– БиЗед, мне очень не хотелось поручать это тебе, но я и так без конца откладываю… – Джеруша стояла в своем кабинете у «окна», но видела перед собой только глухую стену. Заперта. Замурована.

– Да ничего, комиссар. – Гундалину внимательно слушал ее, сидя в кресле для посетителей; ей была необычайно приятна его доброжелательная готовность помочь. – Если по правде, так я даже рад на время уехать из Карбункула… будет неплохо подышать свежим воздухом, даже если я от него слегка посинею. – Он бодро улыбнулся ей. – Мне на них наплевать, комиссар. Я знаю, что делаю. И я знаю, кто использует личную некомпетентность в качестве предлога… ну, чтобы вы выглядели как можно хуже. – От негодования не найдя слов, он даже голову понурил. – Но, должен признаться, что общение с теми, кто ниже тебя во всех отношениях, тоже весьма утомительно.

Она слабо улыбнулась.

– Боги свидетели – ты заслужил эту передышку, БиЗед! Даже если зря потратишь время, ловя воров в бескрайней тундре. – Она осторожно поставила локти на стол, стараясь не уронить груду дискет и папок. – Мне бы только не хотелось отправлять тебя в космопорт: я не представляю, как буду управляться здесь одна! – Она потупилась, немного стыдясь того, что вынуждена признать свою зависимость от Гундалину. Однако она была так благодарна ему за безграничную преданность, что промолчать тоже не могла.

Он засмеялся и покачал головой.

– Вам сторожа не нужны, комиссар! Пока вы пользуетесь неприкосновенностью, они вас тронуть не смеют.

О, но я же… да и они тоже… каждый день! Мне необходимы твои слова, твоя поддержка – как солнце необходимо для жизни… Но он никогда до конца не поймет ее. Ну почему, почему у нее нет врожденного чувства превосходства над остальными, которое, в известной степени, специально культивируют и воспитывают у всех уроженцев Харему? Боги, как было бы замечательно никогда не искать того, кто подтвердил бы тебе правильность твоего поступка! Даже когда она повысила Гундалину в звании, превратив его из сержанта сразу в Инспектора, ему и в голову не пришло, что это сделано по какой-то иной причине, не имеющей отношения к его личным достоинствам и заслугам.

– Что ж, в конце концов, это всего лишь вопрос времени… нескольких месяцев.

– Как и для всего остального, комиссар! О, новый век, приди скорей!.. Еще несколько месяцев, и после Смены Времен Года мы наконец уберемся с этой жалкой, вонючей планетки и забудем о ней навсегда.

– Я стараюсь так далеко вперед не заглядывать, – тупо уставясь в стол, откликнулась она. – Все своим чередом – так я воспринимаю порядок вещей. – Она рассеянно поправила стопку конвертов с петициями.

Гундалину поднялся, в глазах его внезапно вспыхнуло сочувствие.

– Комиссар… если вам понадобится кто-то надежный во время моего отсутствия, попробуйте КрэВье. Он кажется букой, но у него, по крайней мере, голова работает и он считает, что вы пытаетесь честно выполнять свой долг.

– В самом деле? – Она была удивлена. КрэВье считался среди офицеров полиции ветераном, и уж его-то она в последнюю очередь рассчитывала увидеть среди своих союзников. – Спасибо, БиЗед. Это уже хорошо. – Она улыбнулась, хотя и несколько напряженно.

Он кивнул.

– Ну что ж, мне, наверно, пора паковать вещички, комиссар. Берегите себя, мэм.

– Береги и ты себя, БиЗед. – Она пожала ему руку и долго смотрела на закрывшуюся за ним дверь. У нее вдруг возникло острое щемящее предчувствие, что она видит его в последний раз. Прекрати! Ты что, хочешь беду на него накликать? Она пошарила в кармане в поисках пакетика с йестой, потом двинулась вокруг стола, чтобы снять, трубку звонившего телефона дрожащей от волнения рукой.