Эпилог
Месяц Святой Августины Травницы
Год 989-й от Великого Собора
Одни люди уверены, что все мы лишь игрушки в руках Святых; другие убеждают окружающих, а зачастую и себя, будто человек сам творец собственной судьбы.
Как обычно, истина находится где-то посередине.
Святые предопределяют каждый наш чих или же человек способен одной лишь силой воли перекроить мир под себя?
Ни то ни другое, друзья мои, ни то ни другое. Ведь даже Святым в их смертном обличье не дано было изменить людскую природу и превозмочь законы мироздания.
И пусть говорят, будто Святые не подкидывают неразрешимых задач, а испытания лишь делают нас сильнее, но иногда стоит не рвать впустую жилы, но сесть на берегу реки и подождать, пока мимо проплывет труп врага. От себя лишь посоветую заранее озаботиться тем, чтобы ожидание не продлилось слишком долго.
Я об этом позаботился, но, видят Святые, это были вынужденные меры.
И даже если меня слегка занесло, кто из нас без греха?
Так, Святой Огюст, да?
Первую ночь плавания я провел с Бертой. Просто лежал рядом, обнимал ее и думал.
Много думал. В основном о том, что ждет нас в Пахарте. Именно – нас.
Мы и раньше были не чужие друг другу люди, но, если начистоту, могли разбежаться в любой момент, теперь же все переменилось самым решительным образом. Теперь мы крепко-накрепко связаны друг с другом. Лет так на пятнадцать как минимум.
Впрочем, стоит ли загадывать на такой срок?
Под утро я потихоньку выскользнул из каюты и поднялся на палубу. Эдвард Рох в гордом одиночестве пил под навесом вино и наблюдал за вспухавшим над водной гладью алым шаром солнца. К нему подходить не стал, вместо этого встал рядом с мрачно глядевшим за борт Густавом.
– О чем думаешь? – спросил у нашего капитана.
– Думаю, не стоило ли затащить девчонку на борт силой, – нахмурился чернокнижник.
– Брось! – рассмеялся я. – Твоя дочь уже взрослая!
– Она решила остаться с Карлом! – с затаенной обидой произнес Сирлин. – Он ей даже не родственник!
– Она знает его с пеленок, – усмехнулся я, – а ты для нее нечто эфемерное, знаешь ли. Нереальное.
– Но ее мать отправилась со мной!
– Судя по наличию у вас общей дочери, ее мать убедилась в твоей реальности как минимум один раз. Хотя, полагаю, это случалось несколько чаще.
Густав глянул на меня, будто собирался скинуть в воду, но пересилил себя и лишь недобро улыбнулся. Я в ответ на свою реплику ожидал громов и молний и потому заподозрил неладное.
Нет – за борт не выкинет, но…
…но тут чернокнижник выкрикнул резкий приказ, и даже моих скудных познаний в пахартском хватило, чтобы разобрать слова.
«Выпускайте солнцеволосого!» – прозвучала команда.
«Солнцеволосый» – это рыжий. А рыжий…
– Твою мать! – в сердцах выругался я и завертел головой по сторонам в поисках укрытия.
Не успел. Голый по пояс Джек Пратт вырвался на палубу, аки разъяренный лев, сразу углядел меня и заорал:
– Ты покойник, Себастьян!
– Приятных развлечений, – похлопал меня по плечу Густав и отошел в сторону.
А я бросился наутек.
– Стой! – рявкнул Джек и кинулся следом.
Корабль – не самое подходящее место для игры в догонялки, и довольно быстро я сообразил, что ничего лучшего, чем просто бегать вокруг мачты, сейчас не придумать. Пратт сыпал проклятиями и угрозами, а мне оставалось лишь заботиться о том, чтобы между нами всегда находилась эта слегка покачивающаяся деревяшка.
– На куски порву! – выл Джек, но уже без былого энтузиазма.
– Я тебе жизнь, между прочим, спас, – сообщил я в ответ и, по-прежнему держась от него подальше, в двух словах поведал о событиях вчерашнего вечера. – Тот болезный все подстроил так, чтобы нас обоих в кандалы заковали! – заявил под конец.
– Но ты ведь кронпринца не удавил? – удивился Джек и тяжело привалился к мачте, пытаясь отдышаться.
– Нет, только придушил слегка.
– И кольцо вербовщика оставил?
– Оставил. Теперь ему не до нас будет.
– Так объясни, какого беса тогда ты затащил меня на корабль?! – взорвался рыжий. – Зачем мне в Пахарту?! А? Объясни!
– Это для твоей же безопасности!
– Кронпринц в порядке?
– В порядке.
– Герцог Арно получил, что хотел?
– Получил, – улыбнулся я.
– И подвоха он не заподозрил?
– Не заподозрил.
– Так какого беса, Себастьян?! Какого беса?!
Я тяжело вздохнул и замялся.
– Видишь ли, Джек, – произнес, собираясь с мыслями, – герцог Арно получил несколько больше, чем планировалось изначально.
– В смысле? – насторожился рыжий.
– Для большего правдоподобия пришлось добавить в кровь некий… так, скажем… препарат, который вызывает временный подъем сил, но при этом отличается одним неприятным побочным действием… летального характера.
– Ты отравил второго человека в очереди на королевский трон? – уточнил бывший заместитель главы дворцовой Охранки как-то слишком уж спокойно.
– Если не для протокола, то – да, – признался я в содеянном и добавил: – Вообще, формально жертв у нас тринадцать, но остальные не столь важные персоны. Думаю, речь идет о бывших членах так называемого «Червонного клуба».
– Помогите нам Святые! – охнул Джек, развернулся и зашагал под навес к Эдварду Роху.
Я последовал за ним на некотором удалении, но рыжий про меня словно забыл. Он забрал у лучника бутылку вина и приложился к горлышку.
– Не подавись, – неодобрительно хмыкнул Эдвард и оставил нас наедине.
Джек вытер потекший по шее рубиновый напиток, откашлялся и уставился на меня.
– Позволь, уточню, – произнес он, сделав очередной глоток. – Ты травишь сына кронпринца Иоанна и одновременно даешь понять безутешному отцу, что, либо принц Августин, либо его преосвященство, а то и оба сразу, готовы пойти даже на убийство, только бы не допустить его коронации? Ты хоть понимаешь, какую кашу заварил?
Я уселся напротив приятеля и совершенно спокойно произнес:
– Полагаю, теперь кронпринцу Иоанну не останется ничего другого, кроме как кинуться в объятия герцога Мора.
– Сукин сын! – в сердцах выругался Пратт. – Как тебя только земля до сих пор носит?
– Мы в море, если ты не заметил.
– Когда невестка герцога Мора взойдет на престол, я хочу стать главой Охранки, – немедленно озвучил Пратт свое условие. – И не четвертого управления, а всей! Понял?
– Уверен, тебя скоро и за уши в Стильг не вытащишь, – покачал я головой. – С такой-то нательной росписью все туземные красотки твоими будут.
– Серьезно?
– Да на тебя даже матросы засматриваются! – хохотнул я и сразу поправился: – В смысле – из зависти. Не веришь мне, у Эдварда спроси. Ты в Пахарте хоть сотню жен завести сможешь, и никто тебе слова дурного не скажет!
– Себастьян, – печально вздохнул Джек, – ты забываешь об одной простой вещи: мы с тобой нищие, дружище. Голодранцы без роду и племени, вот мы кто!
– К слову сказать, наш капитан должен мне тысячу бочонков первосортного опиума. Тысячу мне, двести – тебе.
– И сколько это в золоте? – прищурился Пратт.
Я молча вывел пальцем на залитой вином столешнице ряд цифр, и рыжий пройдоха восхищенно присвистнул:
– Серьезно?!
– Серьезней не бывает.
– И что ты хочешь получить взамен? – озадачился Джек. – За исключением дружбы до гробовой доски, разумеется?
– Думаю, твои связи при дворе, а в особенности в канцелярии по делам языческих земель, окажутся для нас вовсе не бесполезными.
– Это можно обсудить.
– Это нужно обсудить. – Я забрал у приятеля бутылку и, следуя его примеру, хлебнул из горла.
День только начинался, и пить было слишком рано, но ведь начинался не только новый день. Начиналась новая жизнь.
Моя очередная новая жизнь.
Какой она будет, не знаю, уверен в одном – скучать точно не придется…
