Фрэнк

Детектив Бергстром производит впечатление очень проницательной женщины, тонко улавливающей состояние собеседника. Должно быть, она участвовала в психологических семинарах. Возможно, даже в нескольких по психологии новой эры. Может быть, изучала метод Гринберга или соматическую эмпатию. По крайней мере что-то, относящееся к невербальной коммуникации.

Она не отрывала глаз от моих рук. Внимательно смотрела на мое горло, когда я говорила, чтобы не пропустить момент, когда я сглатываю или вздрагиваю. Чтобы каким-то образом обнаружить мое беспокойство. Или доказать мою вину. Интересно, что у нее на руке на сгибе локтя – крошечная татуировка в виде перышка.

– Расскажите мне, Фрэнсис, – попросила она, – где вы были в день смерти Конора?

– Меня зовут Фрэнк, – уточнила я.

– Хорошо, – сказала она. – Простите. Фрэнк.

– Я находилась в доме Мерри.

– Весь день?

– Да, весь день.

– Вы знали, куда она пошла?

– Да.

– И то, что она обычно оставляла ребенка одного на поляне?

– Я знала, что она собирается на прогулку. Она каждый день гуляла в лесу. С ребенком.

– Вы когда-нибудь ее сопровождали?

– Нет, она не хотела, чтобы кто-то составлял ей компанию. Сейчас понятно почему. Все приобрело смысл.

– Вы знали ее маршрут?

– Нет.

– Вы уверены?

– Да.

– Вы никогда за ней не следили?

– Зачем мне это было нужно?

– Ваши ДНК обнаружены на теле ребенка. На одеяле, которым он был удушен.

– А как же иначе? – спокойно сказала я. – Я помогала ухаживать за ним. Сейчас вы, должно быть, поняли, что она была плохой матерью.

– Вы были с ним утром того дня? Держали его на руках?

– Да.

– Как долго?

– Простите. Что вы имеете в виду?

– Как долго вы были с ним? Как долго вы держали его на руках?

Я вздрогнула.

– С того момента, когда он проснулся. Я рано встала. Играла с ним, кормила его завтраком. Как обычно.

Она записала мои слова. Вверху страницы нарисовала звездочку. Сказала, что Эльзу исключили из списка подозреваемых. Кстати, по дороге в полицейский участок я проехала мимо нее. Я улыбнулась и помахала ей в знак приветствия. Ни при каких обстоятельствах мы не должны забывать о правилах приличия.

– Расскажите о ваших отношениях с Мерри, – потребовала детектив Бергстром. – Вы – давние подруги. Дружите с самого раннего детства.

– Да, это правда.

– Такие долгие отношения не могут быть простыми, ведь так? Думаю, вы часто испытывали зависть друг к другу. Накопилось много старых обид, секретов.

– Да, – сказала я. – Нас вообще сложно назвать подругами.

– У вас глубокая рана на щеке, – сказала она, внимательно изучая мое лицо.

Я дотронулась до щеки. Я не успела замазать засохшую кровь и синяки тональным кремом до того, как полиция забрала меня из дому сегодня утром.

– Похоже, произошла настоящая драка.

Я промолчала.

– Не хотите рассказать, что случилось? Что творится в этом доме? Вы получили серьезные повреждения, и вы вправе подать иск.

– Не собираюсь этого делать, – сказала я. – Я сама виновата.

– Понимаю, – кивнула она. – Ударились о дверь или шкаф?

– О дверь, – сказала я, поймав ее взгляд.

– Давайте вернемся к вашим с Мерри отношениям.

– Мы дружим почти тридцать лет, – сказала я. – Близкие подруги, почти сестры.

– Сестры ссорятся.

– Да, наверное, – согласилась я.

– А вы двое часто ссорились?

– Да, когда были маленькими девочками.

– Из-за чего?

– Точно не помню. Из-за какой-то ерунды. Из-за сломанных кукол или пропавших игрушек. Мерри постоянно находилась в нашем доме. Днем моя мать присматривала за ней, поэтому она подолгу у нас оставалась.

– И вы не протестовали?

– Иногда. Когда мама заставляла меня уступать ей мою кровать и спать на полу. Я всегда должна была во всем ей уступать.

– И вы не хотели?

– Нет. Мама всегда занимала ее сторону. А я всегда была виновата.

Она что-то записала в своей папке.

– Терпеть этого не могу, – произнесла она.

– Чего?

– Когда кто-то перекладывает свою вину на другого. А когда вы подросли, из-за чего стали ссориться?

Я пожала плечами. Не люблю вспоминать те годы. Как мы постоянно были недовольны друг другом.

– Обычное выяснение отношений между девочками-подростками, – выдвинула я версию. – Понимаете, гормоны играли… – я замолчала.

– Расскажите, – попросила она.

– Да, мы ругались из-за мальчиков, одежды. Ревновали друг друга к другим девочкам.

– Вы ей завидовали?

– Возможно.

– Почему?

– У нее были состоятельные родители. Большой дом. Шикарные каникулы. Ей всегда давали много карманных денег. Ей не нужно было зарабатывать на жизнь.

– А вы всего этого были лишены?

– Да. Мой отец был игроком. Мы были вынуждены переехать к бабушке.

– Вам пришлось нелегко.

– Каждую ночь я спала в одной кровати с восьмидесятилетней старухой.

– Должно быть, вам было обидно.

– Да, некоторое время.

– Тогда Мерри была хорошей подругой?

– Не знаю. Я проводила много времени в ее доме. Бóльшую часть времени.

– То есть произошла своего рода передислокация?

– Да.

– Она не возражала против того, что вы там находились?

– Не знаю. Мы просто развлекались. Смотрели телевизор, слушали музыку. Я проводила много времени с ее матерью.

– И чем вы вместе занимались?

– А что обычно делают мать и повзрослевшая дочь? Шопинг, маникюр.

– С Мерри?

– Нет. Только Морин и я.

– А где была Мерри?

– Она не хотела присоединяться к нам. Не любила свою мать.

– А вы любили?

– Я ее понимала.

Детектив Бергстром вытянула под столом ноги и покачала головой.

– Странно все это, – сказала она.

– Что?

– Ваша дружба. И то, как вы росли.

– Возможно.

– Вы ненавидели Мерри за все, что у нее было?

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что этого недостаточно для ненависти.

– Что вы имеете в виду?

– В смысле, несмотря на то, что она имела все, внутри нее всегда была… пустота.

– Пустота, – повторила она. – Интересно.

– Интересно? Я бы назвала это трагедией.

Детектив выдавила из себя улыбку.

– А что произошло с вами, когда вы стали взрослыми женщинами?

– Мы всегда были близки. Очень близки, – пожав плечами, сказала я.

– Вы выбрали в жизни разные дорожки.

– Да.

– Вы довольны своей жизнью?

– О да, – ответила я. – У меня теперь есть все, о чем я раньше только могла мечтать.

– Хорошая карьера?

– Это больше, чем карьера.

– Правда?

– Я превосходно делаю свое дело.

– Да, я наслышана, – кивнула она.

Она снова улыбнулась. Мне было интересно, позвонила ли она им и узнала ли всю правду о моей работе, то есть то, что у меня ее уже не было.

– А как насчет Мерри?

– Что именно?

– Вы считаете ее успешной?

– Ее сына только что убили, – напомнила я ей.

– А до этого?

– Трудно сказать. Невозможно знать, чего другой человек хочет от жизни. Что может сделать его счастливым. Даже если он сам это знает.

– Однако вы счастливы, – сказала она. – Одинокая, незамужняя, бездетная. – Она посмотрела на меня и уточнила еще раз: – У вас же нет своих детей?

– Нет, – подтвердила я.

– Вы хотите иметь детей, Фрэнк? Вы думали над тем, чтобы стать матерью?

Я улыбнулась и постаралась сдержать свои эмоции.

– Может быть, когда-нибудь, – произнесла я.

– А выйти замуж?

– Возможно.

– За кого-нибудь, похожего на Сэма?

– Надеюсь, что мой муж будет не таким.

– Он вам не нравится?

– Он не мой тип мужчины, – сказала я.

– А к какому типу он относится?

– Такие мужчины изменяют своим женам.

– А, – сказала она. – Понятно.

– Он пытался переспать со мной, – сказала я. – Будто не знал, что я не могу поступить так со своей подругой.

– Лучшей подругой, – уточнила она. – Да, это уму непостижимо.

– Забавно, что вы заговорили о женатых мужчинах, – продолжила она. – Потому что мы выяснили, что вы состоите в любовных отношениях с мистером Андерссоном.

– С кем?

– С Карлом. Соседом.

– Да, – подтвердила я. – Такое случается.

– Именно поэтому вы решили подставить Эльзу, чтобы убийство Конора повесили на нее? – Она посмотрела на меня своими ясными голубыми глазами, которые светились самодовольством. – Мы ведем тщательное расследование. Отследили звонок Эльзы, получили конфиденциальную информацию, которая заставила нас задуматься о ее психическом состоянии. У нее произошел выкидыш.

Я зевнула. Последние несколько ночей я плохо спала.

– А еще странно, – сказала детектив Бергстром, – на одеяле, которое нашли полицейские в сарае мистера Андерссона, повсюду следы вашей ДНК.

– Это совсем не странно, – сказала я. – Я уже вам говорила. Я ухаживала за Конором все время, когда жила здесь. Я очень сильно его любила.

– Хм, – хмыкнула она. – Любила.

Мы смотрели друг на друга из противоположных сторон комнаты. Мы не могли найти общий язык. Она не хотела меня понять.

– Мне интересно, – сказала детектив Бергстром, – вы совсем не завидовали Мерри? Тому, что у нее был ребенок, муж. Вы не хотели… поменяться с ней местами? Или как-то испортить ей жизнь?

Я прыснула и наклонилась вперед.

– Детектив, по правде говоря, – сказала я, – это Мерри всегда мне завидовала.

– Разве?

– Да.

– А почему она вам завидовала, Фрэнк?

Я закатила глаза.

– Послушайте, – ответила я. – Прекрасная школа, степень магистра Гарвардского университета, потрясающая карьера. Я путешествовала по всему миру, жила в разных странах. У меня много друзей, чудесная жизнь. И всего этого я добилась сама.

Детектив Бергстром пристально смотрела на меня.

– То есть вы думаете, что Мерри испытывает досаду из-за того, что не смогла достигнуть так много, как вы?

– Именно, – сказала я. – Она даже сама в себе не смогла разобраться.

– А вы разобрались в себе?

– О да.

– И кто вы, Фрэнк?

– Я – женщина, которая точно знает, чего хочет.

– И что вы хотите?

– В данный момент мне бы хотелось отсюда уйти. Или вызвать своего адвоката, – ответила я.

Детектив Бергстром с шумом захлопнула папку.

– Конечно, – сказала она. – Как вам угодно.

Она встала и открыла дверь, чтобы меня выпустить:

– Спасибо, Фрэнк. Вы помогли на многое пролить свет.

Когда я проходила мимо нее, она слегка коснулась моей руки.

– Завтра сюда приедет Мерри, – сказала она. – Уверена, что она поделится своими соображениями обо всем, что мы сегодня обсудили.