Глава 24
Выпускник Шпандау
Итак, всю следующую неделю, пока в Лас-Вегасе кипела жизнь, Уэйн оставался пленником престарелого ученого и сорока четырех президентов. Просыпаясь, он первым делом видел горделивые фигуры с бесстрастными лицами, собравшиеся вокруг его койки. Доктор Флеминг приподнимался в гамаке и начинал отдавать инструкции с помощью пульта. Рейган с Кулиджем приносили Уэйну завтрак, а остальные президенты расходились по лабораториям, где энергично работали над созданием воздушной армии из стеклянных аэропланов. Лишь небольшой отряд оставался сторожить больного – Грант, Эйзенхауэр и Вашингтон, прошедшие военную подготовку. Форд и Картер с неизменными улыбками толкали инвалидное кресло Уэйна, другие же повсюду следовали за ним, спокойно игнорируя просьбы выпустить его из здания.
В первые дни, пока восстанавливалась нога, Уэйн думал, что президенты оберегают его от возможных травм, которые не дали бы ему подготовиться к испытательному полету на «Солнечном аэроплане». Слышно было, как вертолет Мэнсона взлетает и садится в аэропорту Лас-Вегаса. Деятельности явно прибавилось, воздух звенел от напряжения, но оно точно не было связано с поисками Уэйна. По ночам он просыпался от выстрелов с боевых вертолетов, практикующихся над джунглями в стрельбе.
Как-то вечером, спустя неделю после появления Уэйна в «Конвеншн-сентре», от непрекращающегося шума с крыши зала слетело целое облако пыли, и он подъехал на коляске к одному из отремонтированных лифтов, чтобы подняться на смотровую площадку. Доктор Флеминг в одиночестве стоял у ограждения, повернувшись спиной к огням центра Лас-Вегаса. В двух милях к востоку от здания шел воздушный обстрел отдельно стоящего многоквартирного дома, возглавляемый «Си-кингом» Мэнсона. Над «Конвеншн-сентром» стоял грохот, наизготове были ракеты класса «воздух-земля». Уэйн даже разглядел Пако в ярко-желтом шлеме и самого Мэнсона, раскачивающегося на сиденье с видом безумного охотника, любителя крупной добычи. Одна за другой ракеты устремились в сторону дома, пробивая стеклянный фасад. Шум вспугнул птиц, и с озера поднялась разноцветная стая.
– Военные игры, Уэйн, – пробормотал доктор Флеминг. – Одному богу известно, что затеял Мэнсон. Может, по-своему готовится к встрече с гостями. Я слышал, что в лесах Аризоны обитают наемники: индейцы, всякие грабители и прочий сброд. Им будет нелегко поладить с Мэнсоном.
– Доктор Флеминг… – Уэйна взбудоражили свирепость боевых вертолетов и завеса из черного дыма, повисшая над джунглями. – Вы были так добры, ухаживая за мной, но мне надо возвращаться к президенту.
Флеминг внимательно посмотрел на Уэйна, будто с трудом его узнавая.
– К президенту? Разве тебе мало тех, что есть здесь?
– Сэр, я нужен господину Мэнсону.
– Нет! Ты нужен мне, Уэйн, для испытания аэропланов. Это единственный способ сбежать отсюда. Мы все полетим к солнцу!
В тот вечер президенты заступили на первую ночную смену. Пока Уэйн лежал в койке, они без отдыха работали над созданием «Солнечных аэропланов». Доктор Флеминг подгонял роботов, бесконечно отдавая им указания с помощью пульта. Президенты вырезали и придавали форму панелям из солнечного стекла, крепили их к изящной основе фюзеляжа, встраивали линии управления и точки швартовки. Проснувшись, Уэйн обнаружил вокруг десятки этих стрекозоподобных созданий: и одноместные монопланы, и двух-трехместные бипланы, и трипланы с размахом крыльев в двадцать метров и сиденьями для шести пассажиров. Призрачная армия стеклянных аэропланов мерцала в бледных лучах рассвета, готовая к новому дню. Ночью эти изысканные аппараты подрагивали в лунном свете, словно плененные духи, жаждущие избавиться от своих оков. Среди аэропланов терпеливо стояли президенты, потенциальные летчики, явившиеся из фантазий Уэйна о небе и Белом доме.
К концу второй недели было построено двенадцать самолетов. Уэйн хромал по залу, опираясь на клюшку Кросби и наблюдая за созданием летательных аппаратов. Усердие, с которым трудились президенты, при жизни выказывали лишь немногие из их прототипов. Роботы прерывали процесс только в тот момент, когда Флеминг откладывал пульт, чтобы прислушаться к вертолетам и шуму выстрелов с полигона аэропорта.
Во время небольшого перерыва на обед доктор Флеминг навел пульт на больную ногу Уэйна, словно желая заставить ее двигаться.
– Я вижу, ты уже окреп, Уэйн. Ты почти готов к испытаниям первых аэропланов.
– Ну… я не уверен.
Честно говоря, Уэйн не собирался летать на этих хитроумных стеклянных штуках. Не хотелось превратиться в пепел среди раскаленных кристаллов. Вслух он этого не произнес, а сам тем временем ждал благоприятного момента, когда ему хватит сил обогнать конвой из неповоротливых президентов. Как бы ни злился Уэйн из-за заточения в «Конвеншн-сентре», одинокий старик ему нравился. Жаль, что Флеминг нездоров – сейчас его таланты пригодились бы Мэнсону.
Уэйн оторвался от подноса с едой и обвел взглядом неподвижных роботов.
– Доктор Флеминг, я вот что хотел спросить… Одного президента ведь не хватает, верно?
– Какого, Уэйн?
– Господина Мэнсона.
На мгновение в глазах Флеминга мелькнул гнев. Руки у него были в ссадинах от нарезки стекла, в бороде и волосах застряли мелкие, похожие на иней осколки. Казалось, из-за волнений последних дней он постарел сразу на десятки лет.
– Да… Чарльз просил, но я отказался.
– Почему? – настаивал Уэйн. – Он сделал для Соединенных Штатов больше, чем многие настоящие президенты. Он пытается защитить все то, что вы создали.
– Соглашусь с тобой, Уэйн. – Доктор Флеминг вздрогнул от звуков взрыва с полигона. – Но его методы для меня чересчур радикальны. Цинциннати, Кливленд – это все моя вина. Я помогал модифицировать боеголовки на крылатых ракетах и «Титанах». Тогда я не понял, как именно Чарльз намерен защищать Америку. Как самоубийство защищает его самого от собственного тела.
– Доктор Флеминг, ему ведь пришлось уничтожить эти города, – не унимался Уэйн. – Флора и фауна Нового Света потеряла сопротивляемость к бактериям Старого Света.
– Так тебе сказал Чарльз? – Флеминг ковырял левое запястье, пытаясь достать стеклянную занозу. – Да, смертельная эпидемия действительно надвигается – вирус очень опасен, а антидота пока не существует.
– Значит, вы в курсе?
– Конечно. Это самая страшная из всех болезней. Она называется «другие люди». Численность экспедиций возрастает, и скоро они вновь колонизируют эти земли…
Уэйн попытался встать, чтобы, обняв, успокоить разъяренного старика. Бородка Флеминга подергивалась, как стрелка зашкаливающего сейсмографа.
– Вы не правы, доктор. Господин Мэнсон сказал…
– Уэйн! – Флеминг стукнул по кнопкам передатчика, отчего по телам собравшихся в зале президентов прошел спазм. Крылья стеклянных аэропланов с сочувствием завибрировали, как будто пол «Конвеншн-сентра» незаметно покосился. Немного придя в себя, Флеминг добавил: – Хватит называть его «господин Мэнсон». Если хочешь знать, это вообще зовут иначе. Чарльз сменил фамилию из личных соображений, когда его выпустили из Шпандау.
– Выпустили? Он же эмигрировал, – как ни в чем ни бывало, возразил Уэйн. – Шпандау – это американский район Берлина. Когда-то там была тюрьма, – продолжил он, желая проинформировать Флеминга, – где держали военных преступников – Рудольфа Гесса, Альберта Шпеера…
– А потом и других «заключенных». Век назад древнее строение снесли и, так как немцы не желали ничего там строить, землю – полагаю, в качестве иронического жеста – отдали беженцам из Америки. Шпандау – так называлась американская психбольница в Берлине, откуда и вышел твой сорок четвертый президент…
Мэнсон? Чарльз Мэнсон?
Это имя Уэйн уже где-то слышал. Может, так звали компаньона Говарда Хьюза или кого-то замешанного в Уотергейтском скандале? Прежде оно было на слуху – как, например, имя известного грабителя Джона Диллинджера.
Мэнсон, Чарльз…
– В чем дело, Уэйн? – Старик смотрел на него с искренним беспокойством. – Прости, что испортил идеальный образ твоего кумира. Ты должен знать, какую опасность он представляет. Да, Уэйн, после долгих скитаний призраки Чарльза Мэнсона и «Ай-би-эм» встретились во «Дворце Цезаря», и вместо золотых фишек в ход пошли ракеты…
Мэнсон? Уэйн встал, опершись на клюшку. Попытался все осмыслить. Из-за нарастающей волны толчков стеклянные аэропланы задрожали от страха.
– Вероятно, теперь ты понимаешь, почему я здесь, – говорил Флеминг сам с собой. – Но мы можем оставить все это позади…
Подряд раздалось несколько взрывов. В небе грохотала зенитная артиллерия. Снова встревоженный, доктор Флеминг нажал кнопки на пульте. Президенты расставили ноги шире для большей устойчивости. На улицах Лас-Вегаса громко завыла сирена воздушной тревоги. Послышался натужный рев двигателя, над зданием почти вертикально вверх пролетел боевой вертолет с неистово крутящимися лопастями. Прямо за ним следовал небольшой самолет с жесткими крыльями и полосками на фюзеляже. Он промелькнул мимо окон, за ним с треском понеслись зенитные снаряды с крыши ближайшего отеля. Над лесным пологом повис сияющий шлейф из дыма, воздух толчками наносил удары по стенам «Конвеншн-сентра».
Не успел Уэйн прижать Флеминга к полу, как зал наполнился ярким светом. Стеклянный потолок здания метрах в шестидесяти над их головами треснул и осыпался внутрь. Упав на колени, Уэйн закрыл лицо от волны горячей пыли. Один из бипланов сломался: проволоку обтрепало, прозрачные панели сложились, будто карточный домик. Другой самолет, бешено поскакав на тросах, упал среди шатающихся президентов и взорвался осколками стекла, которые засыпали все вокруг сахарной пудрой.
Доктор Флеминг стоял в самом эпицентре этого хаоса с передатчиком в руке, борода и брови были покрыты тонким слоем стеклянной пыли. Из-за взрывов камеры сжатия в механизме уравновешивания роботов вышли из строя, и президенты стали валиться на пол, как кегли. У Мэдисона, Кулиджа, Адамса и Рейгана подкосились колени, и они упали, дергая ногами, среди разбитых самолетов. Только Джеральд Форд сохранил равновесие, но из солидарности нарочно споткнулся и тоже оказался на полу. Затем встал и вновь кинулся вниз, а поднявшись, с широкой улыбкой отряхнул пиджак и опять повалился.
– Джерри… ради всего святого. – Доктор Флеминг замахал пультом в рассеивающемся дыме. Пыль вытягивало наружу через пробитую крышу и окна. Сирены воздушной тревоги тем временем продолжали мрачно завывать.
– Доктор Флеминг… – Уэйн взял ученого за руку, пока тот подсчитывал количество сломанных аэропланов. Половина воздушной армии была нетронута и робко подрагивала на тросах, когда доносился взрыв. – Сэр, надо найти господина Мэнсона.
– Нет, Уэйн, мы останемся тут!
– Аэропланы никогда не взлетят, доктор Флеминг, это все лишь ваша фантазия!
Уэйн ждал хоть какого-нибудь ответа, но старик просто поднял свой волшебный передатчик, чтобы отдать последнюю команду. Когда появился Трумэн с поджатыми губами и глянул в сторону входной двери, Уэйн решил воспользоваться шансом. Клюшкой он выбил пульт из нежной руки Флеминга, а сам нырнул за трепещущие крылья триплана. Прихрамывая, Уэйн двигался через зал к выходу, пока Флеминг кричал на роботов, побуждая их к действию. Президенты тяжелой поступью направились за Уэйном, скользя на осколках стекла, как пьяные скейтеры.
Липкий теплый воздух джунглей проник внутрь здания сквозь разбитые двери. Уэйн с удовольствием наполнил им легкие. Мысленно попрощавшись с духом Бинга Кросби, он отбросил клюшку, сбежал вниз по ступеням и захромал к центру города под вой сирен.
