Глава 4

Когда запели стрелы, Яннем дремал. Так странно, с его-то хронической бессонницей, со стремительно нарастающей тревогой, втрое усиливавшейся за воротами дворца – но он действительно соскользнул в сон, словно убаюканный мерным покачиванием портшеза. Ему даже успело присниться что-то, хотя и не слишком приятное: он запомнил только, что стоял по колено в жидкой черной слизи, пытаясь выпростать из нее ногу, и что слизь пузырилась и вскипала вокруг его онемевших щиколоток (на самом деле просто неудобно поджал их под себя во сне). А потом он услышал свист, тонкое, звенящее пение стрелы, рассекающей знойный воздух.

И мгновенно проснулся, сев в портшезе прямо.

Он не мог видеть, что происходит снаружи. Королевский портшез, созданный гномами по специальному заказу, был собран из красного дерева и обит снаружи тремя слоями листового железа. Ставни, также обитые железом, запирались изнутри на широкий засов, и единственным источником света служили два крошечных, узких, похожих на бойницы, окошка, забранных каленым гномьим стеклом. Помимо того, портшез был густо опутан коконом защитных чар, отражающих как железо, так и магию. Эти чары плел, разумеется, Брайс – с помощью группы магов, прошедших специальный отбор и колдовавших под его тщательным контролем. Впрочем, Брайс выполнил свою часть работы без особого удовольствия.

– Ты действительно сможешь ездить в этом гробу? – спросил он Яннема, когда портшез был полностью готов, и тот лишь усмехнулся в ответ:

– То, что для тебя гроб, для меня – передвижная крепость, брат.

Брайс покачал головой, хмурясь, но не прекословя. Все чаще именно так оканчивались их разговоры: Брайс хмурился, но не прекословил. Так вышло и с его женитьбой на Катрионе Глендори, и с поездкой на Даргор. И он, видимо, ждал чего-то подобного, передавая Яннему дерзкую просьбу лорда Айвора. Поэтому искренне изумился, когда Яннем просто согласился с ним.

Иногда нужно просто соглашаться с человеком, если пытаешься сохранить его доверие и доказать, что все еще веришь ему.

Портшез действительно был крепостью и весил столько, что четверо сильнейших мужчин из личной гвардии короля не смогли бы поднять его на плечи. Поэтому его закрепили на спинах двух могучих жеребцов, которых вели под уздцы телохранители короля. Еще двадцать телохранителей окружали лошадей и портшез плотным кольцом, и уже вокруг них, растянувшись цепью, в качестве внешнего круга охраны, ехал отряд авраддилов. Выглядело это, надо сказать, впечатляюще: по-прежнему полуголые, с кривыми саблями на боках, на собственных боевых конях, так, что хвост ехавшего впереди был прикреплен к удилам шагавшего позади. Это был более чем странный боевой порядок, но Ингери объяснила Яннему, что авраддилы не сражаются конными – при первых признаках опасности они спешатся и будут действовать как единое целое. Она могла бы еще много любопытного ему порассказать и, безусловно, скрасить скучные часы в одиночестве в пути (за несколько недель их брака Яннем понял, что его жена далеко не глупа, и пока что не решил, как к этому стоит относиться). Но в последние несколько дней королева Ингери ощущала недомогание по утрам, и хотя лекари пока не могли подтвердить или опровергнуть надежд короля, Яннем все же решил, что ей не стоит понапрасну трястись на горных перевалах. А кроме того, как коронованная супруга монарха, она служила залогом спокойствия в Эрдамаре на время его отсутствия. Его и Брайса. Они впервые за пять лет покидали столицу вместе, одновременно. Леди Катриона, хоть и ослабленная родами, отправилась с ними, в одном портшезе со своим сыном, его кормилицей и одной из фрейлин. Их портшез также защищала магия… но не так надежно, как «передвижную крепость» короля.

Когда засвистели стрелы, Яннем подумал: «Было бы проще… было бы, в самом деле, гораздо проще, если бы…» Он не позволил себе довести до конца эту предательскую мысль; не то чтобы она не мелькала у него бессонными ночами, когда он лежал рядом со своей неподвижной холодной женой, слишком гордой, чтобы плакать после соития, и слишком невинной, чтобы научиться извлекать из него удовольствие. Тьма за окном и тьма в душе наводили на темные мысли, и порой Яннему думалось, в точности вот как подумалось и теперь, что было бы куда проще, если бы какой-то несчастный случай… дерзкое нападение, ограбление на большой дороге…

Но какое ограбление возможно, когда речь о кортеже короля, сопровождаемого братом-магом и двумя сотнями солдат, и это не считая обширной свиты, отряда боевых магов, личной королевской гвардии и воинов-авраддилов? Никто в Митриле не решился бы на такое безумие. Да и за его пределами…

Было удобно, даже комфортно предаваться размышлениям, пока вокруг свистели стрелы, которые, Яннем знал, никак не могут до него достать. Он слышал глухие щелчки наконечников о сталь, которой портшез был обит снаружи: стрелы, без сомнения, заговоренные, причем весьма искусно, раз сумели пробить поставленную Брайсом защиту. Яннем отодвинул бархатную шторку, прикрывающую крошечное окно-бойницу в дверце. Окно было устроено так, что давало ему достаточно неплохой обзор. Кони остановились, но не заволновались – на них наслали надежные отупляющие чары, так что они могли провезти короля через пылающий костер, ступая по горящим углям, и даже не раздуть ноздри. Яннем неподвижным взглядом смотрел, как обнажают мечи его тело-хранители – отборные люди, каждого из которых тщательно проверяли сперва Лорд-дознаватель, потом Брайс, потом он сам. Любой из них не колеблясь отдаст за короля жизнь. И по меньше мере двое из них это сделали, рухнув с седел с пробитой стрелами грудью. Снаружи раздались крики – яростные, встревоженные, испуганные, и поверх этого – громоподобный голос Брайса, велевший сомкнуть ряды и защищать короля и леди Катриону. Сам он был там, защищенный только доспехами, собственной магией и милостью Светлых богов. Яннем не видел его, но легко мог представить его разгорающееся от предвкушения схватки лицо, изувеченную руку с зажатым в ней клинком – Брайс все еще на удивление ловко управлялся мечом для человека с укороченными пальцами, хотя никто уже не поставил бы на него на турнире. Но он все еще мог сражаться и, главное, жаждал битвы. «Это мой подарок тебе, брат. На рождение сына», – подумал Яннем и на мгновение прикрыл глаза, борясь с искушением откинуться на подушки, закрыть лицо руками и сидеть так, пока все это не закончится.

Он подавил этот малодушный порыв и наклонился вперед, выискивая взглядом авраддилов. Как и предрекала Ингери, при первом признаке опасности они спешились. Их кони, связанные в кольцо, волновались, но не слишком – они тоже были хорошо обучены. Яннем с удивлением увидел, что авраддилы, вместо того чтобы развернуться к неведомому врагу, встают к нему спиной, лицом к охраняемому ими портшезу. Каждый из них положил правую руку на холку своего коня, а левую – на плечо стоящего рядом побратима. Яннем услышал какой-то звук: не ушами, нутром, и его укололо неприятным полузабытым воспоминанием. Вот так же, нутром, а не ушами, он слышал голос Тьмы в подземелье под Бергмаром, когда спустился туда вместе с Брайсом. Но то, что он слышал сейчас, не было голосом Тьмы, хотя, безусловно, имело прямую связь с магией. Звук походил одновременно на гудение крепнущего ветра перед бурей, грохот накатывающего обвала и стон земли во время землетрясения. Они колдуют, понял Яннем. Двадцать пять… точнее, теперь уже двадцать четыре воина-авраддила с диких варварских островов, с их нелепыми кривыми саблями и бронзовой кожей, не холодеющей на морозе. Они не воины на самом деле, они боевые маги. Хорошенький подарочек от женушки на свадьбу, нечего сказать. И ведь ни словом не предупредила!

Яннем больше не слышал голоса Брайса, и это заставило его сердце забиться сильнее. Он понял, что сидит, обеими руками вцепившись в церемониальный меч на поясе, и заставил себя разжать руки. Безумно хотелось скинуть корону и соболиную мантию, выскочить из портшеза, обнажить меч и заорать во всю глотку… но это желание исходило из такой крошечной, почти исчезнувшей его части, что Яннем едва успел его осознать. Разумная, рассудительная часть короля Яннема продолжала холодно наблюдать за происходящим из портшеза. Он видел, как бугрились мускулы на вытянутых руках авраддилов и как гуляли по их бычьим шеям кадыки, пока из горла сквозь сомкнутые губы вырывался этот низкий, подавляющий звук, от которого начинало ломить в висках. Гвардейцы Яннема покачнулись, хватаясь за первую попавшуюся опору. И те, кто напали на кортеж – Яннем все еще не видел нападавших, и это было очень хорошо, – без сомнения, последовали их примеру. Яннем ощутил подкатывающую к горлу тошноту и подумал: «Умолкните… Заткнитесь… пусть они замолчат!» Он не спросил у Ингери, как отдать такой приказ на даргорянском, и в этот миг пожалел, что все же не взял ее с собой.

– Харрат, – прохрипел он, приблизив лицо к бойнице. А потом крикнул, еле шевеля языком и не слыша своего голоса сквозь этот чудовищный безмолвный гул: – Харра-ат!

Гул смолк, но не сразу – отдалился и постепенно затих, как уходящая гроза. Яннем, очнувшись, с бешеной силой дернул шелковый шнур, свисающий внутри портшеза, и откинул внутренний засов.

Дверь распахнулась, солнечный свет на мгновение ослепил его. Яннем оттолкнул услужливо протянутые к нему руки и сам спрыгнул наземь.

– Где они? – возбужденно спросил он. – Сколько их было? Покажите мне!

Брайс оказался наконец рядом – по-прежнему конный, только-только успевший вложить в ножны меч, который ему так и не довелось сегодня обагрить кровью. Его лицо выглядело напряженным, даже разочарованным, между бровями пролегла глубокая складка. Он, без сомнения, тоже осознал, что даргорянские воины оказались боевыми магами, и наверняка понял в случившемся больше Яннема. Но это могло подождать. Брайс молча указал Яннему вперед, мимо портшеза леди Катрионы, из которого слышался плач проснувшегося младенца и взволнованные вскрики фрейлины – она кричала, что леди Катрионе дурно. Но ни Яннем, ни Брайс не взглянули в их сторону.

Они оба смотрели вверх, на пологие холмы, окружающие дорогу в том месте, где они сейчас ехали. Место для засады было выбрано отлично: дорога здесь становилась узкой, вынуждая кортеж растянуться на пол-лиги длинной неуклюжей змеей. В момент нападения портшез короля окружали только два отряда телохранителей, а все остальные его люди оказались впереди или позади. На холмах густо рос лес, и хотя, разумеется, вдоль дороги выставили охрану, она не смогла помешать людям, засевшим на деревьях вверху, как белки, и осыпавшим охрану короля градом заговоренных стрел… одна или две из которых теоретически могла попасть в бойницу, но такая вероятность была ничтожно мала. Практически исключена.

Всего стрелков было, как подсчитали позже, сорок восемь человек. Ровно по двое на каждого авраддила. Ни один из которых так и не двинулся с места, пока их немая песнь безошибочно нашла своих жертв, выжгла им разум и остановила сердца. Сорок восемь безымянных наемников валялись под деревьями на холме, точно попадавшие спелые плоды, рядом с собственными луками и стрелами. Все они были мертвы.

Несколько человек из свиты Яннема оказались ранены стрелами, но никто из его приближенных не пострадал, включая и леди Катриону, которая потеряла сознание просто от испуга.

– Недурно, – сказал Яннем, окидывая взглядом своих немых воинов. – Вполне недурно. Брайс, сядь ко мне, поговорим.

Брайс снял перевязь с мечом, отдал оруженосцу и с некоторым трудом забрался в портшез вслед за Яннемом. Места для двоих там было достаточно, хотя закованному в стальные латы Брайсу явно было бы куда удобнее верхом на коне, чем в проседающих мягких подушках. Ничего, потерпит.

Яннем отдал приказ отправляться дальше, дождался, пока Брайс запрет изнутри дверцы и накинет на портшез защитный кокон. Он молчал, глядя в узкое окно на авраддилов, вновь севших на коней и продолживших путь все с тем же каменным, ничего не выражающим выражением, с которым они убивали людей для своего господина.

– Теперь ты, Тьма тебя задери, объяснишь мне, что все это значит? – не выдержал наконец Брайс, и в его голосе Яннем отчетливо услышал с трудом сдерживаемое бешенство.

Брайс стал довольно раздражительным после своей женитьбы. Хотя они спорили теперь меньше, но Яннем видел, как брат от него закрывается, все реже выражая недовольство, но вовсе не потому, что досады становилось меньше. Скорее напротив. Он держал теперь возражения при себе, и до поры до времени это Яннема устраивало. В конце концов, сейчас у них полно других забот. И общий враг, против которого следует обратить объединенные силы вместо того, чтобы собачиться друг с другом.

Яннем холодно посмотрел на брата.

– Тебе действительно нужны объяснения?

– Ну еще бы. Ты приказываешь мне найти полсотни головорезов, достаточно тупых, чтобы напасть на кортеж короля, и достаточно ловких, чтобы осуществить такое нападение. Сам разрабатываешь план, выбираешь место и время, приказываешь мне лично заговорить стрелы, чтобы они пробили мной же поставленную защиту. И отказываешься отвечать при этом на любой из сотни моих вопросов. Очень здорово, Ян, ты опять меня проверяешь, что ли?

– Не злись, – улыбнулся Яннем. – И не строй из себя дурака. Ты же сразу понял. Да, я проверял, но вовсе не тебя. Как тебе такое вообще в голову пришло?

– И то верно. Если бы ты решил проверить меня, то не сделал бы частью плана.

«Возможно, – подумал Яннем. – Или, зная, что именно так ты и решишь, нарочно посвятил тебя в детали, чтобы усыпить твои подозрения». С минуту они безмолвно смотрели друг на друга, сидя в раскачивающемся портшезе, возобновившем неспешное движение между холмами. Без настороженности, без подозрительности, в целом зная, чего друг от друга ожидать.

В целом. В этом-то и проблема.

– Ты проверял авраддилов. Да? Решил посмотреть, каковы они в бою.

– Вот и расскажи мне, каковы они в бою, Брайс. Я искренне люблю этот маленький уютный гробик, но, сам понимаешь, мне не очень хорошо отсюда виден театр боевых действий.

– Они маги, – отрывисто бросил Брайс, и Яннем сердито мотнул головой:

– Это я и сам понял. Но что это за магия? Ты видел раньше подобное?

– Один раз, – подумав, ответил Брайс. – Пять лет назад на озере Мортаг, когда мы с Иссилдором и еще восемью боевыми магами укрепили и держали лед под орками. Мы тогда так же вставали в круг и ментально соединились в единое целое.

– Ты думаешь, они соединяются в одно целое в момент нападения?

– Да, и не только друг с другом, но и со своими конями. Ингёр ничего не говорила тебе об их лошадях?

– Ингери, – сухо поправил Яннем, и Брайс хмуро глянул на него исподлобья.

– Ингери… словом, она могла знать об этом, но могла и не знать. На Даргоре больше всего ценят коней и корабли. Женщин не посвящают в особенности управления и военные тайны. А личный отряд охраны ярла наверняка держит особенности своих тренировок в секрете.

– И что ты думаешь?

– Я думаю, это не очень хорошо, Ян. С какой стороны ни посмотри. Нет, эти ребята сработали отлично – соединили свои ауры, создали магический концентрат и целенаправленно ударили в тех, кто напал на тебя и угрожал твоей безопасности, не задев никого другого…

– Почти не задев, – поморщился Яннем. – У меня чуть башка не лопнула. Ты слышал этот гул?

– Слышал, и, думаю, сильнее, чем ты, но я мог от него защититься. Хотя не хотел бы я, чтобы эти парни однажды выбрали своей целью меня. В этой магии есть что-то от чар Императора людей, помнишь? Они реагируют на намерения. Соединяясь, они знают, кто желает тебе зла, и уничтожают его. Оружие точечного поражения.

– Но они тебе все же не нравятся?

– Да, потому что они слишком зависимы друг от друга. И от своих коней. Я не знаю, как они будут действовать поодиночке. Хотя в качестве обычных воинов они, бесспорно, тоже хороши, но и не думаю, что так уж исключительно хороши. Но мне не нравится, что рядом с тобой оказалась такая сила. Пусть и преданная тебе.

– Боишься, что я начну натравливать их на своих врагов? Выпущу в город, как бешеных псов, и перебью с их помощью половину Эрдамара?

– Н-нет, – сказал Брайс, но Яннем знал его слишком хорошо и читал его мысли так, словно они были вытатуированы у него на лбу. – Ты ведь еще не окончательно сошел с ума. По крайней мере, хотелось бы в это верить.

Он слегка улыбнулся – шутка, брат, всего лишь шутка. Но не слишком удачная. Яннем не улыбнулся в ответ. Он откинул шторку с окна-бойницы, глядя на покачивающийся неподалеку портшез леди Катрионы. Стоны и всхлипы оттуда уже не доносились, но все еще слышался детский плач.

– Напугали ребенка, – вздохнул он. – Я иногда себя чувствую настоящим злодеем.

– Ты не злодей, Яннем.

– Нет?

– Нет.

На этот раз Яннем улыбнулся. С Брайсом было легко говорить, легко поверять ему свои мысли и легко предполагать, что у него на уме. Яннем умел это ценить.

– Когда стали стрелять, что сделал лорд Глендори?

– Лорд Глендори? – переспросил Брайс – и тут же изменился в лице, поняв, к чему клонит Яннем. – Я… кажется, не посмотрел в его сторону.

– В самом деле? Ты меня удивляешь, Брайс. Очень недальновидно. Ты ведь все просчитываешь заранее на три хода. Или пять лет мирной жизни тебя совсем расхолодили?

– Стоило меня предупредить, чтобы я вовремя отрастил вторую пару глаз на затылке, – огрызнулся Брайс, и Яннем миролюбиво поднял ладонь.

– Ладно, ладно, я же не в упрек. Мои люди все равно за ним проследили и потом мне обо всем в деталях доложат. Просто я надеялся, что ты добавишь к этому собственное впечатление.

– Думаешь, он обрадовался этому нападению?

– Более чем уверен. Оно позволило бы ему оставить собственные руки чистыми.

– Вряд ли он хочет твоей смерти. Тогда ему придется убить и меня. Я не позволю ему мной манипулировать, и он это знает.

– Да, так было до сих пор. Но теперь у тебя есть сын.

Они впервые заговорили об этом. Заговорили? Сильно сказано: Яннем озвучил то, что и так знали они оба, и опять повисла тишина, холодная и колючая.

– Ты заставил меня жениться, – сказал Брайс наконец. – Я не хотел. Тебе стоило обрюхатить Катриону самому.

– Да, стоило. Но кто же знал. Это в прошлом, Брайс, мы должны расхлебывать последствия, а не ломать голову, как можно было их предотвратить. И именно это я сейчас и делаю. Расхлебываю последствия. За нас обоих.

Брайс непонимающе смотрел на него. Неужели и правда не догадался? Непохоже на него. Или он действительно воображал, что его новые родичи, породнившись с королем, обрели полную неприкосновенность?

– Я более чем уверен, – спокойно сказал Яннем, – что лорд Глендори во время нападения возликовал, не попытался прийти на помощь мне, тебе и собственной дочери. И более того – даже подал тайный знак своим людям, которые должны были воспользоваться суматохой, поднятой вражескими лучниками, прорваться через кольцо охраны и убить нас обоих. Именно об этом мне доложили верные люди… вернее, доложат нынче вечером, когда мы встанем на постой.

– Твою мать, Яннем! Ты решил подставить лорда Айвора? Именно для этого все и затеял?!

– А ты думал, я буду сидеть и ждать, пока он зарежет меня во сне и коронует тебя или твоего сына? – холодно спросил Яннем, и Брайс едва не застонал, ударив рукой в латной перчатке по закованному в сталь колену.

– Яннем, ты неисправим. Никто не может зарезать тебя во сне, для этого приняты все меры! И я уже не раз говорил, что никогда не позволю…

– Если это будет зависеть от тебя – да. Брайс, не оправдывайся. Я тебе верю. Ты же знаешь, что верю. Но теперь у тебя есть сын, и это снова сделало тебя для меня опасным. И для себя самого, к слову, тоже. Я уверен, что твой тесть хочет убрать не только меня, а нас обоих. Так что мы должны сыграть на опережение, только и всего.

– И ты поэтому согласился поехать в Корстли? В самое вражье логово?

– Да. А как еще можно правдоподобно инсценировать покушение, да так, чтобы в этом нельзя было заподозрить никого, кроме лорда Айвора? Заодно мы проверили в деле авраддилов. И не думаю, что в Корстли нам будет что-либо всерьез угрожать. Авраддилы ощущают враждебные намерения, как ты говоришь, так что…

– Я не до конца в этом уверен, это просто мое предположение. Я никогда не изучал такого рода магию. В Митриле она не в ходу. – Брайс прочистил горло, отводя взгляд. – Ты хочешь арестовать лорда Айвора сегодня же?

– Нет, – мягко сказал Яннем. – Мы едем на церемонию освящения твоего сына. До Корстли не более двух дней пути. Мы прибудем туда и проведем церемонию, и уже после нее сделаем то, что должны сделать.

«Это мой знак уважения к тебе, брат. Надеюсь, ты его оценишь», – молчаливо добавил он, не желая произносить вслух столь очевидную вещь. Брайс кивнул. Позже, вспоминая тот день и тот разговор, Яннем не мог избавиться от мысли, что виной всему было именно это проклятое, дурацкое уважение – старшего брата к младшему, короля к верному вассалу, мужчины к лучшему другу. Если бы Яннем наплевал на Брайса, на его жену и сына, его новую семью, которую сам же ему навязал, – возможно, все повернулось бы иначе. Он бы арестовал лорда Глендори немедленно, и все бы кончилось, не начавшись…

Но Яннем, что греха таить, был впечатлен мощью отряда авраддилов. Он выслал вперед, в замок Корстли, своих людей, чтобы они все тщательно там проверили, а его свита и сопровождение вдвое превышали число людей Глендори, оставшихся в замке. Он не собирался ничего есть или пить, если рядом не будет Брайса. Нужно лишь приехать в замок и провести церемонию, не просто выразив этим уважение и признательность брату за годы верной службы, но и заодно продемонстрировав недругам, что король ничего и никого не боится. Лорд-дознаватель не щадил самолюбие короля, передавая слухи, носившиеся в народе: его затворнический образ жизни и помешанность на собственной безопасности не нравились людям. Наш славный, сильный король, победивший орков и имперцев, беспощадно разящий врагов – неужели он все-таки трус? Неужели боится собственных родичей, семьи, с которой сам же породнил своего брата?

Нет, Яннем не трус. Он не боится никого. И покажет это всем, спокойно войдя в логово злейшего врага. Разумеется, заранее как следует к этому подготовившись.

– Знаешь, что меня радует? – сказал Брайс. – Что тебе по крайней мере все еще нужен предлог для того, чтобы казнить человека. Пусть надуманный, пусть даже это клевета. Но в тот день, когда ты начнешь казнить людей безо всякого предлога вообще, я…

– Ты – что, Брайс?

Бывали мгновения – нечастые и не сказать что приятные, – когда открытая перед Яннемом книга захлопывалась. Да с такой силой, что чуть не обрубала ему пальцы.

– Ничего.

Снаружи снова раздались голоса. Брайс дернул шнур, приказывая остановить портшез, отбросил внутренний засов. Яннем смотрел, как он выбирается наружу, неуклюжий в своих стальных доспехах, которые так не шли к этому золоченому, затканному шелками «гробу». Точное сравнение, в самом деле. Яннем, не хоронишь ли ты себя заживо – и не только в этом портшезе и в королевском замке, но и в собственных страхах и подозрениях? Если постоянно думать о том, что тебе угрожает, и бороться с угрозами, вымышленными или реальными, то когда править и жить?

Лорд Айвор Глендори подъехал к портшезу дочери и что-то с волнением ей говорил. Брайс приблизился к ним, открыл дверцу, заглянул внутрь, коротко переговорил с женой и ее фрейлиной. Яннем наблюдал за ними со смешанным ощущением: стоя вот там, все вместе, они вдруг показались ему семьей. А сам он – злодеем, убийцей, решившим разрушить эту благостную идиллию… просто потому, что может это сделать.

«Я создал, я и уничтожу».

Брайс вернулся и сказал:

– Сир, моя супруга очень испугалась из-за нападения. Ей дурно, она еще не до конца оправилась после родов. Она просит у вас позволения вернуться в столицу. Наш сын, разумеется, продолжит путь с няней и кормилицей.

Яннем нахмурился. Уступать не хотелось – уж слишком крутился там лорд Айвор, наверняка это его идея. Может ли причинить Катриона Глендори косвенный вред королю, если вернется в Эрдамар? Или оставшейся там королеве? Яннем быстро, но тщательно обдумал эту мысль и отмел ее. Нет. Леди Катриона – серая мышь, безвольная и безмозглая. Ею легко манипулировать, но сама по себе она никакой угрозы не представляет. Даже к лучшему, если она не будет присутствовать при аресте отца, когда они достигнут Корстли – начнет же наверняка реветь, чем непременно взбесит Брайса, который и так не в восторге от всей этой затеи. А Яннему, как ни крути, требовалось, чтобы брат оставался на его стороне. Все, что они делали, удавалось им, только когда они действовали заодно.

– Хорошо. Пусть возвращается, – милостиво позволил он, и Брайс коротко поклонился, без особой, впрочем, признательности.

Яннем проводил его взглядом, снова запер дверь, откинулся на подушки и дернул шнур, веля продолжать путь.