Крошечная лазурная звезда поднялась из-за юго-западного горного хребта, помедлила, ярко вспыхнула и упала, оставив след из голубых искр и исчезнув там, откуда поднялась.

– Это сигнал, – сказал Брент, обращаясь к людям, ожидавшим в тени громадного вулканического камня.

– Я засек. – Штукарь опустил подзорную трубу и указал практически невидимым пальцем в темные горы. – Та низина.

– О’кей. – Брент посмотрел на северо-восток, прошелся взглядом по сереющей равнине, лежащей между его командой и далеким грибообразным свечением Нуэва-Вида, но всадника так и не обнаружил. – Длинный уже должен быть с нами.

– Он будет, – отрезал Джон Лоуренс, исключая саму возможность дальнейших вопросов.

Ковбой почти не сомневался, что вспомогательная миссия стрелка имеет какое-то отношение к Охосу. Представляя, как Длинный угрожает помогшему им мексиканцу (или делает кое-что похуже), он чувствовал себя не в своей тарелке и даже возмущался, но, как успел понять во время ограбления, ответственности за его действия не нес и повлиять на него не мог. Безжалостный и неразборчивый в средствах стрелок участвовал в предприятии сам по себе; он оказывал любезность давнему партнеру, и отчитываться перед гуртовщиком и вообще кем бы то ни было ему и в голову не пришло бы.

– Трогаем, – сказал Брент, отринув бесплодные размышления.

Крапчатый мустанг рванул вперед. Остальные последовали за ним. Старик Плагфорд вел лошадей, приготовленных для дочерей, Стиви – буланую кобылу джентльмена, которую час назад забрал со стоянки в Нуэва-Вида, а Штукарь охаживал кнутом крупы запряженных в фургон. Группа шла параллельно хребту, так что заметить ее со стороны гор было почти невозможно.

– Как думаешь, кто-нибудь еще засек сигнал? – спросил Стиви. – Не хотелось бы, чтобы нас обнаружили раньше времени.

– Он либо выпустил стрелу из какого-то безопасного места, где его никто не мог увидеть, либо позаботился, чтобы ему не помешали, – сказал негр.

– Глубокие Озера дело знает, – добавил Брент.

– Если знает, почему ж его в костер бросили? – фыркнул Стиви.

– Он тогда еще ребенком был, – объяснил младшему брату старший, – и тебе трепаться об этом не стоит. Не твое дело. – Ковбой взглянул на отца и увидел, что тот хмурится.

– Просто интересно, – продолжал Стиви. – Если этот индеец такой мастак, почему родня обращается с ним как с последним псом?

Судя по заторможенности речи, юнец уже успел промочить горло.

– Дай мне чертову фляжку, дурачина, – потребовал Брент.

– Не дам. Да там и осталось совсем немного.

Джон Лоуренс остановил лошадь и, оказавшись прямо перед Стиви, поднял руку и хлестнул сына по лицу.

– Черт! – Стиви покачнулся, но удержался. – Я выпил-то всего ничего…

Второй удар оказался еще сильнее, и юнец, чтобы не упасть, ухватился за луку седла. Правая щека быстро темнела.

– Отдай, – распорядился глава семейства.

Стиви опустил руку в седельную сумку, вытащил фляжку и протянул отцу. Плагфорд-старший взял металлическую емкость и положил в передний карман серого комбинезона. Лошади под обоими всадниками нетерпеливо переступали с ноги на ногу.

– Там и было-то…

Карающая длань заставила его заткнуться. Слезы полосками белого лунного света потекли по темнеющему лицу младшего сына. Кони отпрянули друг от друга, но в глазах Брента сцена осталась непод-вижной.

– Хватит оправдываться, – обратился он к брату.

Стиви промолчал.

Джон Лоуренс повернулся к Штукарю.

– Дай ему пригоршню кофейных зерен.

– Дам.

Старик посмотрел на сына.

– Будешь жевать, пока я не разрешу выплюнуть.

– Да, сэр.

– Ты нужен сестрам трезвый.

Стиви виновато опустил голову.

– Больше не буду.

– Хлебнешь хоть глоток до возвращения домой – руку в костер суну.

– Ни капли. Клянусь.

Старик повернул жеребца.

– Стиви, – позвал негр. – Возьми.

Наказанный утер полой рубахи лицо и подъехал к фургону. Штукарь протянул оловянную кружку с зернами.

– Держи.

Колесо повозки попало на камень, и два зернышка взлетели, словно разбуженные слепни.

Стиви взял кружку, высыпал в рот ее темно-коричневое содержимое и принялся жевать.

Глядя на брата, Брент вспомнил, как сам в детстве подвергся такому же наказанию, – отец поймал их с Долорес с бутылкой украденного вина.

Не говоря ни слова, старый Плагфорд повернулся в седле и ткнул стволом обреза в северо-восток.

Брент тут же выхватил револьвер и направил взгляд поверх ствола в указанном направлении. Крохотный огонек мигнул трижды и погас. Брент узнал сигнал, а отец уже сунул дробовик в чехол и устремился вперед.

Из темноты на черной идущей галопом кобыле выскочил Длинный Клэй.

– Видел стрелу? – спросил его ковбой.

– Какого она была цвета?

Брент знал, что у стрелка хорошие глаза, но различать цвета он по какой-то причине не мог, и этот недостаток был его единственным физическим изъяном. Джон Лоуренс уже давно предупредил сыновей не давать никаких комментариев по этому болезненному вопросу.

– Голубая.

Длинный кивнул.

Брент лишь относительно недавно узнал, что использовать горящие стрелы в качестве сигналов отец и стрелок придумали еще в те времена, когда вместе грабили поезда и проворачивали другие темные дела. Одиночная голубая стрела служила своего рода маяком.

Похрустев зернышками, Стиви сплюнул черную кашицу.

– Глотай слюну, – приказал старик.

– Да, сэр. – Стиви, морщась, проглотил.

Несколько темных капель упали на бежевую рубаху.

Горящая стрела вспыхнула где-то в юго-западных горах, исчезла, снова появилась выше, пропала на мгновение, добралась до высшей точки и как будто остановилась.

В течение целых двух ударов сердца глаза всадников и лошадей сверкали багрянцем.

Тьма разлилась по равнине и накрыла Брента. Багряная стрела была сигналом, увидеть который ковбой никак не желал.

– Он убивает, – сказал за всех Штукарь.