Глава 3
Охранник молча посторонился, пропуская меня к знакомому незнакомцу, под взглядом которого блузка и джинсы как будто стали невидимыми. Или их просто на мне не стало. По крайней мере, чувство было такое, что стою перед ним голой. Разум вопил о незамедлительной капитуляции, но я подобно глупому мотыльку, ослеплённому пламенем, слишком ярким и слишком опасным, полетела к нему, хоть и понимала, что без ожога отсюда не уйду.
– Составишь компанию? Люблю настойчивых девушек, которые не стесняются действовать и знают, чего хотят. – Широкая ладонь погладила кожаную обивку сиденья. Диван, формой напоминавший подкову, взял в плен стол с чёрной глянцевой поверхностью.
Точно так же, приглашая ловить момент и присаживаться рядом, суррогат Его Великолепия собирался пленить меня. Впрочем, никакое это было не приглашение – приказ, произнесённый обманчиво мягким, с лёгкой сигарной хрипотцой голосом.
Нас разделяла круглая столешница, вся в каплях света – отражениях точечных светильников, и остатки моего здравого смысла, успешно уничтожаемого тоской по любимому. Хотелось, чтобы остановилось время, и просто всматриваться в лицо этого человека. Почти что Герхильда. Если забыть о том, что у синтетического аналога моего наркотика волосы короткие. А так всё при нём: тот же льдистый взгляд, хищный прищур и тьма в глубоко посаженных глазах.
А ещё усмешка, жёсткая и циничная, отпечатавшаяся на чётко очерченных губах, когда он нарушил затянувшееся молчание:
– Что, девочка, испугалась и передумала знакомиться?
Он весь излучал жёсткость, уверенность в себе, давящую и подавляющую силу.
Наверное, потому, как будто им загипнотизированная, покорно выронила:
– Аня.
– Александр.
«Твой господин», – реплика так и осталась невысказанной, но явно прозвучала в его мыслях.
– Садись. – Это уже точно была не просьба. Нетерпеливо произнесённое требование, сдобренное лёгким похлопыванием по сиденью.
Появление официантки прервало наше странное общение: взгляд глаза в глаза и короткие фразы между долгими паузами.
В изящной руке блеснул бокал, на треть наполненный не то коньяком, не то виски, с утопленными в нём кубиками льда.
– А вы что-нибудь будете?
– Аня-а-а, – позвал Александр, растягивая моё имя, как будто пробовал его на вкус и смаковал каждый звук, – девушка спрашивает, что будешь?
– Ничего, спасибо, – отозвалась сипло, пытаясь выпутаться из липкой паутины наваждения, но вместо этого всё больше в ней увязала. – Я просто…
Просто дура, а не Аня, как оказалось.
– Ладно, она потом закажет. Когда определится, – отпустил официантку Скальде.
«Чёрт, Александр», – забило гол в ворота моего сознания всё выпитое ранее.
Сотрудница клуба исчезла, бесшумно и бесследно. Наверное, нужно было последовать её примеру и бежать к Даше. Куда угодно, лишь бы от этого мужчины подальше.
Ведь он ненастоящий Скальде.
Но предусмотрительный Антон уже задёрнул драпировку, заточив меня, как в клетке, в вип-зоне.
– А ты миленькая, – продолжая пожирать меня взглядом, сделал глоток, а заодно и комплимент Александр. – Есть восемнадцать?
– Ещё не исполнилось, – соврала в надежде, что после этого он сам меня отсюда попросит. А в ответ получила ещё одну ухмылку.
– Точно испугалась, – отпружинился от дивана хищник. Оказавшись рядом, приподнял моё лицо за подбородок, вглядываясь, изучая, рассматривая. Заставляя дыхание сбиваться, а кожу покрываться мурашками. – Зачем тогда за мной шла?
Вот ведь глазастый.
– Обозналась, перепутала с другим. Бывает, – улыбнулась натянуто и отступила, лишая себя прикосновения горячих пальцев.
Чужих.
Хватит, Королёва! Перестань обманываться! Это не Скальде. Всего лишь его копия. И как выяснилось, не самая удачная.
Попытка сбежать с треском провалилась, когда меня, схватив за руку, резко вернули обратно. К столу, в аромат дорогих сигарет, смешанных с горечью одеколона, и стальные объятия, в которых было тесно, жарко, неприятно.
Несмотря на схожесть с тем, в чьих объятиях было безумно приятно.
– Не ломайся, девочка, – хриплый шёпот обжёг, ударил наотмашь. Отрезвляя и окончательно рассеивая туман в голове. – Я притащился сюда чёрт знает откуда и чёрт знает зачем. Ну хоть теперь вижу, что притащился не зря. Давай, малышка, посиди со мной.
Ну, спасибо, Казимира, удружила! Приволокла магией ко мне этого типа. Вернее, я сама к нему приволоклась. Но если бы он не нарисовался в клубе, ведомый чарами колдуньи, я бы сейчас преспокойно сидела за барной стойкой, поглощала оливки и перемывала косточки своему бывшему.
А так приходится уворачиваться от губ, так похожих на губы, что сводили с ума поцелуями. Мысленно ругать себя, ведьму, двойника и шипеть сквозь зубы:
– Здесь полно малышек. Уверена, найдёшь такую, которая захочет с тобой и посидеть, и выпить!
– Ты сама ко мне пришла, и я хочу тебя, – не сказал – отрезал, никак не реагируя на моё сопротивление, и добавил с холодной усмешкой, как будто заключал на деловой встрече сделку: – Аня, сколько?
От такой наглости я не просто лишилась дара речи – я пришла в крайнюю степень обалдения, ошеломления и офигения. Наверное, потому, вместо того чтобы зарядить этому замагиченному промеж ног, позволила усадить себя на стол. Грубо впиться пальцами мне в бёдра и бесцеремонно вжать меня в то самое место, в котором у Герхильдовой подделки в данный момент происходили все мыслительные процессы. Уже потом, когда ощутила боль от жадного укуса-поцелуя, меня накрыло осознание, что он собрался со мной сделать.
Здесь и сейчас? Твою ж мать!
Нужно было срочно себя спасать!
Прокатывающаяся по клубу штормовыми волнами музыка поглотит любые звуки, охранники никого отсюда не выпустят и никого сюда не пропустят. Мне на помощь.
– Какая я тебе шлюха?! Пусти… Отпусти, кому говорю! – наконец прорезался голос. А с ним и желание хорошенько долбануть урода.
Но первая же попытка ударить кулаком в будто каменную грудь, оттолкнуть его от себя подальше, оказалась пресечена жёстко и яростно. Мне с силой сдавили запястья, а в следующую секунду ладони под тяжестью мужских рук как будто впаяло в глянец холодной столешницы.
– Строишь из себя недотрогу? Понятно, девочка, набиваем цену, – ужалил поцелуем скулу и снова принялся терзать мои губы, выдыхая в них издевательский шёпот вперемежку с пыточными поцелуями: – Ну же, детка, посиди спокойно, будь хорошей девочкой. Хорошим девочкам полагается сладкое и награда за старания.
Голос его звучал низко, хрипло, утробно, как будто вырывался из глубин тёмного естества. Не то одурманенный чарами, не то похотью… А может, этот Александр всегда такая сволочь и привык получать всё, что хочет. Даже если это «всё» его совершенно не хочет, и его (меня то бишь) от этого членистоголового, как сказала бы Даша, воротит.
Звук молнии, чиркнувшей на брюках, стал последней каплей. Меня накрыло паникой, обидой, злостью. Грудь знакомо заныла от пробуждающегося внутри холода. А от ледяного крошева, рассыпа?вшегося под кожей, блеклым свечением пробивавшегося сквозь поры, заныла каждая моя клетка. Снежный ком в том месте, где отчаянно колотилось сердце, разрастался, готовый крушить и сметать всё на своём пути.
Вот и этого фальшивого тоже смело, от меня подальше. К тонкой фанерке, на которой и распластало подобно Витрувианскому человеку, надёжно приковав ледяными кандалами к хлипкой стенке. Пунцового, с приспущенными штанами.
Нда, опупеть какой мачо.
– Что за х… – матерное слово приглушил намордник изо льда.
Сейчас в этом человеке, испуганно выпучившем глаза, дёргающемся, как муха, запутавшаяся в паутине, не было ничего от моего любимого мужчины.
Штора тоже конвульсивно дёрнулась, отъезжая в сторону, и в комнату, привлечённые шумом, ворвались секьюрити. Да так и застыли с раскрытыми ртами, глядя на расползающиеся по стене ледяные наросты, змеящиеся от раскинутых рук и ног лжедракона. А я меж тем, не теряя времени, просочилась в щель между «шкафом» номер один и «шкафом» под номером два и припустила по забрызганному огнями коридору, отчаянно надеясь, что из состояния шока охранники выйдут нескоро. А когда выйдут, направят все усилия, чтобы отодрать от стены Александра Хреновича, и не станут ловить подморозившую его девчонку.
По закручивающейся спиралью лестнице не спустилась, а слетела. Хорошо, что не кубарем и (о, чудо!) ничего себе даже не ушибла. Чернильные кляксы, одна за другой, расползались перед глазами, в ушах гудело, и от этого звукового-светового шоу голова готова была треснуть.
– Аня! Аня!!! – перехватила меня где-то в толпе Дашка и завизжала в самое ухо, стараясь перекричать грохочущую, несущуюся к нам со всех сторон музыку. – Блин! Ты так меня напугала! За каким чёртом попёрлась наверх?! Королёва!!! – встряхнула со всей силой, на какую была способна.
– Пожалуйста, давай выйдем на улицу. Здесь дышать нечем.
Я действительно задыхалась. Воздух был спёртым, пропитанный алкоголем, духами, потом, и каждый вдох был для меня сродни подвигу. Голова уже не кружилась – кружился весь мир вокруг. Не то танцующие вдруг стали попрыгунчиками, а с ними запрыгали и прожекторы на стенах, и диско-шары под потолком-полусферой, не то это у меня перед глазами всё скакало и мельтешило.
Меня всё ещё потряхивало от выплеска силы, от всего, что там случилось.
Посидела, называется, с подругой в клубе.
Лишь когда закрывшаяся за нами дверь приглушила очередной техно-трек, а на смену рокочущей музыке пришли другие звуки: рёв носящихся по проспекту машин, голоса прохожих, свист хозяйничавшего где-то над крышами ветра, я шумно вобрала в себя сырой ноябрьский воздух и, привалившись к стене, замерла, ожидая, когда сердце перестанет крушить мне грудную клетку.
– Ань, на тебе лица нет, – взволнованно выдохнула Даша, лицо которой, несмотря на обилие макияжа, тоже не могло похвастаться яркими красками.
– Я…
Поняла, что вот прямо сейчас сползу на землю, потому что ноги больше не держат.
– Чёрт… – ещё больше заволновалась Даша. – Это тебя после двух бокалов так развезло? – Успела подхватить меня под руку и, с горем пополам удерживая, принялась рыться в своей сумочке. Моя была зажата у неё подмышкой. А вот наши пальто остались где-то в клубе, – вяло проползла в сознании мысль.
– Даш, ты что делаешь? – облизнула ужаленные поцелуями губы.
– Лёшке звоню. Он здесь через два дома квартиру снимает. Пусть отвезёт нас…
Зажмурилась, понимая, что только бывшего мне сейчас для полного счастья и не хватает.
– Не надо Воронцова, – взмолилась жалобно.
– Не надо так пугать меня, Королёва! – Подруга глухо ругнулась и, завопив: – Лёша! – что-то затараторила в трубку.
Ледяное пламя горело, обжигая ладонь. Соприкасаясь с магией волшебных цветов, сила тальдена уничтожала их один за другим. Тусклым крошевом лепестки осыпались на пол, таяли, растекаясь лужицами по шероховатому камню. Вот уже который час Скальде пытался представить себе ту, которую никогда не знал. Девушку, которую никогда не видел.
Укравшую не только родовую силу. Казалось, Фьярра… – мужчина горько усмехнулся, поправив себя мысленно, – нет, теперь уже Аня, забрала с собой и часть его сердца. А может, всё целиком прихватила, потому что сейчас Ледяной его в себе не чувствовал. Не чувствовал ничего, кроме холодной решимости.
Как можно скорее прекратить начатое моркантой безумство.
Увидеть девушку, ему совершенно незнакомую, так и не удалось. Превратив в ледяную пыль очередной цветок, тальден приказал привести ари, надеясь, что та не будет снова так раздражающе блеять и падать в обморок от страха при виде наследника, а сумеет с помощью цветка Арделии показать ему иномирянку. Проскользнув в покои будущего императора, девушка замерла, как служанка на пороге, не решаясь ни приблизиться к ледяному магу, ни поднять голову, ни уж тем более встретиться с ним взглядом.
Скальде ответил на приветствие алианы, опустившейся в низком реверансе, мрачным кивком, невольно вспомнив о том, что произошло между ними накануне…
…Чудо, что Фьярра осталась жива. Чудо, что сумел остановиться, удержался от соблазна выдавить из хрупкого тела признание вместе с жизнью. После сбивчивого рассказа девушки пламя ярости обожгло что-то внутри. Обожгло до боли, настолько острой, что хотелось одновременно, чтобы продолжала говорить и чтобы тут же умолкла…
Повинуясь безмолвному приказу, алиана робко пересекла спальню, коснулась ледяного цветка кончиками пальцев, несмело забирая его из рук дракона.
А услышав требование, произнесённое глухим, лишённым эмоций голосом:
– Покажи мне её, – покорно прикрыла глаза, воскрешая в памяти образ той, чьей жизнью жила последнее время. Представляя девушку, за которую выдавала себя по приказу эссель Блодейны.
Скальде смотрел на алиану, не в силах отвести взгляда. Бирюзовый шёлк струился по тонкому стану, плавно его обтекая. Волосы, заплетённые в свободную косу, золотистым ореолом обрамляли идеальной красоты лицо. Тонкие черты, чувственные губы, которые когда-то хотелось ласкать, терзать поцелуями. Он готов был смотреть на эту девушку вечно и в то же время не желал её больше видеть. Не желал слышать этот голос, в котором постоянно звучали молящие нотки.
Не желал ощущать её рядом с собою.
«Это была её идея! Клянусь! – вспомнился отчаянный шёпот сквозь слёзы. Единственный раз Фьярра заглянула ему в глаза, когда задыхалась от сковавшего горло льда. – Клянусь… Поверьте! Всё придумала эссель Блодейна. Всё она…».
Девушка судорожно вздохнула, когда ледяные тиски, тая, холодными струями побежали по шее, затекая за ворот платья, и, обессиленная, рухнула к ногам мужчины. Скальде отпрянул от девчонки, что перед всею Сумеречной империей назвал своею женою. Отошёл подальше, потому что искушение наказать её так, как в своё время за обман алиан наказывали предки, туманило разум.
И вот эта пугливая, безвольная, ведомая по жизни лань снова стоит перед ним. Он смотрит на неё, совершенно спокойный, внешне невозмутимый. Ледяной, каким был прежде, до знакомства с липовой княжной. Она – бледная, осунувшаяся и, как обычно, смертельно напуганная. Скальде уже казалось, что Фьярра просто не может не бояться, и это ещё больше его от неё отвращало.
Пальцы девушки едва заметно подрагивали, удерживая в ладонях невесомый цветок. По полупрозрачным лепесткам пробегали искры, брызжа из хрустальной сердцевины, воспламеняя лёд. Вот так и в душе тальдена вчера бушевало пламя гнева. Бушевало до тех пор, пока не выжгло всё внутри до пепла, и теперь привычный холод сковал его разум и сердце.
Спустя минуту, которая наедине с алианой стала вечностью, всполохи померкли, и глазам мужчины открылась картина другого мира. Образы расплескались по ледяной глади, с каждой секундой становясь чётче, ярче.
«Почему она согласилась стать тобой, участвовать в отборе?» – вопрос, который он вытолкнул из себя, прорычал, справившись с желанием придушить девчонку. Уже после того, как Фьярра, казалось, выплакала все слёзы и выжала из себя все слова признания.
«Не знаю, – съёжилась на полу алиана, притягивая к груди колени и стыдливо в них прячась. – Из-за мужа, наверное. Аня его очень любит. Или любила. Когда всё случилось… они как раз женились», – закончила еле слышно.
Хотя он бы предпочёл и вовсе этого не слышать.
Из-за мужа, которого любила…
И с которым Скальде теперь имел возможность, честь и «радость» познакомиться. Потому что цветок показал не только Аню, но и тагрового супруга, с довольным видом несущего на руках бывшую алиану.
Видение, замерцавшее на хрустальной поверхности лепестков, вспороло сковавший разум лёд, подожгло в венах кровь, выталкивая на поверхность сознания ревность, гнев, злость.
Теперь всё вставало на свои места. Вот почему её так тянуло к Крейну! Вот почему их так часто видели вместе. А ведь Скальде был уверен, что всё это происки Хентебесира! Но теперь… Нападение на Снежном балу… Был ли виноват только герцог или наказания заслужили оба: Крейн и фальшивая невеста?
Двойник герцога бережно уложил девушку на ютившуюся в крохотной комнатушке кровать. Аня была такой же хрупкой, такой же миниатюрной, что и эсселин Сольвер. Только волосы темнее, а ещё короткие. С ними и в странных штанах, до неприличия облегающих округлые бёдра, она походила на мальчишку-пажа. Жаль только, что на иномирянке, как на императорских слугах, не было наглухо закрытой куртки. А то, что было, назвать одеждой язык не поворачивался.
Скальде поймал себя на том, что думает о каких-то глупостях. Глупостях, от которых голова шла кругом, и самообладание, подобно волшебным цветам, разлеталось осколками. Вонзившимися в сердце, когда Крейн-муж опустился на кровать рядом со спящей девушкой. Когда собственническим жестом убрал скользнувшую на лицо прядь и наклонился, чтобы поцеловать. Неважно, что только в висок. Неважно, что мимолётно. Скальде дёрнулся, будто от удара, сжигаемый осознанием, что не может сейчас же оказаться с ней рядом и отшвырнуть от неё герцогского двойника.
Исподволь посмотрев на Ледяного, Фьярра испуганно вздрогнула, но цветок из рук не выпустила. Крепче сжала его в побелевших от холода ладонях, с жадностью ловя каждый жест и взгляд мужчины из другого мира.
Отражающаяся в ледяных лепестках девушка тревожно заворочалась. Не то пыталась оттолкнуть от себя мужа, не то, наоборот, желала оказаться к нему ближе.
– Всё хорошо, я рядом, – заботливо накрыл он её одеялом и устроился подле неё на кровати.
Фьярра тихонько всхлипнула, но тут же закусила губу в тщетной попытке справиться с неприятными чувствами.
– Хотела бы сейчас оказаться на её месте? – усмехнулся Герхильд, усилием воли возвращая себе былую сдержанность.
Её Лучезарность не ответила, продолжила кусать губы и впиваться взглядом в цветок Арделии. В небесно-голубых глазах снова стояли слёзы, но на этот раз Скальде готов был поклясться, это были не слёзы страха. Ревность, обида, злость – вот что сейчас испытывала алиана.
– Скоро твоё желание исполнится, – мрачно пообещал ей тальден, забирая цветок.
В последний раз бросил взгляд на девушку, безмятежно уснувшую на плече другого. Того, кого уже почти что ненавидел. В последний раз позволил яду ревности отравить ему душу.
В последний раз позволил себе чувствовать.
