Акт II
Новые догадки

– Интересно, Такэгоси встречался в Киото с Ясукавой? – тихо спросил Митараи.

– Похоже, что нет.

– Из его записок многое становится ясно. Теперь мы знаем, где находились тела, кто и как их развозил по разным местам. Знаем, что преступнику были не нужны водительские права. И об этом во всей Японии известно только тебе, мне и госпоже Иида!

– Точно… Как же мне повезло, что я с тобой познакомился!

– Хм-м. Если у Ван Гога были друзья, они говорили то же самое, даже не зная цену его таланта. В твоей книге есть что-нибудь о Тамио Ясукаве?

– Есть. Но у Такэгоси гораздо больше подробностей.

– У меня впечатление, что он писал все это, чтобы другие люди прочитали. Кстати, в отношении записок Хэйкити такое же чувство.

– Согласен.

– Такэгоси оставил свои записки. Сжигать не стал, хотя и мог бы. Решил так. – Митараи поднялся и подошел к окну. – У него такая печаль в каждом слове… Читаешь и чувствуешь, как человек кается. Вот я устроился здесь, на грязноватой окраине, повесил на углу табличку: «Предсказываю судьбу». И что, думаешь, я слышу? Голоса, полные горя и печали. Я знаю, что этот город, похожий на гору мусора, на самом деле кричит. Я слышу отовсюду сдавленные крики и думаю: «Может, уже хватит только слушать? Надо кончать с этим. Пришло время хоть кому-то помочь».

Митараи вернулся на диван и продолжил:

– Такэгоси не стал сжигать свои записки. Он очень хотел, чтобы кто-нибудь разобрался в этом деле, даже если в результате будет разрушена его репутация, которую он зарабатывал всю жизнь. Мы должны исполнить его последнюю волю, чтобы мужественный шаг, сделанный им под конец жизни, оказался не напрасным. Согласен со мной? Это наш долг, раз мы прочитали его записки.

– Ты совершенно прав.

– Теперь, когда мы получили такую информацию, самое время поработать головой. Конечно, Такэгоси не специалист по убийствам, но все равно он здорово продвинулся. Однако в одном он меня не убедил. Слушая, как ты говорил об обстоятельствах дела, я подумал об этом, а сейчас, за чтением записок Такэгоси, вспомнил.

– Что ты имеешь в виду?

– Такэгоси придерживается общепринятой версии о том, что Хэйкити убили его женщины. Давай вернемся к запертой мастерской, где нашли его труп. Семь женщин… нет, шесть, Токико уехала к матери в Хоя. Впрочем, шесть или семь – не имеет значения. Важно другое: все они – члены одной семьи.

В ту ночь в усадьбе Умэдзава находились только убийцы и их жертва. Посторонних, кого надо было опасаться или ввести в заблуждение, не было. В таком случае какая необходимость подвешивать кровать, хитроумствовать с запертой изнутри мастерской? Достаточно просто сговориться как следует.

– Ну как же! В процессе расследования их ложь могла открыться. Были же следы на снегу и прочее…

– Следы… Подумаешь, какая важность! Следов можно каких угодно понаделать. Например, сделать так. Двадцать пятое февраля, ночь, еще идет снег. Три заговорщицы… Хотя нет! Три многовато: будет лишний шум, и еще неизвестно, принял Хэйкити снотворное или нет. И потом, в присутствии натурщицы троих он мог и не пустить. Поэтому одной достаточно. Она направляется в мастерскую. В двенадцать снег перестает, натурщица уходит, и та, кто пришла к Хэйкити, убивает его. Выходит из мастерской и оставляет на снегу следы от мужской обуви – приносит с собой или надевает ботинки Хэйкити. После у нее будет масса времени, чтобы поставить их на место. Потом она выходит на улицу – естественно, через заднюю калитку, – обходит вокруг и возвращается в главный дом. Запирать дверь мастерской нет необходимости. Утром в десять все заговорщицы идут в мастерскую. Одна из них заглядывает в окно, оставляя на снегу следы. Другая заходит в мастерскую, закрывает за собой дверь, задвигает задвижку и вешает замок. Сделав дело, кричит оставшимся снаружи: «Готово!» Те все вместе наваливаются на дверь и ломают ее. Этого было бы достаточно. Зачем кровать-то подвешивать?

– Ну да…

– Еще один момент. В версии с подвешенной кроватью имеется нестыковка. Использовали лестницу, верно? Без лестницы никакая балерина на крышу не влезет. Но следов, когда несли лестницу, нет. Значит, это было сделано, когда еще падал снег, то есть до половины двенадцатого. Вот следы и замело.

С другой стороны, следы натурщицы, когда она уходила от Хэйкити, остались. Что получается? Семь заговорщиц… ну ладно, пусть не все – приставляют к стене лестницу и взбираются по ней наверх, когда в мастерской еще сидит натурщица?

Вряд ли Хэйкити во время работы включал радио на полную катушку. Он непременно заметил бы, что происходит. Не глухой же. Тем более что ночь на дворе. Никаких звуков, только тихо падает снег. И еще: натурщице, наверное, приставленная лестница показалась бы странной.

– Ну все-таки в мастерской висели шторы. Да и слух у Хэйкити был не как у молодого. Уже пятьдесят стукнуло…

– Скажи это тем, кто полтинник разменял. Посмотрю, что с тобой будет.

– А печка осталась гореть. Если заговорщицы действовали по твоему сценарию, это была очень опасная инсценировка. Им повезло, только поэтому получилось всех запутать. Каким идеальным ни казалось бы преступление, обязательно найдется что-то такое, что может разрушить весь замысел.

Необязательно, чтобы в убийстве участвовал весь женский клан. Его могли совершить Масако со своими родными дочками – Томоко, Акико и Юкико. Вчетвером. Или даже впятером, если добавить Кадзуэ. Остальные девушки, получается, ни при чем, и с ними надо что-то делать, сочинить что-то, чтобы они ничего не заподозрили…

– Если следовать твоей версии, Юкико оказывается в весьма сомнительном положении. Она – единственная родная дочь Хэйкити от Масако, и ты хочешь сказать, что она присоединилась к заговору против отца? Из всей семерки, включая Кадзуэ, только Юкико и Токико ему по-настоящему родные. Девушки почти одного возраста от разных матерей… Интересно, что они чувствовали? Трудно представить. Вполне может быть, что они любили отца. Хотя, конечно, Масако знала девушек лучше всех – ведь она каждый день с ними общалась. И если все обстояло так, как ты предполагаешь, только Масако могла решить, включать Юкико в число заговорщиц или нет.

Я еще вот что хочу спросить: Бундзиро Такэгоси считал, что «убийства Азот» – это месть за убийство Хэйкити. Ты с ним согласен?

– Ну как бы это… Наверное, он прав.

– Тогда, может, не было смысла убивать всех шестерых? По твоей версии так получается. Или преступник ошибался, думая, что они все вместе убили Хэйкити?

– Да… Возможно, преступник хотел сделать так, чтобы убийства казались делом рук Хэйкити или его идейного последователя. Может, в человека действительно вселился злой дух, после того как он начитался записок художника, и у него возникло желание своими руками сотворить Азот?

– Ха! Мне кажется, сама идея с подтягиванием кровати к потолку не работает. Проделать все это ночью, на холоде, когда руки коченеют, женщинам, да еще не зная, когда Хэйкити заснет… Как такое возможно? Нет, это совершенно нереально.

– Погоди! У нас вроде появилась хоть какая-то ясность, а теперь ты говоришь, что все это ерунда? Получается, мы вообще ничего не понимаем! А как быть с веревкой, со склянкой с ядом, которые нашли в главном доме? Подбросил преступник, чтобы подставить женщин?

– Очень может быть.

– Тогда кто это сделал? Вернее, кто мог это сделать? Нельзя категорически отрицать возможность, что преступник – кто-то, кого мы не знаем. Человек, не связанный напрямую с семейством Умэдзава.

Косвенных фигурантов из «Медичи» и «Хурмы», о которых писал Такэгоси, можно исключить. Потому что ни один из семи человек, входящих в эту группу, не был знаком с убитыми девушками. Ясуэ и Хэйтаро тоже ни при чем. Кто подложил веревку и яд? Ёсио? Аяко? Таэ? Кто преступник?

– Возможно, посторонний. Например, какой-нибудь домушник.

– Ты это серьезно?

– Нет. Просто пытаюсь сообразить, кто это мог быть.

– Послушай! Придираться к словам и критику наводить каждый может. Куда сложнее предложить что-то конструктивное. Вполне возможно, что при аресте Масако у полиции были факты, о которых мы не знаем. Ее арестовали после осмотра места преступления, которого мы не видели. Поэтому ничего серьезного ты и не можешь сказать.

Давай пока вернемся к этой троице. Таэ сразу вычеркиваем. После развода вход в дом Умэдзава ей был закрыт. Ёсио и Аяко? Теоретически, конечно, они могли подбросить веревку и яд. Но, как ты уже говорил, у всех троих среди убитых были родные дочери. Как они могли устроить для них ловушку? Представить невозможно.

Даже если кто-то из тройки хотел подставить Масако, подводить родную дочь под подозрение в убийстве?.. Нет, с убийством Хэйкити они никак не связаны. А уж с «убийствами Азот» – тем более. Своих детей убивать? Это кем же надо быть? Нелюдем!

– Тем не менее это совершил представитель рода человеческого. Такой же или такие же, как ты или я.

– В таком случае остается всего два варианта. Первый – это нечто такое, до чего мы не можем додуматься…

– Магия?

– Скажешь тоже! Вот уж куда-куда, а в такие сферы я залезать не собираюсь. Я имею в виду человека извне или какую-то организацию. Возможно, письмо, которое получил Бундзиро Такэгоси, настоящее и эта организация давно положила глаз на семейство Умэдзава и ловко ликвидировала его в полном составе. Если так оно и было, мы ничего не сможем сделать.

– Но мы уже отвергли этот вариант, разве не так? – заметил Митараи.

– Ну… в общем, да… Тогда остается второй вариант. Он интригует меня больше всего. Допустим, Хэйкити Умэдзава не был убит. Как ему это удалось, какой трюк он выкинул – не знаю. Стер себя из жизни. В таком случае все сходится.

Мужские следы на снегу – это следы самого Хэйкити. То, что труп без бороды, тоже понятно. Хэйкити каким-то образом нашел себе двойника, но не заставил его отрастить бороду. Несчастного забили насмерть, у него даже лицо изменилось. Думаю, при опознании семья могла принять его за Хэйкити.

Это объясняет, почему тот последнее время жил затворником, почти не выходя из своей мастерской в глухом углу сада и стараясь не попадаться на глаза домочадцам. Если б он постоянно общался с ними, подмену обнаружили бы сразу. Это была часть плана, который он стал разрабатывать, решив заняться созданием Азот. Для этого прежде всего требовалось исчезнуть.

Замечательно стать призраком, невидимкой! В чем можно заподозрить мертвого человека? Ни в чем, что бы ни случилось. Даже смертная казнь не страшна. После этого можно тайком следить за намеченными жертвами, выбирать благоприятный момент для убийства. А потом, когда дело сделано, – спокойно с головой уйти в работу над Азот.

Исчезнуть – это первая часть плана, который должен был увенчаться появлением Азот. Вот почему Хэйкити, интроверт по натуре, стал активно искать похожего человека, которому предстояло заменить его. В конце концов нашел – и двадцать шестого февраля привел в свою мастерскую, где и убил, инсценировав все так, будто женщины расправились с главой семейства.

Хэйкити боялся, что Масако обнаружит место, где он будет работать над Азот, и успокоился только тогда, когда подстроил ее арест. Вот так! И концы с концами сошлись.

– Что ж, недурно. Поскольку других кандидатов на роль преступника мы не нашли, теория живого Хэйкити легко объясняет все, что связано с «убийствами Азот». Однако есть кое-какие «мелочи», ставящие под вопрос твою версию. Ближайшие родственники не заметили, что тело подменили? Но это же ерунда с точки зрения здравого смысла. Слишком много вопросов остается.

– Какие же?

– Если б он остался жив, то, наверное, захотел бы завершить свою последнюю большую работу. Тебе не кажется? Ты же сам художник. Двенадцатое полотно. Оно должно было подвести итог его жизни.

– Нет… как раз заканчивать эту картину и не следовало. Может, ему и хотелось, но надо было показать следствию, что ему не дали это сделать, убили.

– Ладно, понял… Другой вопрос: зачем понадобилось убивать Кадзуэ?

– Наверное, ему нужно было место, чтобы работать над Азот…

– Ну уж нет! Дом Кадзуэ вроде бы подходит, но только на первый взгляд. У Хэйкити было приготовлено хорошенькое местечко в окрестностях Яхико. В твоей книге об этом сказано. У Кадзуэ было опасно, ведь там произошло убийство. Ты ведь сам говорил, что Хэйкити нашел бы более подходящее место. Помнишь или забыл уже?

Но еще важнее то, что Кадзуэ заманила в ловушку Бундзиро Такэгоси, соблазнив его. Зачем она это сделала?.. Нет, не так! Если ее заставил Хэйкити, то с какой целью? Водительские права у него были, мог бы и сам с трупами разобраться.

– Их же надо было развозить по разным местам, далеко друг от друга. Хэйкити тогда уже был не юноша, вот и решил задействовать кого-нибудь помоложе. А полицейский – вообще идеальный вариант.

– Но как он уговорил Кадзуэ? Все-таки отчим, она ему не чужая… И заставил ее лечь под совершенно незнакомого человека?

– У меня это тоже в голове не укладывается. Но он мог соврать ей что-нибудь.

– Есть еще три серьезных вопроса. Первый – это его тетрадь, записки. Какая необходимость оставлять их в мастерской? Если он остался жив и собирался заняться Азот, этого нельзя было делать ни в коем случае. Понятное дело, что содержание записок должно было насторожить девушек. А после их убийства давало ключ к поиску тел.

Кроме того, если б не записки, тела, закопанные на полтора метра, скорее всего, никогда не обнаружили бы. Ведь так? Почему Хэйкити не унес записки с собой?

– Да, это явный промах, недопустимый для столь тщательно проработанного плана.

– Думаешь, это промах? Но почему Хэйкити ничего не написал о плане найти двойника? В записках нет жалоб на то, как трудно подыскать подходящего человека. Ведь двойник, как ты говоришь, важная часть замысла, цель которого – создание Азот.

И еще один большой вопрос. Как Хэйкити удалось выбраться из мастерской, которая была заперта изнутри? Вот уж проблема так проблема.

– Да, тут есть над чем поломать голову… Если мы ответим на этот вопрос, я буду настаивать на том, что Хэйкити Умэдзава не умер. Ты же сам понимаешь: это единственный вариант, который все объясняет. Если все убийства совершил один человек, это мог быть только Хэйкити. Записки Такэгоси еще больше укрепляют меня в мысли о том, что эти преступления – дело рук одного человека. Кто подходит на эту роль? Хэйкити! И никто другой. Все убийства свершились по его воле… Как ему удался фокус с исчезновением? Я это выясню.

– Надеюсь, – только и сказал Митараи.