Глава 12
Папарацци выходят на охоту
Селани Тонэ
Селани рассматривала себя в отражении, сражаясь с желанием что-нибудь разбить. Нет, физиономия Десмонда Шерро не казалась ей противной: за столько дней она с ней свыклась и даже не раздражалась по поводу постоянного бритья, после которого порезанную кожу противно щипало. Впрочем, лучше уж так, чем когда эта самая физиономия становилась похожа на бандитскую. Пусть даже на физиономию весьма привлекательного бандита, но все равно, небритых мужчин Селани не любила.
Демаре, кстати сказать, был единственным, кому она готова была простить легкую небритость. И то, только до той минуты, пока они не станут мужем и женой, а когда станут, она заставит его избавиться от этой противной колючей мерзости, неприятно царапающей нежную кожу. Нет, терпеть такое она определенно не будет даже ради Алмазного короля, разве что до свадьбы. И то лишь потому, что это вынужденная необходимость.
Прошли те времена, когда она вынуждена была что-то терпеть…
Воспоминания о семье накатили не вовремя, заставив Селани поморщиться. Во всем виновата эта приблудная идиотка, принесло же дуру на ее голову. И почему на месте этой клуши не оказалась какая-нибудь адекватная девица, которая своего не упустит?! Увольняться она собралась! Из-за проделок близняшек и грубости Демаре.
Ха!
Знала бы она, сколько на самом деле пришлось пережить ей, Селани.
Знала бы…
Знала бы — убежала от нее, сверкая своими, точнее ее, пятками! Аккуратными, гладенькими, совсем не такими, какими они были в трущобах, в которых она когда-то жила. Кое-что из рассказанного наивной идиотке было правдой, но кое-что пришлось приукрасить. Сразу, когда стало понятно, на что эта добросердечная пероножка поведется.
Детишки.
Потерянная семья.
Потерянный любимый.
Ой-ой-ой, какая трагедия!
Сама Селани сбежала из дома едва ей исполнилось семнадцать. Сбежала, когда мать тяжело заболела, и нужно было работать вместо нее поломойкой, чтобы отдать долги, в которые та влезла из-за дорогих лекарств. Что стало с ней и младшими братьями, которых она нагуляла (после того, как отец их бросил) от постоянно меняющихся любовников, Селани не представляла, но предполагала, что ничего хорошего. Так что, в общем-то, она и не солгала.
Почти.
В Мальмаре ей повезло: судьба столкнула ее с Грегуаром, он уже тогда был антрепренером и сразу оказался у нее под каблуком. Здесь Селани тоже почти не солгала: вместе они не жили, Грегуар был в разводе и наведывался к ней лишь изредка. Начинала она с небольших ролей, потом добилась и главной.
Первой, между прочим, главной.
Но может и к лучшему, что эта… как ее, Ира… все испортила.
Так она стала гораздо ближе к Демаре, и…
Гораздо дальше от своей совести, позволившей бросить на произвол судьбы больную мать и маленьких братьев. Селани представила себе, как поменялось бы выражение лица Иры, узнай она правду, и поморщилась: тоже мне, святоша выискалась! Два дня пролетели незаметно, и вот сегодня ей опять терпеть выкрутасы иномирянки просто потому, что избавиться от нее не получится. По крайней мере, в ближайшее время.
Накатило еще большее раздражение, и Селани с трудом сдержалась, чтобы не приложить зеркало кулаком.
С силищей Десмонда это могло кончиться плохо (и для кулака, и для зеркала), поэтому она поспешно отвернулась, запахивая халат. Не так долго осталось ждать, они поедут в Ланси, и она выложит столько денег, сколько потребуется, чтобы вернуться в свое тело. Вряд ли этот потомственный шаман устоит перед тем, что она может ему предложить, когда в ее руках все богатства Шерро. Скоро все закончится, она вернет себе свое тело и просто перевернет эту страницу жизни, как в свое время перевернула страницу жизни в нелюбимой семье, от которой было столько проблем.
Действительно, а чего они хотели?
Отец (пока не сбежал) только и делал что пил, мать набрала долгов и свалилась, чтобы сгрузить всю работу на ее, Селани, плечи. И приплод-малышню, которая к ней не имела никакого отношения. Чтобы спустя пару лет она превратилась в такую же замызганную замарашку, с глубокими, изрезавшими лицо морщинами, седыми прядями в тридцать восемь лет и вечной грязью под поломанными ногтями.
Между тем, как она, Селани, была рождена для блеска, а не для нищеты!
Она всегда это знала, с самого детства, когда возвращалась из школы, драила полы и ненавидела это всей душой.
Нет, такая жизнь точно не для нее.
— Мируар Шерро…
Селани вздрогнула и обернулась.
— Стучать тебя не учили?! — рявкнула она так, что дворецкий отступил на пару шагов назад.
— Так я стучал, мируар Шерро… — поспешно пробормотал Жаккар. — И потом, вы вчера просили сразу вам передать, как принесут…
Принесли?!
Принесли!
— Дай сюда! — Селани вырвала коробочку из рук слуги, вытолкала его за дверь и, захлопнув ту, отошла к большому, занавешенному тяжелыми портьерами окну.
Открыла коробочку, глядя на изящный браслет с небольшим камушком. Да, такое этой простушке точно понравится, она любит быть незаметной. Странно, что еще со стенкой не слилась.
Камень, на первый взгляд ничем не примечательный, заискрился магией, стоило Селани к нему прикоснуться.
Чудесно!
Он защитит Иру от проделок близняшек и… не только. Скажем так, не позволит ей наделать глупостей, пока украшение будет у нее на руке. А оно будет постоянно, потому что это единственная защита от несносных девчонок.
Довольно улыбнувшись, Селани захлопнула коробочку: пора было собираться на встречу с Ирой. Сегодня она вручит ей подарок и…
— Мируар Шерро… — в комнату снова заглянул Жаккар.
На этот раз весьма осторожно.
— Что еще? — поинтересовалась Селани уже гораздо более миролюбиво.
— Вам звонят.
— Кто?
— Не представились.
— А по голосу ты не узнал? — ядовито осведомилась она.
— Там помехи какие-то странные…
— Ладно. Сейчас подойду, — буркнула Селани и спрятала коробочку в секретер.
После чего вышла вслед за дворецким и направилась по коридору к небольшому холлу на втором этаже. К счастью, Десмонд был достаточно богат, чтобы позволить себе целых(!) четыре звонифона по всему дому и не было нужды носиться между этажами, чтобы поговорить.
Но кому Шерро понадобился в выходные?
Радует, что не деловым партнерам (Селани и так старательно избегала общения с ними), разве что этой чокнутой мирэль Лепаж! Сначала она доставала ее угрозами пойти к журналистам и поделиться пикантными подробностями их романа (интересно, какими?), потом начались слезы и мольбы.
— Слушаю, — басовито и степенно рыкнула Селани в трубку.
— Дес?
Нет, это точно не Софи, хотя голос показался Селани смутно знакомым. Правда, из-за помех, о которых говорил Жаккар, понять, кому он принадлежит, было сложно.
— Говорите громче! — воскликнула она, теряя терпение. — Я вас не слышу. И представьтесь, пожалуйста.
Короткая пауза — и в трубке повисла тишина.
Селани пожала плечами, вернула трубку на рычаг, а потом направилась обратно в спальню. Не успела сделать и нескольких шагов, как виски сдавило сильнейшей болью.
«Дес, — прозвучал в голове женский голос. Ввинтился в сознание, отдаваясь эхом.
Дес.
Дес…
Дес!
Селани сжала виски руками, пытаясь выдавить этот голос из головы, но он продолжал звучать. Перед глазами мелькнуло соблазнительное женское плечо, облако волос — незнакомые воспоминания нахлынули вместе с обжигающей болью, уводя из-под ног пол.
Селани взвыла, цепляясь за стену, пытаясь удержаться в странной круговерти обрушившихся на нее чужих образов, которые даже уловить не могла. Попыталась позвать на помощь, но голос не слушался.
Ноги стали слабыми, тело — далеким.
Она сделала еще шаг, наугад, и провалилась во тьму.
Ира Илларионова
Два дня пролетели незаметно, и вот наступил мой долгожданный законный выходной. Вернее, наступило то, что от него осталось — лишь его половинка. Об этом мне накануне вечером радостно напомнил жаба-мажордом, важно проквакав, что я смею оставить пост няни или до обеда, или после оного, но ни в коем случае не совместить эти два отрезка времени. Справившись с желанием послать Жлобена туда, куда регулярно отправлялись несостоявшиеся поклонники Светки, я пожелала ему не захлебнуться собственной желчью и пошла в столовую за девочками.
Уснули близняшки быстро, и остаток вечера я провела в компании «Пространственных аномалий Ньерры». Но лучше бы почитала какой-нибудь учебник по истории Эоны, толку наверняка было бы больше. Увы, я не была ни ученым, ни уж тем более магом, а потому мудреные термины никак не желали складываться в понятные фразы. Не сумев осилить даже вступление, так и уснула в обнимку с неудобоваримым трактатом.
Проснулась в приподнятом настроении, потому что первая мысль была о выходном. Сразу после завтрака, пусть и ненадолго, я вырвусь из-под ига венценосного! Собиралась быстро, потому что до встречи с Селани планировала заглянуть в местный детский мир (или где тут у них продаются игрушки) и выбрать для близняшек подарки. Злость прошла, я успокоилась и была вынуждена признать, что тайком держать рядом с шестилетними детьми дикого фидруара… в общем, идея не самая удачная.
Аделин после истории с Реми была сущий ангел, только крылышек и нимба над головой не хватало: тихая и покладистая. Кристин привычно дулась и не желала извиняться за свой неблаговидный поступок. И ладно бы, если бы дулась только на меня. За минувшие два дня близняшки и слова друг другу не сказали, хоть я делала все возможное, чтобы они наконец помирились. Объясняла, что это неправильно, когда близкие люди друг на друга обижаются, устраивала командные игры, надеясь, что совместная деятельность поможет девочкам забыть обиды. Но Аделин ни в какую не желала играть в одной команде с сестрой, а Кристин надменно фыркала, отворачиваясь от нее, и брала себе в напарницы Анжель или Зои.
Демаре все это очень не нравилось. Не то, что горничные порой принимали участие в наших забавах. Его величество не устраивало, что девочки подавлены и не хотят друг с другом общаться. Вину за это он по привычке взвалил на меня, заявляя, что я недостаточно компетентная воспитательница.
Вот и сегодня с утра пораньше решил поиграть мне на нервах. Я как раз заканчивала накладывать тушь на ресницы, собираясь упорхнуть на волю, когда в комнату заглянула Зои и со скорбным видом сообщила:
— Мируар вызывает.
— В кабинет? — уныло уточнила я.
— В кабинет, — вздохнула девушка.
Подхватив сумочку, в которой хранились жалкие остатки аванса, кои собиралась спустить на подарки, я мазнула по губам помадой и отправилась вниз на очередное пыточно-воспитательное общение с мируаром.
— Проходите, мирэль Тонэ, — более чем прохладно повелели мне.
— Вообще-то у меня выходной, мируар Демаре, — в моем голосе тепла было еще меньше.
Его величество все-таки изволили оторваться от белеющего на столе вороха документов и вскинули на меня свой по-королевски высокомерный взгляд.
— Мне не нравится, как в последнее время ведут себя девочки.
— По-моему, в кои-то веки они начали вести себя нормально, — заметила я, перекидывая цепочку сумочки с одной руки на другую. — Послушны на занятиях, не огрызаются, как раньше.
Демаре посмотрел на меня так, как если бы собирался придушить этой самой цепочкой.
— Вы прекрасно знаете, о чем я. Девочки подавлены, и ваша обязанность, как няни, решить эту проблему. Но очевидно, что вы не справляетесь.
Помню, помню: я никуда негодная няня.
— Может, вам, как отцу, стоило бы с ними поговорить и объяснить, почему забрали фидруара. Возможно, если бы они поняли…
Закончить мне не дали. Алмазный король откинулся на спинку кресла и резко отчеканил:
— Из-за вас, мирэль Тонэ, возник этот конфликт. Из-за вашей неосмотрительности и беспечности. Вам его и устранять.
Мда.
— Вам явно не светит звание лучшего отца Ньерры.
Только когда я это произнесла, поняла, что произнесла очень зря.
Демаре подался вперед, хищно щуря глаза.
— Вы забываетесь, мирэль Тонэ.
— Ну так, может, уволите меня, такую забывчивую? — предприняла очередную отчаянную попытку вырваться.
— Не искушайте, мирэль Тонэ, — с гангстерской усмешкой заявили мне.
Демаре поднялся из-за стола, медленно обошел его и, присев на краешек столешницы, рядом с мраморным пресс-папье, которым я в мечтах уже не раз стукнула его по лбу, подозрительно мягко продолжил:
— Ведь я действительно могу вас уволить. И что вы тогда будете делать? Снова подадитесь в любовницы директора театра? Или, может, поджав хвост, побежите к Десмонду? Вы, конечно, красивы и соблазнительны, но должен вас разочаровать: такие, как Шерро, надолго не завязывают отношения с такими, как вы, мирэль Тонэ. Так что ни на что особенно не рассчитывайте.
Наверное, плюнь он мне в лицо, и было бы не так обидно. Щеки горели, как будто на каждой отпечатался след от пощечины. И неважно, что говорил он сейчас о Селани. чувствовала себя униженной, как если бы меня только что сравняли с плинтусом.
И ведь действительно же сравнял, непрозрачно намекнув, что девушкам, вроде Селани Тонэ, не светит ничего, кроме должности няни и любовницы баловней судьбы, вроде Шерро и Демаре.
— Я передам Десмонду ваше о нем и обо мне мнение, мируар. Сегодня же за обедом.
На лице Алмазного гада отчетливо обозначились желваки. Лишь на мгновение, а потом оно снова стало непроницаемым.
— Если это все, я бы хотела отправиться по своим делам.
— Идите, Селани, — холодно бросили мне, возвращаясь на свой трон за столом. — И решите проблему с моими дочерьми.
Я не сумела отказать себе в удовольствии: громко хлопнула напоследок дверью, ругнулась вполголоса и в который раз вспомнила о том, как сильно ненавижу этого чертового магического Аль Капоне.
Успокоилась не сразу, где-то уже на подходе к «Единорогам на радуге». Нет, так называлась не психбольница и не наркозабегаловка, а большой магазин игрушек, заглянуть в который мне посоветовали девочки. Анжель порой покупала там подарки для своей трехгодовалой дочери, Линна иногда баловала младших сестер. Когда некий алмазный жлоб (я никак не могла простить ему историю с авансом; впрочем, как и все остальное) удостаивал прислугу премиальными. Полагаю, что исключительно по великим праздникам.
— Магазин дорогой, но иногда там бывают очень хорошие скидки, — обнадежила меня Линна.
— А выбор-то какой! — мечтательно закатила глаза Анжель. — Недавно я купила своей малютке пупса, который плачет, смеется и ползает. Стоил он, конечно, немерено, но Мири от него в восторге, нигде с ним не расстается.
Широкая мраморная лестница уводила к не менее широким стеклянным дверям, миновав которые я оказалась в царстве радуг и единорогов. И те, и другие в магазине, к слову, имелись. Под высоченным потолком-полусферой простирались голографические (или правильнее будет сказать магографические?) радуги, по которым скакали белоснежные красавцы с серебряными рогами. Всякий раз, когда какой-нибудь из единорогов тряс гривой, с нее струилась иллюзия бриллиантовой пыли, что постепенно рассеивалась и таяла в воздухе.
Несмотря на ранний час, в этом раю для малышни было полно народу. Дети улыбались, восторженно крутили головами и, словно мотыльки к пламени, слетались к полкам с игрушками. Магазин был огромен! Дня не хватит, чтобы его обойти, а у меня оставалось от силы полчаса до встречи с Селани. Обогнув пиратский корабль размером с внедорожник, я приблизилась к золоченому возвышению, на котором стояла самая любимая девичья игрушка. Ростом кукла была с близняшек, если не выше. Она смотрела на меня своими большими глазами-кристаллами и улыбалась. А стоило подойти ближе, как кукла словно ожила. Розовые губы раскрылись шире, и я услышала чарующий голос.
Кристин бы от такого подарка пришла в восторг. Ну а я — в ужас. От бирки с ценником, перехватывающей изящное запястье куклы. Посчитав количество выведенных на ней ноликов, я поспешила отойти от магпевицы и принялась изучать полки с игрушками попроще.
В итоге так ничего и не выбрала. Если здесь и бывали скидки, то мне не повезло на них наткнуться. А за те деньги, что остались со злополучного аванса, в «Единорогах» можно было приобрести разве что один рог разрекламированной игрушки или пару плюшевых фидруарчиков.
Если честно, я не собиралась баловать близняшек. Просто хотела подарить им что-нибудь недорогое, но симпатичное на память. Я всегда поздравляла с Днем Рождения своих малышей в садике. Не стану делать исключения и сейчас. Какие бы проступки порой не совершали дети, они все равно остаются детьми. И Аделин с Кристин, как и мои ребята, тоже нуждаются в любви и внимании. Возможно, даже больше, чем другие. Раз уж им так не повезло с папашей, а мать вообще непонятно куда подевалась.
Отложив покупку подарков на ближайшее будущее, я отправилась на встречу с бывшей актрисой. Тихая улочка привела меня к уже знакомому заведению «У Лолы». В этот раз я пришла первой и заняла тот самый столик под светлым тентом, за которым мы сидели пару дней назад. Молоденькая официантка, приветливо улыбнувшись, протянула
мне кожаную папочку с вытесненным на ней названием кафе и побежала принимать заказ, а я принялась скользить рассеянным взглядом по строчкам меню.
Интересно, удалось Селани еще что-нибудь выяснить, или единственное, на что она рассчитывает — это на путешествие в Ланси? Я пока что больше уповала на то, что смогу связаться с Мишей, и считала до новолуния дни.
Пока ждала хозяйку своего временного тела, успела выпить два вьярна с густой кремовой пенкой — местный аналог капучино, сгрызть хлебную палочку и пролистать газету, позабытую кем-то из посетителей кофейни.
Прошло уже минут сорок, а Селани все не появлялась. Я не знала что и думать и, если честно, начала раздражаться. Разве так сложно позвонить и предупредить, что встреча отменяется?! Я тут сижу как дура, время свое драгоценное трачу (которого у меня, кстати, в обрез), вместо того чтобы делом заняться: разыскать холм Расцвета и выяснить, как до него добраться из дома алмазного хама.
Кстати, об алмазных хамах. За невысоким ограждением, густо увитым зеленью, раздался звучный мужской голос:
— Был рад встрече, мируар Демаре.
Я резко вскинула голову. От его сволочного величества меня отделяла каких-то пара метров и живая изгородь, вдруг показавшаяся мне очень реденькой, почти прозрачной. Тонкие веточки с крошечными листиками и мелкими цветами — так себе прикрытие.
— Я бы не отказался от вьярна. Не составите мне компанию, мируар Гроссо? — кивнул Демаре в сторону кофейни.
Я почти почувствовала на себе его колючий взгляд — к счастью, вовремя успела пригнуться. Не отдавая себе отчета в том, что творю, плавно стекла со стула и присела на корточки, сделав вид, что что-то ищу. Монетку там уронила или сережка отцепилась.
— Увы, я спешу. На полдень у меня назначена еще одна встреча, — отказался от предложения незнакомец в строгом темном костюме, и я уж было понадеялась, что Демаре, оставшись без компании, тоже уберется.
Не тут-то было. После крепкого рукопожатия и слов прощания мужчины расстались, и правитель всея Ньерры широким шагом направился в кофейню. В отличие от незнакомца, на бриллиантовом козле сегодня были светлые брюки и легкая рубашка с двумя расстегнутыми вверху пуговицами, а на скулах, как ни странно, даже следа небритости не наблюдалось. Зато все остальное было как раньше: в руке — неизменный портфель, на роже — традиционное железобетонное выражение.
Понимая, что еще одной встречи с Демаре моя психика сегодня не перенесет, и тогда я точно сорвусь и выскажу все, что думаю о его скотстве, я стала осторожно, насколько позволяла узкая юбка, пригибаясь, пробираться к противоположному выходу из кофейни.
Немногочисленные посетители «Лолы» поглядывали на меня с недоумением, но мне сейчас было не до немногочисленных посетителей.
Не хочу видеть Демаре. Не хочу слышать его то колющий холодом, то травящий ядом насмешки голос. Не хочу находиться с ним в одном пространстве!
В одном мире, если честно, тоже не хочу, но пока что выбирать не приходилось. Единственное, что было в моих силах — это скорее отсюда уйти и…
— Мирэль, вы забыли заплатить! — пронесся над забегаловкой громкий оклик официантки.
Черт! Черт! Черт!
Застигнутая врасплох, я резко дернулась вперед. Каблук угодил в выбоину в асфальте, нога неестественно вывернулась, и я почувствовала, что падаю. Шов на бедре подозрительно затрещал, я не сумела удержать равновесия и приземлилась на колени, чтобы в следующий момент услышать ненавистное:
— Мирэль Тонэ?
Приподняв голову, по старой доброй памяти уперлась взглядом в до блеска начищенные туфли Фернана Демаре.
— Чем это вы тут занимаетесь? — поинтересовался он ровным голосом.
— Пытаюсь уйти, не заплатив. Разве не видно?! — огрызнулась я, чувствуя себя зажженной свечой. От всеобщего внимания и шепота, ураганной волной прокатившегося над забегаловкой. Щеки горели, даже холоднючий взгляд бриллиантового кошмара не сумел погасить пожар внутри.
— И вам не стыдно?! — ахнула материализовавшаяся рядом официантка. Уперла руки в бока, воинственно пригрозив: — Мне придется вызвать полиссаров!
— Это была шутка. У мирэль просто своеобразное чувство юмора, — прервал ее на втором негодующем «ах» Демаре и протянул мне руку.
Собиралась от нее отмахнуться, но резкая боль в лодыжке ясно дала понять, что сама я подниматься буду долго и нудно.
— Вы в порядке? — Демаре помог мне устроиться за ближайшим столиком, сам занял место напротив.
— В полном, — буркнула я, замерев на стуле, боясь лишний раз пошевелить пострадавшей конечностью.
— От меня сбегали? — сощурился он.
— Не было ни малейшего желания с вами пересекаться.
— Я так вам неприятен?
Еще и спрашивает!
— А вы сами-то как считаете? — Я потянулась за сумочкой, которую его величество, подобрав с земли, положил на край стола. — И вообще, что вы здесь делаете? Город большой, кафе в нем море, но вас угораздило оказаться именно «У Лолы»!
— Я встречался с детективом, что ведет дело Жизель, — кивнул он на серое, совершенно невыразительное здание через дорогу, над входом в которое темнела надпись «Полицитариат Мальмара». — А не то, о чем вы подумали.
Закинув ногу на ногу, велел официантке принести ему двойного вьярна, а также «все, что пожелает мирэль».
— Спасибо, но мне ничего не надо, — отказалась я, доставая из ридикюля купюру, чтобы расплатиться за свой заказ.
Демаре подался вперед, собираясь меня остановить, накрыв мою руку своей. Я резко подтянула к груди сумочку, только чтобы избежать очередного прикосновения (от прошлого еще рука горела, как если бы несколько минут держала ее в кипятке).
Мужчина негромко хмыкнул и, выпав из амплуа джентльмена, спросил:
— Десмонда ждете? — Пауза, после которой последовала традиционная издевка: — И давно?
— Вас это не касается, — холодно заметила я.
— Что и требовалось доказать… — задумчиво изрек Фернан.
На нас продолжали смотреть: кто прямо, не стесняясь, кто мельком, кидая искоса взгляды. Лодыжка неприятно ныла, поэтому с порывом дождаться возвращения официантки, выплеснуть в высокомерную рожу обжигающий вьярн, вскочить и убраться отсюда, как собиралась, приходилось повременить.
Впрочем, первая часть плана с каждой секундой казалась все заманчивей и была вполне осуществимой.
— Вам так нравится надо мной издеваться? Что это? Лично я вызываю у вас столь сильную антипатию или вы в принципе не выносите женщин? Тогда не удивительно, почему исчезла Жизель.
Голубые глаза сверкнули, как ледники в Арктике под холодными солнечными лучами. Но в тот момент мне было не до его глаз и уж тем более не до его задетых чувств. Наоборот, хотелось наступить на больную мозоль посильнее, в отместку за то, что не раз топтался по моей уязвленной гордости. Чтобы почувствовал то же, что постоянно чувствую в его присутствии я!
— Что бы ни делала, как бы ни старалась угодить вашей семье, вы всегда находите, к чему придраться. Я лажу с вашими дочерьми лучше, чем все их предыдущие няни. Слышала, что близняшки с ними вытворяли… Что после исчезновения матери стали совсем неуправляемыми. Никто не мог с ними справиться. А у меня получается! И тем не менее вы делаете все возможное, чтобы я вас оставила! В первую очередь вы, а не они! Так скажите мне, мируар Демаре, чем я заслужила такое к себе обращение? И потом не удивляйтесь, что при виде вас единственное мое желание — это бежать! Куда подальше и без оглядки. Только чтобы не находиться рядом!
Его взгляд потемнел, становясь грозовым, если так можно выразиться о взгляде. О демареновском можно было точно. Того и гляди над нами грянет гром, и в стол ударит молния. Однако начав говорить, я уже не могла остановиться. Лучше выплеснуть все, что думаю и чувствую, какими бы ни были последствия, чем продолжать еще неизвестно сколько держать это в себе.
Не впечатлившись исходящей от его мируарства штормовой мрачностью, набрала в легкие побольше воздуха и язвительно продолжила:
— И как это вас угораздило сесть за один столик с такой, как я? — сделала ударение на окончании фразы, напоминая об утреннем нервотрепании. — Если вы даже у себя дома считаете зазорным садиться за обеденный стол с няней своих детей! А ведь здесь мы у всех на виду.
— Мне нет дела до всех, — сказал он и умолк.
Где-то с минуту лениво подносил к губам чашку, при этом пристально на меня глядя, как если бы пытался прочесть все то, что я о нем думала и что еще не успела озвучить. А думала я в основном нецензурное.
— Я не хотел вас обидеть, мирэль Тонэ, — наконец заявил Демаре.
— Я так и поняла…
— Наверное, сегодня в кабинете я был с вами слишком резок и неправильно выразил свои мысли.
— О том, что я могу надеяться лишь на роль временного развлечения для таких, как вы и Шерро?
— При чем здесь я? — раздраженно поморщился Демаре, резко опуская чашку на блюдце. Как та не треснула — не представляю. Несколько капель вьярна выплеснулись наружу и темными горошинами рассыпались по светлой скатерти, одна проступила на мируарской манжете с золотой запонкой, инкрустированной, ясное дело, алмазами.
— Ох, простите, в случае вашего величества я даже этой роли не заслуживаю, — внутри горчило от обиды. Даже крепкий вьярн без сахара, который так любил Демаре, сейчас показался бы мне слаще меда и варенья вместе взятых.
— Селани! — закатил он глаза. — Вы опять извращаете мои слова. Я всего лишь пытался уберечь вас от разочарования. Десмонд из тех мужчин, которые меняют любовниц чаще, чем вы ходите по магазинам. Если он с кем и завяжет серьезные отношения, так только с какой-нибудь богатой наследницей. Вот что я имел в виду, когда говорил, чтобы вы на многое не рассчитывали. Дело не в вас, а в нем.
Сказав это, Демаре сосредоточился на своем кофе. Вьярне то есть. А я на ажурной кайме, пущенной по краю скатерти. В тот момент она казалась куда более занимательной, чем блуждавший по моему лицу пристальный взгляд его алмазновеличества.
«Благодарю за разъяснения, но мне пора. Аревуар», — хотела уже попрощаться, однако не успела поднять на Демаре глаза, как зажмурилась от внезапной вспышки.
— Щелк, щелк, щелк, — раздалось со всех сторон.
Откуда-то справа послышался мелодичный женский голос:
— Мируар Демаре, это новая няня ваших дочерей?
— Какие отношения вас связывают? — а это уже внезапный выпад слева.
— Вы часто выбираетесь с ней на свидания?
— Бывшая актриса и вы: каким представляете ваше будущее?
— Сумеет ли мирэль Тонэ заменить вашим детям мать?
— Что это: любовь или сиюминутное увлечение?
И снова на нас все пялились. К уже знакомым лицам посетителей «Лолы» прибавились новые — журналисты, непонятно откуда здесь появившиеся. Обступив наш столик, они бесцеремонно тыкали в Демаре инкрустированными камнями прямоугольными пластинами. Наверное, местными аналогами диктофонов. Другие не переставали щелкать массивными агрегатами — прадедушками привычных мне фотоаппаратов, раз за разом ослепляя вспышками.
От градом сыпавшихся вопросов я, мягко говоря, обалдела, в то время как его величество ничем не выдал ни своего удивления, ни раздражения. Только уже знакомо на лице обозначились желваки, и на шее, прямо над воротником рубашки, запульсировала синяя жилка.
Не отвечая на вопросы папарацци, попросту делая вид, что их рядом нет, Фернан поднялся, и диктофоны тут же нацелили на меня, видимо, посчитав более легкой добычей.
— Мирэль Тонэ, вы любите Алмазного короля?
— А может, его капиталы?
— Вы уже с ним спали?
Ну здравствуйте!
От всего происходящего шла кругом голова.
— Мы уходим, — решительно сказал Демаре, извлекая из бумажника купюру и бросая ее на стол.
Я собиралась последовать его примеру: не деньгами разбрасываться, а поспешно подняться. Но подняться не получилось в принципе. Пока сидела, не шевелясь, неприятные ощущения почти прошли, а стоило наступить на пострадавшую в попытке бегства ногу, как в глазах потемнело от боли. Шипя сквозь зубы, опустилась обратно.
— Лодыжка, — ответила на невысказанный вопрос алмазного.
Подвинув одного из фотографов с таким видом, как если бы перед ним стоял не человек, а обнаруженный на свалке унитаз, Демаре опустился передо мной на колени.
— Не все же вам оказываться у моих ног, — тихо пошутил он.
Пошутил? Наверное, это какой-то другой Алмазный король.
Не обращая внимания на вспышки камер (так и хотелось выхватить каждую и расколошматить о головы неугомонных охотников за новостями) и бесконечные, выливающиеся на нас каверзные вопросы, он осторожно избавил меня от туфли, после чего бережно дотронулся до щиколотки. Дотронулся едва, одними подушечками пальцев проведя по ажурному плетению чулка, а у меня появилось желание взвыть в голос.
— Ай! — не сдержавшись, все-таки вскрикнула я, когда он надавил чуть сильнее.
— Здесь болит?
Кивнула, кажется, уже сквозь слезы, потому что боль возвращалась. Стремительно, резко, концентрируясь и пульсируя в одном месте.
— Что вы будете делать, если вернется мирэль Жизель? — Невысокая раскосая девица с волнистым каре попыталась подсунуть диктофон ближе.
— Разойдитесь! — гаркнул Демаре, раздраженно оглянувшись на журналистов.
Но те как будто его не слышали, продолжали засыпать нас вопросами.
— Разойдитесь немедленно, иначе уже сегодня останетесь без работы. Все! — теряя терпение, прорычал он, вырастая над творцами желтухи, и те отхлынули к живой изгороди.
Однако фотографировать не перестали. Как не переставали молоть языками посетители кафе и прохожие, остановившиеся понаблюдать за развитием событий.
Меня легко подхватили на руки и под прицелом множества взглядов понесли из кафе, через дорогу и дальше к припаркованному за углом автомобилю.
Я честно старалась абстрагироваться не только от боли, но и от горько-вишневого аромата дыма, что ощущала всякий раз, стоило Демаре оказаться ко мне слишком близко. А ближе, чем сейчас, просто быть не могло. Ну то есть могло, конечно… Но даже думать об этом было преступлением. Преступлением вспоминать о злосчастным поцелуе, который я всеми силами пыталась забыть. А сейчас, как назло, вспомнила.
На свою голову.
— Я бы и сама дошла, — разозлившись на себя из-за непрошенного, так не вовремя обрушившегося непонятного чувства, из-за близости мужчины, которого искренне ненавидела (ненавидеть еще искреннее просто невозможно), заявила я.
— Скорее, доползли бы, — опуская меня на заднее сиденье машины, проговорил Демаре. — Но, по-моему, вы и так уже достаточно сегодня наползались. Надеюсь, больше не станете от меня сбегать, мирэль Тонэ. А с Шерро я сам поговорю.
Я нахмурилась.
— Поговорите о чем? — спросила, когда он сел за руль.
— О вас. О том, чтобы прекратил вас донимать. Иначе будет иметь дело со мной.
Кристалл утонул в замке зажигания, или как он у них тут называется, а я утонула в мягком кожаном сиденье и мужском аромате, который в салоне автомобиля ощущался еще сильнее: травяная горечь одеколона и горчинка дыма без намека на сладость.
Мелькнула мысль, что этот запах подходит Демаре идеально.
— Считаете себя вправе распоряжаться моей судьбой? Вообще-то я уже взрослая девочка и сама знаю, с кем мне можно встречаться, а с кем нет.
— Похоже, вы не услышали ни слова из того, что я вам сказал, мирэль Тонэ, — выруливая из переулка, проговорил Демаре, и в зеркале заднего вида я поймала его взгляд. — Но спишем это не на вашу глупость, а на ваше состояние. Если вы не собираетесь держаться от Десмонда подальше, то он будет держаться подальше от вас. Моим детям нужна няня, мысли которой не будут заняты всякой ерундой. Разговор окончен, мирэль Тонэ.
У-у-у!
— Не окончен! — возразила я и сложила руки на груди. — Я еще не сказала все, что о вас думаю.
— Могу представить, что вы обо мне думаете.
— С вашей ограниченной фантазией — сомневаюсь.
— Это у меня ограниченная фантазия?! — глаза Демаре сверкнули, даром что меня не пронзило лазерными лучами через зеркало заднего вида.
— Не только фантазия. У вас очень ограниченный взгляд на женщин, — хмыкнула я.
— Да неужели?
— Именно. Видимо, вы считаете, что они рождены исключительно для того, чтобы оттенять такие бриллианты, как вы или мируар Шерро. А когда срок действия подходит к концу, рассыпаться алмазной крошкой у ваших ног.
— Зато у вас богатая фантазия, мирэль Тонэ.
— Вы даже не представляете, насколько, — я вскинула брови.
— Куда уж мне. С моей ограниченной, — хмыкнул он.
— Вот именно, — согласилась я.
И демонстративно отвернулась.
— Судя по вашему виду, разговор окончен? — поинтересовалось это драгоценное парнокопытное.
Я сделала вид, что рассматриваю высаженные вдоль дороги цветочки, и к счастью, настаивать на продолжении беседы Демаре не стал.
Михаил Соколов
Мерный гул океана успокаивал, но даже его мощные, накатывающие на берег волны не могли смыть чувство вины. Которое возрастало с каждой пойманной женской улыбкой, адресованной ему. Сидя за барной стойкой пятизвездочного отеля Доминиканы, он мрачнел все больше и больше. Не спасали от тяжелых мыслей даже шелест пальмовых листьев, едва заметно покачивающихся под порывами ветра, и пьяная атмосфера бесконечной гулянки.
— Мих, ты чего опять скис? — Андрей подмигнул темнокожей девушке и отсалютовал ей бокалом и ослепительной улыбкой.
— Ничего.
Не желая портить другу настроение и в очередной раз поднимать одну и ту же тему, Михаил поднялся.
— Я лучше пойду.
— Ты — что? — Андрей подскочил, чудом не расплескав виски. — Куда? Время ж еще детское. Даже двух нет.
В отеле восемнадцать плюс, в котором они остановились, веселье продолжалось двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Вопли с пенной дискотеки из бассейна, отрезанного от бара огромным газоном, долетали сюда сквозь музыку и голоса аниматоров.
— Я пойду, — упрямо повторил Михаил.
Его не покидало ощущение, что он все сделал неправильно. Но с этим отдыхом изначально все было неправильно, он не должен был ехать.
— Ну как знаешь, — буркнул друг, понимая, что спорить бесполезно. И добавил: — Зануда.
Михаил махнул рукой, оставив на стойке недопитый ром и двадцать долларов чаевых. Что касается Андрея, он тут же развернулся к темнокожему бармену в пестрой рубашке, напевающему себе под нос «Деспозито», и заказал два коктейля: видимо, собирался на штурм красотки, которая накручивала на палец тугой темный локон, многообещающе улыбаясь. А вот ее подружка проводила Михаила разочарованным взглядом, но это его не остановило.
Быстрым шагом направился он по дорожке, ведущей к дальнему корпусу, в котором располагались их номера. Мимо ресторанов а-ла карт, мимо импровизированного театра, где сегодня выступала какая-то местная группа. Под визги гостей, звучный голос солистки, вспарывающий тишину, Михаил прошел через лобби, кивнув приветственно ночному администратору, пересек мостик и оказался у своего корпуса.
Здесь было значительно тише, и Соколов остановился. Сунув руки в карманы брюк, запрокинул голову.
На темном небе рассыпались звезды. Часть из них стирали наползающие тучи, часть перекрывал свет фонарей, вокруг которых вились ночные мотыльки. В детстве, когда отец с матерью уезжали в командировки, он выбегал на балкон и подолгу смотрел на звездное небо: ему казалось, что так он становится ближе к родным. Ведь небо и звезды везде одинаковые, а значит, если родители сейчас просто посмотрят вверх, можно представить, что они совсем рядом.
С тех пор он повзрослел и прекрасно понимал, что небо везде разное.
И что никакие звезды не сумеют объединить, если вы находитесь на разных континентах.
А если в разных мирах?
Усмехнувшись своим мыслям, Михаил тряхнул головой и резко шагнул вперед. Чтобы налететь на спешившую куда-то сотрудницу отеля. То, что женщина падает, отметил молниеносно, на реакции, которая сохранилась после службы в военно-воздушных силах. Поэтому и успел подхватить, не дав ей удариться о бледно-голубую плитку пола.
— I’m sorry, — произнес на английском и тут же повторил на испанском: — Lo siento.
К удивлению мужчины, женщина не спешила отнимать руку и вообще смотрела на него как-то странно. Ноздри ее широкого носа, характерного для афроамериканцев, едва уловимо шевельнулись. Он же успел отметить только форменную одежду, стянутые в тугой пучок черные блестящие волосы и имя на бедже, Мария.
— Потерял нечто дорогое? — спросила она на отличном английском.
Прежде чем Михаил успел ответить, стянула его руку со своей, как если бы снимала браслет, и добавила:
— Я могу помочь.
— О чем вы? — непонимающе спросил он.
— О ком, — она смотрела на него, не мигая.
Из-за того, что они были достаточно далеко от фонарей, а еще из-за насыщенно-темного цвета ее глаз зрачки были практически не видны. Создавалось такое чувство, что он смотрится в бездну.
— Твоя девочка очень далеко и назад не вернется. Обратного пути нет. Но тебя я могу к ней перенести, если захочешь. Если не побоишься. — Она широко улыбнулась, обнажив крупные зубы. — Легко не будет, зато ты будешь с нею. Подумай и, если решишься, найдешь меня. Найдешь — значит, готов. Сам знаешь, что не просто так здесь оказался, что не случайно тебя сюда занесло.
Прежде чем Михаил успел ответить, она обошла его и широким шагом направилась в лобби. Глядя вслед странной сотруднице отеля, он просто не мог поверить в то, что услышал.
Слова Лили еще можно было списать на самый обычный бред, она действительно воспитывалась в цыганской семье, и там ей могли навешать на уши какой угодно лапши, в том числе и магической. Но то, что сказала эта женщина, Мария, просто не укладывалось в голове.
Откуда она знает про Иру?
Разумеется, ее заявление («Сам знаешь, что не просто так здесь оказался, что не случайно тебя сюда занесло») можно трактовать как угодно, но то, как он оказался в Доминикане, и правда было очень и очень странно.
Сначала они выбрали роскошный отель в Эмиратах, но перед самым отъездом обанкротился туроператор, через которого должны были лететь. Буквально за сутки, разумеется, отменили и рейс, и бронь отеля. Михаил не успел облегченно выдохнуть, как Андрей приволок путевку в Доминикану и сказал, что это было единственное приемлемое, что удалось достать в рекордно короткие сроки.
Но что самое странное — он сразу же согласился лететь.
Бывает такое состояние, когда что-то делаешь, а потом пытаешься понять — как вообще мог такое учудить? Вот и у него было примерно так. Он махнул рукой, а в себя пришел уже в кресле самолета над Атлантикой. Все больше недоумевая, каким местом думал, когда соглашался на эту авантюру. Ведь не хотел уезжать так далеко от Иришки!
Потом разговорился с Андреем (который, недовольный его мрачной физиономией, в шутку просил поменять его место в бизнес-классе на Space+ или на любое обычное «ноги за уши») и тот признался, что были еще варианты Кубы и Мексики, но на отели в этих направлениях у менеджера категорически отказывалась проходить бронь. В общем, что хочешь, то и думай.
Но что тут думать, если это просто менеджер криворукая не удосужилась стрясти с системного администратора нормальную работу системы. Или что Андрею не хотелось особо заморачиваться.
Магии не существует.
Других миров не существует.
Андрей прав, он действительно слегка не в себе, если ищет сверхъестественную возможность вернуть Иришку. И сейчас рассуждает о подобной ерунде.
Напоследок оглянувшись (зачем, и сам не понял) на ведущий в лобби пустынный мостик, Михаил решительно зашагал в сторону своего корпуса.
