Глава 6

– Я хотел это сделать еще месяц назад, – сказал Вектор, садясь напротив нее за небольшой стол, установленный в его кабинете, нелепо громадном и почти до неприличия шикарном. – Но я посчитал, что это могло показаться… неподобающим. Неприличным. Как будто мои намерения в чем-то бесчестны.

Кирен поглядела на него поверх бокала, едва скрывая улыбку. Вектор говорил так, как, по его представлениям, должны были разговаривать жители Залема. Он хотел убедить Кирен в том, что она – не единственный высокоразвитый интеллект, застрявший на земле, среди низших форм жизни. Весь вечер был оформлен так, чтобы как можно больше походить на Залемский: белоснежно-белая скатерть, вино, явно стащенное из партии, предназначавшейся летучему городу… Кирен порадовалась, что выбрала кремового цвета блузу и брюки, которые были на ней в день изгнания. Костюм был единственным оставшимся у нее напоминанием о прошлой жизни, и сегодня она надела его впервые с тех пор. Вектор знал, что одежда была из Залема, и не мог отвести от нее глаз. Его взгляд скользил по рукам, плечам и груди Кирен с увлечением и интересом, балансировавшим на грани восхищения и вожделения.

– Я много лет работала с вашей моторбольной командой. – Кирен сделала глоток вина, не позволяя себе слишком увлечься. Ей нужно быть начеку. Овце, решившей пообедать с волком, который притворяется пастухом, нельзя расслабляться ни на секунду. – И все это время вы относились ко мне с уважением. Мое положение не дает мне оснований ожидать чего-то другого.

«Положение – уважение, положение – уважение», – слова отдавались в голове бессмысленным эхом, словно Кирен уже опьянела.

– Вы с мужем шли как бы в комплексе – такой двойной пакет, – сказал Вектор. – Два высокопрофессиональных киберхирурга, которые превращали моих паладинов в чемпионов и в то же время находили средства для помощи малоимущим. Которых в Айрон сити всегда в избытке. Я так восхищался вашей работой, что никогда не мог всерьез обижаться на Идо за его… холодность, скажем так. Я объяснял это его перегруженностью.

– Очень любезно с вашей стороны, – сказала Кирен, глядя ему в глаза. Она умела казаться искренней.

Два лакея в строгих костюмах внесли закуску: запеченный камамбер – то, что сходило за него в Айрон сити, с небольшими кругляшками чесночного хлеба. Кирен заметила, что Вектор на секунду замер, наблюдая за тем, что делает она, затем в точности повторил ее движения. Скорее всего, именно эта привычка наблюдать и повторять и позволила ему продержаться так долго.

– С тобой всегда было проще найти общий язык, – сказал ей Вектор. – Какой бы тяжелой ни была работа, ты оставалась невозмутимой. Полагаю, все дело в твоей внутренней стойкости.

– Очень любезно с вашей стороны, – снова сказала Кирен, позволив себе улыбнуться. – Но подозреваю, вы просто не видели, как я отрывала какому-нибудь бедолаге голову.

Вектор усмехнулся.

– Если ты кому-то оторвала голову, уверен, наказание было вполне заслуженным. Вообще-то, я хотел пригласить вас обоих в знак моей признательности. И восхищения. Но вы с Идо всегда были так заняты, все время в делах. Если не на трассе, то в клинике. Кажется, у вас совсем не оставалось времени для отдыха. Хотя даже не знаю, насколько вам удалось бы расслабиться, ужиная с боссом, – он умолк и посмотрел на нее вопросительно.

– По правде сказать, ты с Идо только этим вместе и занимались, – сказала Кирен. – В смысле, работали. В клинике и на трассе. Идо так и не научился расслабляться. Все то время, что я его знала, он никогда не спал по ночам больше четырех часов, а часто и того меньше. Проснувшись, я находила его за верстаком, где он возился с какой-нибудь платой или чипом.

– Как интересно, – теперь Вектор смотрел на нее куда пристальнее. – С каким чипом?

Кирен хотела рассказать ему об интеграционном чипе, которым Идо был одержим, но тут лакеи вернулись, чтобы забрать пустые тарелки. Вектор слегка приподнял палец, и она кивнула в знак понимания. Она съела камамбер, даже не заметив. Она давно уже не пробовала ничего настолько вкусного.

– Извини, – сказал Вектор, когда лакеи ушли. – Я доверяю своей прислуге, но лучше не загружать их лишней информацией. У них и без того достаточно забот.

Если Вектор когда-то и заботился о том, каково живется его работникам, то точно не в этой жизни, подумала Кирен.

– Как я уже говорила, вы очень любезны, – сказала она.

Двое других слуг принесли основные блюда: филе-миньон для нее, громадный, истекающий кровью ростбиф для него, и гарнир из печеного картофеля со сметаной, сливочным маслом и стручковой фасолью. Масло было слишком желтым, а фасоль выглядела так, как будто светилась бы в темноте. Вектор добавлял в краденые продукты красители, чтобы они соответствовали его представлениям о том, насколько шикарнее выглядит пища на Залеме. Кирен это показалось одновременно нелепым и жалким.

– Все в порядке? – спросил Вектор, кивая на ее тарелку. – Я решил, что тебе такое должно понравиться. Но, может быть, ты бы предпочла ростбиф? – он изобразил легкое беспокойство. – Или я вовсе не угадал, и ты вегетарианка?

– Я определенно не вегетарианка, и филе-миньон – отличный выбор, – заверила его Кирен. – Название переводится как «маленькое филе», вырезка берется с двух сторон от позвоночника животного, в задней части туши, где находятся менее разработанные мышцы, именно поэтому мясо такое нежное, – она улыбнулась расставлявшим тарелки телохранителям. Они тоже были при параде. Кирен задумалась, где Вектор нашел костюмы, которые так хорошо сидели на телохранителях, несмотря на все модификации. Скорее всего, одежду пришлось перешивать – если только она не была сделана на заказ. В таком случае, Вектор серьезно потратился, чтобы произвести на нее впечатление. Чего он хотел, кроме очевидного? Хотел ли он чего-то реального, и если да, могла ли она дать ему это?

– Название «филе-миньон» впервые использовал какой-то писатель в начале двадцатого века, – добавила Кирен, когда телохранители вышли, – но я сейчас не вспомню ни его имени, ни названия рассказа.

– Еще вина? – спросил Вектор и долил в бокал, хотя Кирен об этом и не просила. Они пили из хрустальных кубков, которые Вектор, по его словам, отыскал в тайнике, спрятанном на Заводе еще до Войны. Он говорил то же самое о многих вещах, но в данном случае это могло оказаться правдой.

Кирен собралась с мыслями.

– Надеюсь, мой разговор о мясе не перегрузил ваших людей, – сказала она.

– Вероятно, они не получали столько информации за один раз с… – Вектор изобразил глубокую задумчивость. – С самого рождения. Я и не подозревал, что ты так хорошо разбираешься в разделке.

– Я же, в конце концов, хирург, – сказала Кирен.

К ее удивлению, Вектор запрокинул голову и так расхохотался, что под застекленным потолком загуляло эхо.

– Удар прямиком под дых, – пояснил он, успокоившись.

Кирен улыбнулась. Она хотела было устроить ему лекцию по анатомии, но решила приберечь ее на случай, если он начнет ее раздражать. Его маска культурного человека начинала потихоньку съезжать. Вектор теперь поглядывал на нее так же, как на свой ростбиф, и он приценивался не только к ее одежде.

Кирен пришлось признать, что ужин был приготовлен изумительно. По качеству он был почти – если не точно – таким же, как блюда, которые ей приходилось пробовать на Залеме. Не сидел ли у Вектора в кухне на цепи изгнанный шеф-повар? Может быть, Нова когда-то скинул его вниз в наказание за сожженный тост?

– Еда просто великолепна, – сказала Кирен. – Ваш повар постарался на славу.

Он снова рассмеялся.

– Я передам ему твои слова, – затем он стал серьезным. – Я так хотел тебя порадовать, довести все до совершенства. Ты заслуживаешь всего самого лучшего – лучшей еды, лучшей одежды. Ты должна жить во дворце, а не в жалких трех комнатах с унылым видом.

И он собирается все это ей дать, подумала Кирен. По крайней мере, он единственный, кому это под силу. Кирен сделала глоток вина, и Вектор долил ей еще, как только она поставила бокал на стол. Как по волшебству возникли телохранители с новой бутылкой. Они вылили остатки вина из предыдущей бутылки в бокал Вектора, открыли новую и добавили еще с дюйм вина в ее бокал, прежде чем уйти.

– Только не пытайтесь убедить меня в том, что ужинаете так каждый вечер, – со смехом сказала Кирен.

– Нет, конечно. Я не могу себе этого позволить, даже при большом желании, – ответил Вектор с легким сожалением в голосе. – У меня так много дел, что редко удается выкроить столько времени для еды. Кроме того, было бы странно устраивать все это для себя одного, – он примолк и задумчиво уставился на свой бокал. – Чем старше я становлюсь, тем меньше мне нравится мое одиночество. Живому уму нужна вдохновляющая компания. Достойный собеседник. Мне хочется разговаривать о чем-то, кроме дел, моторбола и способов заставить всех как следует выполнять их работу, – он перевел взгляд с бокала на нее. – Даже не представляю, каково приходится тебе.

Кирен немного напряглась. Если он заговорит о ее дочери, если он хотя бы произнесет ее имя, она выплеснет вино ему в лицо.

– Как я уже сказал, я и прежде хотел поговорить с тобой, – продолжал он, – рассказать, что я думаю о тебе, переживаю за тебя после этой ужасной трагедии.

Выражение лица Кирен не изменилось, но пальцы обхватили ножку бокала немного сильнее.

– Когда я узнал, что ты осталась одна, я тем более захотел тебя поддержать, сказать, что… – он умолк и нахмурился. – Честно говоря, я не знал, что тебе сказать. И теперь не знаю. Все, что тебе пришлось пережить, просто не укладывается у меня в голове. Я боялся, что если неправильно подберу слова, то потеряю тебя так же, как Идо. Мне этого не хотелось. В то же время я не знал, был ли ваш разрыв окончательным или вы с Идо могли вновь…

– Нет, – сказала Кирен. – Идо нашел свое место и занимается тем, что ему нравится. По крайней мере, насколько мне известно. Мы не разговаривали с тех пор, как я ушла.

– Так значит, это ты бросила его, – сказал Вектор. Он долил ей вина. Судя по всему, Кирен почти опустошила бокал, не осознавая этого. – Я боялся, ты скажешь, что это Идо тебя выставил. В таком случае я мог не удержаться и, хм, побеседовать с ним о его недостойном поведении. Пусть это и не мое дело.

– Нет, я ушла по собственной воле, – спокойно ответила Кирен. – Моторбол давал – дает – все, что мне нужно. Работу, которая позволяет мне забыться. Он стал настоящим спасательным кругом.

– Я рад, что он тебе помог. – Теперь Вектор примерял сочувственное выражение. – Но, если быть честным, я получил серьезную прибыль. – Пауза. – Выходит, будто я извлекал выгоду из твоих страданий.

«Спасибо за информацию», – прокомментировала про себя Кирен все с тем же спокойным выражением лица. Можно сказать, Вектор зарабатывал именно умением превращать страдания в золото.

– Нет, конечно, – сказала она вслух.

Кирен отбросила эту мысль и засунула ее в самый дальний уголок сознания. Родить ребенка здесь, внизу, в этой грязи? Отдать невинную душу на растерзание Айрон сити, видеть, как чистое создание захватывает гниль? И ради чего? В лучшем случае – ради безрадостной жизни раба на Заводе, в худшем – заработка для воина-охотника? Она что, совсем с ума сошла?

Может быть. Но мозги у нее еще остались. Она не сдвинется с места и закончит этот великолепный, достойный Залема обед с самым могущественным человеком на земле. Она останется с мужчиной, который готов пойти на невероятные расходы, чтобы ее осчастливить; или, по крайней мере, утолить кое-какие ее аппетиты – разумеется, утоляя при этом собственные. Ну и что с того. Никто здесь не сможет предложить ей большего.

– Кажется, я наелась, – сказала Кирен, доедая последний кусочек стейка. – Я едва попробовала печеный картофель, так жаль, что он пропадет, но…

– Ерунда, – сказал Вектор, взмахнув рукой. Кирен впервые обратила внимание на его ухоженные ногти. – Мой повар – гений. У него ничего не пропадет. – Он улыбнулся. – Может, отложим десерт и обойдемся кофе?

– Вы прямо читаете мои мысли, – сказала Кирен, прочитав его. Она подумала было спросить, что планировалось на сладкое, но побоялась, что он не поймет шутку.

Кофе принесли в серебряной посуде, при виде которой Кирен откровенно выпучила глаза. Ей доводилось видеть что-то подобное только один раз, в квартире человека, который объяснил им с Идо, почему они должны покинуть Залем.

– Кажется, мне удалось произвести на тебя впечатление, – сказал Вектор, внимательно глядя на нее. – Да? Удалось? Прости, что я так этому радуюсь.

– Можно было уже ничему не удивляться, – сказала Кирен. – Особенно после такого ужина.

– Я нашел этот сервиз в тайнике на Заводе, как и хрустальные бокалы. Кто-то спрятал их до Войны и не достал – по вполне очевидным причинам.

Довольное выражение лица Вектора сменилось самодовольным. Кирен предположила, что он не видел между ними особой разницы.

– Это просто поразительно, – сказала Кирен. – Так мало вещей пережило Войну. Этот сервиз изумителен, настоящее произведение искусства.

– Тогда позволь мне преподнести его тебе в подарок, – сказал Вектор. – Произведение искусства для женщины, которая сама по себе – шедевр.

Она заставила его заткнуться. Все это она и так знала.

Как только с кофе было покончено, Вектор провел ее в свою спальню. Без объяснений, без намеков. Просто так был распланирован вечер, и раз Кирен даже намеком не выразила желания уйти, Вектор решил, что они поняли друг друга.

Постель была невероятных размеров – такой же, как гостиная в дыре, где жила Кирен. Вектор стал неторопливо ее раздевать; он весь вечер ждал возможности коснуться ее одежды, и теперь волшебный момент наступил. Он ощупывал материал, поражаясь мягкости и сиянию волокон, которые были не металлом и не текстилем, но чем-то иным.

Кирен хотела было помочь раздеться ему, но Вектор велел ей лечь в постель и оценить простыни. По его словам, их изготовляли наномашины специально для него, и ни у кого другого, даже на Залеме, не было ничего подобного. Ни у кого больше не было постельного белья, настолько приятного для голой кожи.

А потом он взялся за сладкое.

Она ожидала, что будет разочарована, и он ничем ее не удивил. Вектор знал, что нравится ему и что должно нравиться женщине; или, по крайней мере, на что реагирует женское тело. Он управлялся с ней умело, но с таким безразличием, что Кирен задумалась, кто на самом деле был с ним в постели. Возможно, некий комбинированный образ, составленный из различных переживаний.

И все молча. Он не сказал ей ни слова. В самом начале, когда она попыталась что-то сказать, он со значением посмотрел ей в глаза и прижал палец к ее губам. Тихо. Кирен слышала звуки его дыхания и своего да шелест простыней – вот и все.

Когда Вектор наконец откатился в сторону, он выглядел довольным и удовлетворенным. Миссия выполнена. Если бы она отвлекла его пустой болтовней, ему понадобилась бы вечность, чтобы снова найти верный настрой.

Потолок в спальне был высоким, совсем не таким, как в ее уродливой крохотной квартирке. К счастью, ей больше не придется туда возвращаться. Вектор велит своим лакеям перенести ее вещи. Теперь она живет здесь, в пентхаусе над Заводом. Не дворец, но ничего лучше ей в этой жизни не найти.

И эта постель с невероятно мягкими простынями будет лучшей из всех, где ей придется спать. Он станет одевать ее в модельные, сшитые вручную наряды, и она сможет носить их даже на трассе, работая над его паладинами. Пока Кирен производит для него чемпионов, Вектор сделает все, чтобы она оставалась такой же, как вся прочая его собственность: яркой, элегантной, в исправном состоянии. Ей будет житься лучше, чем когда-либо жилось с момента изгнания из Залема.

Еда на высшем уровне, отличная одежда и постельное белье. А секс будет сексом. Этот мужчина никогда не станет заниматься с ней любовью, но это не имело значения. Кирен была уверена, что он ни с кем не занимался любовью.

Ну так и она пришла сюда не ради любви или великолепного секса, или даже сносного секса. Вектор мог предложить куда больше. Человек, который не боялся запускать руку в грузы для Залема, очевидно, знал, что власти закрывали на его проделки глаза. А значит, у него были самые серьезные связи – такие, что могли поднять ее с земли, из грязи, и вернуть назад, наверх, где воздух был прозрачным и чистым.

Почему же тогда считать секс с ним таким уж никчемным?