Глава 83. Витёк. Тремя днями ранее

Во дворе его прозвали Каем.

Сейчас уже хрен упомнишь, кто первый так назвал, но прилепилось накрепко. Похож он был на пацана из мультика — про ледяную бабу, она там еще на санках каталась. Мы в одном дворе тогда жили. И я, как слово «Кай» услышал, — во, думаю, зарядил бы, если б меня так обозвали! А Кай — ничего, не орал и драться не полез. Он вообще драться редко лез, хотя насовать мог, если надо. Я говорю — ты так и будешь терпеть, что ли? А он — ты хоть раз видел, чтоб если прозвище влепили, от него кто-то отделаться сумел? Раз уж прицепилось, теперь только носить с гордым видом. И всю дорогу он вот так, с самого детства: сперва думал, потом делал — а не наоборот, как все нормальные люди.

С тех пор пошло во дворе — Кай, да Кай. Он даже расписываться насобачился, с лихим таким росчерком — Кай. На всех тетрадках и учебниках писал, училки на него орали.

Как-то, помню, в третьем подъезде у одного собака появилась — Кай. Он того пацана позвал и говорит: придумывай другую кличку. Вот, прямо сейчас. При мне. Пацан давай бормотать, что собака породистая, что «Кай» у ней в паспорте написано, а ему — по фигу мороз. Пока, говорит, другое имя не придумаешь, не уйдешь отсюда. В этом дворе будет жить только один Кай! И он тут уже живет, ясно? Не вынуждай меня принимать меры. Так прям и влепил — слов-то умных много знал — «не вынуждай принимать меры». Пацан собаку Рексом назвал. А что уж родителям наплел, не знаю.

Я за Каем бегал, как на веревочке привязанный. То, что мозгов мне природа небогато отсыпала, догадывался, а у Кая с этим делом дефицита не наблюдалось. Так, чтобы и рыбку съесть, и хер сторонкой обойти — это он всегда здорово умел. И я, когда в первую ходку загремел — по чистой дури, никто кроме меня виноват не был, что спалился, — все время, пока следствие шло, Кая вспоминал. Что, будь он рядом, — в жизни б в такое дерьмо не вляпался!

Мы к тому времени уже лет шесть или семь не видались, переехало ихнее семейство. Меня, пока под Каем ходил, на районе-то не трогали, а как он свалил — быстро к рукам прибрали. Теми пацанами хоть и постарше парень заправлял, но по мозгам до Кая — как до Луны на тракторе. Потому недолго я под новым паханом пробегал, быстро засыпался. Первый срок мне условно впаяли, по малолетке, зато уж второй — на всю катушку зарядили.

Кай прорезался, когда я с полгода зону топтал. Вызвали ни с того ни с сего на свиданку. Я напрягся — хрен знает, кого принесло, на воле сто лет был никому не нужен — в допросную захожу, а там Кай.

На стуле ободранном развалился, ровно наследный принц на троне. Загорелый, сволочь, и сразу видать, что не у тещи в огороде картошку окучивал. Плечи раскачал — в два раза шире моих. На рожу и в детстве не жаловался, с шестого класса ему девки записочки писали, а сейчас вовсе хоть в кино снимай. И шмотки — вроде ничего особенного, но видать, что дорогущие.

Я, чуть войти успел, сразу брякнул:

— Да!

Кай ухмыльнулся:

— Это вместо: «Здорово, братан, где ж тебя носило»? Че — «да»?

— Все — да. Вот, что б ты сейчас ни сказал, я на все согласный.

Он опять ухмыляется:

— А с чего ты взял, что я что-то предлагать собираюсь? Может, просто проведать решил?

— Кай, — говорю, — не свисти! Я тебя, падлу, знаю получше, чем мамка ро́дная. Хрен бы ты в такую даль поперся, кабы я тебе не нужен был. Вот и сказал сразу, что согласный. Только имей в виду — мне еще полтора года у хозяина откисать.

На самом деле, откинулся я уже через три месяца — Кай подсуетился. И с тех пор, как в детстве, опять при нем. Куда Кай, туда и я. В основном по хозяйству шустрю, ну и баранку кручу, когда надо. В Каевы дела не лезу, меньше знаю — дольше проживу. Если вдруг что, Кай сам все подробно рассказывает.

То, что девку эту он давно обрабатывал, я знал. Еще зимой ее зацепил, матерился тогда страшно, что не осенью. Она в октябре клюнула, оказывается, а он про тот «проект» — Кай это так называет — забыл. Другие дела были. А, говорит, сообразил бы в октябре крючки проверить, так мы б сейчас не здесь торчали.

Ну, это ему виднее, конечно, где бы мы торчали, а как по мне — и тут неплохо. Люди по-русски говорят — уже хорошо. Дом чистый, аккуратный. В Италии такие белые дома любят… Или в Швейцарии?.. Хрен знает, это Кай разбирается. А у меня за двенадцать лет все страны в единый комок слепились, как с пельменями бывает, если их не в морозилке держать. Мне главное, чтоб лететь не очень долго — а то иной раз чуть не сутки летишь, удавиться впору — и чтоб жилье было поближе к магазину со жратвой.

Вот магазины со жратвой я люблю, за границей они ух какие! Вроде и у нас сейчас насобачились изображать, а все одно не то. За прилавками — чурки, ни хрена по-русски не понимают, и на кассах такие же сидят. А там — с уважением все. Если продавец мяса кусок вытащит, так со всех сторон тебе покажет, а не только с той, где жил нету. Над сырами-колбасами — подскочит и давай лопотать по-своему, хоть не отдупляешь ни фига, а приятно… В общем, люблю я это дело. Катаюсь с тележкой по рядам, в мясо пальцем тыкаю, в сыры. Каю вина-коньяки выбираю, он в этом деле туго шарит. Зелень беру, фрукты. Скажи мне кто по молодости, что кашеварить полюблю, по роже бы съездил! А вот, поди ж ты. Когда Кай очередной дом для жилья присматривает, я все повыспрошу: а кофе-машина есть?.. А духовка есть?.. В Америке они духовки не любят почему-то. А соковыжималка?.. Серьезно, в общем, к делу подхожу. Кай ржет, но вопросы переводит.

Так вот, говорю, дом тут хороший попался. Кухня отличная. Даже всякая ерунда вроде миксеров-овощерезок есть, и посуды полный набор — хоть на свадьбу готовь, хоть на поминки. Столовая на первом этаже, к кухне примыкает, а при кухне — кладовка, и черный ход устроен на улицу. Это чтоб с продуктами через весь дом не бегать. А на втором этаже — терраса, чай-кофе пить. Плетеная мебель с подушками, между кресел — стеклянный столик. Стены — крашеные, светлые с разводами, на полу такая же плитка, а по стенам — черно-белые фотки в рамках. Дворцы-фонтаны, бабы каменные. Видал я этот город — тот, что на фотках, — точно видал! Только, как называется, не скажу. Я из всех мест, где бывал, один Париж выучил, и тот из-за башни.

На террасе Кай велел выпивку приготовить, когда девка угомонится. Шифроваться от нее велел с этим делом — не дай бог, сказал, запах учует от бухла или от курева.

Ну, я в монитор глянул — тихо у ней в комнате. Лежит на койке, в компьютер вцепилась. Теперь уж, ясное дело, не отцепится. Молодняк сейчас весь такой — главное ящик дай, в который воткнуться, а там их можно хоть по башке барабаном стучать.

Я лимон порезал, коньяк достал. Нашел в комоде пепельницу — здоровая дура из цветного стекла, — перед Каем на столик поставил. Коньяк налил в бокал, себе пива открыл.

— Дверь на террасу запер? — Кай сидел в точности, как девка — уткнувшись в ноут.

— Запер, ага. И датчик в коридоре включил. Если девка из комнаты выползет, услышим. — Я взялся за пиво.

— Молодец. — Кай поднял бокал. — Давай, Витек. За успех мероприятия… О, майн готт. Ты можешь свое пойло в стакан наливать?

— Не могу. Невкусно из стакана.

Сто раз он мне так говорил, а я сто раз отвечал. И что дальше скажет, знаю: «Гопник ты, Витек — не по жизни, так по убеждениям».

— Гопник ты, Витек — не по жизни, так по убеждениям.

Кай, отхлебнув коньяка, закурил. А я бросил два года назад — воспаление легких угораздило подхватить. И какой-то такой пурги доктор тогда нагнал, что меня потом неделю в разные приборы разглядывали. Это мы в Мексике жили, кажется… А может, в Аргентине. Обошлось, в итоге, но стрему я такого словил, что курить — ни-ни. Косячок могу свернуть под настроение, хоть Кай это дело не одобряет, а никотинить — ну его к аллаху. Легкие новые не вырастут.

— Ты еще наряднее, — ворчу. — Шифруешься, как школьник от мамки.

— Так надо.

— А ты вообще уверен, что это она? Мутная девка какая-то. На чучело похожа.

На самом деле, я просто не ожидал, что малолеткой окажется. Думал, девка как девка, лет двадцать или около того. А за малолеток, известно — статья другая, и срок другой, даже если ей до восемнадцати пяти минут не хватает, и на вид — кобыла здоровше меня. То есть, не то чтобы я думал, будто Кай на этакую швабру позариться может, а просто стремное дело, малолетки. Хлопот с ними не оберешься.

— Не на чучело, а на Хомуру Акэми, — Кай говорит. — И если у тебя хватит мозгов запомнить это имя, буду счастлив. С хозяевами дома решил вопрос?

— Решил, цену скинули маленько. Хотя крякали — мол, договорились на месяц, а теперь «три недели»...

— При хорошем раскладе, может, и быстрее управимся.

— Хорошо бы, — говорю. — Ценник за дом выкатили — мама не горюй!

— Ничего. С ней мы эти расходы вдесятеро покроем.

— Что хоть за девка-то такая золотая? — спрашиваю.

В натуре, интересно стало. Зря, что ли, я плакаты с какой-то стремной пацанкой в интернете заказывал, а потом заказ принимал, прости-господи? Курьером, как на грех, девка молодая оказалась, ничего так с фасаду. Чего б другое привезла — по-любому зазвал бы чаю попить, а тут она, кажись, только об одном думала — как бы варежку себе заклеить, чтобы в голос не ржать. «Аниме, — говорит, — увлекаетесь?» И глядит, как на носорога дрессированного. Тьфу.

— Золотая, — Кай говорит. — Я сам долго сомневался. А она вон что учудила — не почесалась… На, глянь. — И ноут ко мне развернул. — «Анатомист» — это я. А она — «Хомура».

Я в экран впялился.

— Но… ту… га?

Кай аж коньяком поперхнулся.

— Сам ты «нотуга»! «Хомура» это слово читается. Хотя я тоже — пока допер, что за ник, чуть мозги не вывихнул. Слава богу, угадал, а то бы неизвестно еще, как сложилось. Девчонка пуганая, просто так в руки не пошла бы.

Ну, хрен с ней, Хмура так Хмура. Я в экран уставился.

Homura :

Я пробовала лазить по вашим тэгам. Замануха хорошая, но основной текст вы прячете. А если его не могу добыть я, следовательно, его пока вовсе не существует. Мне кажется, я догадываюсь, что происходит.

Anatomist :

Ты права. Назваться странным может каждый. Прости, но это вынужденная мера.

Homura :

Я поняла, не извиняйтесь. Кого попало вы к себе не принимаете. Что я должна сделать?

Anatomist :

Что ж, давай начнем с приятного. У тебя и твоих одноклассников есть электронные дневники?

Homura :

Они у всех есть.

Anatomist :

Отлично. Ты можешь ставить любые оценки. Развернись от души!

Homura :

Смешно… А давайте, я переведу оценки в двоичный код? Интересно, хоть один из этих уродов сообразит, что вообще означают эти нули с единичками?

Anatomist :

Смешно! Да будет так. Я приготовился к шоу.

Прочитал я — раз, другой. Ни хрена не догнал, в чем прикол.

— Ну и че? — спрашиваю. — Шоу-то где?

— Шоу дальше понеслось, — Кай говорит. — Вот, новости посмотри, я специально ссылку сохранил.

Смотрю. Ни фига никаких шоу не показывают, просто объява в две строчки:

В этот раз хакерская атака затронула Красноярский край. В средней школе г. Назарово оценки учеников сменились рядами непонятных символов.

— Кай, — говорю, — тебе оно, может, и по приколу, а у меня от твоих заморочек того гляди чайник выкипит. Ты можешь по-человечески объяснить?

Кай смотрит ласково, как на дауна, и говорит:

— В школе у детей сейчас электронные дневники. Не «бананы» рисуют красной ручкой, как тебе когда-то, а в специальную базу оценки заносят. Пароль от дневника — у родителей. Открыл в компьютере страницу и сразу видишь, что твое чадо за день наполучало, а заодно — что ему на дом задали. Никакие «контрольная была» или «училка заболела» не прокатывают.

— Во жесть-то! — говорю. Аж взгрустнулось. Школьные годы сразу во всей красе вспомнились.

То есть, у меня-то два дневника было, это Кай придумал. Один я на уроках давал, чтоб оценки ставили, а второй дома показывал, если мамка разорется. В нем мне Кай троебаны самолично изображал и расписывался, за каждого учителя другим почерком. Любо-дорого посмотреть было! А сейчас, выходит, хрен бы я так проехал. Хотя Кай — ушлый, он бы и с электронным дневником придумал, что начудить, уж в этом я не сомневаюсь.

— Это точно, — Кай говорит. — В наше время все было куда проще. Система образования смотрела на мир широко распахнутыми глазами, грех было в них не наплевать… Хотя и сейчас, видишь, встречаются уникумы.

— Что?

— Вундеркинды. Самородки. Талантливые дети, блин — понятно?

— Понятно, — говорю, — чего орешь? Так бы и сказал, что талантливые.

Кай вздохнул, коньяка отхлебнул. Успокоился.

— Так вот. Наша Хомура — из таких. Она взломала школьную компьютерную систему. Легко, посвистывая, будто дверной шпингалет отодвинула. Заменила оценки учеников двоичным кодом… блин. Вместо троек-пятерок ряды из нулей и единичек нарисовала!

— Каждому нарисовала? Это ж сколько парилась?

— Трех минут не прошло, я засекал. Красиво получилось.

Я задумался. И так прикинул, и этак. Я-то насчет чего напечатать — не шибко быстрый, в телефоне сообщение набрать, и то употею весь. А тут — каждую отметку заново… Охренеть, конечно, скорость, ничего не скажешь. Только Каю-то она на кой ляд сдалась, такая шустрая? Он и сам по части печатать — не дурак, как за клавиши возьмется, так только и слышно «тррррр» сплошной.

— И че? — говорю. — Ты ее, что ли, в секретарши к кому пристроить собрался? Так не возьмут — буферами не вышла. И даже после, как подрастет, не выйдет — точно тебе говорю. У меня на это дело глаз наметанный.

Кай ржет.

— Весело, — говорит, — с тобой, Витек. Никакого цирка не надо. Ты самое главное вообще не услышал, что ли? Повторяю еще раз: она — взломала — компьютерную — систему. Вскрыла пароли, будто семечки пощелкала, и наворотила в школьной базе что хотела. Ясно?

Тут до меня дошло.

— Ух, блин…

— Вот тебе и «блин». Если она справилась с этой системой, значит, и с другой может справиться. Я это проверил, кстати. Вот, читай. — И снова ноут ко мне развернул.

Homura :

Вам понравилось?

Anatomist :

Еще как! Спасибо за потеху. «Непонятные символы», Карл! Каково?

Homura :

Не стоит благодарности. Это было несложно.

Anatomist :

По поводу «стоит». Понимаю, что сейчас удивлю, но в этом несправедливом мире многое решают деньги. Мне кажется, некая сумма и тебе пригодилась бы. Давай считать это платой за веселье, которое ты для меня устроила.

Homura :

Ну… Думаю, вы можете перевести деньги маме на карточку. Я знаю ПИН-код, мама меня с ней в магазин иногда отправляет.

Anatomist :

Это зарплатная карта?

Homura :

Нет, другая, на нее дедушка деньги переводит. Мы на них, в общем-то, и живем.

Anatomist :

И ты можешь сделать так, чтобы на эту карточку поступили деньги из другого источника? Не от дедушки?

Homura :

Да запросто. И я бы тогда ноутбук купила. Не люблю в мамин компьютер лазить, а с телефона неудобно. Честно говоря, с вами я из интернет-кафе общаюсь.

Anatomist :

Боже мой. Ты бы еще по модему звонила… А мама не начнет задавать ненужные вопросы, если у тебя появится ноутбук?

Homura :

Я совсем дура, по-вашему?

… Ой. Извините. Я хотела сказать, что спрячу его в шкафу, мама туда не лазит. И буду пользоваться, когда ее дома нет, или по ночам.

Anatomist :

Что ж, это действительно удобнее, чем сидеть в интернет-кафе… Говори номер карточки.

Homura :

Я его не знаю.

Anatomist :

А как же я отправлю деньги?

Homura :

У вас есть яндекс-кошелек? Или тоже карточка, например?

Anatomist :

Конечно.

Homura :

Скажите мне номер, и я заберу один рубль. Вам придет оповещение, и вы увидите, куда ушли деньги!

Anatomist :

Пожалуйста, вот номер карты. Забирай.

Я от натуги аж сморщился весь.

— Кай, — говорю, — пожалей ты меня! Хватит уже загадки загадывать, не девку кадришь! На хрена ты ей номер карты сказал? Что бы он ей дал, если она твою карту в глаза не видала?

Кай аж расплылся:

— Вот именно! В корень зришь. Кому угодно номер скажи, а саму карту не давай — что он с этим номером делать будет?

— Ничего не будет. То есть, кабы на бумажке написали, то в сортир сходить можно. А так-то…

— Вот! А мне через минуту пришло оповещение, что с карты сняли один рубль. Карту я потом пробил, куда деньги ушли — все верно, на мамашу нашей красавицы зарегистрирована. Дошло теперь, кто у нас в руках?

— Охереть, — говорю. — И ты ей вот так запросто номер дал?! А кабы она все бабло свистнула?

Кай ухмыльнулся, за бокал взялся:

— По себе, Витек, людей не судят. Хотя я подстраховался, конечно, на карте сто рублей оставил. Из которых она только рубль забрала.

— Точно чокнутая.

— Именно. В этом я и хотел убедиться… Давай, Витек. — Кай бокалом салютнул. — За мегаудачу нашей жизни. За Хомуру Акэми!