Глава 3

Первое, что я увидела, придя в свою комнату вечером – сидящий на столе, весь какой-то сникший и всклокоченный Кыш, в лапках которого подрагивал огрызок бумаги с корявой надписью: «Прости меня, пожалуйста». Выглядел мыш подавленным, насквозь промокшим, потому что на улице с вечера зарядил настоящий ливень. И казался таким несчастным, что… честное слово, у меня рука не поднялась швырнуть в него чем-нибудь тяжелым. Да и что с этого трусишки взять?

Закрыв дверь, я прошла к столу, по пути стаскивая с себя мокрую жилетку. Затем уселась за стол. Запалила свечу. Отбросила со лба мокрую челку и тяжелым взглядом уставилась на провинившегося грызуна.

Кыш жалобно хлюпнул носом и поднял записку чуть выше.

– Прости, Аль… честное слово, я больше не бу-у-уду.

Я поджала губы, а мыш сжался в комок и зажмурился, когда я протянула к нему руку.

– Вот дурачок, – вздохнула я, погладив по спине расстроенного зверька. – Ну, разве я тебе когда-нибудь вредила? Разве был хотя бы один раз, когда тебя пытались убить или поранить?

Кыш снова хлюпнул носом и тряхнул мокрыми крылышками.

– Не-е-ет… поэтому мне ужасно сты-ы-ыдно…

– Стыдно ему, – фыркнула я и легонько подула на мохнатую мордочку. – На тебе стольқо защитных заклинаний висит, что никакое зелье не способно сделать тебе больно. Я же сказала – полезные заклинания катализатор не затрагивает. А если и затронет, то вреда от них не будет. И крылья твои никуда бы не делись, и в простую мышь ты уже никогда не обратишься… Для тебя это было безопасно, глупый.

– Зна-а-аю. Поэтому мне и сты-ы-ыдно… ведь, если бы твое зелье сработало, тот маг мог бы умереть прямо там, в лаборатории!

– Да. И мы бы, скорее всего, не успели ничего сделать.

– Прости-и-и… – в третий раз хлюпнул носом мышь и понурился ещё больше. – Наверное, это даже хорошо, что твое зелье не сработало.

– Может, ещё сработает? – не слишком уверенно предположила я.

– Не-е-ет. Я прове-е-ерил.

– Как это?!

Кыш бросил на меня виноватый взгляд.

– Я его выпил.

– Весь?! – неподдельно ужаснулась я, а когда грызун понуро кивнул, всплеснула руками. – Но КΑК?! Я же шкаф заперла перед уходом! Там такие заклятия стоят…

– Заклятия только на дверцах, – тихонько признался мыш и приподнял верхнюю губу, показывая наполовину сточенные резцы. – А я стенку прогрыз. Она же простая, деревянная.

Я в шоке на него уставилась.

– Но это были последние три капли! Тебе и одной хватило бы для проверки! Зачем ты выпил все сразу?! Да и вообще: ЗАЧЕМ, Кыш?!

– Я подслушал вас в питомнике, – убито признался грызун. – И решил, что, раз зелье ты варила с прицелом на мои размеры, то тот маг не умер лишь из-за маленькой дозы. А еще он не проглотил его, как следовало. Значит, эффект мог проявиться слабее. Или позднее. Но с проблемами эль Гарра это все равно означало верную смерть. И я понял, что, если он умрет из-за меня, ты расстроишься. Но, может, если выпить зелья побольше, то на мне катализатор сработает быстрее? И тогда ты успеешь сварить для мага противоядие?

Я опешила.

– Ты что, решил пожертвовать собой ради него?!

Кыш понуро кивнул.

– Я ужасный трус, ты права. И до жути боюсь смерти, особенно после того, как обрел крылья, и вообще… самого себя. Но пока я лежал и ждал, пока с меня сойдет лед, то понял, что потерять тебя я боюсь ещё больше. Поэтому и полетел за вами в питомник. И поэтому же выпил этот жуткий катализатор, который оказался совсем невкусным… но он не сработал, Аль. Я выпил тройную дозу, но ничего не изменилось. У меня ничего не отросло и не отвалилось. Я ничего не приобрел и не потерял. Я все тот же мышонок, которому не повезло однажды угодить в котел с твоим экспериментальным зельем.

Я уставилась на мыша так, словно впервые увидела. Маленький, сварливый, как сто гоблинов, невероятно упрямый и до дрожи боящийся всего нового… неужто у него хватило храбрости на такой невероятный поступок?!

– Глупенький! – я порывисто схватила мыша и прижала к груди. – Да я бы ни за что в жизни не позволила тебе так рисковать! Α если бы ты умер? Если бы у зелья оказались побочные эффекты?!

– Я ничего не почувствовал, – тихонько вздохнул мышь, обхватив мою руку когтистыми лапками. – За целый день никаких изменений. Но это не страшно. Главное, что никто из нас не умрет. А я потом для тебя ещё один коготь у Красавчика выпрошу, ладно? И ты сможешь еще раз сварить все по – новой и изучать на мне свои зелья сколько захочешь!

Он вдруг встрепенулся и, вывернувшись, юркнул куда-тo в сторону, но вскоре вернулся, волоча за собой толстую тетрадь в красном кожаном переплете.

– Вот, смотри! Это ректор прислал! Копии отчетов по делу того некроманта!

– Надо же, – хмыкнула я. – А мне показалось, что эль Гарр не сдержал обещаңия. За ним ты тоже сегодня подсматривал?

Кыш смущенно кивнул.

– Пытался. Твой маг весь вечер просидел в кабинете у ректора. Но о чем они говорили, я не слышал – там слишком хорошая защита. А потом ректор меня заметил и велел передать тебе это. Будешь смотреть?

Я бросила быстрый взгляд в окно: на улице давно стемнело. Луны на небе видно не было, но дождь так и лил, предвещая холодное и туманное утро. У нас, в Карраме, дожди были привычным делом, особенно ранней осенью. Поэтому мне, выросшей в теплом и сухом Хотаре, было неуютно в этом сыром и прохладном климате. Но ничего не попишешь, другого дома у меня попросту не осталось.

– Не сейчас, – наконец, решила я. – Утром посмотрю, а пока мне надо кое-что сделать.

– Спать будешь? – со знанием дела предположил Кыш.

– Да. И очень важно, чтобы до утра меня никто не разбудил.

Мыш гордо надулся.

– Я все сделаю, Αль. Не волнуйся. Никто сюда не войдет и не выйдет без моего ведома.

Я окинула его скептическим взглядом, но не стала напоминать, что большинство адептов, не говоря о преподавателях, уделают этого мышонка на раз, и просто ушла в спальню. Готовиться к еще одному важному делу, ради которого многоуважаемый мастер Тайнур и принял меня когда-то на работу.

Сны – довольно хрупкая и, вместе с тем, невероятно сложная материя. Во время сна с нами могут происходит как прекрасные, так и воистину жуткие вещи. Там мы можем увидеть прошлое. Там же черпаем вдохновение. Проживаем еще одну… а может, и не одну… полноценную жизнь, которая может быть не менее яркой, чем та, что ожидает нас в реальности. Εще во сне мы отдыхаем. Встречаем кого-то. Разговариваем. Дружим. Любим и ненавидим. Там же набираемся сил, как физических, так и душевных. Нo что гораздо важнее, сны – это неисчерпаемый источник энергии. Да только вот беда: мало кто умеет им пользоваться осознанно. Хотя бы по той причине, что из огромной массы всевозможных снов мы способны запомнить лишь те, что посетили нас перед самым пробуждением.

Тем не менее существуют люди, для которых сны это целая реальность. Вернее, бесконечное множество реальностей, которые сотворены кем-то другим, но в которых, несмотря ни на что, эти люди чувствуют себя как дома. Приходя в чужой сон, они способны его изменить, украсить и при желании даже уничтожить. А еще они способны забирать накопленную в нем энергию. И чем более реалистичен сон, чем больше в него сил вложил создатель, тем большей властью он способен наделить непрошенного гостя.

Говорят, сноходцы – такие же маги, как все остальные. Кто-то даже считает, что магия снов – это разновидность магии разума, вернее, самая ее загадочная, малоизученная и, конечно же, запретная часть. Сноходцев ожидаемо боятся. Их умение переходить из одного сна в другой делает их неуловимыми, а способность выкачивать энергию из спящих превращает в практически идеальных убийц. Неудивительно, что какое-то время назад от них пытались избавиться. И неудивительно, что у магического сообщества не получилось довести это дело до коңца. Ведь в мире грез власть сноходцев велика. Им не нужны заклинания, чтобы что-то создать или, наоборот, разрушить. Их оружие – это мысль. Их сила – это чужие слабости. К тому же, в обычном мире вы ни за что не догадаетесь, что рядом находится сноходец. У них нет характерных следов в аурах. Их нельзя узнать, просто встретив на улице. И не зря из всех существующих видов магии именно магия сна считается самой опасной…

Да, так действительно говорят. И в чем-то это даже правда. Но, как водится, далеко не вся.

Забравшись в постель и закрыв глаза, я расслабилась и быстро уснула. Вернее, уснуло лишь мое тело, тогда как сознание просто перешло из одного мира в другой и оказалось в самом красивом месте, которое я когда-либо видела.

Большая поляна, усыпанная цветами и овеянная ароматами луговых трав. Раскинувшееся над ней вечернее небо с крошечными точками звезд. Сосны-великаны, охраняющие покой небольшого лесного озера. Маленький домик на берегу, над которым волшебным хороводом кружится стая золотистых светлячков. И узкая, ведущая от крыльца к воде тропинка, по которой я с удовольствием прошлась босиком.

Я создавала это место годами. Из обрывков чужих снов, из собственных детских воспоминаний. Здесь всегда было тихо, тепло и уютно. Здесь царило блаженное спокойствие. Сюда я возвращалась после утомительных трудовых дней и здесь же, годами, ночь за ночью делала свою настоящую, мало кому понятную, но чрезвычайно важную для университета работу.

Зайдя по пояс в озеро, я провела над безмятежной гладью рукой и подмигнула появившемуся там отражению. Здесь, в своем маленьком мире, я была такой же, как и в реальности: смуглокожей, как все уроженцы Хотара, зеленоглазой, как мама, и темноволосой, как отец. Правда, сейчас, в ночнушке и с распущенными волосами я больше походила на русалку. Но нырять от меня не требовалось – смахнув с поверхности озера собственное отражение, я сосредоточилась на нужном образе, снова коснулась кончиками пальцев водяной глади. И всего через миг на ней появилось другое лицо: совсем юное, обрамленное густыми рыжими кудрями, с задорными веснушками и милыми ямочками на щеках.

Анника… симпатичная второкурсница, в сновидения которой я не заглядывала целую неделю. Ну-ка, есть ли у нее прогресс?

Я наклонилась к воде, зачерпнула ее обеими ладонями и, помедлив, поднесла к лицу, словно желая умыться. А когда отняла уже пустые ладони, снаружи больше не было ни леса, ни домика, ни озера, ни светлячков… вокруг простиралась пустыня. Жаркая, бескрайняя и, на первый взгляд, абсолютно безжизненная.

Опустив глаза, я с улыбкой увидела растущий среди песков маленький зеленый росток. За время, что меня не было, он не сдался наступающей со всех сторон пустыне, а упрямо тянулся ввысь, к солнцу, и был в своем желании настолько настойчив, что даже сумел подтянуть наверх небольшой участок земли, а вместе с ним, раздвинув песчинки, выбрались на волю первые за много месяцев зеленые травинки.

Очень хорошо. Значит, у Αнники появились друзья, и она больше не страдает от одиночества. Пустыня в ее сне – это лишь образ. Сухой, колючий… живое воплощение угнетавшего девочқу одиночества, которое нe самым благоприятным образом сказывалось на ее магическом даре. Но теперь дело сделано – маленькая целительница обрела надежду, и ее магия тоже мало-помалу становилась сильнее.

Я наклонилась над ростком, сложила ладони ковшиком и, зачерпнув разлитую вокруг, пока еще не востребованную энергию, преобразовала ее в воду и полила едва народившуюся полянку. Надеюсь, через несколько лет Анника будет справляться с этим сама, а ее магический дар больше никто не назоветслишком слабым.

Убедившись, что у Αнники все идет как надо, я снова прикрыла глаза, сосредоточилась и с порывом горячего ветра оказалась на своей приметной полянке.

Увы. Даже у сноходцев есть ограничения. В частности, нам нельзя грубо вмешиваться в чужие сны – они и без того довольно хрупкие, поэтому я могу находиться там лишь в определенном образе, который не вызывает у спящего отторжения. Для кого-то принимаю облик птицы или зверя. Иногда мое присутствие возможно лишь в форме тумана или цветка… для каждого человека это исключительно свой образ, который я не всегда могу контролировать. Зато именно в таком виде меня пропускали в самые сокровенные мечты, которые маги, как и обычные люди, инстинктивно прятали. Даже сноходцу требовалось немало времени, чтобы подобраться к нужному сну и хотя бы мельком взглянуть на проблему, которая была общей у всех наших адептов.

Взглянув на поверхность озера во второй раз, я вызвала образ Терьена и оказалась посреди ночных джунглей. Воздух был здесь душным и почти таким же влажным, как в той комнате, где мальчишка сегодня работал. Я не прогадала, отправив его туда именно в тот день, когда собралась навестить его сон. Упрямый первокурсник до сих пор был на меня обижен и наверняка смаковал случившуюся с ним несправедливость, поэтому попасть в его сон оказалось легче легкого. А уж найти непокорный дар и того проще.

Когда из джунглей с негодующим мявом выскочил взъерошенный черный котенок, я присела на корточки и создала на ладони кусочек свежего мяса. Дар у мальчишки ещё до конца не определился, поэтому котенок был маленьким и слабым. Порой он вспыхивал, словно объятый огнем, сегодня над ним крутилось небольшое торнадо, так что при правильном развитии из этого упрямца вполне мог получиться полу-универсал, что для Каррамы большая редкость.

– Мя-а-а! – сердито мяукнул при виде меня котенок, но на мясо набросился так, словно голодал неделю. Ел он жадно, едва не давясь, и недоверчиво шевелил усами, когда раз за разом обнаруживал, что мясо нa моей ладони не кончалось.

– Хороший, – прошептала я, пытаясь погладить строптивца. Но, как и раньше, от первого же прикосновения малыш вздыбил шерстку и отпрыгнул, злобно зашипев. – Ну какой же ты у меня несговорчивый… совсем кроха…

Котенок вместо ответа прижал уши к голове и, не доев, снова умчался в кусты. Мелкий, шустрый, но уже не такой худой, как раньше. И чуточку более терпеливый, чем в тот раз, когда я впервые на него наткнулась. Жаль, что не в моих силах было сделать его большим и сильным сразу – неуправляемый дар в руках разобиженного на весь мир, чудом выбравшегося из трущоб мальчишки мог стать опасным. Поэтому работать с ним следовало осторожно, постепенно приучая его доверять, помогая перебороть детские страхи, потихоньку подпитывая… хотя и это не давало гарантии, что к концу обучения из мальчишки выйдет толк.

Магический дар ¬ – он как пламя. У кого-то могучее и яркое, а у кого-то – слабый, едва трепещущий на ветру огонек. Подунь на него посильнее¬ – угаснет, кинь побольше дров – полыхнет так, что спалит и носителя, и все вокруг. Играть с таким пламенем опасно. Оставлять без присмотра тем более. И с учетом того, насколько тесно магический дар был связан с эмоциями, а эмоции – с нашими снами, нет ничего странного в том, что сразу три королевства взяли шефство над Каррамским университетом, где таких вот слабых, но потенциально опасных недо-магов было по двадцать-тридцать человек на курсе.

Мастер Тайнур вообще считал, что магический дар по определению не мог быть слабым или никчемным. Если уж он все-таки проявился, значит, он достаточно силен, чтобы расти и развиваться. Однако некоторым магам что-то мешало это сделать. Недостаточные тренировки, собственные страхи, эмоциональный или ментальный блок… Собственно, программа обучения создавалась именно для того, чтобы устранить имеющиеся у адептов проблемы, и, должна вам сказать, это действительно работало.

Из наших выпускников большая часть к моменту окончания университета в разы улучшала свои магические показатели. Примерно пятая часть достигала вполне приемлемого уровня, чтобы претендовать на хорошую работу и, соответственно, достойный заработок. И лишь один из десяти ребят не мог похвастать большими успехами. Но даже так они пользовались спросом, ведь лучше иметь слабого, но обученного мага, чем не иметь мага вообще.

Еще несколько раз заглянув в отражение на озере, я проверила других своих подопечных. А когда закончила с текучкой и убедилась, что магический дар у нынешних перво- и второкурсников развивается в нужном русле, вызвала на поверхности озера образ девочки, на которую учитель советовал обратить особое внимание.

Шэла была самой молодой некроманткой на первом курсе – ей совсем недавно исполнились тринадцать. По идее, девочке следовало бы учиться в школе для несовершеннолетних в Нимане, но учитель решил, что Каррама для Шэл более подходящее место, и никто не стал с ним спорить. А я вот уже четвертую неделю пыталась пробиться в ее сны, но пока больших успехов не достигла. Шэла оказалась угрюмой и очень закрытой девочкой, в группе ни с кем не дружила, на занятиях инициативы не проявляла. Γоворят, у нее пару лет назад погибли родители, что и послужило толчком к открытию дара, но, поскольку за время обучения в обычной школе сдвигов в плане магии у Шэлы не произошло, то учитель забрал ее сюда, и альтернативой для нее был лишь полный магический блок.

Да, иногда маги шли на крайние меры, желая уберечь мирное население от угрозы со стороны недоразвитого и, соответственно, не поддающегося контролю дара. Шэле мастер Тайнур решил дать шанс исправить ситуацию, но девочка, похоже, его не оценила. И если даже я не сумею понять в чем причина ее проблем, то будущее у юной некромантки окажется незавидным.

На этот раз на поверхности озера появилось хмурое, не по-детски сосредоточенное личико, обрамленное двумя черными косичками. Сама по себе Шэла могла бы быть привлекательной девочкой, но мрачные одежды и ещё более мрачное выражение лица делали ее не самой популярной на курсе и в «черном» общежитии.

Нырнув в ее самый яркий сон, я, как и в предыдущие три раза, оказалась в заброшенном городе. На улицах было пустынно, если не считать бесцельно бродящих туда-сюда скелетов и зомби. В окнах не горел свет. Город выглядел мертвым во всех смыслах этого слова, но почему-то меня регулярно сюда забрасывало, и это вряд ли было ошибкой.

Осознав себя, как и раньше, обыкновенным привидением, я мысленно хмыкнула и принялась кружить над городом. Пожалуй, учитель был прав, когда советовал отнестись к Шэле не как к обычному ребенку – придуманный ею мир выглядел законченным, на удивление цельным, логичным и, как ни странно, достаточно большим. Да и зомби не проявляли особой агрессии. Тем не менее девочка на контакт выходить не торопилась. А уж о том, где она прятала материальное воплощение своего магического дара, я могла лишь догадываться.

Наконец, на четвертом круге я приметила в центре города строение, в котором единственном из всех были наглухо заколочены окна. Зомби вокруг него не бродили, скелетов рядом тоже не виднелось, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что из-под ставней на втором этаже просачивается слабенький свет. При виде которого я облегченно выдохнула и, обратившись в облачко тумана, просочилась внутрь.

– Ты кто? – требовательно спросили у меня, стоило только материализоваться в виде приличного призрака.

Я огляделась и мысленно присвистнула: ого! Α комната-то внутри вполне себе обустроена. Судя по обилию игрушек, это была детская. На стенах какие-то рисунки, на полу ковер, и даже кроватка в углу смотрелась жилой и почти новой. Да, в дальних углах неловко мялись все те же неказистые зомби в обрывках одежд, но сидящую на полу девочку это явно не смущало.

Девочке на вид было лет пять, не больше, и внешне оңа очень походила на Шэлу.

Что ж. Это плюс: наличие во сне очеловеченного персонажа означало, что Шэла осознавала наличие у себя магического дара, полностью его принимала и не испытывала отвращения от мысли, что вместо целительной магии или создания милых зверюшек ее умение заключалось в оживлении мертвецов. Это же доказывало и ее спокойное отношение к присутствующим в комнате зомби. Судя по всему, Шэла создала их сама и совершенно их не боялась.

– Привет, – улыбнулась я, зависнув перед маленькой некроманткой на расстоянии вытянутой руки. – Я в гости. Летела мимо, увидела свет и подумала: дай, зайду. Может, тебе тут скучно?

– Мне не скучно, – нахмурилась девочка. – Наоборот, здесь тихо и хорошо. Я часто сюда прихожу, когда мне грустно.

– Это твой мир? – осторожно уточнила я.

– Конечно.

– Он тебе нравится?

– Ну… не совсем, – поқолебавшись, призналась кроха, а затем кивнула на топчущихся у стены мертвецов и неохотно добавила: – Они у меня бестолковые. И всегда похожи на монстров.

– Так сделай их красивыми, – посоветовала я. – Одень поприличнее. Что тебе мешает?

– А можно?! – изумилась маленькая Шэла.

– Кто ж тебе запретит, солнышко? Хочешь, покажу тебе заклинание преобразования мертвой плоти?

У ребенка загорелись глаза. А когда я махнула и принялась выводить на стене пылающие потусторонним огнем, малопонятные простому человеку каракули, малышка восторженно выдохнула, выудила откуда-то блокнот, карандаш и принялась быстро-быстро перерисовывать заклинание.

– Это стандартная формула, – пояснила я, пока девочка записывала. – Под каждого зомби ее придется подгонять в зависимости от того, что ты хочешь увидеть. Мужчину или женщину, в платье или в камзоле, блондинку или брюнета… если интересно, загляни в библиотеку, там есть пара хороших книжек по этой теме. Сумеешь их одолеть, и твои зомби будут похожи на настоящих людей. Причем не только во сне.

– Правда?! – на мгновение оторвалась от писанины Шэла и уставилась на меня с такой надеждой, что я чуть не рассмеялась.

– Правда, милая. Больше никто не будет смеяться над тобой и над твоими друзьями.

– Спасибо, – прошептала кроха, и ее глаза на мгновение заполнились слезами. Но потом оңа сердито мотнула головой, вытерла глаза и, шмыгнув носом, поджала губки. – У меня будут самые красивые зомби! Самые-самые!

– Ничуть в этом не сомңеваюсь. А еще у вас на втором курсе учится мальчик по имени Тиен. Попроси его показать тебе заклинания-регуляторы двиҗения. Он хороший мальчик, он поможет. И твои зомби не только будут выглядеть как люди, но и ходить станут нормально.

Девочка закончила перерисовывать заклинание в тетрадку и радостно улыбнулась.

– Тетя призрак, а вы можете мне ещё с одним делом помочь? У меня тут монстр какой-то завелся. Вы помоҗете от него избавиться?

Ну, наконец-то. А то я все гадала, как бы поделикатнее спросить о закрытых ставнях. Не могла же причина такого затворничества крыться лишь в некрасивых зомби? А оказывается, Шэле мешал какой-то страх. Вероятно, сильный, если она решила закрыться от него на сто замков и постаралась окружить себя мертвецами. Чаще всего именно страхи становились причиной магического блока. И если его вовремя убрать, дар снова начнет развиваться правильно, так что в теории из замкнутого, слабого в магическом плане некроманта мы вполне можем получить жизнерадостную, активную и отзывчивую магичку, которая даст сто очков вперед любому магу из ларанской элиты.

– Ну? Где там твой монстр? – я демонстративно размяла руки.

– Где-то по городу бродит. Зомби моих пугает, мебель портит… вы поможете мне от него избавиться?

– Попробую, – откликнулась я и вылетела на улицу, благо, будучи призраком, сделать это оказалось проще простого. – Так-с. И где ты, неведомое чудище? Выходи. Я тебе морду бить буду.

Я сделала над мертвым городом еще один круг, а когда никого так и не увидела, зависла над пустынной улицей и, недолго думая, оглушительно свистнула. Да, знаю, что приличные леди так не поступают, но мне можно. Я в чужом сне. Кроме зомби и неведомого монстра, меня некому тут осудить.

Неожиданно из соседнего дома послышалось глухое ворчание, словно я умудрилась разбудить дракона. Затем затрещали ломаемые перекрытия. Под крышей заворочалось что-то действительно огромное. Εще через пару мгновений темнота в окнах второго этажа, которую я приняла за простую тьму, ощетинилась острыми клыками. А затем на улицу, окончательно доломав фронтон, спрыгнул огромный, всклокоченный, устрашающе громко клацнувший зубами пес, при виде которого у меня в груди что-то испуганно сжалось.

Ох ты ж мать моя родная… Так вот какой у тебя самый большой страх, маленькая Шэла?!

Признаться, мне этот страх тоже был хорошо знаком. Когда-то в детстве меня укусила бродячая псина, и вот с тех пор я этих тварей недолюбливала. Мелких терпеть не могла, от больших старалась держаться подальше. Но с этим кобелем надо было что-то решать. И желательно побыстрее, потому что он меня тоже заметил и теперь заинтересованно принюхивался.

Перехватив горящий взгляд желтых глаз, я вздрогнула, непроизвольно вспомнив свой первый опыт общения с собакой, и совершила непростительную оплошность: попятилась. А когда зверь потянулся носом, еще и отшатнулась, тем самым побуждая его к действию. Конечно, это было непрофессионально. Но он оказался так велик и так устрашающе лохмат… в его пасти сверкало столько зубов, а глаза горели таким неподдельным азартом, что я снова, как детстве, самым постыдным образом испугалась. И пес не только это почувствовал, но и тут же определил меня в разряд добычи, после чего жутковато оскалился и, издав совершенно жуткий рев, прямо с места прыгнул.

Я свечой взмыла в воздух и мысленно прокляла себя за несдержанность, но дело было сделано: теперь зверь охотился за мной. Для Шэлы это было, конечно, хорошо, но я не нанималась быть приманкой для оживших детских кошмаров. Οн же здоровенный, я для него на один кутний зуб. И в таком облике у меня даже оружия никакого не имелось. Что с ним прикажешь делать? Досками кидаться? За спины зомби прятаться?!

Впрочем, а почему бы и нет?

Я крутанулась вокруг оси, лишь чудом избежав второго броска. На всякий случай взлетела еще выше, присматривая ближайшую к нам группу мертвецов. Затем обнаружила, что настойчивый кобель запрыгнул на соседнюю крышу, а теперь готовится к очередному прыжку, и тихо выругалась. А когда чудовище все-таки прыгнуло, упорхнула к соседнему дому в надежде, что ему будет лень гоняться за мной по всему городу.

Угу. Щас!

На соседнюю крышу монстр не перепрыгнул, а буквально телепортировался, в доли секунды оказавшись там, где я совсем не ждала его встретить. Более того, не провалился сквозь старую черепицу, не оступился и не грохнулся на мостовую с после очередного промаха. Напротив, он переместился на другой дом и снова целеустремленно сиганул в мою сторону. А когда до моей призрачной пятки коснулось его жаркое дыхание, я обругала мерзқую тварь уже вслух: умирать в чужом сне мне было нельзя. Для сноходца это верная смерть и в реальном мире. Поэтому я метнулась сперва в одну сторону, затем в другую. Промчалась ураганом по пустынной улице, но зверь неотступно следовал за мной. Каким-то образом прėдугадывая мой маршрут, он поджидал меня спереди, сзади, раз за разом прыгал с боков, словно и впрямь научился телепортироваться. А когда я добралась до более или менее приличной толпы зомби, чудовище всего парой ударов раскидало мертвецов по углам и снова рвануло следом!

Спасло меня только то, что у Шэлы оказался на редкость структурированный сон, в котором нашлось место не только для домов и улиц, но и для нормального неба. Лишь улетев в необозримые дали, откуда стоящий на крыше зверь выглядел игрушечным, я сумела перевести дух и принялась лихорадочно размышлять.

Спасать Шэлу было нужно. И чем быстрее, тем лучше. Но раз уж я упустила момент, когда пса можно было попытаться приручить, то теперь его придется уничтожить. А чужой сон – штука хрупкая, нежная. Тогда как я еще не слишком опытный сноходец. Спалить-то монстра я могла. Без проблем. Силы для этого у меня хватит. Но каждый сон – это крохотный осколок личности мага, и никто и никогда не скажет, когда в него можно безнаказанно вмешаться, а когда нет. Я, если честно, не так уж хорошо освоилась со своим даром, учить меня было некому, контролировать тем более, поэтому я опасалась случайно разрушить эту маленькую реальность. А с учетом того, что в ней находился чужой магический дар, то прежде чем размахивать кулаками, следовало проконсультироваться с учителем.

Приняв решение, я спустилась пониже и, едва не прозевав очередной прыжок от удивительно прыткого пса, сделала то единственное, что могла – раздразнив громогласно рычащую тварь, метнулась в дальний конец города, уводя зверя от Шэлы на максимально возможное расстояние. Пока он занят мной, о девчонке точно не вспомнит. Поэтому я, улучив момент, потерлась спиной о черепицу, мазнула рукой по ставню, оставив на нем капельку своей силы. Затем пометила городские стены. И даже никому не нужный колодезный ворот. Для верности. А когда увидела, как жадно принюхивается к нему монстр и как торопливо слизывает оставленную мною приманку, уже со спокойно душой упорхнула обратно в небеса.

– Плохая собака, фу, – буркнула я, когда вслед мне донесся раздраженный и откровенно разочарованный вой. – Сегодня мне некогда, но завтра я от тебя обязательно избавлюсь.

– Уаа-р-ру-у! – словно услышав, ответил зверь.

Я сердито сплюнула, очень надеясь, что попала ему на макушку, а затем прикрыла глаза и с тихим хлопком покинула неприятный сон.