Книга: Кто поймал букет невесты
Назад: Глава пятая
Дальше: Глава седьмая

Глава шестая

Сухотин внимательно просмотрел все представленные Аней фотографии, после чего сказал:
– Мне уже звонили несколько человек из присутствовавших на свадьбе и спрашивали, когда выйдет журнал. Дескать, их жены интересуются. Пришлось напоминать о трагическом финале. Так люди удивились: «Ну и что?» Один даже пообещал договориться с Красильниковым, которому наверняка все равно, ведь не его дочку убили. Если Леня согласится, то журнал издадим небольшим тиражом, разумеется, без инет-версии, продадим каждый печатный экземпляр тысяч за десять рублей. Для заказчиков это вообще не деньги. Так что окончательная прибыль может составить двадцать пять, а то и тридцать тысяч евро. Не бог весть какой барыш, но курочка, как говорится, по зернышку клюет, но сыта бывает. А вообще-то вы отлично сработали, Анна Михайловна. Фото высшего класса. При увеличении на лицах некоторых господ видны даже поры и капельки пота.
– Аппаратура хорошая, – объяснила Аня.
– Скромничаете! На всех снимках присутствует динамика, сюжет – жизнь, одним словом. Если номер выйдет, назовем его «Кровавая свадьба». Фильм был такой в стародавние времена. И текст составим в детективном ключе. Все участники, то есть все покупатели нашего журнала, почувствуют себя как бы участниками съемки блокбастера. Тем более что убитый Мирослав Лесневич был достаточно популярным актером. Актером плохим, разумеется, но красавцем, и девочкам нравился до поросячьего визга.
Он замолчал и после паузы заговорил о другом:
– Я вам по телефону сообщил, что у меня есть идея. Так вот, а что, если мы на страницах нашего скучноватого издания заведем постоянную тему: журналистское расследование? Я не про данное убийство, а вообще. Ведь сколько в высшем обществе вертится непонятных людей с капиталами, и никто не знает, откуда взялись у этих людей капиталы. Вроде не бизнесмены, не чиновники, а у них «Роллс-Ройсы», особняки, зарубежная недвижимость… Как вам такая идея?
Аня пожала плечами. Виктор Константинович воспринял это как согласие и воодушевленно продолжил:
– Мне эта идея самому очень нравится, и я готов поручить новое направление именно вам. Думаю, у вас получится, вы же и диплом об этом писали.
– Диплом это одно, а практическая деятельность другое – я же не частный детектив, – возразила Аня.
– Поможем. Главное на́чать, как говорил когда-то незабвенный Михаил Сергеевич Горбачев. Так что не бойтесь.
Они разговаривали в огромном кабинете генерального директора, сидели, как и в прошлый раз, в креслах.
– Поможем, – повторил Виктор Константинович. После чего достал из кармана мобильный и набрал номер: – Леня, это Сухотин. Мои соболезнования. Твоя дочь переживает, вероятно, а я тут…
Он замолчал, слушая, что ему отвечает Красильников.
– Ну, ладно, если ты считаешь, что это необходимо, то я все сделаю.
Закончив разговор, гендиректор взглянул на Аню:
– Ну, все, как я и предполагал. Леня Красильников без моих намеков самолично попросил не откладывать работу над номером.
– Странно, – удивилась Аня. – Такая трагедия на свадьбе дочери произошла… Обычно подобное пытаются скрыть.
– А чего скрывать, если все и так про это знают? Красильников – мужик хваткий и не прочь лишний раз попиариться. Теперь даже те, кто не слышал о нем ни разу, будут говорить: «А, это тот самый, у которого зятя на свадьбе застрелили».
Сухотин замолчал, ожидая реакции Ани, но она ждала, что еще скажет шеф.
– Если честно, то я думал, что Красильников снимет заказ на публикацию, – продолжил гендиректор. – Но вы же слышали: он сам хочет сделать то, о чем мы собирались просить. Объясняет, что и ему уже звонили и спрашивали про журнал. Даже убитая горем дочка требует: якобы она там хорошо должна получиться в свадебном наряде. Кристина, по словам Лени, не особенно переживает. Ее, оказывается, пообещали пригласить для участия в съемках какого-то фильма, и она больше озабочена, как бы похудеть для роли. Похоже, что настоящие переживания только у Лесневича-старшего. Сына, как-никак, убили. И так у него в последнее время дела не очень хорошо идут, а тут еще на свадьбу потратился. Хотя, как мне кажется, Красильников потратился больше. Но Леня все-таки при дочке остался. То есть дочка при нем.
Виктор Константинович задумался, после чего произнес уже деловым тоном:
– За неделю надо номер сделать. Вы уж напишите текст в том стиле, который мы с вами вместе выбрали. Отберите снимки и отдайте ответственному секретарю. Он макетик набросает, вставит рекламные полосы. А то что такое тридцать тысяч! Да и вам гонорар увеличить необходимо. Если все срастется у нас, получите за снимки и за текст – три тысячи евро. Хотя с вашими бывшими гонорарами это, я думаю, и сравниться не может. Или больше вы хотите?
– Вполне устраивает, – согласилась Аня. – За неделю работы – неплохие деньги.
– И я так думаю.
Сухотин был спокоен, как будто ничего страшного не случилось, невозмутимо подсчитывал прибыль.
– Как вам наш офис? – вдруг неожиданно поинтересовался Виктор Константинович. – Впечатляет?
– Мне он кажется странным, – честно ответила Аня. – Американцы используют каждый метр площади, экономят на аренде, на отоплении, на электричестве…
– А зачем мне экономить? Все эти площади принадлежат мне. И потом, это вам только кажется, что они пустые, а когда нужно, тут очень много народу собирается. Здесь проходят пресс-конференции, журналистские семинары. Наш издательский дом учредил журналистскую премию, и здесь же она вручается. Очень солидная и престижная премия – «За честность и объективность». Не слышали разве?
– Нет, – призналась Аня.
– Красивый офис – такое же лицо фирмы, как аппетитная попка секретарши. Вы уж простите мне это грубое сравнение. Но мы – солидное предприятие. Наш издательский дом выпускает почти десяток глянцевых журналов. Помимо «Светской жизни» еще и «Автосалон», «Кэт», «Флирт», «Фитнес боди»… Знаете, наверное?
– Разумеется, – ответила Аня, хотя никогда не видела этих журналов.
Сухотин продолжал рассказывать о своей фирме, а она не понимала, почему вдруг он вообще завел этот разговор. Кто такая Аня Игнатьева, чтобы говорить с ней об этом, расхваливать фирму? Наемный работник, который пока еще ничем не отличился. Разве что она дочь известного экономиста-теоретика. Не рассказывать же каждый раз, что с восьми лет не живет с отцом, что их разделяли разные города, а потом и вовсе семь лет разделял океан.

 

Мама только-только начинала работу на ленинградском телевидении, когда началась перестройка. Вокруг все заговорили о новом мышлении, о демократизации. И тогда молодая журналистка решила взять интервью у профессора экономики, который недавно вернулся из ссылки, куда был отправлен за свои публичные лекции. Отправили его в Астрахань без права преподавания. В Астрахани он работал истопником в котельной. Но время изменилось, о нем вспомнили и вернули.
Телевизионное начальство сразу согласилось отправить съемочную группу во главе с молодой журналисткой в Москву. Толпой нагрянули домой к бывшему диссиденту, дверь им открыл моложавый сорокалетний мужчина в джинсах и в майке с портретом Горбачева. Как выяснилось потом, майку он надел специально для камеры.
Молодая журналистка растерялась тогда, потому что ожидала увидеть убеленного сединами мудреца вроде Василия Леонтьева или Адама Смита. Интервью получилось длинным и больше напоминало монолог.
Передача прошла по ленинградскому телевидению, потом еще по центральному каналу, вызвала, как тогда говорили, широкий общественный резонанс. Михаил Васильевич Игнатьев говорил много. Что нужно что-то менять, но необязательно отказываться от коммунистической идеологии, потому что коммунизм и социализм не являются двумя фазами одной общественной формации. А в СССР, по сути, не социализм, который присутствует определенно в Швеции или в Германии.
Профессор говорил, а молодая журналистка благоговейно внимала.
«У нас – государственный капитализм, потому что все средства производства принадлежат государству и каждый участник производственного процесса не является собственником или акционером своего предприятия, не может продать свои акции или пополнить пакет, не получает дивидендов по итогам деятельности фирмы, а только зарплату – почасовую или сдельно-премиальную. Социализм как система социальной защищенности трудящихся – вещь очень хорошая, и в СССР многого добились в этом направлении. Теперь надо развивать все это. Но для начала следует…»
Мама влюбилась сразу. Вернувшись домой, только и думала, как бы снова попасть в Москву, даже к начальству пошла с идеей для нового интервью, но ей сказали: «Все! Хватит! Гласность, конечно, хорошо, но всему должны быть пределы!»
Мама очень переживала, но профессор Игнатьев позвонил сам, сказал, что хотел бы встретиться, но не для того, чтобы под камеры что-то говорить, а наоборот… И через день приехал в Ленинград. Они провели вместе три дня, гуляли по городу, много разговаривали на разные темы. Вечером он провожал будущую жену домой и возвращался в гостиницу. А перед своим отъездом признался в любви. Со свадьбой решили не тянуть. Молодая журналистка переехала в Москву, где у ее мужа была кафедра.
Вскоре родилась Аня. Дела Михаила Васильевича шли в гору, и новый президент свободной России пригласил Игнатьева в свою команду для разработки экономической модели развития. Но потом все изменилось: Ельцин отказался от его услуг, поверив молодым экономистам, которых тут же окрестили «младореформаторами». Началась инфляция, перебои с продуктами… Игнатьевы жили, как и все. Михаил Васильевич мог уехать за границу, куда его приглашали, но он отказывался, словно выжидая чего-то. Дождался лишь одного: молодая жена забрала дочь и вернулась в родной город, сменивший название на Санкт-Петербург.
К отцу Аня приезжала часто: каждые каникулы проводила в столице. Но в Москве ей было немного скучно, из всех развлечений отец мог предложить ей только музеи, а друзей Аня в Москве не завела.
Когда Аня училась в старших классах, у мамы появилась новая личная жизнь. Она вышла замуж за удачливого бизнесмена, от которого, впрочем, фортуна вскоре отвернулась, и он разорился. На остаток средств Анин отчим приобрел домик под Валенсией, куда и уехал с женой. Аня тогда училась на первом курсе и в Испанию перебираться отказалась.
Назад: Глава пятая
Дальше: Глава седьмая