Глава 10
Дело о шляпе
— Еще бидон молока, пожалуйста. И шляпу. Мне нужна свежая шляпа для моего фидруара. Я возьму ее у мируара…
Из сна, в котором добывала своему питомцу новый лоток и еду, я вынырнула внезапно, так и не поняв, что меня разбудило. Кажется, на другом конце коридора слишком громко хлопнули дверью. Или это у меня уже что-то в голове хлопает, как форточка на сквозняке. Судя по всему, сквозило все-таки под черепной коробкой, потому что в коридоре стояла тишина, а в спальне… не стояло никого и ничего. Не сидело и не лежало, впрочем, тоже.
Да это же издевательство форменное!
Я заметалась по комнате. Фидруарчик, миленький, ну куда тебя опять понесло?!
Хорошо помню, как закрыла дверь, сразу после того как избавилась от вещдока — обос… непригодного, в общем, к ношению головного убора.
Реми к тому времени уже дрых без задних лап, перевернувшись на спину и задрав эти самые лапы кверху. И вот он снова исчез. А мне совсем не улыбается возвращаться в спальню к алмазному, а потом вычищать и закапывать в кашпо с фикусом (вернее, с его иномирским собратом) еще одну улику. Пусть во сне я и потащилась к Демаре за новой шляпой, но то был сон, а наяву я к нему больше ни ногой…
Ой!
Дверь медленно приоткрылась. Я бы даже сказала, с характерным зловещим скрипом. Сама собой, потому что я, стоя у кровати, к ней при всем желании не дотянулась бы.
— Мяу, — заявила дверь или пространство возле нее.
И пока я раздумывала над тем, куда лучше отправиться: в психиатрическую клинику или сразу в МОРГ (мало ли, вдруг тело Селани отторгает иномирскую душу и глюки — первый признак этого самого отторжения), в спальню вошли близняшки.
— Мы выгуляли Реми, — отчиталась Кристин, касаясь колечка на указательном пальце.
Прямо у меня на глазах, словно из ниоткуда, появился фидруар. Широко зевнул, обнажая острые клычки, и, урча, как самая настоящая кошка, потерся о мои ноги.
— Вы его забрали? — я строго посмотрела на близняшек.
Девочки кивнули.
— Мы рано проснулись…
— И решили погулять с ним по саду.
— А вы так крепко спали…
— Про шляпу и молоко что-то бормотали…
— Вот мы и взяли Реми на чуть-чуть.
— Сделали его невидимым, чтобы никто ничего не увидел.
— Мы же обещали, что будем помогать, мирэль Селани, — радостно завершила дуэтное выступление Аделин.
Я присела перед малышками на корточки.
— Девочки, и часто вы используете магию?
Близняшки переглянулись.
— Иногда, — несмело проронила Аделин.
— Папа нам разрешает! — уперла руки в бока Кристин.
— Не думаю, что ему понравилось бы, узнай он, что вы пользуетесь магией, чтобы делать невидимыми фидруаров.
— Но вы ему ведь не скажете? — Аделин даже дыхание затаила от волнения.
— Если пообещаете, что не будете прибегать к чарам без особой надобности.
А сама сделала пометку в памяти: осторожно расспросить Демаре о том, что это у них за колечки такие и в каких случаях им позволено ими пользоваться. Чтобы в будущем избежать подобных сюрпризов.
— Вот еще! — снова надулась Кристин.
— Ну тогда мне ничего не остается, кроме как поговорить с вашим отцом. — Я со вздохом поднялась. — И, наверное, будет правильней рассказать ему о фидруаре…
— Мы обещаем! — выпалила Аделин.
Дернула сестру за руку, и та неохотно буркнула:
— Обещаем.
Накормив Реми остатками молока, мы перебрались в детскую. Первым делом нужно будет узнать у Жужжена, когда мне сегодня поставят замок, чтобы успеть к тому времени спрятать этого обжору, который расправился с молоком за одну несчастную минуту и провожал меня такими голодными глазами, как будто не ел с самого рождения.
«Мне нужны бидон молока и шляпа… Тьфу! Лоток нужен», — причесывая девочек, размышляла я.
И, словно откликаясь на мои мысли, из коридора послышалось раздраженно-нетерпеливое:
— Этиль! Где моя шляпа?!
— О-оу, — протянула Кристин.
А Аделин, которая уже была готова к завтраку, выбежала из спальни.
— Что-то потерял, папочка? — зазвучал тоненький невинный голосок.
— Шляпу, которую надевал вчера. Нигде не могу ее найти.
И сдалась ему именно эта шляпа. Можно подумать, она у него единственная и неповторимая.
Кристин нетерпеливо поерзала на сиденье. С трудом дождалась, пока соберу ей волосы в хвостики, и выскочила за сестрой.
— Вы вчера в моей комнате не играли?
— Не играли, — хором ответили близняшки.
— А где ваша няня?
Я как раз через не хочу выходила из детской и, растерявшись под пулей вонзившимся в меня взглядом, выдала:
— Няня тоже не играла. В смысле я хотела сказать, что понятия не имею, куда подевалась ваша шляпа.
В отличие от близняшек, мне казалось, что вру я отвратительно. Но вроде прокатило. По крайней мере, развивать тему о самоисчезающих головных уборах его величество не стал, сразу переключился на другую:
— Завтра в первой половине дня я буду свободен и хотел бы провести пару часов с девочками. Вы тем временем можете заняться своими делами, мирэль Тонэ, — облагодетельствовал меня огрызком выходного мируар Демаре.
— Но это не отменяет того выходного, о котором мы вчера с вами договаривались? — на всякий случай уточнила я.
Алмазный деспот смерил меня таким взглядом, как если бы собирался сию же секунду создать лассо и вздернуть меня с помощью него на ближайшей люстре. Я даже пожалела, что зарыла шляпу в фикусе, а не натянула ее ночью со всем содержимым на этого… с портфельчиком и в туфлях, начищенных до такой степени, что в них можно было запросто разглядеть свое отражение.
— До следующего воскресенья еще надо дожить, мирэль Тонэ.
И это называется ответ?
— Я ухожу. Сегодня позавтракаете с девочками в столовой, — удостоил меня еще одной королевской милости алмазный сноб.
Вечером отнесу Реми в кабинет. Пусть пометит портфель.
— Если вам так будет угодно, — не удержалась я от иронии.
Которую Демаре предпочел «не заметить».
— Девочки, будьте умницами и между играми не забывайте о занятиях, — отдал последние распоряжения и сосредоточился на показавшемся на вершине лестницы дворецком.
Разговор снова зашел о шляпе, и я, взяв малышек за руки, повела их в столовую. От греха подальше.
Завтрак прошел в спокойной обстановке: без вездесущего дворецкого, без тираногангстера, в присутствии которого мой желудок уменьшался до размеров кешью и в него принципиально ничего не помещалось, без подложенного под попу мороженого.
Замечательно, в общем.
Я наслаждалась едой и обществом девочек. Пусть одна из них и продолжала хмуриться, зато другая не скупилась на улыбки, от которых мне самой хотелось улыбаться, хоть в груди при этом что-то неприятно сжималось. Особенно, когда вспоминала, что надолго здесь не останусь.
Что бы там ни говорила гадалка, не останусь и все тут!
На Земле меня ждут другие ребята, по которым я безумно скучаю. А этих малышек я почти не знаю и вообще не должна к ним привязываться.
Поняла, Ира?
— Мирэль Селани, почему вы такая грустная?
Я подняла на Аделин взгляд.
— Просто задумалась, — улыбнулась. Судя по тому, что столовые приборы покоились на тарелках, а поверх них лежали расшитые золотом салфетки (вот стопудово золотом, странно что без россыпей драгоценных каменьев), девочки уже поели и теперь смиренно ждали, когда я закончу ковыряться вилкой в своей глазунье.
Отодвинув от себя тарелку, сказала:
— Поднимайтесь наверх, а я за молоком.
О чем-то вполголоса переговариваясь, близняшки направились в холл, а я на кухню и в погреб.
«Еще бы поймать где-нибудь Жужжена и узнать про замо́к», — размышляла на обратной дороге.
Вспомнила на свою голову. Не успела добраться до лестницы, как телефон в холле запрыгал на круглом столике, разоряясь громкой трелью, и возле него мгновенно материализовался дворецкий. Как будто знал, что позвонят, и караулил за углом.
— Дом мируара Демаре. Слушаю, — церемонно ответствовал мужчина. После чего выразительно на меня покосился, кашлянул, отводя от лица трубку, и, обращаясь ко мне, объявил: — Это вас, мирэль Тонэ.
Интересно, кто?
Словно отвечая на мой невысказанный вопрос, дворецкий, мрачнея на глазах, добавил:
— Мируар Шерро.
Надо же! Не прошло и полгода.
Позабыв и о молоке, и о замке, я поспешила к прадедушке современного телефона.
— Позволите? — плавным движением бедра оттеснила этого любителя постоять над душой, покапать на мозги и потрепать нервы. Буквально вырвала у него из рук трубку и, подождав, когда господин Плиссированный Воротничок, особо не торопясь, скроется в районе гостиной, проговорила:
— Алло.
— Нам нужно встретиться, — не размениваясь на приветствия, заявила Шертонэ.
Почти как любимое Светкино вино. Светка… Еще один повод вернуться на Землю. Уже не говоря о моих родных и любимом мужчине. Так что да, нам с Селани-Десмондом встретиться просто необходимо.
— Я только за.
— Когда? — нетерпеливо поинтересовались на том конце магпровода.
— Эм-м-м… У меня завтра утром будет пара свободных часов, — вспомнила я о щедро презентованном мне с барского плеча микровыходном.
— Вот и отлично! Не хочу, чтобы Демаре снова видел нас вместе и мешал, — голос Десмонда при этом звучал как-то уж больно интимно, словно меня приглашали на романтическое свидание, а не на деловую встречу, предметом обсуждения которой станет одна залетная душа, которую нужно в срочном порядке вернуть в родное тело. — Увидимся в десять. «У Лолы».
Не успела я спросить, кто такая Лола и где она находится, как в трубке что-то щелкнуло, и магсвязь прервалась. Ладно, узнаю у горничных. Кто-нибудь обязательно подскажет, что это за место такое.
После того, как Реми во второй раз позавтракал и удобрил многострадальный фикус… Я не успела поймать фидруара, это чудовище выскочило из комнаты, когда в нее входила Кристин, с молниеносной скоростью пронеслось по коридору, запрыгнуло в кашпо и, не теряя времени, принялось справлять свою нужду. К счастью, маленькую, а не как вчера. Так вот, после всех поедательно-опорожнительных процедур мы с девочками заперлись в детской с фидруаром и учебником по арифметике. Замок, Жужжен сказал, врежут вечером, но оставлять Реми одного я все равно побоялась.
И пока фидруар беззаботно дрых в кресле, девочки, склонившись над тетрадками, решали простейшие примеры. Складывали рубины с алмазами, вычитали золотые слитки (да-да, именно они были запечатлены на страницах книги), а я тем временем размышляла о том, чем нам заняться после обеда. Слепить из пластилина его мируарство? Непременно с рогами, хвостом вместо лассо и вилами вместо портфеля. А может, попросить Симрана отвезти нас на пляж? Погода ведь стоит чудесная. За те несколько дней, что я здесь, девочки ни разу не высовывали носа за ворота. А ведь детям нужно гулять и не только в саду, даже если этот сад похож на ботанический.
— Кристин, не заглядывай в тетрадь сестры. Списывать нехорошо, — заметив, что одна девочка старательно тянет шею, а другая не менее старательно закрывается, сделала я замечание.
Кристин недовольно фыркнула и отвернулась. А я подошла к столу. Пробежавшись по ее тетрадке взглядом, указала на ошибку:
— Вот здесь ты неправильно сложила, поэтому твой ответ не совпадает с тем, что в учебнике. Пересчитай. Сколько в корзине камней?
Девочка поджала губы, а потом вдруг выпалила:
— Я не буду вас больше слушать! Вы глупая! А еще пустышка! Мама вас так называла. А мама никогда не ошибалась! И я тоже все делаю правильно!
Помню, проходили. Я глупая. А кое-кто невоспитанный. Как и ее мама.
Я никогда не наказываю детей. Ну, почти никогда. Однако есть границы, переступать через которые нельзя. И если вовремя не показать детям эти самые границы, в будущем будут проблемы.
— Я сегодня же поговорю с мируаром Демаре о твоем поведении. А пока его нет… Анаис обещала испечь к полднику иртовый пирог (надеюсь, правильно произнесла незнакомое слово, кухарка сказала, девочки его обожают — пирог, а не слово)… Так вот, для тебя сегодня никакого десерта.
— Вот еще! — подскочив, топнула ногой своенравная близняшка. — Вы мне никто, и я буду есть все, что захочу!
— Я тебе не никто, Кристин, я — твоя воспитательница, — добавив в голос металлических ноток, произнесла строго. — И тебе придется меня слушаться и со мной считаться, равно как и проявлять уважение к старшим. А пока не научишься, будешь обходиться без сладкого. Садись на место и решай пример заново!
Скрестив на груди руки, алмазная наследница негодующе посопела, но потом все же опустилась на стульчик, подтянула к себе тетрадку и дулась на меня до самого обеда. За обедом, который прошел уже не так замечательно, продолжила заниматься тем же самым. Из-за ссоры с Кристин мне кусок в горло не лез, Аделин больше не улыбалась. Понуро опустив взгляд, медленно ела суп.
Хорошо хоть не пришлось изощряться, чтобы уложить их днем спать. Девочки заснули моментально, и я, подхватив Реми, отправилась к себе. Перед обедом заскочила в библиотеку, взяла книгу, что в прошлый раз привлекла мое внимание: «Пространственные аномалии Ньерры». Вот сейчас про них и почитаю.
Фидруар, урча, устроился у меня на коленях, по-видимому, решив почитать со мною вместе. Я открыла книгу, пробежалась взглядом по вступлению. Собиралась уже перейти к первой главе, когда почувствовала, как глаза начинают слипаться. Веки стали тяжелыми, как будто к ресницам подвесили гирьки. Килограммовые, никак не меньше. Несколько секунд я боролась с самой собой, а потом, бесславно проиграв, провалилась в сон.
Очнулась внезапно, разбуженная оглушительным кошачьим (вернее, фидруаровым) воем. Он доносился… точно не из моей комнаты. Откуда-то снизу, с первого этажа…
Вашу хмарь!
Реми снова утробно завыл, и тут же, как будто ему аккомпанируя, по дому штормовой волной прокатилось яростно-грозное:
— Мирэль Тонэ!!!
Вниз я мчалась с такой скоростью, что мне мог позавидовать олимпийский спринтер. Путаясь в ногах, цепляясь ими за ступеньки и очень прочно цепляясь за лестницу, чтобы не скатиться по ней кубарем. Туфли остались в комнате, надевать их не было времени. Но то, что времени действительно нет, я осознала, только когда вылетела в холл. Фидруар орал, потому что его алмазное величество держало звереныша за шкирку на вытянутой руке, как улику.
— Что это?! — прорычал Демаре.
— Не что! — огрызнулась я, лишившись остатков страха при виде выпученных глаз зверя. — А кто! Отдайте!
— Назад, мирэль Тонэ, — прирыкнули на меня, после чего вручили фидруара ухмыляющемуся Жлобену. Тот взял его с таким видом, будто ему в руки сунули бомбу с часовым механизмом. — Теперь я понимаю, зачем вам нужен был замок! Чтобы держать у себя в комнате непроверенное животное!
Сами вы непроверенное животное! Того и гляди пена изо рта пойдет.
Я шагнула было к дворецкому, но Демаре двинулся мне наперерез.
— Вы понимаете, что притащили в дом зверя, который мог навредить девочкам?!
Фидруар снова заорал, после чего изловчился и тяпнул Жужжена за палец. Дворецкий заорал в разы громче, и в эту самую минуту с лестницы скатились Кристин и Аделин. Последняя ахнула и прижала ладошки к лицу. Особенно когда Злочлен разжал руки, и фидруар с цокотом когтей по покрытию поскакал в сторону ближайшего коридора. Далеко не ускакал: лассо на него накинули профессионально, поперек туловища, после чего подтащили назад и снова подняли за шкирку.
— Я никогда бы не навредила девочкам, — тихо сказала я, понимая, что внутри меня, точнее, внутри Селани сейчас бегает маленькая Иришка и орет, как полминуты назад орал Жужжен, тыча в меня окровавленным пальцем, словно вещественным доказательством моей безответственности. — И никогда не позволила бы малышу причинить им вред.
— Вы, мирэль Тонэ, много знаете о фидруарах? — Демаре шагнул ко мне вплотную, взметнув руку со зверем в сторону дворецкого, отчего тот шарахнулся и едва не снес вешалку.
— Это дикий зверь, который, когда повзрослеет, превратится в дикую неуправляемую тва… — он перевел взгляд на дочерей и поправился. — В монстра, способного разорвать человека на части. Кристин, Аделин, немедленно идите к себе!
Фидруар в эту минуту сложил лапки и повис тряпочкой, понимая, что повторный побег ему не светит.
— При всем уважении, мируар Демаре, монстрами звери становятся от такого обращения! — возразила я, стараясь не повышать голос. Пока что мне это не удавалось. — И если его правильно воспитать…
— Никто его воспитывать не будет, — нависая надо мной, подвел итог драгоценный недомонарх. — Потому что он сегодня же отправится в службу надзора за магическими животными!
— Папочка! — ахнула Аделин.
— Девочки, — вот теперь в голосе Демаре звучал металл или алмазные стержни (чтоб один из них врезался ему в зад!). — К себе. Живо, и никуда не выходите, пока не поднимется ваша няня. А вы, мирэль Тонэ, следуйте за мной.
Краем глаза я уловила злорадную ухмылку Жужжена и вдруг поняла, кого он мне напоминает. Портье отеля, где остановился Кевин из «Один дома-2», рожа один-в-один!
Следуя за его алмазным величеством, я почувствовала на себе чей-то взгляд и обернулась. Девочки прилипли к перилам на втором этаже, но если в расширенных глазах Аделин я прочла недоверие и отчаяние, то лицо ее сестры сейчас очень напоминало лицо отца. Снисходительная насмешка и превосходство.
То, что этот взгляд был адресован мне, я поняла уже когда мы свернули за угол и направились к кабинету. В который передо мной открыли дверь невежливым пинком ноги, а потом швырнули звереныша на ковер. Тот мгновенно вскочил и ощерился, но Демаре едва коснулся кольца, и фидруар плюхнулся прямо посредине комнаты и заснул.
Заснул…
Кольцо.
Все эти мысли проносились в моем сознании, пока я шла к знакомому трижды неладному креслу.
В голове не укладывается, но… но взгляд Кристин и совершенное отсутствие удивления, когда они с сестрой спустились, говорили сами за себя. Да и с чего бы мне засыпать после обеда? Я никогда сонливостью не страдала, тем более что прошлой ночью (в отличие ото всех предыдущих) неплохо выспалась. А тут меня просто вырубило, как по щелчку.
Или из-за магии кольца.
— Я жду, — потребовало его мируарство, опускаясь в кресло.
— Чего? — устало спросила я.
— Объяснений.
— Я нашла его в библиотеке. Он был совсем крохотным и хотел есть…
— Почему не известили меня?
— Потому что вы бы сразу же выкинули его из дома! — воскликнула я.
Демаре прищурился.
— Ваше попустительство, мирэль Тонэ, непрофессионально и ставит под угрозу безопасность моих дочерей.
— Вашим дочерям ничто не угрожает, — парировала я. — Кроме них самих!
— Потрудитесь объясниться, мирэль Тонэ. — Вот теперь взгляд Демаре стал еще тяжелее, а я прикусила язык. То, что Кристин себя так ведет, еще не повод отвечать ей тем же.
Тишину нарушало лишь тиканье часов и мирное посапывание фидруара.
Какой же он монстр? Такой же малыш, которому нужна забота…
— Что ж, коль скоро у вас нет объяснения, я оштрафую вас на половину заработной платы, за вашу халатность. Если что-то подобное повторится, вы будете рассчитаны в тот же день. Это понятно?
Каждое слово ложилось на плечи грузом, вдавливающим меня в кресло. Но куда больше давил поступок Кристин: я понимала, что она еще совсем ребенок, кому как не мне знать, что дети порой бывают жестоки, но иногда даже детский поступок не назовешь иначе, чем предательство. Так я себя чувствовала в тот момент, упорно этому сопротивлялась, запихивая глупые эмоции профессионализмом куда поглубже, но они все равно из меня лезли, собираясь дурацким пощипыванием в глазах. В детском саду бывало всякое, но мне все-таки удалось создать очень дружную группу, где малыши были друг другу поддержкой, и все их проказы сводились к невинным шалостям.
Но как говорится, дурной поступок любого ребенка — ошибка воспитателя.
Поэтому я не поднимала глаз со своих сведенных коленок.
Поэтому я не стала возражать, и просто ответила:
— Понятно.
— Вот и чудесно, — отозвался Демаре. — Вы свободны, мирэль Тонэ.
— Что вы собираетесь с ним делать? — я все-таки вскинула на него взгляд.
— Я уже говорил, — раздраженно проронило его алмазное величество.
— Пожалуйста, позвольте его оставить, — прошептала, чувствуя, как горло сдавливает невидимая рука. — Я буду закрывать его на замок, и девочки больше к нему не подойдут. Если…
— Никаких если, — прорычал этот деспот. — Вы тратите мое время, поэтому немедленно покиньте мой кабинет.
Фидруар во сне перевернулся пузом кверху и дернул лапкой, а я вскочила.
Вскочила, глядя в непроницаемую физиономию Демаре (вот кто здесь настоящий зверь!), наслаждавшегося своим превосходством. Так же, как сейчас наслаждается его избалованная дочь!
— Я никогда и никому этого не говорила, — выдохнула тихо. — Но я вас ненавижу. Единственная причина, по которой я все еще здесь — так это потому, что мне больше некуда пойти.
— Еще одно слово, мирэль Тонэ, и вам вообще будет некуда пойти, — вырастая над столом, процедил алмазный гангстер. — Я с вами закончил. Дверь там.
Чувствуя, как внутри все сжимается от непролитых слез, я наклонилась к фидруару, почесала пятнистное брюшко, а потом вылетела из кабинета. Наверное, до комнаты бежала еще быстрее, чем совсем недавно— вниз. Только оказавшись за дверью, рухнула на кровать и позорно разревелась. Вспоминая тепло маленького пушистика, которого держала на руках. И улыбки девочек, которые…
Которые.
Близняшки все делают вместе, а значит, Аделин тоже знала. Просто не подумала, что это приведет к таким последствиям, в отличие от сестры.
Я ревела до тех пор, пока в ревелках Селани не осталось слез.
Потом еще минут десять умывалась, пытаясь скрыть красноглазие и красноносие, понимая, что веду себя крайне глупо, не профессионально и вообще… Пришлось срочно приводить себя в порядок и уговаривать себя же идти в детскую.
Все, с меня хватит!
Ноги моей больше не будет в доме этого алмазного чудовища!
Сегодня я, так и быть, еще побуду няней, а завтра…
Завтра «у Лолы», что бы это ни было, я переговорю с Шертонэ, уволюсь и перееду к ней.
Завтра.
И ни днем позже.
Фернан Демаре
Селани давно выбежала из кабинета, а Фернан только спустя несколько минут осознал, что сжимает сигару в руке, так и не закурив, и пытается взглядом прожечь дыру в двери, за которой скрылась няня.
Няня, которая понравилась его девочкам.
Няня, которая раздражала его до зубовного скрежета, но до настоящего момента больше кого бы то ни было подходила на свою роль.
Няня, которая со слезами умоляла оставить опасного зверя.
Хмарь изначальная!
Вчера же все было нормально: они поговорили, она все поняла, и Фернан было подумал, что жизнь начинает налаживаться. Но сегодня обнаружил дикое животное в собственном доме. А ведь даже маленький фидруар мог укусить Кристин или Аделин. Как сделал это с Этилем.
Чем она вообще думала?!
Да еще и эти слезы, которые мирэль Тонэ едва сдерживала. Лучше бы рыдала в десять ручьев, возможно, тогда бы у нее покраснел нос, опухло лицо, и она перестала бы быть такой хрупкой и красивой. Но нет, только умоляюще смотрела на него блестящими от слез глазами.
Именно это и поколебало его уверенность рассчитать ее сегодня же и разом избавиться от всех искушений. Но нет, увольнять Тонэ нельзя. Где он снова найдет новую няню? Поправочка: где он найдет такую новую няню? За исключением фидруара, проблем с девочками у нее не возникло. Но не проучить — тоже было нельзя. Поэтому он и оштрафовал, чтобы ей неповадно было. Помнил, что мирэль Тонэ любит роскошь и деньги… Но почему-то у него возникло ощущение, что Селани гораздо больше интересует не урезанная зарплата, а вот этот зачуханный зверь.
Откуда он вообще взялся?
Фернан брезгливо покосился на развалившегося на ковре фидруара, из перстня на пальце посыпались искры, и сигара развалилась на части.
От того, чтобы выругаться в очередной раз, его отвлек стук в дверь.
Вслед за Этилем в кабинет вошли двое, на первый взгляд, неприметных мужчин, одетых в одинаковые темно-серые костюмы. Их суровые лица казались выточенными из камня и не знали улыбок. Единственное различие было, пожалуй, в том, что один держал в руках клетку-куб.
— ЖМОТ. Животные Магические Отдел Третий — шагнул вперед первый и представился: — Петер Комплески.
— Жан Депре, — пробасил тот, что с клеткой.
— Забирайте. — Фернан кивнул в сторону спящего фидруара.
Из кольца Комплески сверкающей лентой плеснула магия, петлей сомкнулась на шее зверя, а затем намордником легла на его пасть. Магия нейтрализовала магию, и фидруар проснулся, заметался из стороны в сторону, но Депре уже перехватил своеобразный поводок и быстро втащил мычащего и ничего не понимающего звереныша в клетку.
— Распишитесь здесь. — Комплески положил на стол слегка помятую бумагу.
Фернан поморщился, наблюдая за тем, как фидруар бьется о прутья и стремится выбраться на волю, пробежал глазами стандартный договор и оставил на нем широкий росчерк.
— Доброго вечера, мируар Демаре, — пожелал Комплески, и они убрались из кабинета, наконец-то оставив его одного.
Почти одного. Фернан подхватил папку, которая терпеливо ждала его на краю стола. Изучить ее содержимое он собирался сразу же, как окажется дома, но сначала случился фидруар, потом случилась босая няня, а после надзорщики, больше смахивающие на тюремных надзирателей. Это все было слишком и полностью нарушало его плотное расписание. Чтобы мирэль Тонэ знала, гораздо более плотное, чем у нее — не проработавшей и недели и уже интересующейся выходными!
Стоило потянуть за тесемки, как в кабинет снова постучали.
— Не беспокоить! — рыкнул Алмазный король.
— Но, мируар Демаре, это важно, — отозвался с порога Жужжен. — Это касается мирэль Тонэ.
Фантазия тут же нарисовала еще с десяток фидруаров, калесову змею, пожар, ураган, и все по вине этой женщины!
— Хмарь изначальная, что опять?!
Этиль шарахнулся в сторону и побелел, как воротничок.
— Что с девочками?
— С мирэль Кристин и мирэль Аделин все в порядке, мируар Демаре. — Приняв привычный независимый вид и закрыв дверь в кабинет, дворецкий приблизился к столу. — А вот с их няней — не совсем.
Ну это сразу было понятно.
— Говори конкретнее.
— Сегодня мирэль Тонэ звонил мужчина.
— Кто? — сухо поинтересовался Демаре.
— Мируар Шерро.
Десмонд.
То, что завязку из папки он выдрал с мясом, Фернан понял по расширившимся глазам дворецкого. Впрочем, на веревку ему было плевать: от приступа вандализма саму папку спасла только важность ее содержимого.
Значит, не оставляет Селани в покое.
— О чем они говорили?
— Договорились о встрече. В заведении «У Лолы», завтра утром. Мирэль Тонэ с удовольствием согласилась.
С удовольствием. Согласилась.
Эти слова взорвались в нем яростью. Значит, дело не в Десмонде, как Фернан считал, а в Селани! Или в них двоих?
Значит, у них все-таки роман.
Непонятно только, зачем Десмонд так уговаривал его взять Тонэ на работу. Или с заблудшей актриской на людях появляться неприлично, а с порядочной няней — вполне?
Достаточно.
Достаточно мыслей об этой… женщине.
С ней и с Десмондом он разберется потом, сейчас у него есть дело поважнее.
— Спасибо, что сообщил. Можешь быть свободен, и постарайся чтобы до ужина никто меня не беспокоил.
Дворецкий ушел, а Фернан схватил папку и раскрыл на первой странице… чтобы не поверить своим глазам.
Дворецкий ушел, а Фернан схватил папку и раскрыл на первой странице… чтобы не поверить своим глазам. Потому что на самом верху лежали фотографии Жизель, счастливой и довольной жизнью.
Демаре потер кольцо на пальце. Черно-белое изображение расцвело красками, стало объемным, и запечатленная на одной из карточек сцена ожила.
Вот жена подходит к столику на веранде ресторана в Грейцалии — небольшом княжестве по соседству с Ньеррой. Улыбается, изучает меню. На следующей карточке она уже пьет вьярн, просматривая газету, которую, по всей видимости, ей принес официант. На третьей Жизель входит в двери отеля, небольшого уютного гостевого дома. Судя по видам — на окраине города.
Рассматривать эти карточки — то же самое, что ковыряться в медленно заживающей ране. В груди запекло, нехорошо так, остро, поэтому он яростно потер кольцо, и фотографии вновь стали серыми и безликими. Только после перевернул одну из них: посмотреть дату, которую обычно ставили на обороте. И чтобы немного остыть, чтобы разом не смахнуть со стола все эти карточки.
Неделя назад.
Неделя назад!
Пока он и девочки сходят с ума, Жизель прохлаждается непонятно где!
Он давно понял, что для жены нет ничего святого, что семья, точнее, Кристин и Аделин, для нее пустой звук. Когда Фернан прозрел и перестал перед ней преклоняться, она ударилась в капризы, потом осознала, чем это может быть чревато, и пошла на попятный, но…
Но Грейцалия?!
Из перстня сорвались язычки пламени и едва не попали на карточки.
Это остудило: Фернан все-таки сдвинул их в сторону и взялся за лежащий на дне папки доклад частного детектива. Гроллиар Демеш был лучшим сыщиком на всем континенте. Учитывая, что он единственный за эти месяцы сдвинулся с мертвой точки, доля правды в подобной характеристике все-таки имелась.
Просматривая доклад, Фернан по привычке выхватывал самое важное.
Эти фотографии были сделаны журналистом Ларсом Бизе. Тем самым, который буквально везде преследовал жену, где бы она ни появлялась. Жизель его ненавидела, не раз говорила, что мечтает, чтобы он сдох, и грозилась засудить его за то, что посягает на ее частную жизнь. К Демешу они попали по чистой случайности, не сказать, чтобы счастливой.
Как оказалось, мечта Жизель осуществилась: сыщик писал, что Бизе почил с миром. Попросту выпал с балкона своего номера, когда пытался снять очередную сенсацию в Грейцалии. Собственно, если бы не его полет с третьего этажа, эти снимки не были бы найдены среди вещей журналиста.
Еще мируар Демеш узнал, что жена переводила немалые суммы, которые шли якобы на благотворительность, но на самом деле поступали на счет в грейцалийском банке. Так как последний находился на территории другого государства, то выяснить, на чье имя шли деньги, пока не удалось. Сыщик предполагал, подчеркивая, что это всего лишь его предположения и только, что Бизе мог шантажировать Жизель теми фотографиями. Потому что умер он уже после ее исчезновения из Грейцалии.
То есть когда фотографии всплыли, Жизель словно сквозь землю провалилась.
Снова.
В гостевом доме, который был на снимке, никто ничего о ней не знал. Знали разве что о Вероник Толанен — приятной, незаметной и скромной постоялице, которая проживала там целый месяц. Ни одна из этих характеристик Жизель точно не подходила.
В ресторане со снимков ее тоже никто не видел.
В ответ на вопросы Демеша все только пожимали плечами, а чтобы коллеги из Грейцалии поспособствовали поискам пропавшей, следовало затребовать официальное разрешение через полицитариат Ньерры. Собственно, этому Демеш и просил поспособствовать в самом скором времени, поскольку сейчас была дорога каждая минута.
— Ты черствая, бессердечная тварь! — бросила ему Жизель в одну из их последних ссор. — Жить с тобой не сможет никто!
Возможно, так оно и было: сейчас, вместо того чтобы радоваться тому, что она жива, Фернан думала только о том, что все это означает.
И о том, какой стервой надо быть, чтобы заставить своих шестилетних дочерей пройти через весь этот кошмар.
Фернан поднес к губам сигару, вдохнул сладковато-горький дым и прошелся по кабинету. Это успокаивало. Немного. Потому что хотелось немедленно отправиться в Грейцалию и лично вытряхнуть из «ничего не знающих» все, что они могли знать о его жене. Перетрясти всех и каждого по отдельности, но вывести эту лживую су…
Когда-а-а я тебя увидел,
Сердце чаще забилось в груди-и-и-и!
Сра-а-азу в тот миг я поня-ял
Все у нас впереди!
Гнусавое пение, ворвавшееся в его мысли, было таким громким, что Фернан даже не сразу понял, откуда оно доносится. Горе-певец нереально фальшивил, а еще, судя по всему, был нереально пьян: на трезвую голову так верещать ни один взрослый мужчина не способен.
Поцелу-у-уи в кустах мальма-а-ары
И объятия под луной!
В ту минуту я сразу поня-я-я-л,
Что ты ве-е-ечно будешь со мной!
Это была песня недобитого болотного крякля, не иначе. И что, хмарь изначальная, этот тип забыл под окнами его дома?
Выходи-и-и-и, моя чистая дева,
Я тебя понесу на рука-а-ах!
Мы с тобой поцелуемся жа-а-арко
И окажемся на облака-а-ах.
Приходи в мои ты объя-я-тья
В своем нежном кремовом пла-а-атье
Приходи-и-и-и, приходи, приходи-и-и...
В такт словам стучит сердце в груд-и-и-и...
Нет, это уже переходит все границы!
Фернан отложил сигару в пепельницу и поспешил на веранду. Стоило ему разглядеть вопящего с улицы идиота, как невыносимо зачесались руки: при ближайшем рассмотрении истошно орущим оказался не кто иной, как Грегуар Фриэль, директор театра и бывший… гм, ухажер Селани Тонэ.
