Шэва утягивает меня в темноту – настолько абсолютную, что кажется, я попал в одну из преисподних. Она где-то рядом, но остается невидимой. Мы не идем по ветрам – ощущение такое, будто движения вообще нет. Тело ее звенит магией, как натянутая струна. Потом магия передается и мне, кожа начинает гореть и, наконец, возвращается зрение.

Постепенно в глазах проясняется, и я вижу, что парю над океаном. Небеса подо мной – грозовые, полные набухшими желтоватыми тучами. Я чувствую, что Шэва все еще рядом, но не могу оторвать взгляда от толщи воды далеко внизу. У самой поверхности плавают какие-то огромные существа. Я чувствую в них зло и желание убивать. Ужас наполняет меня – ужас, подобного которому я еще не испытывал в своей жизни, даже в черные годы детства в Блэклифе.

Потом страх отпускает меня – остается только ощущение направленного на меня взгляда. Взгляда кого-то очень древнего. В сознании звучит голос:

Голос говорит очень тихо, мне приходится напрягать слух, чтобы его расслышать. Но, пока я пытаюсь разобрать слова, океан уже исчезает, тьма возвращается, а голос и образы угасают в моей памяти.

Узловатые ветви деревьев надо мной. Мягкая пуховая подушка под головой. Я сразу понимаю, где я: у себя дома, в хижине Шэвы. В очаге потрескивают дрова, вкусно пахнет рагу с острым карри. Я позволяю себе просто лежать в постели, полностью расслабившись. Так можно расслабиться только в самом безопасном, теплом месте – под собственным кровом.

Лайя! Когда я вспоминаю, что произошло, то немедленно вскакиваю. Движение слишком быстрое, и моя голова начинает пульсировать болью. Ад побери!

Мне нужно срочно вернуться в деревню, к Лайе! Я заставляю себя подняться на ноги, нахожу клинки, которые лежат у меня под кроватью, и кое-как ковыляю к двери хижины. Снаружи свистит холодный ветер, поднимая снежные вихри по пояс высотой. Призраки при виде меня начинают стонать и метаться, их страдания я ощущаю физически.

– Здравствуй, младший, – одно привидение – женщина – приближается совсем близко. Оно такое бледное, что я едва могу разглядеть лицо. – Ты не видел мою любимую малышку?

Вспоминаю ее. Это Истаявшая, один из первых призраков, которых я встречал здесь. Пытаюсь ей ответить, но голос с трудом исходит из горла, будто оно заржавело.

– Я… нет, прости меня…

– Элиас, – передо мной на поляне появляется Шэва. Она держит корзину зимних трав. Истаявшая, и без того всегда застенчивая, тут же исчезает. – Тебе еще нельзя вставать и выходить из дома.

– Что со мной не так? – спрашиваю я Ловца Душ. – Что произошло?

– Ты был без сознания около суток, – Шэва нарочито не обращает внимания на мой резкий тон. – Я решила перенести нас сюда сама, без хождения по ветрам. Это опасно для смертных, зато быстрее.

– Но Лайя! И Мама…

– Молчи, Элиас, – Шэва присаживается у корней старого тиса и глубоко вздыхает. Дерево словно обволакивает ее корнями, повторяет изгибы тела, стараясь сделать себя еще удобнее для сидения. Она извлекает из корзины пригоршню трав и начинает рвать их, яростно отделяя листья от стеблей. – Ты едва не позволил себя убить. Тебе что, недостаточно?

– Тебе не следовало меня оттуда утаскивать! – волна гнева захлестывает меня. Шэва молчит, но я вижу, как растет ее ярость. – Я бы и сам справился. Сейчас мне нужно вернуться в деревню.

– Глупец! – она в ярости отбрасывает корзину. – У Кровавого Сорокопута в перчатке был кинжал. Она почти пронзила тебя – до сердца оставалось меньше дюйма! Маут пытался тянуть обратно, но ты его не слушал. Не подоспей я на помощь, сейчас пришлось бы ругать твой бледный призрак. – Улыбка Шэвы стала похожа на оскал. – Несмотря на свои предчувствия, я позволила тебе помочь друзьям. Посмотри, что с тобой стало.

– Ты же не думаешь, что я буду сидеть в Землях Ожидания и ни с кем не контактировать. Так я сойду с ума. – огрызаюсь я. – Я не могу забыть о людях. К тому же там Лайя, я должен заботиться о ней. Шэва, я не могу просто…

– Ах, Элиас, – она поднимается и берет меня за руки. Кожа уже успела онеметь от холода, но тепло ее рук не приносит мне радости. Она тяжело вздыхает, сердце гложет вина. – Думаешь, я никогда не любила? Я тоже когда-то испытала это чувство! Мой возлюбленный был прекрасен, совершенен. Любовь настолько ослепила меня, что я забыла о своих священных обязанностях. Из-за этого пострадал весь мир. И он до сих пор страдает…

Шэва часто дышит, стоны призраков вокруг нас становятся громче, будто отзываясь на ее горе.

– Я понимаю твою боль. Правда понимаю. Но для таких, как мы, Элиас, долг превыше всего: превыше желания, скорби, любви. Любви здесь не место. Ты выбрал Земли Ожидания, а Земли Ожидания выбрали тебя. Теперь ты должен полностью отдать себя им – и душой, и телом.

«Душой и телом»… Кровь моя холодеет, когда я вспоминаю слова, давным-давно сказанные мне Каином: «Однажды у тебя появится шанс обрести свободу, истинную свободу души и тела». Мог ли он предвидеть такой оборот событий? Направил бы меня на путь к этой свободе, зная, что однажды я потеряю ее? Неужели таков был мой удел с самого начала?

– Мне нужно совсем немного времени. Всего один день, – говорю я. – Если моя судьба – быть навеки прикованным к этому месту, я должен хотя бы попрощаться с Лайей и Мамой… хотя даже не представляю, что скажу им на прощание.

Шэва медлит с ответом.

– Я дам тебе несколько часов, – говорит она наконец. – После чего ты больше не будешь отвлекаться от своих обязанностей. Тебе еще многому предстоит научиться, Элиас. И я не знаю, сколько у меня осталось времени. Многому ли я еще успею обучить тебя? С того момента, как ты дал обет стать Ловцом Душ, мои силы начали иссякать.

– Знаю, – я с улыбкой слегка подталкиваю ее, стараясь сгладить возникшее между нами напряжение. – Ты мне об этом напоминаешь всякий раз, когда не хочешь мыть посуду. – Я пытаюсь передразнить ее суровый тон: – «Элиас, мои силы иссякают… Пойди-ка подмети лестницу, принести хвороста, а потом…»

Она невесело усмехается.

– Если бы ты умел подме… подметать…

Ее улыбка угасает, в углах рта пролегают жесткие складки. Руки судорожно сжимаются и разжимаются, будто стремясь сомкнуться вокруг отсутствующего оружия.

Тихо идет снег, завиваясь поземкой. Ветер еле дует, будто усмиренный, а потом и вовсе стихает. Длинные тени деревьев становятся гуще. Они кажутся такими черными, словно это не тени, а порталы в иные миры.

– Шэва, что это? Что за безумие сейчас происходит?

Ловец Душ содрогается от страха.

– Быстро иди в дом, Элиас!

– Нет. Что бы это ни было, мы встретим это вмес…

Она сильно сжимает пальцами мое плечо.

– Ты многого еще не знаешь. Если ты сейчас погибнешь, мир падет. Это начало! Слушай меня внимательно: укройся в доме и ложись спать. Там они тебя не достанут. Потом иди и найди своих кочевников, они долго были моими союзниками. Расспроси их, пусть расскажут тебе о сме…

Голос ее прерывается, спина выгибается дугой.

– О преисподняя! Шэва, что с то…

– Луна нападет на лучника и на деву-щит, – голос Шэвы меняется, звучит как целый хор. В нем множество оттенков: интонации ребенка, девушки, старухи… Они накладываются на ее собственный голос, будто все ипостаси Шэвы сейчас соединились в одно целое. – Палач пробудился. Предатель на свободе. Берегись! Жнец приближается, пламя идет за ним. Он подожжет этот мир. Так великое зло обратится во благо.

Она вскидывает руки к небу, к созвездиям, сокрытым за плотными снеговыми облаками.

– Шэва! – Я нетерпеливо трясу ее за плечи. Нужно скорее отвести ее в дом! Дома она всегда успокаивается. Это ее единственное святилище и укрытие в забытых богами краях. Но когда я пытаюсь подхватить ее на руки, она отталкивает меня. – Шэва, что с тобой? Не упрямься…

– Запомни все, что я скажу, от начала до самого конца, – шепчет она. – Это цель его прихода. То, что ему от меня нужно. Поклянись!

– Я… я клянусь…

Она поднимает руки к моему лицу. На этот раз – впервые за все время нашего знакомства – они холодны, как лед.

– Вскоре ты узнаешь цену своей клятвы, брат мой. Надеюсь, ты не думаешь обо мне слишком плохо.

Она падает на колени, сбивая свою корзину с травами. Зеленые и желтые листья рассыпаются по земле – такие яркие на фоне мертвого пепельного снега. На поляне царит тишина. Даже призраки безмолвствуют.

Этого не может быть! Вокруг нашей хижины всегда толпятся призраки. Но теперь они исчезли! Все до одного.

В лесу на западе, где всего несколько мгновений назад тени были всего лишь тенями, начинает что-то сгущаться. Тьма движется, извиваясь, словно в агонии, и наконец приобретает форму фигуры в капюшоне и плаще цвета самой темной ночи. Из-под капюшона на меня смотрят два маленьких пылающих солнца.

Я никогда доселе не видел подобного существа. Только слышал о нем и хорошо запомнил его приметы. О преисподняя и все ее демоны! Я знаю его…

Это Князь Тьмы.