Осень, как много скрывается невероятного в этом слове. Скорые сумерки, ветер, который пробирает до дрожи, еще по-летнему яркое солнце, шелест падающей желто-красной листвы и аромат увядающей, но пока зеленой густой травы.

Я сидела, сгорбившись, у могилы матери, единственного близкого мне существа, которая так рано ушла из жизни. Прошло три года, а я по-прежнему слышу ее мягкий воркующий голос, чувствую тепло ее небольших, но таких заботливых рук. Помню наши посиделки у огня, когда за окном гудит вьюга, а мама, сидя у очага, учит меня самому важному — магии. Мысленно представляю добрые, ласковые зеленые глаза, которые всегда так ярко горели, глядя на этот мир.

— Мама, мамочка, как же я по тебе скучаю, родная моя, — шепнула я, положив ладонь на земляной холмик, покрытый зеленой сочной травкой.

Я вернулась сюда с единственной целью — навестить могилку любимой родительницы. Странно, почему на кладбищах трава всегда до поздней осени не увядает? Словно здесь свой закрытый мирок и время течет немного иначе.

Убрав могилу, обошла ее вокруг, обновляя чары защиты и отведения от зла. И лишь затем, подобрав клюку, с тяжелым вздохом попрощалась, сильно надеясь, что дух матери слышит меня, и будет спокоен за единственное дитя.

Я шла по тропинке от кладбища к городу, погруженная в свои мысли, и не глядя по сторонам. И тут фактически наткнулась на молодого парня. Не осознавая, с презрением и страхом уставилась на него: среднего роста, русоволосого и голубоглазого — грозу женских сердец. По крайне мере три года назад его так называли городские кумушки Северени.

Петрун Яродец — когда-то и я считала, что он симпатичный и милый, пока не расцвела моя красота, которая привлекла его внимание.

— Чего уставилась, старая карга?! — крикнул он, с силой толкнув меня в плечо, оттесняя с пути. После, пройдя мимо, добавил со злым смехом, обращаясь к своему неизменному спутнику и подельнику. — Смотри, Проха, бабка себе место присматривает.

Сидя на земле, там, где и упала, я смотрела в спину своему кошмару, три года он снился мне в самых страшных снах. Заставил бежать из родного края, скрываться под личиной сломленной недугом старушки, и бояться всего и всех. А особенно мужского внимания.

Раньше он прятал злость и вспыльчивый характер, теперь, судя по всему, нет. Единственный сын главы города, наследник и любимчик судьбы, ему сходило с рук все. И попытка изнасилования дочери городской целительницы — тоже.

Мне только исполнилось восемнадцать лет, самый расцвет для юной девушки, только и осталось, что найти хорошего парня и свадьбу сыграть. Да не для меня такая судьба оказалась. Моя мама-магиня, из старого магического рода, известного своими целителями. Она могла бы жить в комфорте, достатке, и замуж выйти за достойного мага, но вместо этого переехала на окраину Северени — маленького городка, расположившегося на торговом тракте, что соединял два королевства.

Никто не знал причину такого поступка, мама оборвала все свои связи с родными и близкими, из известной целительницы превратившись в городскую знахарку. В Северени все знали ее как вдову, чей муж погиб в одной из военных заварушек, бесконечно вспыхивающих на наших землях, который даже не успел увидеть новорожденную дочь.

Будучи еще ребенком, я никак не могла понять, почему мама не любит гостей, не заводит дружбу с местными женщинами, не подпускает к себе женихов, которые толпами ходили за красивой молодой целительницей. Мама отказывала всем, занимаясь лишь лечением, да мной, воспитывая из меня свою будущую достойную замену. С малых лет меня учили всему, что должен знать опытный маг жизни. Она таскала меня за собой и к больным, и к роженицам, когда мне минуло двенадцать лет. Учила собирать нужные травки и варить зелья.

А потом, когда случился мой первый оборот, правда для меня открылась. До десяти лет я, так же как и все местные горожане, искренне считала, что иные — зло. Что темные маги воруют души и толкают на нечестивые дела. Что эльфы превращают людей в рабов, и стоит попасть в их леса, ты пропадешь навеки. Что оборотни — это монстры, живущие в обличии чудовищ и пожирающие сердца своих врагов, становясь при этом еще сильнее и кровожаднее.

В десять лет маленькой испуганной девочке сложно было поверить, что приобретя вторую ипостась с мохнатой волчьей шкурой, лапы и хвост, она не превратилась в ужасного монстра. Что, если держать рот на замке, ее не сожгут горожане на площади, как причину всех невзгод и лишений, а местный священник не проклянет, отлучив от церкви. Но именно тогда я поняла, почему мама отказалась от всего, она сделала это ради меня, своего ребенка.

Много лет я пыталась узнать, кто мой отец и как так случилось, что его нет с нами рядом, но она молчала. Только смотрела на меня своими дивными ласковыми зелеными глазами, в которых виднелась скрытая, но глубокая боль, страх и непримиримость. Свои тайны раскрывать она не желала. А может быть не хотела, чтобы я знала и страдала еще больше. Ведь и так уже в детстве поняла, что не будет у меня счастливой семьи, детей, и любви не будет. Кто ж захочет, чтобы кровь оборотницы передалась нормальному человеку? Кто свяжет свою судьбу с такой девушкой?

Сильные маги живут гораздо дольше обычных людей, намного дольше. Почти так же долго, как иные. И я надеялась (а может и мама тоже), что когда я вырасту, обрету самостоятельность и опыт целителя, мама сможет обрести свободу. Подумать о мужчине и семье, может быть и вернуться к родным. Мы не говорили об этом, но сейчас я полагала, что, скорее всего, так и случилось бы. Мама слишком много уделяла времени моему образованию, обучению мага, торопилась отдать мне все, что знает и умеет сама.

А главное — она любила меня крепко, за весь мир, чтобы я никогда не чувствовала себя одинокой или ненужной. Она любила и заботилась обо мне до самой смерти.

Мой восемнадцатый день рождения — он стал началом самого жуткого периода в моей жизни. Но кто ж знал? Мы к нему готовились как к самому чудесному дню.

Полнолуние, необходимое для обряда совершеннолетия, который проводится у магов для полного раскрытия силы, пришлось на первый день недели. В ту ночь мы обе плакали от счастья: я стала полноценным магом жизни. Мама боялась, что кровь оборотня во мне помешает силе развиться полноценно, убьет во мне сильного целителя. Но и сущность волчицы, и магия жизни нашли общий язык, сплелись воедино, перестав сдерживать мое взросление и развитие. И в тот день из юной нескладной девочки я, наконец, превратилась в девушку. В стройную, невысокую брюнетку, длинные толстые черные косы которой достигали ягодиц. Овальное личико с молочной кожей, яркие желто-зеленые раскосые глаза в обрамлении пушистых черных ресниц, идеальные дуги бровей, высокие скулы и чуть вздернутый нос. И яркие губы в форме сердечка. Слишком красива и слишком грациозна… по-звериному чувственная. Это и предопределило будущие события.

Спустя два дня после обряда, не стало мамы. Она возвращалась ночью от роженицы, были трудные роды. А путь так знаком и привычен. В то лето в деревни принесло коровий мор и погибшую скотину выбрасывали в лесу, неподалеку от города. Горожане ругали сельчан за трупный запах, что привлек диких животных, да и своры своих собак совсем озверели. Но решать проблему никто не хотел.

Пока бедную целительницу не нашли поутру, растерзанную до смерти звериными клыками. Обвинили хищников, помогли оставшейся сироте похоронить мать, и забыли. А в воскресенье, когда я в сумерках возвращалась с могилы матери, убитая горем, меня подстерег Петрун со своей сворой подпевал. И затащил в ближайший сарай.

Мне повезло, просто невероятно повезло. Пока он распутывал ремень на своих штанах, я смогла, одурев от ужаса и подчинившись животному инстинкту, полоснуть его когтями по лицу и груди, а потом приложить поленом по темечку, чтобы не привлек внимание дружков своими воплями. Несясь по дороге домой, я не думала о том, что смертельно рискую быть разорванной диким зверьем, как и мама. Я до ужаса боялась Петруна, ощущения его липких губ на своей коже, шарящих по моему телу рук и дурного запаха плохо мытого мужского тела.

Оказавшись дома, я металась по двум комнатам нашего жилища, как безумная, гадая, что предпринять. Глубокие, кровавые следы на его лице и груди, что оставили мои когти, однозначно не нанесешь ногтями человека. Это выдаст меня как оборотницу. Они могут сказать, что я безумный монстр, который напал на сына городского главы и его друзей. Сама напала… а может и маму убила?..

Именно эти мысли заставили больше не раздумывать, а действовать. Я собрала свои вещи, достала из тайника накопленные мамой деньги, и ушла ночью в неизвестность. Сбежала!

То был долгий путь, наполненный болью из-за смерти мамы, одиночеством и диким страхом, что догонят, поймают и казнят. А еще множеством мыслей о том, как жить дальше.

«У меня есть профессия, устроиться знахарка может везде. Только внешность мешает. В любом месте я сразу привлеку внимание. Ни одна девушка не сможет защитить себя, если за ней не стоит мужчина. Сильный, способный постоять за себя и свою семью»

Мама была сильным целителем и опытным магом, но еще важнее, заботливой ответственной матерью. Меня научили очень многому за восемнадцать лет — сейчас эти знания и спасут меня. Утром, отыскав возле проселочной дороги небольшой пруд, я вспоминала, как создавать иллюзию. Как ее наложить и удерживать вне зависимости от настроения, событий или собственных действий.

План был прост: иллюзия, что станет моей второй внешностью, способна защитить от ненужного мужского внимания. Добавит необходимой солидности, ведь юной девушке вряд ли кто-то доверит свои заботы и проблемы, а грабители на дорогах редко нападают на стариков, которые пешком бредут неизвестно куда: что с таких возьмешь?! И вскоре я своего добилась! Мою иллюзию, сотворенную на заклинании крови, никто не сможет распознать, а тем более развеять или заглянуть под нее. Ни светлый маг, ни темный.

В Мерунич — пограничный городок в дне пути до столицы нашего королевства, я входила, как пожилая женщина весьма страшной наружности. Найденная в лесу прочная палка послужила хорошей клюкой, и чтобы проходимцев от моих вещей отгонять, и собак, чующих и рычащих на мою волчицу, по холке огревать, да на мальчишек, дразнивших старую каргу, замахнуться с угрозой можно. Идеальное прикрытие.

Вынырнув из воспоминаний, я вновь посмотрела в спину Петруну и мысленно усмехнулась. Хотя грех это для мага жизни радоваться чужому проклятью, но сейчас — не чувствовала себя виноватой. Только сильный целитель смог бы увидеть, как насланное кем-то проклятье «сжирает» силу и здоровье молодого парня.

«Видимо, сильно он кому-то насолил, ох, сильно»

Хотя, не удивительно: по Северени ходило много слухов, что сын главы попортил достаточно девок, чтобы вызвать чужую ненависть.

Кряхтя, тщательно сохраняя образ старухи, я встала на ноги, отряхнула серое, непримечательное платье, расправила теплый плащ и медленно пошла прочь. Скоро от города отправится обоз по тракту, мне надо на него успеть, чтобы вернуться домой в Мерунич. Три года я боялась появиться в Северени, а сейчас шла с горькой радостью на душе. Я смогла навестить мать, заодно и злодея из прошлого увидела, узнала, что и он получил по заслугам. Хотя у каждого из нас есть свое проклятье, у меня — вторая сущность, которую я до сих пор не могу принять.