Глава 6

Что-то капало ему на лоб. Есть такая пытка: человека привязывают к столбу, неподвижно фиксируя голову, и подвешивают над головой воронку, из которой редко, по одной капле в минуту, капает обычная вода. Вроде бы ничего особенного, но уже через несколько часов жертва начинает выть, вопить и молить о пощаде. А через сутки или двое сходит с ума. Яннем никогда не прибегал к таким пыткам, хотя, говоря по правде, не слишком углублялся в методы Лорда-дознавателя, что нынешнего, что прежнего. Но сейчас он подумал, что, если такая пытка в Митриле в ходу, ее нужно обязательно запретить.

Он оторвал руку от земли и поднес ко лбу, закрывая его пальцами. Новая капля упала на тыльную сторону ладони. Яннем отвернул голову и тяжело перекатился на бок. Попытался приподняться на руках – ладони утонули во влажной колючей траве, – закашлялся и снова рухнул ничком, совершенно не в силах подняться. Но хотя бы капать на голову перестало. Он лежал лицом вниз на земле и с трудом вдыхал всей грудью чистый, свежий, насыщенный ароматом трав воздух, совершенно не похожий на затхлое нутро каменного гроба, в который чуть не превратился для них с Брайсом донжон замка Корстли. Кстати, о Брайсе… где он?

И при чем тут, дьявол его забери, Эгмонтер, которого Яннем успел мельком увидеть в донжоне (как?!), прежде чем произошло то, чего он сейчас, как ни старался, не мог вспомнить.

– Брайс, – хрипло позвал Яннем и все-таки сел, кашляя и сплевывая забившуюся в рот траву.

Он сидел на земле посреди леса, окруженный огромными деревьями, толстыми, чуть ли не как тот проклятый донжон, и высокими, как крепостная стена. Под сенью гигантских крон росли деревья поменьше, тонкие и гибкие, а под ними – буйные заросли кустов, пересеченных морем трав и цветов. Сквозь ветви пробивался янтарно-желтый солнечный свет. Пели птицы, что-то шуршало в траве, легкий ветер играл раскидистыми ветвями. Яннем ошарашенно огляделся. Задрал голову, глядя на дерево, под которым пришел в себя. То, что капало Яннему на лоб, пока он валялся без сознания, оказалось соком, сочащимся из ветки, нависавшей прямо над его головой.

Яннем сглотнул. В горле было сухо, словно он очень долго и громко кричал, хотя ничего такого он припомнить сейчас не мог. Мысли путались, в голове гудело, мышцы мелко подрагивали, словно после чудовищного напряжения. Не думая, что делает, Яннем встал на колени и задрал голову, подставляя открытый рот капающему соку. На язык капнула восхитительная сладковатая прохлада, и он благодарно сглотнул. Что бы это ни было за место и как бы он тут ни оказался, встретило оно его достаточно приветливо…

Так он думал ровно до тех пор, пока прямо у его колен в землю не вонзилась стрела с оперением из туго скрученных зеленых листьев.

Не шелохнувшись, Яннем поднял глаза. Потом, двигаясь очень медленно и не пытаясь оглядеться, поднял руки. Стрелка это не убедило, и вторая стрела, с таким же оперением, впилась в землю возле его второго колена. И еще две – за ногами сзади, словно запирая его в клетке из стрел.

– Я здесь с миром, – хрипло сказал Яннем. – И никому не хотел навредить. Простите, если я вас потревожил.

Слова ворочались во рту, словно грязные сухие камни. То ли живительный древесный сок помог окончательно прийти в себя, то ли просто прочистились наконец мозги. Яннем осознал, что он, король Митрила, стоит на коленях посреди леса с поднятыми руками, в окружении впившихся в землю стрел и наверняка на прицеле, и жалобно молит о пощаде. Кровь ударила ему в голову, но он сцепил зубы, изо всех сил пытаясь сдержать гнев. Он не имел ни малейшего представления, что произошло и куда он попал, но знал совершенно точно, что если начнет сейчас сыпать угрозами и оскорблениями, то следующая стрела полетит ему прямо в глотку.

Поэтому он терпеливо стоял и ждал и нашел в себе силы не обернуться, когда за спиной зашуршали ветви кустов, а потом трава, и раздались мягкие пружинистые шаги.

Эльф – откуда-то Яннем заранее знал, что это будет именно эльф – обогнул коленопреклоненного человека и остановился напротив, выставив перед собой лук с туго натянутой тетивой. Стрела с зеленым оперением и сверкающим на солнце стальным наконечником смотрела Яннему прямо в лицо на расстоянии не более двух футов. Одно движение тонких пальцев на тетиве – и стрела пробьет его голову насквозь.

– Кто ты? – отрывисто спросил эльф.

Он был очень молод, по крайней мере с виду – почти мальчик. Или девочка. Тонкие черты лица, длинные волосы, заплетенные во множество мелких кос и стянутые к затылку, высокий голос не позволяли определить точно. Разве что фигура наводила на мысли, что скорее все же эльф, а не эльфийка. Но, может, просто малолетняя девчонка. С эльфами никогда нельзя наверняка судить о возрасте – как и недооценивать тех из них, кто казался самыми юными. Яннем помнил Илиамэль, мать Брайса, которая выглядела на восемнадцать лет, хотя была, вероятно, старше короля Лотара.

Но так или иначе, этот эльф молод даже по меркам своей расы. Судя по всему, обычный патрульный, охраняющий эти земли. И вряд ли в одиночку. Наверняка мелкая сошка, и стоит ли перед этой мелкой сошкой сразу раскрывать свою личность? У Яннема было не слишком много времени обдумать этот вопрос, и он решил как можно дольше потянуть с ответом:

– Просто человек, оказавшийся здесь против своей воли.

– Ты лжешь, – отрывисто сказал эльф. – Кто ты и как сюда проник?

– Я не знаю. То есть могу только предполагать. Еще минуту назад я находился в совершенно другом месте, полагаю, что за много лиг отсюда. Меня забросили сюда магией…

Коротко щелкнула тетива. Яннем вскрикнул, когда наконечник стрелы чиркнул по его предплечью, вырвав клок ткани вместе с лоскутом кожи.

– Еще одно лживое слово, – сказал эльф, прилаживая к луку новую стрелу, – и я убью тебя.

Он хоть и юн, но непоколебим и упрям, как черт – это Яннем уже понял. Скрипнув зубами, он зажал правой рукой предплечье левой, с которого потоком хлынула кровь. Мясо вроде бы не задето, но посмотреть сейчас толком Яннем не мог. И в любом случае это было чертовски больно. А главное, никак не способствовало поддержанию избранной им тактики осмотрительного выжидания.

– Погляди вокруг меня, – сказал он, едва сдерживая ярость в голосе. – На траву. Прямо вокруг меня. Ничего странного не замечаешь?

Эльф прищурился. «Если ты хочешь меня обмануть, то не выйдет», – читалось в его холодных зеленых глазах, но он все же стрельнул взглядом по сторонам. А потом нахмурился. Юные или нет, все лесные эльфы умеют читать следы.

– Понял? – спросил Яннем. – Трава не примята. Как я мог прийти сюда сам, не оставив никаких следов?

– Это ничего не доказывает, – бросил эльф. – Может быть, ты маг и телепортировался в иэллию нарочно, чтобы причинить вред меллирону или… или даже украсть семя!

Эльф выпалил это и задохнулся, сам пораженный глубиной святотатства, в котором обвинял Яннема.

– Иэллию? – осторожно переспросил Яннем, и чей-то голос ответил за его спиной:

– Священная эльфийская роща. Запретная для человека.

Он оказался прав, эльф патрулировал лес не один. Его напарник, более рослый и явно более зрелый, выступил из кустов, держа в руке опущенный лук. Впрочем, миролюбивым он тоже не выглядел: взгляд был таким же острым, как и стрела, ранившая Яннема. Молодой эльф при этом продолжал держать человека на мушке и тревожно глянул на старшего, словно ожидая его команды.

– Ты пил сок эйкьявы, – сказал старший эльф, подходя ближе и останавливаясь в шаге от Яннема. – Зачем ты это сделал?

Эйкьява? Яннем оглянулся на дерево, которое встретило его куда приветливее своих стражей. Неловко пожал плечами, поморщившись от боли в простреленном предплечье.

– Понятия не имею. Я очнулся от того, что сок капал мне на лицо. Мне хотелось пить. Я совершил преступление?

– Да, – спокойно ответил эльф. – За то, что ты, человек, без позволения проник в иэллию, тебя ждала смерть. Но за то, что ты пил сок эйкьявы, тебя ждет нечто худшее. Однако, испив сока, ты лишил нас права казнить тебя самим. Тяжесть твоего преступления вне нашей компетенции. Теперь тобой должны заняться другие. Вставай.

Молодой эльф, точно приняв это за команду, подскочил к Яннему и злобно пнул его сапогом в поясницу. Яннем чуть не упал, но все же сохранил равновесие, привстал на одно колено, все еще зажимая рану рукой, а потом и на обе ноги. Медленно повернулся к старшему эльфу, глядящему на него холодными невыразительными глазами – как мясник на барана, ведомого на убой.

– Стало быть, я должен понести страшную кару от рук ваших друидов, или кто у вас там казнит преступников, – слегка задыхаясь, выговорил он. – Отлично, я очень рад. Только тебе придется перевязать мне рану. Потому что твой ретивый дружок порвал мне сосуд, и я истеку кровью, если ты не…

– Не истечешь, – спокойно сказал эльф. – Тут идти недалеко. Шагай.

Разумеется, он солгал – или, скорее, мерил расстояния, исходя из своей эльфийской физиологии и подготовки. Для эльфа отшагать три-четыре лиги по густому лесу было раз плюнуть, не то что для раненого человека. Яннем шел между ними – младший спереди, старший сзади, – постоянно ощущая прицел на своей спине, часто спотыкаясь и видя кровавые следы, оставляемые им за собой на яркой зеленой листве. Впрочем, через четверть часа кровотечение как будто ослабло, но Яннем упорно продолжал зажимать рану рукой. У него кружилась голова и покалывало онемевшие пальцы обвисшей правой руки, но он полагал, что рана все-таки не серьезна. Если, конечно, в нее не попадет какая-нибудь зараза. То, что еще час-другой, и любые раны перестанут иметь для него значение, он обдумывать отказывался. Это даже хорошо, что он оказался таким важным преступником, что его нельзя просто пристрелить или повесить на месте. Наверное, они захотят содрать с него кожу или скормить волкам, или как у них тут принято карать за кощунство. Яннем за пять лет неплохо изучил внутреннюю политическую структуру Светлого леса, их экономическую систему и основные культурные традиции. Но он не имел ни малейшего представления об эльфийской религии, их культах и верованиях, и о том, что они делают в глубинах своих священных рощ и лесов, куда и людям, и гномам ход заказан испокон веков.

«Какого хрена Эгмонтер забросил меня именно сюда? – эта мысль, очевидно важная, почему-то в первый раз мелькнула в голове Яннема. – И где, мать его, Брайс? Явно где-то не здесь. Брат, что ты натворил на этот раз?»

Ясно же, что. Спас их задницы из ловушки, в которую, как Брайс справедливо упрекнул Яннема за миг до того, как все это случилось, Яннем сам же их и завлек. Память понемногу возвращалась, и, бредя через непроглядный и как будто бы бесконечный лес, почти ослепнув от слабости и рябящей в глазах зелени, Яннем понемногу припоминал, что именно произошло. Он понял, что Брайс колдует, потом вошел и увидел его в луже крови, а рядом с ним – Эгмонтера, их старого знакомца. Так явно, как наяву, словно Эгмонтер перенесся прямо к ним в донжон. Но на самом деле его там не было. А две когтистые лапищи, принадлежащие бог весть какому демону – были. И они выдернули Брайса и Яннема из донжона, из ловушки, и… вот теперь Яннем здесь. Посреди священной эльфийской иэллии, за осквернение которой своим присутствием человеку положена смерть. Лучшего местечка не придумаешь. Спасибо хоть, не орочье капище на земле Глыхныг.

Вот только где сейчас Брайс? Тоже в иэллии? Или где-то гораздо дальше?

Яннема толкнули в спину, и он, споткнувшись, упал на одно колено. Попытался подняться, и его толкнули опять, не давая встать с колен. Он поднял голову, затуманившимся взглядом пытаясь всмотреться в лицо перед собой – новое лицо. Похоже, это был командир патруля, к которому доставили схваченного нарушителя. Такое же длинное, правильное, молодое и безжалостное, как лица всех эльфов, которых доводилось встречать Яннему.

Эльфы обменялись парой коротких реплик на своем языке. Яннем уловил слова «иэллия» и «эйкьява», и лицо командира патруля помрачнело. Он кивнул, что-то ответил, сделал какой-то знак. Яннема подхватили с двух сторон и поволокли прочь – не иначе как сажать на кол.

– Стойте! – крикнул он. – Неужели вы не хотите знать, как человек мог перенестись в самое сердце вашей священной рощи, да так, что вы даже этого не заметили?!

– Разумеется, хотим, – спокойно сказал командир патруля на общем наречии. – И ты ответишь на все вопросы, которые тебе зададут.

Яннем не успел сполна осознать, что означает для него такое обещание – потеря крови наконец-то взяла свое, и он потерял сознание.

Он очнулся от боли, острой, раздирающей, теперь уже не только в предплечье, но также в ладонях. Яннем коротко застонал, глядя на безмятежно шумящие зеленые ветки, от которых рябило в глазах. Он лежал на земле навзничь, с широко разведенными в стороны руками. Когда попытался свести их, боль в ладонях сделалась нестерпимой. Яннем с трудом повернул голову и моргнул, отказываясь верить своим глазам.

Его ладони были прибиты к земле. Чем-то, напоминающим деревянные колышки. Только эти колышки были особенными: не просто мертвые деревяшки, заточенные с одного конца, а… словно живые растения. Во всяком случае, он ясно видел, как на кольях, измазанных кровью из его ладоней, поблескивает свежая зелень юных побегов.

– Вашу мать, – прохрипел Яннем, судорожно стискивая руки в кулаки, от чего боль стала только сильнее.

Он никого не видел, но чувствовал, что не один здесь: если его решили принести в жертву или казнить каким-то особенно извращенным эльфийским способом, наверняка найдутся те, кому захочется на это поглазеть. Жажда крови и в эльфах, и в людях одинакова и не уступает жажде крови темных народов – уж это-то Яннем не понаслышке знал.

– Не стоит сквернословить под сенью священных древ иэллии. Этим ты не облегчишь, а только усугубишь свою участь.

Голос вроде бы новый, надтреснутый, даже старческий – хотя эльфы, насколько знал Яннем, не стареют, до гробовой доски остаются если и не юными, то хотя бы моложавыми. А это значило только одно: эльф, с которым он на этот раз имел дело, прямо-таки дряхлый старец даже по их меркам. Значит, старейшина или друид. Яннем с трудом повернул голову, но увидел лишь край слепяще-белого одеяния слева от себя.

– Я ничего не сделал, – хрипло сказал он. – И не хотел здесь оказаться.

– Но все же некая сила перенесла тебя из Имперских земель на священную землю эльфов.

– Не из Имперских земель. Из Митрила.

Последовала короткая пауза. Яннем сглотнул, пытаясь понять, как много успел потерять крови и сколько еще ее вытечет из него, прежде чем он окончательно потеряет нить разговора. Ситуация, конечно, та еще: вроде бы и надо затягивать и тянуть время, а с другой стороны, как раз времени у него и нет.

– Я из Митрила, – отрывисто проговорил он, больше не пытаясь рассмотреть своего собеседника – или судью – в белых одеждах. – Это горное королевство к северу от Империи. Независимое. И я его король.

Друид молчал. Словно тоже ждал чего-то – может быть, смерти Яннема? Но ведь командир патруля заверил, что Яннем ответит на все вопросы, прежде чем умрет. А его пока ни о чем толком не спрашивали.

– Король Яннем из Митрила, – проговорил друид. – Я слышал о нем. Говорят, что он ненавидит и презирает Светлый народ.

– Нагло врут, – огрызнулся Яннем. – Брат короля Митрила – полуэльф. Его мать была чистокровной эльфийкой. Ее звали Илиамэль.

– Илиамэль, – повторил друид.

Яннем запоздало подумал, что имя Проклятой лесом, заклейменной и изгнанной за свои преступления, вряд ли может послужить сильным козырем в этих непростых переговорах, которые ему и так приходится вести распятым на земле.

– Она умерла много лет назад. Ее сын Брайс, полуэльф, ничего не знал о преступлениях своей матери и не должен нести за них ответственность. Как и я. Но я всегда уважал своего брата и народ, к которому он наполовину принадлежит.

– У вас принят закон, называющий эльфов «нечистой кровью»? – словно бы припомнил друид, и Яннем тяжело вздохнул.

– И гномов. И идшей. Сто лет назад к нечистой крови в Митриле причисляли даже людей из долины, из Империи. Такой уж у нас народ. Но я – именно тот, кто стремится все это изменить.

– Если ты действительно король Митрила.

– Если я действительно король Митрила.

Друид помолчал. Яннем заметил движение белых одежд, но смог понять лишь, что эльф медленно обходит его распятое тело, спокойно ступая по пятнам свежей крови на искрящейся траве.

– И как же король Митрила попал в самое сердце эльфийской иэллии? Если верно то, что мы о нем слышали, он редко покидает столицу своего королевства, и уж тем более сам Митрил.

– Долгая история, – нервно усмехнулся Яннем. – Боюсь, прежде чем я расскажу ее во всех деталях, истеку кровью.

– Нет, – спокойно сказал друид. – Кровью ты не истечешь. Произойдет нечто другое. Ты знаешь, что это?

Длинная рука с полупрозрачными сухими пальцами указала на окровавленный кол в его ладони. Яннем сглотнул.

– Это ростки сельфрилла. Слышал об этом эльфийском древе? Оно разрастается, слушая наши песни, и принимает ту форму, которую мы просим его принять. Это может быть защитная стена, или жилище, или повозка. Ты – преступник, осквернивший иэллию. Более того, ты дерзнул испить сок эйкьявы, который предназначен для создания ритуального напитка, используемого друидами во время богослужений. Наказание за такое преступление – казнь через сельфрилл. Сейчас я спою ему, и он прорастет в твоем теле. В твоих венах и плоти, пуская ростки в каждом мускуле. Пробивая твои кости и внутренние органы. Я буду петь медленно, и это будет очень неторопливая смерть. Ты будешь все чувствовать. Ты познаешь, как в тебе прорастает иэллия. В конечном итоге сельфрилл поднимется из твоего тела и возвысится к небесам. Таково твое искупление.

– Слушайте, – нервно сказал Яннем. – Это все одна огромная ошибка.

– Но ты можешь остановить сельфрилл, – спокойно продолжал друид. – Если ты действительно попал сюда с помощью человеческой магии, а судя по всему, так и есть, то эта магия очень сильна. Она преодолела не только расстояние, но и защитные чары самой иэллии. Мне неведомы твои цели, и я не думаю, что смогу заставить тебя их назвать, прежде чем ты умрешь. Но уверен, что ты сам явишь нам эту силу, спасая себя, когда ростки сельфрилла начнут прорывать твои легкие и желудок. Когда ветви пробьют твою грудную клетку, взойдут меж ребер и на груди у тебя зацветут цветы, ты скажешь и покажешь нам все.

– Проклятье, да вы слушаете меня или нет?! – закричал Яннем изо всех сил. Зеленеющие побегами колышки в его ладонях качнулись, точно вот-вот и впрямь собирались начать прорастать. Лоб Яннема взмок от холодного пота, и он с трудом заставил голос звучать ровно и жестко, беспощадно давя прорывающийся в нем ужас. – Если вы слышали о короле Митрила, то знаете, что он лишен способности к магии напрочь. То есть я лишен такой способности. И я не смогу остановить ваши прокля… то есть священные ростки, когда они начнут меня убивать. Я ничего не смогу сделать и умру здесь в муках, а потом народ Митрила придет сюда и сожжет ваши драгоценные иэллии дотла. Мой брат Брайс это сделает. Если вы слышали про меня, то уж точно слышали и про него. И про то, что он сделал в Империи людей пять лет назад. А имперцы ведь не убивали его брата-короля.

Он замолк, задыхаясь. Сердце гулко колотилось в горле, и Яннем с тревогой поглядывал на колышки, ожидая, что они вот-вот вгрызутся в его плоть, пуская крошечные ростки внутри его тела…

– Достаточно, Авендераль, – произнес женский голос у Яннема над головой. – Я увидела и услышала все, что хотела.

– Но, госпожа моя…

– Я сказала, достаточно. Ты можешь идти.

Белое одеяние колыхнулось: друид поклонился кому-то, прежде чем отойти и скрыться из виду. Яннем слышал еле уловимый шелест травы под мягкими шагами.

Перед ним возник эльф, в поле которого он на этот раз точно не мог сомневаться: наверняка это была женщина. С более мягкими, чем у ее соплеменников, чертами, более длинными волосами, в желто-зеленом платье, складками спадающем в траву. В ее глазах не читалось равнодушной безжалостности, как у других, но и особой симпатии и доброты Яннем тоже не заметил. Какое-то время она молча стояла в ногах короля Митрила, распятого на зеленой траве.

– Я Элавиоль, – сказала она наконец. – Старшая элери Великого Дома Алварин. Великий элор нашего дома сейчас в отъезде, и на время его отсутствия я управляю Домом и принимаю решения. В том числе и решения о судьбе преступников на землях, которые Дом Алварин имеет честь охранять. Ты действительно король Яннем из Митрила?

– Сколько раз мне еще повторить, чтобы вы поверили?

– Ну, я могла бы просто позволить Авендералю спеть сельфриллу и позволить ему в тебе прорасти. Но если ты говоришь правду, и ты действительно король Яннем, то ты в самом деле не сможешь подавить рост сельфрилла. И если он пустит ростки в твоих венах, мы уже не сможем ничего изменить. Я не уверена, что готова так рисковать.

– Ваша мудрость, моя леди, может соперничать лишь с вашей откровенностью и красотой, – криво ухмыльнулся Яннем, изо всех сил стараясь не кусать губы.

Элавиоль еще некоторое время разглядывала его. Потом кивнула кому-то, и двое эльфов – видимо, ее стражей – наклонились и одновременно вырвали окровавленные колышки из ладоней Яннема. Яннем тут же подтянул обе руки к груди, еле сдерживаясь, чтобы не скрутиться в комок и не взвыть, окончательно растеряв остатки своего монаршего достоинства.

Проклятье, а ведь всего два дня назад он величаво шествовал через свое королевство в портшезе, который не могли достать ни магия, ни стрелы, в окружении сотен охранников. Владыка своего государства, недосягаемый для врагов. И вот корчится, как мешок окровавленного дерьма, у ног какой-то поганой эльфийки, по мановению пальца которой может сдохнуть в муках. Яннем ни разу в жизни не ощущал себя таким униженным.

Элавиоль присела возле него, невесомым движением откинув подол желто-зеленого платья. Протянула бледные, прозрачные пальцы и взяла изувеченные руки Яннема в свои ладони, нежно, как мать. Он невольно застыл, забыв о том, что еще секунду назад люто ненавидел эту эльфийскую дрянь и все ее ненавистное племя, готовое ни за что убить невиновного человека. Но теперь Яннем об этом забыл. Только смотрел, как Элавиоль, взяв его руки в свои, прикрывает глаза и шепчет что-то узкими, тоже непривычно бледными губами.

Вокруг Яннема зашевелилась трава. Он дрогнул – не очень-то тянуло доверять здешней растительности после всего, что он услышал за этот день. И с напряжением смотрел, как по его ноге ползет бархатистый стебель с широкими плоскими листьями. Стебель добрался до его руки, прильнул к ней и обвил его ладонь, впитывая кровь, но не пропитываясь ею насквозь, словно на рану наложили очень плотную повязку. Такой же травяной бинт лег и на вторую руку Яннема, а третий – на его порванное стрелой предплечье. Боль сразу же стала стихать, и кровотечение мгновенно прекратилось.

– Спасибо, – с трудом выговорил Яннем.

Элавиоль, все так же не разжимая его рук, серьезно посмотрела ему в лицо бледно-голубыми глазами.

– Ты рано меня благодаришь. Я лишь пока что отсрочила твой приговор. Необходимо удостовериться, что ты тот, за кого себя выдаешь. И если это так, то выяснить, каким образом и благодаря каким недобрым силам человеческий король, неспособный к магии, оказался прямо посреди священной иэллии. И насколько это может быть опасно для Дома Алварин и для всего моего народа. Я не дарую тебе жизнь. Я дарую тебе лишь время. Используй его с умом.