Мы полностью зависим от глобальных финансов – от мировых цен на нефть, газ, металлы, зерно (это цены товарных деривативов на финансовых биржах), от валютных курсов доллара и евро (влияют на цены на сырье), от стабильности на зарубежных финансовых рынках (извне могут прийти финансовые инфекции, как в 1997, 2008, 2014 годах), от потоков горячих денег из-за рубежа (так называемые кэрри-трейдеры).

Россия – часть глобальных финансов. У нас открытый счет капитала. Мы – «кусок» мирового портфеля активов.

Россия – часть глобальных финансов. У нас открытый счет капитала. Мы – «кусок» мирового портфеля активов.

В глобальных финансах наше имущество то взлетает в цене, то падает и разбивается. Не меньше трех кризисов занесены в Россию из-за ее границ. Но и подъем 2000-х годов был во многом основан на финансовом взлете мировых цен на нефть, газ и металлы.

Что мы знаем о глобальных финансах? США – их ядро. Доля США в мировом ВВП – 24 % (2017, МВФ). Доля доллара в валютных резервах мира – 55–65 % (2015–2017, МВФ, ЕЦБ). 42–44 % международных платежей делается в долларах (2016, СВИФТ). Доля доллара в международных ссудах – до 60 % (2016, ЕЦБ), в оборотах на валютном рынке – 44 % (2016, ЕЦБ). Нью-Йоркская фондовая биржа и НАСДАК создают 39 % капитализации мировых рынков акций (2017, Всемирная федерация бирж). Расчеты за нефть, за газ, за ключевые виды сырья ведутся в долларах. Мировые цены на нефть, газ, металлы, зерно формируются в долларах как цены товарных деривативов в Нью-Йорке, Чикаго, Лондоне, зерновых биржах США. Так уж сложилось.

Да, мы знаем, что доли США и доллара колеблются, но рано или поздно должны потихоньку сжиматься с появлением в глобальных финансах новых игроков (Китай, развивающаяся Азия). Мы ждем появления третьей мировой резервной валюты, родом из Азии (юаня или коллективной валюты). Но когда это случится – неизвестно. В начале 1970-х точно также ждали прихода иены, которая всех разобьет.

Что еще мы знаем? Что по-прежнему ядро глобальных финансов – США + Лондон + британские офшоры. А мировым центром прямых инвестиций, как и раньше, остаются Нидерланды. И несмотря на всю кутерьму с юанем и рынками Азии, иерархия в глобальных финансах остается неизменной (хотя и подъедается то здесь, то там).

Длинные тренды?

Финансовая глобализация. От нее никуда не денешься, все отступления – временны.

Наше имущество, живущее в российском городе Н-ске, будет аккуратно следовать в своей цене за мировыми трендами. С этим ничего не поделаешь.

«Финансиализация». Всё большее насыщение экономик деньгами и финансовыми активами. Когда индикаторы «Широкие деньги / ВВП» или «Внутренний кредит / ВВП» больше 200 %, это уже никого не удивляет. А «Госдолг / ВВП» больше 100 % может стать в порядке вещей, хотя и вызывает опасения. Взрывные финансовые динамики точно соответствуют «большим взрывам» в области технических инноваций и информации.

Это значит, что всё большая доля нашего имущества будет находиться в финансовых активах.Даже сырье, недвижимость, земля становятся торгуемыми на финансовых рынках товарами.

Как только мы говорим «инвестиционная квартира», мы признаем, что она для нас – не место для жилья, а финансовый товар. Мы сравниваем ее с депозитами, вложениями в ценные бумаги и т. п.

Рынки растут. Да, кризисы будут. Но каждый следующий пик финансовых рынков выше предыдущего. В силу инфляции, в силу того, что все экономики настроены на рост, жить не могут без него.

И пока это так – финансовые рынки позитивны. Долгий рост, более короткое жестокое падение, и снова – вперед, в гору.

То же будет происходить и с нашим имуществом. Полный вперед!

Какие еще тренды?

Финансовые инновации, как ни убивай их государственным регулированием. Фантазии финансистов – вечны. За криптовалютами придет еще какая-то «сверхновая».

Еще один тренд – многолетнее снижение процента после «большого взрыва» 1970-х годов. Когда отрицательный реальный процент начал рассматриваться как норма. Временное ли это искажение или же это изменение самой сущности финансового посредничества мы узнаем много позже.

Мы будем смотреть на наши счета в банках под самый низкий процент и спрашивать себя, во что бы еще вложить деньги, потому что доходы в банках – смехотворны.

И – на закуску – многолетний тренд секьюритизации. Когда у всё большего числа ресурсов возникают права на них, способные обращаться на финансовых рынках. Последние примеры – квоты на выбросы парниковых газов или любые другие квоты. Нефть, металлы, продовольствие и всё больше – природный газ. С начала 2000-х годов они секьюритизировались. Их цены – это котировки товарных деривативов (на нефть, металлы, зерно, газ и т. п.) на биржах в Чикаго, Нью-Йорке, Лондоне, на зерновых биржах США. В каком-то смысле криптовалюты, криптофинансовые активы – это тоже секьюритизация тех ресурсов, которые находятся в электронном обороте.

Это непривычно для России, но мы – никуда не денемся.

Что еще мы знаем о глобальных финансах? Они цикличны – вслед за циклами мировой экономики. Хорошо видны длинные циклы доллара к евро, а также динамики финансовых активов. Регулятивные циклы – государство то прижмет, то отпустит, займется либерализацией. Циклы цен на сырье, связанные с начала 2000-х годов с динамикой доллара к евро, как двух ключевых мировых резервных валют.

На большие циклы накладывается рябь из циклов 2-го и 3-го порядков, как рябь на большой волне. Всё это – достаточно стройная картина существования большой системы под названием «глобальные финансы».

Еще одно знание – они, действительно, глобальны. Россия – только один из активов, с которыми работают международные инвесторы. Поэтому высока синхронность в движении рынков. Дунет в Бразилии – шелохнется в России и наоборот. Давно известно, насколько высока корреляция рынков России и Бразилии по валюте и акциям. На биржах Москвы и Сан-Пауло одна и та же доля нерезидентов. Примерно 50 % оборотов по акциям создается иностранцами. Известны связки «валюта – акции – нефть – рынки США», «российский рынок – Латинская Америка», «финансовые рынки Европы – США».

Наконец, «сокровенным» знанием является высокая сейсмика, нестабильность финансовых рынков. Есть, была и будет. Кризисы никогда не кончаются, так же, как и подъемы. Государственное регулирование может временно сбивать накал, но заранее известно, что все приключения – впереди.

Кризисы никогда не кончаются, так же, как и подъемы. Государственное регулирование может временно сбивать накал, но заранее известно, что все приключения – впереди.

Нестабильно само ядро глобальных финансов – доллар США, особенно после демонетизации золота в начале 1970-х годов. Нет привязки – есть мир свободного плавания, открытых счетов капитала, плавающих валютных курсов. Заранее нестабильный, бумажный мир.

Кто-то в этом виноват? Это чей-то заговор? Конечно, нет. Доллар всего лишь за четыре с лишним года, с марта 2014 г., смог сначала укрепиться на 25 % против евро, а затем опять ослабеть на 20 %. Неприлично даже как-то для ключевой валюты – ядра глобальных финансов. Какая уж здесь стабильность! Тем более, скачут валюты развивающихся рынков. Каждый год – то туда, то сюда. За те же четыре года турецкая лира упала в 2,1 раза к доллару. Рубль сходил с 33–34 руб. за долл. в июне 2014 г. до 68–69, потом ослабел до 82, опять укрепился до 56, а сейчас бушует в районе 63–64 руб. за долл. Бразильский реал в те же четыре года сначала девальвировался на 75 %, потом укрепился на четверть, а потом опять подешевел к доллару на 27 %. И так – бесконечно.

Всё это – не утихающие валютные штормы, когда любая стабилизация – просто временная. И на рынках ценных бумаг, товарных деривативов – то же самое.

Заранее известно, что мыльный пузырь на рынке американских акций когда-нибудь лопнет. Восхождение американского индекса акций Доу-Джонс (DJIA) от уровней в 6600 в феврале 2009 г. до 24 500—26 500 в 2018 г., всего за 9 лет будет рано или поздно прервано.

Заранее известно, что будут новые и новые кризисы на развивающихся рынках. По статистике, на таких рынках, как российский, кризисы происходят с очередностью 1–2 раза в 10–15 лет.

Обязательно будут финансовые инфекции. Вновь и вновь кэрри-трейдеры будут сначала раздувать местные рынки, а потом совершать «бегство» капиталов, вызывая валютные и другие кризисы.

Турция? Финансовые кризисы в 1994, 1998—99, 2000–2001 гг. А нынче говорят о турецком кризисе 2018 г. Аргентина? Финансовые кризисы в 1989–2002, 2015–2016 годах? Мексика в 1994 г., Бразилия в 1998–1999 гг. и 2014 г., Уругвай в 2002 г. Нынешняя Венесуэла.

И, заметьте, глобальные финансовые кризисы мы еще не называли (1997–1998, 2008–2009 гг., долговой кризис Европы 2011–2014 гг.), о Греции 2012–2015 гг. и о России 1998, 2014 гг. еще не упоминали. И о мыльном пузыре доткомов в США – был молчок.

Жизнь в глобальных финансах – как под Везувием. Место с высочайшей сейсмикой. Главное, чтобы мыльные пузыри и кризисы у других не разорили наше имущество. Оно обязательно будет падать в цене и вновь «возвышаться». История 1990—2010-х годов хорошо показывает, насколько это реально.