Сэм

В сарае со мной был медвежонок с печеньем. И виски. Но от них не было никакого проку. В голове стоял туман, который становился все гуще и тяжелее. Я чувствую, как слабею и как рушится вся моя жизнь. Мне невыносимо смотреть на Мерри. Я должен знать, что она мучается из-за того, что сделала. Я не уверен, что она действительно страдает.

Сидя в сарае, я услышал шорох шин по гравию подъездной дорожки. Открыв дверь, увидел, как остановились две машины и из них вышли полицейские. Детектив Бергстром. Я уже встречался с ней в полицейском участке.

Странно, но она не пошла к нашему дому, а позвонила в дверь дома Карла.

Кто-то впустил ее и еще одного офицера. Оставшиеся двое полицейских обошли двор, заглянули в гараж и сараи, из одного из которых вынесли что-то, упакованное в пластиковый пакет.

Потом входная дверь распахнулась. Появилась Эльза с безумными глазами. На ногах все еще были надеты ее бежевые домашние тапочки. Детектив Бергстром усадила ее в одну из машин, и они уехали.

В дверном проеме стояла Фрея и наблюдала за происходящим. Я помахал ей рукой, но она отвернулась и закрыла дверь.

Один из полицейских прошел через сад и протянул мне пластиковый пакет, чтобы я посмотрел на его содержимое.

– Это принадлежало вашему сыну? – спросил он.

Там было одно из одеял Конора. Голубое. В комплекте было два таких одеяльца с одинаковым рисунком, но разного цвета.

– Да, – подтвердил я, кивнув головой. – Но как, где вы его нашли?

– Спасибо, сэр, – поблагодарил он и ушел.

Вот она – настоящая реальность. Все вокруг нас деформировалось, приняло уродливые формы. Мертвый ребенок. Садистка жена. А соседи… кто? Детоубийцы?

Нам рассказывают, что человеческие существа воспринимают лишь малую толику из окружающего мира. По остроте зрения и слуха мы сильно уступаем большинству биологических видов. Например, пчелам с их способностью видеть ультрафиолетовое излучение, дельфинам и летучим мышам, которые могут издавать и воспринимать ультразвуки, лошадям и собакам с их повышенным чувством обоняния, достаточным для того, чтобы определить эмоции человека, понять, когда мы ощущаем счастье, страх или испытываем другие чувства.

Мы не замечаем больше, чем воспринимаем, огромные пласты информации нам недоступны. Мы не видим, не чувствуем, что происходит прямо у нас под носом. Нас легко обмануть. И мы знаем, что многого не замечаем.

Я зашел в дом. Почувствовал запах гниющего мусора, повсюду пыль и грязь. Услышал плеск воды в душе. Мерри или Фрэнк. Я пошел в студию, сел и окинул взглядом оборудование, которое купил, чтобы стать профессионалом своего дела. Я мечтал о лучшем будущем.

Адъюнкт-профессор. За свои труды я получил признание. И даже восхищение. Но у меня это тоже украли. Еще одно предательство. Еще одна вероломная сучка.

В дверь постучали. Мерри.

– Что тебе надо?

– Сэм, – сказала она. – Звонила детектив Бергстром. Они забрали Эльзу на допрос.

– Я видел, – сказал я. – Я все видел.

Она покачала головой:

– По-видимому, у них есть основание полагать, что у нее психическое расстройство. У них есть доказательства. Именно так сказала детектив. Не знаю, может, у Эльзы случился нервный срыв. Она была беременна, но у нее произошел выкидыш за пару дней до того, как Конор…

Она запнулась.

– Господи! – воскликнул я. – Неужели Эльза?

– Но в этом нет смысла, правда?

Она считает, что мне это сейчас важно. Да мне плевать. Разве я должен переживать по поводу смерти сына другого мужчины?

– Дело в том, что я ее видела, – сказала она. – На поляне. Прямо на том месте, где все произошло. Она кричала. У нее была истерика, настоящая истерика. Она была не в себе. Казалось, что она чувствовала себя виноватой. Будто ей было стыдно.

– По-моему, эта женщина не сможет и муравья растоптать, – сказал я, потерев глаза.

Мерри стиснула руки:

– Я знаю. Я тоже так думаю. Но они нашли одно из одеял Конора в их сарае. Его голубое одеяло. Сейчас они его исследуют, пытаясь найти следы преступления, которые она могла на нем оставить.

Она замолчала и покачала головой.

– Так или иначе, я просто хотела рассказать тебе. Теперь ты в курсе, что происходит.

Я смотрел на Мерри, стоящую в дверном проеме студии. Тень. Не женщина, лишь тень моей жены. От нее ничего не осталось, кроме пустой оболочки. Она выглядит потрепанной и блеклой, как старая застиранная рубашка. Измученная, неухоженная. Слишком худая. Из-под одежды проступают кости. Глаза впали, как у тех масок, что висят на стене. В них только пустота. У нее даже запах другой, чересчур насыщенный и сладкий, как у перезревшего плода. Вроде запах женщины – и еще чего-то непонятного.

На мне все еще обручальное кольцо.

– Отведи меня туда, – вдруг сказал я. – Туда, где это произошло. Хочу, чтобы ты отвела меня туда. Хочу все там увидеть.

Она немного поколебалась, а потом кивнула в знак согласия.