Глава 11
Честно говоря, после окончания соревнований я ожидала, что ковер развернется и возьмет курс обратно во дворец, но нет. Мы остались на месте. По мановению руки джинна все столбы и пирамиды внизу втянулись обратно в песок, летающие предметы исчезли, а потом воздух внизу заискрился, закружился в небольшом таком торнадо, поднимая кучи песка.
Трибуны замерли на мгновение, а потом приветственно закричали. Видимо, знали, что праздник продолжится.
Так и случилось. Когда воздух вновь стал прозрачным, на огромной арене вместо соревновательных приспособлений раскинулся настоящий базар. Торговые навесы, куда уже спешили с тюками и арбами торговцы, располагались концентрическими кругами, а в центре раскинулся самый большой шатер, украшенный золотом и флагами.
Появились акробаты, а какой-то полуголый мужик в чалме старательно выдувал изо рта пламя. Нос уловил запахи жарящегося на углях мяса. Люди с трибун, довольные и возбужденные прошедшим зрелищем, стали покидать свои места, направляясь к навесам. Откуда-то донеслась восточная музыка, раздались первые крики, приглашающие отведать «лучший, мамой клянусь, инжир в мире». Базар оживал на глазах.
Наш ковер плавно опустился к шатру, стоящему в центре. В нем было просторно и свежо, а на низеньком столике уже ожидали бокалы с вином.
Взяв один из них, Аладдин повернулся к нам, однако вместо тоста за победу произнес:
— Хочу, царевна Марья, помочь тебе. Как я уже говорил, сам я ныне покинуть Аграбу не могу. Но вот вора, который сможет и в темницу пробраться и замки чародейские снять, для тебя нашел. Подойди, Ширали ибн Куцум, и стань собой!
Сказать, что я была удивлена, значит не сказать ничего.
Еще больше я изумилась, когда Ширали провел руками по лицу. Его фигура стала размытой, словно я смотрела сквозь падающую воду, а когда чары пропали, перед нами стояла миниатюрная девушка, одетая в свободные шаровары из черного шелка и короткий жилет из какого-то серебристого меха. Широкая полоска ткани под жилетом скрывала грудь, оставляя обнаженным живот.
А еще она не принадлежала к арабам. Узкие глаза, иссиня-черные волосы, заплетенные в тугую косу… неужели японка?
— Ли-Сан из далекой страны Ямато, — подтверждая догадку, произнес Аладдин, а девушка поклонилась нам, прижав руки к телу. — Она несколько переоценила свои силы в попытке ограбить мою сокровищницу, попалась и теперь, согласно законам Аграбы, должна завершить свою, несомненно, интересную жизнь на плахе. — Аладдин покачал головой, словно сожалея. — Однако мы заключили пари. Если она выиграет мой рубин, то этим спасет себя от казни. Ли-Сан?
Девушка скользнула к нему, и рубин лег в протянутую ладонь Аладдина.
— Но со свободой мы так и не определились, — продолжил тот и посмотрел на меня. — Так что вот мое слово: она поможет тебе вызволить отца и тем самым искупит свою неудачную попытку.
А ведь не зря Белогор усмехался. Видимо, разглядел истинную личину этого Ширали. Но почему молчал?
Я бросила на него возмущенный взгляд, но тот не заметил — не отрываясь смотрел на японку.
— Вам, несомненно, хочется узнать, что привело Ли-Сан в Аграбу? — догадался Аладдин. — Тем более ее родные места отсюда столь далеко, что подобные расстояния даже наши мудрецы не исчислят.
— Еще как хочется, — пробормотала за нас обоих я.
Как относиться к такому «подарку», не знала. С одной стороны, судя по тому, что я видела, эта Ли-Сан действительно могла заменить Аладдина, но с другой… Кто ее знает? Все же сделку воровке предложили без особого права выбора. Сейчас она согласится на все, лишь бы избежать наказания. А дальше?
— Ли-Сан, расскажи им свою историю, — велел Аладдин, и та вновь поклонилась по-японски.
— Повинуюсь, сегун Ала Ад-Дин, — она перевела взгляд на меня, усмехнувшись самым краешком губ, но усмешка моментально пропала, стоило ей поймать внимательный взгляд Белогора. — Я родилась в стране Ямато, в благословенной богиней Аматэрасу деревеньке под названием Химицу-но-хито, что можно перевести на ваш язык как «тайный образ» или «скрытое лицо». К сожалению, я совершенно не помню своего отца. Он погиб, когда мне не исполнилось еще и года. Мать не могла в одиночку прокормить всю нашу семью, ведь помимо меня, самой младшей, надо было заботиться еще о двух моих сестренках и одном братике. Не получив должного воспитания, я, к великой скорби моей, пошла по злочинной дороге воровства. Несомненно, душа моя после смерти обречена попасть в Ёми и никогда не воссоединится с душами моих предков…
Она замолчала, а прекрасные глаза наполнились слезами. Даже я прониклась. Но не проникся Белогор.
— Очень жалостливая история, — спокойно сказал он. — Но, кажется мне, самое интересное впереди?
Аладдин прыснул в кулак, а Ли-Сан подняла глаза. Нет, ну что такое?! Где слезы?! Она хитро и искоса бросила взгляд на Белогора. А я слегка так напряглась — это что еще за стрельба глазами по-японски?
— Господин совершенно прав, — продолжила тем временем девушка. — И история моя только началась. Не выдержав бедности, я покинула родной дом и вверила свою судьбу дороге. Однажды на моем пути попался странный человек, назвавшийся именем Хэйсей. Он накормил меня и взял в ученицы, разглядев в маленьком ребенке что-то видимое только ему.
— Ох, Ли-Сан, давай уже переходи к главному, — вмешалась царевна Будур. — А то мы тут до утра слушать будем.
Японка снова поклонилась и продолжила:
— Мастер Хэйсей оказался вором, да не простым вором, а настоящим мастером. У меня на родине таких людей называют шокунин. Это значит… — Ли-Сан на мгновение задумалась. — Это значит — человек, достигший совершенства в каком-либо деле. В его случае это было воровство. И ни один сегун в Ямато не мог спать спокойно, пока по дорогам моей благословенной страны ходил Хэйсей.
— Но потом ты ушла от своего учителя… — вновь поторопил рассказчицу Аладдин, уже зная ее историю.
— Совершенно верно, сегун. Как цветок сакуры срывает ветром с горы Фудзи, так и я начала свой собственный путь. Недостойная ученица великого Хэйсея решила, что драгоценный алмазный жезл Нэйкаку-со как нельзя лучше подойдет к грубому камню пещеры, которую недостойная избрала местом своего временного проживания. Созерцание сияющих алмазов на фоне шероховатой стены могло приблизить мой дух к состоянию сатори. Просветления, по-вашему, — поправилась она. — Однако недостойная не проявила должной внимательности и показала свое лицо стражникам дворца.
— А жезл? Он прям весь алмазный? — оживилась я.
— О да, госпожа. Он целиком выточен из огромного алмаза. — Она сделала эффектную паузу и улыбнулась. — И сейчас он украшает собой простую пещеру на краю океана в Ямато.
Я аж поперхнулась от этих слов! Здоровенный алмаз в виде жезла без дела валяется где-то в заброшенной пещере?! Мы с сокровищницей буквально рыдаем в два голоса!
— Но недостойной показалось мало добыть жезл, — продолжала тем временем японка. — Недостойная решила украсть корону императора Ямато…
Вот тут проняло даже Белогора. Он глубоко вздохнул, стараясь придать себе прежний бесстрастный вид. Смог, конечно, но с немалым трудом.
— Вот только не говори, что ты и корону императора сперла и оставила ее в какой-нибудь глуши, — я присвистнула.
Однако Ли-Сан отрицательно качнула головой.
— Недостойная переоценила свои силы, — ответила она. — Этот урок мне еще предстоит осмыслить, ибо подобен он коану, понимание которого просвещает разум и превозносит дух.
— Подобен чему? — не поняла я.
— Как звучит хлопок одной ладонью? — вместо ответа спросила Ли-Сан.
Я открыла рот, чтобы ответить, и… закрыла. Ах ты ж! И в самом деле — как?
— Это и есть коан, — оценив мою реакцию, удовлетворенно сообщила девушка.
Ага, понятно. Понятно, что ничего не понятно.
— Император приказал поймать и казнить меня, но недостойная смогла спастись и покинуть Ямато. И через год странствий оказалась тут, — японка сделала паузу. — Где не смогла справиться с духовными терзаниями и…
— И решила обчистить мою сокровищницу, — со смехом вмешался Аладдин. — Но не на того напала!
— Сегун совершенно прав, — вздохнула Ли-Сан. — Его дух и разум оказались сильнее. Но, да простит великий Ала Ад-Дин недостойную, жизнь я выиграла.
— Но не свободу, — напомнил тот. — Твоя свобода зависит сейчас от них, — он бросил взгляд в нашу сторону. — Поможешь освободить отца царевны Марьи, и будем считать, что ты прощена.
— Сегун невероятно щедр, — произнесла девушка. — И я с благодарностью принимаю это предложение, так как…
— А ну-ка, не спеши, — неожиданно вмешался Белогор. — Прежде, чем мы договоримся, скажи лучше, что за оберег на твоей шее висит? И как ты, оборотень, столь долгое время держишь человечье обличье вдали от собственной земли?
Аладдин поперхнулся вином.
Я же недоверчиво уставилась на японку. Оборотень? Она? Помнится, не так давно встречалась я с оборотнями, так те были здоровыми бугаями, как на подбор. Она ну вот вообще никак на них не походила.
Однако Ли-Сан даже не изменилась в лице. Потрясающая выдержка!
— Господин совершенно прав, и, надеюсь, когда-нибудь он объяснит недостойной, как смог определить ее сущность? Я действительно кицунэ. Или, если по-вашему, лиса-оборотень.
Вот вам и Ли-Сан! Лиса, и все тут!
— То есть как оборотень? — Будур с тревогой переводила взгляд с мужа на Белогора и обратно.
— Я знал об этом, — посерьезнев, ответил Аладдин. — Она выдала себя, когда пыталась проникнуть к нам в сокровищницу. Но не говорил тебе, не хотел беспокоить. Однако таких подробностей об удерживании формы не знал, так что теперь мне тоже интересно, как это возможно.
Будур слегка прищурилась от неудовольствия, но разборку с мужем, видимо, решила отложить. Вместо этого тоже вопросительно посмотрела на Ли-Сан.
Вот теперь на лице девушки проскользнула легкая растерянность. Она неуверенно и с явной неохотой вытащила из-за пазухи кожаный ремешок с крохотным мешочком, который носила на шее.
— В этом амулете земля Ямато, — тихо произнесла девушка. — Благодаря ему я могу путешествовать по миру, обращаясь лишь тогда, когда хочу сама.
— Что ж, в таком случае на этой земле ты и дашь свою клятву, — холодно произнес Белогор. — Сожми амулет в руке, Ли-Сан.
Та кинула затравленный взгляд на Аладдина, но ослушаться не осмелилась — сжала мешочек. Следом на ее руку тотчас опустилась ладонь Белогора.
— А теперь слушай внимательно, — сказал колдун, глядя ей прямо в глаза. — Я, Наволод, Белый Князь Нави, беру с тебя нерушимую клятву. Клянешься ли ты, кицунэ Ли-Сан, помогать царевне Марье в освобождении отца ее, Кощея Бессмертного, из полона вражеского и возвращении в родные земли?
Японка вздрогнула. Она неотрывно смотрела на колдуна, словно не могла отвести взгляда от его глаз.
— Клянусь… — еле слышно прошептала она.
И глаза Белогора натурально так вспыхнули изумрудным светом. На миг сквозь иллюзию проступило его истинное лицо, а по руке, накрывавшей кулак девушки, быстро пробежал сполох бледного пламени.
— Твоя клятва услышана и принята Земля твоего рода ей свидетель, — заключил Белогор, отпуская ее руку и отступая на шаг. После чего посмотрел на меня и как ни в чем не бывало добавил: — Вот теперь ты можешь ей верить. Аи-Сан сделает все, что от нее зависит, для того, чтобы твой отец вернулся домой. И только потом ее клятва будет исполнена.
— Спасибо, — пробормотала я.
Даже думать не хочу, что может случиться с этой девушкой, если она решит не исполнять своего обещания. Но, судя по изрядно побледневшему лицу японки, явно ничего хорошего.
— Что ж, раз мы все решили, можно это дело отметить и возвращаться обратно, — разрядил обстановку Аладдин.
После чего бокалы с вином наконец-то были опустошены, и мы вновь погрузились на ковер-самолет. Аладдин и Белогор — одинаково спокойные и улыбчивые, Будур и Ли-Сан — серьезные и задумчивые. А я… я просто уставшая.
Да, вернувшись в Аграбу, я поняла, насколько сильно вымотал меня этот день. Путешествие по Нави, шумный город, знакомство с Аладдином и Мунафаса — чрезмерно много даже для активной студентки.
Бодрящего эффекта от Источника здесь не было, поэтому я буквально падала с ног. И когда, простившись со всеми, наконец оказалась в спальне, один лишь вид роскошной кровати вызвал неуемную зевоту.
Однако сон ненадолго отступил, когда мой взгляд упал на окно.
Солнце уже зашло, и на город опустилась ночь. Но какая она была! Бархатная, иссиня-черная, с огромными яркими звездами, такими, которых я не видела никогда в жизни. На безлунное, словно усыпанное несчетным множеством крупных бриллиантов небо хотелось смотреть не отрываясь.
Не выдержав, я задула свечи в подсвечниках и подошла к окну. Села на низенький широкий подоконник, притянула вазу с виноградом…
Но тут в дверь вежливо постучали.
— Царевна Марья, ты не спишь? — раздался негромкий голос.
Будур? В такой час? Что ей понадобилось?
Очень велик был соблазн промолчать, дать понять, что уже сплю, но я сделала над собой усилие и откликнулась:
— Нет! Прошу тебя, заходи.
Будур отворила дверь и легкой тенью скользнула ко мне в комнату. Понимающе посмотрела на погасшие свечи и одетую меня, сидящую на подоконнике, и быстренько устроилась рядом. После чего с самым хитрым видом продемонстрировала небольшую бутылочку и два изящных бокала.
— Составишь мне компанию, Марья? — предложила она. — Аладдин заснул, как только добрался до подушки, а мне не спится. Всегда любила ночную Аграбу. Да и у тебя, смотрю, душа к ней лежит.
— Да, — согласилась я. — Город действительно очень красивый. А небо… у нас оно совсем другое.
Будур споро разлила вино по бокалам и подняла свой, сказав:
— Горячие тосты — дело мужчин. Мы, женщины, мудрее. Так что обойдемся без ритуалов, — и пригубила первая.
Я последовала ее примеру. Ого! А это вино куда крепче, чем то, что мы пили днем. Но приятное, терпковатое, с легкой кислинкой. Удачный выбор для того, чтобы расслабиться перед сном.
— Знаешь, ведь мы впервые познакомились с Ала Ад-Дином, когда я так же вечером сидела у окна, — она улыбнулась своим воспоминаниям. — Это было очень быстрое знакомство. И забавное. Он тогда убегал от стражников по нашему саду, забрался на дерево, чтобы сбить их со следа, и увидел меня. А я — его. Мне послали воздушный поцелуй, и в тот момент я посчитала Ала наглым, невоспитанным мужланом, — Будур хихикнула. — Указала на него страже, а Ал погрозил мне пальцем.
Тут уж, представив эту картину, фыркнула и я.
— Сбежал?
— Разумеется, — царевна кивнула. — Для Ала нет препятствий. Взять ту же Мунафаса. Ал ведь не просто эти испытания придумал. Поверь, он при желании может пройти все их сам.
— Ого! — я едва удержалась от того, чтобы не присвистнуть.
Во взгляде Будур промелькнула гордость, и она действительно имела право гордиться своим мужем.
— Еще вина?
Оказалось, я как-то незаметно опустошила весь бокал. Но вино было вкусным, так что отказываться не стала.
— А ты? Как познакомилась со своим женихом? — полюбопытствовала царевна.
— О-о, это было очень горячее знакомство. Во всех смыслах, — поделилась я. — Белогор меня с сестрой спутал, мы с ней двойняшки. А сестру мою он не любит. Сильно. Впрочем, ее никто не любит. Отец ее наследства вот лишил за то, что она замуж против его воли вышла.
— Понимаю, ссоры с отцом и у меня по поводу женихов бывали, — кивнула Будур, подливая вина в мой бокал. — И что случилось, когда правда раскрылась?
— Ну, он извинился и… в общем, опрометчиво дал мне обещание свою вину… э-э… искупить, — сделав пару глотков и чувствуя, что в голове слегка зашумело, ответила я. — Потом на меня напали, он спас, ну и как-то так вышло, что сделал предложение.
— Романтичное спасение, — Будур мечтательно вздохнула. — Конечно, тут вряд ли откажешь. Тем более если мужчина не просто силен, но и симпатичен. Он ведь, несмотря на первую ссору, все равно был тебе симпатичен? Я права?
Ой, какой вопрос хороший! И ведь, если припомнить самое-самое первое впечатление, так оно и было! И хотя бы сейчас, в женском разговоре, я уже могу себе в этом признаться?
Опустошив очередной бокал для храбрости, я глубоко вздохнула и сообщила:
— Да.
— Хорошо, что я единственная дочь, — задумчиво протянула Будур. — Не хотела бы я бороться за мужчину с собственной сестрой.
— Да мы вроде не боролись, — смутилась я. — Мы, конечно, не ладим, но причина другая. И вообще она замужем уже.
— Значит, тебе повезло, — согласилась царевна и хитро прищурилась. — И все же, кто он на самом деле? Что за колдун такой? Представлялся нам Белогором, а когда брал клятву с Ли-Сан, назвался Наволодом и Белым Князем. И никто из наших чародеев прочитать его не может, даже я.
Хм, так Будур у нас не просто чародейка, а сильнейшая из них, по крайней мере в Аграбе? Занятно.
Впрочем, понимание лишь скользнуло по краю сознания, которое уже находилось в изрядном подпитии. Так что я лишь плечами пожала.
— Колдун как колдун. Оба имени его настоящие, так что тут все без обмана. Я лично предпочитаю его звать Белогором. А Белый Князь — титул его родины. У него там холодно и гора белая от инея. Вот.
И некультурно икнула.
Потом, правда, запоздало рот рукой прикрыла и извинилась, но Будур только понимающе улыбнулась.
— Ясно. Но он сильный колдун? — уточнила она.
— Не знаю. Наверное. Я в колдунах не разбираюсь, сама магии не обучена, — честно призналась я.
— Но ты хотя бы знаешь, сам он на себя маскировку набросил или это кто-то другой сделал? — продолжала выпытывать царевна.
— Ну-у…
Ответить на этот вопрос я не успела — в дверь настойчиво постучались.
И кто это на ночь глядя?
— Войдите! — разрешила я.
На пороге появился Белогор. Легок на помине!
Оглядел нас, мазнул взглядом по бокалам. В сумраке я не могла видеть выражение лица, так что скорее каким-то шестым чувством ощутила эмоцию легкого недовольства. Впрочем, это могло мне и показаться. Ибо с чего вдруг?
— О, ты не одна, — спокойно, впрочем, произнес он. — В таком случае прошу прощения. Не хотел вам мешать, просто пришел пожелать спокойной ночи.
Спокойной ночи? Мне? А-а, точно! Я же вроде как его невеста!
Вспомнив об этом, замутненный алкоголем разум сообразил, что на слова Белогора необходимо как-то отреагировать, тем более после всех откровений, которые я озвучила Будур. Как ведут себя невесты в Аграбе и вообще в этом мире, я не знала, но за этот день вроде бы ничего особенного в отношениях Аладдина и Будур не заметила. Поэтому решила действовать так, как это принято в моем мире. Чуть покачнувшись, поднялась с подоконника, подошла к Белогору и произнесла:
— Спокойной ночи, милый.
После чего скользнула пальцами по мужским плечам, встала на цыпочки и коснулась губами его губ.
И почувствовала, как он вздрогнул. Весь, словно от электрического разряда.
Неужели настолько не ожидал, что такое возможно?
Пожалуй, я бы даже обрадовалась, что произвела столь сильный эффект, вот только жесткие губы Белогора остались недвижимы. Словно я целовала не живого человека, а алебастровую маску.
Нет, я, конечно, не ожидала страстных объятий, но… но стоять-то столбом тоже не стоило!
«А может, ему просто не нравится?» — новое предположение неприятно резануло, заставив замереть. Я даже слегка отрезвела.
И вместе с этим пришло сожаление о собственном поступке. Ведь можно было просто обозначить поцелуй, все равно тут темно! А я набросилась на него, как тогда на Глеба. Вот только Глеб-то хоть был моим реальным парнем, а не фиктивным женихом по договоренности!
Дальше позориться не стоило. Еще оставался шанс сделать вид, что не очень-то и хотелось и вообще это всего лишь часть выданной роли. Я попыталась отстраниться, но…
Но в этот момент Белогор вдруг ответил. Уверенно, сильно, так, что разом бросило в жар, а сердце застучало как сумасшедшее.
Одновременно одна из рук колдуна зарылась в мои волосы и оттянула голову чуть назад. Вторая же обвила мою талию, прижимая к горячему телу. Не сильно, но достаточно для того, чтобы показать — хозяин положения теперь он.
И я не могла этому сопротивляться. Наоборот, потянулась навстречу, принимая столь внезапную и напористую ласку. Это кружило голову куда сильнее любого вина. За считаные секунды я потеряла способность нормально дышать. Каждый вздох был словно подарком от мужчины, который полностью подчинил меня.
Сколько продлилось это безумие, даже примерно сказать не могла. Я вообще потеряла чувство места и времени, и будь моя воля, вовсе не вернулась бы в реальность. Но и это решили за меня.
Все прекратилось резко. Удерживающие меня руки исчезли, а Белогор, словно опомнившись, отстранился.
Пытаясь унять сбившееся дыхание и прийти в себя, я замутненным взглядом обвела спальню и обнаружила, что Будур здесь уже нет. Видимо, тактично решила не мешать и ушла, пока мы…
Ох!
Запоздалое смущение опалило щеки. Какое же счастье, что тут темно!
И как теперь себя вести? Что сказать? Ведь надо же, наверное, что-то сказать?
Мысли хаотично запрыгали в голове словно белки. Однако первым прервал молчание Белогор.
— Тебе не обязательно было это делать, — глухо сказал он.
Это он что думает, я через силу его поцеловала?! Считает меня настолько расчетливой? Хотя… а что еще тут можно подумать? И главное, что я хочу, чтобы он подумал?
Нет, такие вещи нужно обдумывать на трезвую голову.
— Я должна была поддержать легенду, — не нашла ничего более умного для ответа я.
— Легенду? А-а, да, конечно, — протянул Белогор. Мотнул головой и, развернувшись к выходу, бросил: — Что ж, уже поздно. Ложись спать, царевна.
Царевна… ох как же надоело это обезличенное обращение!
— Марья, — вырвалось само собой.
— Что? — он остановился.
— Меня Марьей зовут. Все, — пояснила я. — Только ты царевной, а не по имени.
Белогор обернулся.
Ух, как же это оказывается тяжело смотреть в глаза мужчине, когда в крови пузырьками играет вино, а дыхание еще сбито от поцелуя! И вдвойне тяжело удержать себя от того, чтобы не шагнуть к нему и снова ощутить… почувствовать…
Ну скажи что-нибудь, пенек иномирный! Я же нутром чувствую, что обидела тебя!
И тут Белогор улыбнулся, отчего от пяток к макушке мгновенно прошла горячая волна.
— Не думал, что для тебя это настолько важно, — произнес он. — Извини. Еще раз спокойной ночи… Марья.
Дверь за ним закрылась. А я поймала себя на том, что стою и широко улыбаюсь в ответ.
Горячая волна отступила, но не оставила опустошения. Наоборот, во мне поселилось предчувствие чего-то хорошего и радостного.
Конечно, может, это было просто вино, но заснула я в самом замечательном настроении. Да и проснулась тоже.
Потом, правда, вспомнила события вчерашнего вечера, и радость слегка поутихла, сменившись неуверенностью.
Теперь, когда алкоголь полностью выветрился из головы, я полностью осознала, что натворила. Но вместе со смущением и руганью себя за несдержанность, от воспоминания о поцелуе сердце забилось чаще, и я поняла: влипла. И сильно.
Потому что, даже будучи трезвой, хотела его повторения.
И как теперь Белогору в глаза смотреть? Делать вид, что ничего не было?
А ведь именно так, похоже, и придется поступить. Не могу же я взять и отбросить все подозрения и опасения из-за одного поцелуя и улыбки Белогора на прощание… чтоб о нем думать поменьше!
Пока я умывалась в прилегающей к спальне ванной комнате с мозаичными стенами и мраморной купальней, упорно убеждала себя в том, что ничего особенного, по сути, не произошло. А значит, так сильно нервничать не из-за чего.
Это был обычный поцелуй! Да, не похожий ни на один из тех, которые были раньше, но разве я так много целовалась, чтобы сравнивать? Вот то-то и оно, что нет!
Поэтому надо принять как факт — поцелуй был простым и продолжения иметь не будет. Так что нечего о нем думать, лучше сосредоточиться на более важных вещах. Например, на спасении отца.
А еще надеяться, что излишнее любопытство Будур не обернется в последний момент помехой нашим планам. Ведь теперь, в здравом уме и твердой памяти, мысленно возвращаясь к разговору с Будур, я понимала, что та явно пыталась вытянуть побольше информации о Белогоре. Исподволь, осторожно, но настойчиво.
Вот только зачем? Хотела понять, насколько он опасен для них? Или еще почему-то?
А я потеряла осторожность, повелась, напилась и… впрочем, не так много я и рассказала — сама слишком мало знала. Да и Белогор, словно почуяв, вовремя пришел.
Но не стоит забывать, что Будур — чародейка, и сильная, а значит, как и все они, себе на уме. И ладно если ее интересует сотрудничество. А если нет? Если она начнет гадости строить, как Василиса?
Ну не верится мне в бескорыстную помощь! Они ведь с Ала Ад-Дином ничего взамен не попросили! Ни денег, ни услуг…
В общем, в гостиную я выходила озабоченная исключительно возможными проблемами от новых пока еще союзников.
Белогор уже был здесь и, сидя за столом, завтракал какими-то мясными шариками в красном и явно очень перченом соусе. Впрочем, едва завидев меня, колдун улыбнулся и поднялся.
— Доброе утро, Марья, — поприветствовал он и шагнул было ко мне, но почти сразу остановился и посерьезнел. — Что-то не так?
— Наверное. Не знаю, — ответила я и вывалила на Белогора весь ворох утренних подозрений.
— Да, я думал, зачем им это, и пока ответа не нашел, — он кивнул. — Но все же от помощи отказываться нам нет причины. Ли-Сан действительно сможет заменить Ала Ад-Дина, а клятву, которую я с нее взял, снять нельзя. Никак. Только исполнить. Так что не волнуйся. Я все держу под контролем.
Ой, как же приятно такое слышать!
«Если только забыть о том, что под контролем нужно держать и тебя…»
— Садись лучше, поешь, — предложил Белогор, возвращаясь к столу. — Скоро отправимся обратно.
— Снова через Навь? — подавив вздох досады, я последовала за ним. — Надо бы попросить у Аладдина одежду потеплее. Особенно для Ли-Сан. Если она оденется как вчера, совсем окоченеет.
Но Белогор отрицательно качнул головой:
— Нет необходимости, я открою Тайную тропу прямо ко дворцу Кощея. Источник я чувствую, он нас и притянет. Возвращаться домой всегда легко.
Домой? Вот даже не знаю, как и реагировать на то, что он мой дом уже своим считает…
Ладно, разберусь с этим позже, а сейчас все-таки надо поесть. Кто знает, что сегодня еще произойдет?
С этой мудрой мыслью я переключила внимание на стол и все, что на нем находится. Кроме перченых мясных шариков здесь обнаружились блюда со свежими лепешками, тарелка хрустящих спиралек, которые неожиданно оказались такой специфической яичницей, и мисочка с кунжутной пастой. На сладкое — пахлава, ореховый шербет и что-то похожее на наш рахат-лукум. Запивать все предлагалось легким вином или жасминовым чаем.
Памятуя о вчерашней винной дегустации, я на всякий случай выбрала чай.
С едой покончили быстро. И мне, и Белогору хотелось поскорее вернуться. Причем на протяжении завтрака колдун хмурился все сильнее, так что я даже заволновалась.
— Мать зов прислала, — в ответ на мой вопрос, пояснил Белогор. — Мой Источник очень нестабилен после вмешательства Василисы с Иваном, так что его необходимо постоянно держать под контролем. Меня не было больше суток, а матери в одиночку делать это сложно. Она устала, так что надо бы поторопиться.
Словно в ответ на его пожелание, в гостиную вошел слуга и с поклоном объявил, что «если господа готовы к отбытию, пусть следуют за ним».
Мы, разумеется, безотлагательно последовали и вышли во внутренний двор. Там, у большого фонтана, нас уже ждали Аладдин, Будур и Ли-Сан.
В отличие от нас всех, теперь японка была одета не по-арабски. На ней были легкие штаны из тонкой кожи, заправленные в мягкие сапожки, серая, безо всяких украшений рубашка с широкими рукавами и короткая кожаная жилетка, проклепанная на спине металлическими пластинами величиной с монету. Волосы она заплела в тугую толстенную косу.
Из-за правого плеча девушки торчала длинная рукоять меча с гардой в виде овального диска. На левом плече висела небольшая сумка, крепко перевязанная бечевкой.
Здороваясь, Ли-Сан поклонилась нам по-японски, прижав руки к телу по бокам. Аладдин и Будур же просто улыбнулись.
Прощание было хоть и недолгим, но по-арабски многословным. Аладдин в очередной раз посетовал, что не может составить нам компанию сам, после чего вместе с Будур пожелал всяческих успехов. Ну а под конец Белогору торжественно дозволили применить магию в пределах дворца.
Когда огненный росчерк разорвал пространство, открывая Тайную тропу, я втайне облегченно вздохнула. До последнего боялась какой-нибудь нежданной каверзы! Так что в переход вошла первой и даже с легкой поспешностью.
А через мгновение уже стояла на знакомой площади перед Кощеевым дворцом. Наконец-то!
Впрочем, радость от возвращения домой длилась недолго. Как и в прошлый раз, нам навстречу выбежал Костопрах, вот только теперь вид у него был очень и очень встревоженный. Скелет даже не обратил особого внимания на Ли-Сан, которая смотрелась в этих местах весьма экзотично.
— Беда, царевна! — на ходу выпалил он. — Беда пришла, откуда и не ждали!
— Не удивлена, — буркнула я, гадая, что могло произойти во время нашего отсутствия. — Что случилось?
— Напали на нас, повелительница! С двух сторон напали! Снаружи… и изнутри!
