежде чем заботиться о ком-то, позаботиться о самой себе.

Мне нужно было срочно изменить жизнь. Чем я и занялась. Заставила себя работать меньше. Начала уходить из офиса в 4.30 и с удивлением обнаружила, что от этого планета не сошла со своей орбиты. Заставляла себя отдыхать и сидеть без дела, что ужасно меня бесило. Стала волонтером в местном приюте для бездомных. Записалась на танцы. Оказалось, я ужасно танцую хип-хоп, поэтому хохотала как ребенок, глядя на себя со стороны.

Я искала радость.

Я искала покой.

Я сократила ежедневную дозу кофеина. Стала больше играть с детьми. Прошла курс терапии. Дальше – больше. Я молилась. Искала в Библии строки об отдыхе. Ужинала с подругами. Начала снова ходить на свидания с мужем. Я училась хотя бы раз в день отпускать ситуацию, не гнаться за очередной победой, радоваться мелочам. Я училась отмечать свои успехи не большими вечеринками, а семейными вечерами с тако и бутылкой вина. Я продолжала ценить работу и достижения своей компании, но я научилась отдыхать и не волноваться при мысли, что будет, если вдруг у меня не окажется этих двух вещей. Я достигла божественной мудрости, поверила, что я любима и ценна такой, какая есть.

Умение отдыхать – навык, который все время совершенствуется. Как в случае любых привычек, которые мы формируем на всю жизнь, я до сих пор время от времени борюсь с желанием снова начать играть основную и единственную роль. Говорят, что признать проблему – это наполовину приблизиться к ее разрешению. Этим я и занималась полгода.

1. Я прошла терапию. Возможно, я упоминаю этот пункт чуть ли не в каждой главе, но в данном случае – она оказала максимальный эффект. Если бы не работа с психологом, я бы никогда не осознала связь между своими детскими травмами и взрослым желанием постоянно быть первой. Не поняла бы, что стремление побеждать может иметь болезненную природу. Конечно, я не могу рекомендовать всем и каждому записываться к психологу. Но если бы я была так же богата, как Бейонсе, оплатила бы прием каждой женщине из моего окружения.

2. Я искала во всем радость. Работайте над своим отдыхом, отпуском и прочими приятными моментами так же упорно, как и над всем остальным. Я призываю вас выйти на прогулку, позвонить подругам, выпить бокал вина, принять ванну или сходить на неспешный ланч. Такой небольшой отдых поможет вам перезарядить батарейки и даст энергию для новых свершений.

3. Я пересмотрела приоритеты. Когда я прошу женщин перечислить самое главное в их жизни, они отвечают: дети, партнер, работа, вера… порядок может меняться, но основные пункты – почти никогда. А знаешь, что еще практически никогда не меняется, скольких бы женщин я бы ни опросила? Никто не вспоминает о себе. Ты должна быть на первом месте в списке своих приоритетов. Ты высыпаешься, получаешь достаточное количество воды и витаминов? Ты не сможешь позаботиться о других, пока не позаботишься о себе. А еще лучший способ выяснить, не бежишь ли ты от своих проблем, – это встретиться с ними лицом к лицу.