И в новом тысячелетии сольные партии на барабане для «широкой общественности» продолжили исполнять уже под видом цивильных лиц химические генералы, разве что с меньшим набором фамилий (В. И. Холстов и В. П. Капашин), но с тем же ассортиментом естественных качеств (сокрытие правды, неистребимая спесь, игнорирование законов и правил своей страны, особенно экологических). Исполняли и исполняют так же шумно, как и прежде. Столь шумно, что гражданские руководящие лица (З. П. Пак и С. В. Кириенко) среди этого хора так и не усидели. А ассистирует военно-химическим солистам по-прежнему прикормленная пресса во главе с нанятой за немалые деньги «Российской газетой» [959] (в 2004-м и 2005 гг. на «информационное обеспечение» химического разоружения власти тратили по 42 млн руб. в год [926]). Разумеется, и ТАСС время от времени уполномочен что-то заявить. И «научная общественность» иногда тоже обнаруживается. Что до общества России, то оно по-прежнему получает объективную информацию лишь через поредевшую свободную прессу [741, 812, 946, 947, 951, 953, 957, 960–967] (время от времени достаются ему и не вполне достоверные издания [968], и даже откровенно пропагандистские изделия [969]). А также использует документы [926, 950, 970–989]. В свою очередь, Зеленый крест подрядился ежегодно докладывать правительствам всех стран вести с полей уничтожения химоружия России [958, 990–995]. Что до органов охраны природы России, то эти посиделки Зеленого креста не для них, поскольку экологическая составляющая химического разоружения не касается других правительств, а докладывать правду своим гражданам они пока еще не научились.

В 2000 г. в США завершил работу объект по уничтожению химоружия на атолле Джонстон в Тихом океане. Было уничтожено 2031 т ОВ. Всего было ликвидировано 293 780 химических боеприпасов.

В России 2000 г. начался тяжело. К 29 апреля Россия должна была исполнить свое первое обязательство по Конвенции о запрещении химоружия [57]. Исполнять его никто не стал, однако что-то делать было надо. И 6 октября новый президент РФ был вынужден наконец отставить армию-банкрота от лидерства в деле химического разоружения, после чего бразды правления перешли к «гражданскому» ведомству — Росбоеприпасам [715]. Соответственно, с 2000 г. все семь складов уже не нужного армии химоружия начали функционировать при «гражданском» ведомстве [976]. Другими словами, формально военно-химические объекты стали числиться то при одном, то при другом гражданском ведомстве, однако на деле оставались объектами, чья жизнь регулируется правилами армии.

18 апреля в «Независимой газете» был подведен самоитог военно-дипломатической активности химического генерала С. В. Петрова на ниве химического разоружения: «в целом отставание от планов программы составляет сегодня около четырех лет». И летом 2000 г. армия России была освобождена от услуг этого неуспешного генерала.

В 2000 г. продолжали сохранять актуальность вопросы безопасности.

Начались наконец работы по оценке уровня опасности объектов химоружия для населения. В январе постановлением правительства была установлена ЗЗМ объекта химоружия в пос. Горный площадью 77,23 км2. В нее вошли четыре населенных пункта — старые поселки Горный и Большая Сакма и вновь созданные Октябрьский и Михайловский-4 [970]. В апреле правительство приняло два решения, касавшихся складов химоружия Удмуртии. Одно из них относилось к артхимскладу в пос. Кизнер [971]. Площадь ЗЗМ составила 510 км2, причем в зону вошли 32 населенных пункта. Другим постановлением была утверждена ЗЗМ вокруг склада люизита в г. Камбарка площадью в 87 км2, а в ЗЗМ, помимо Камбарки, вошли населенные пункты Балаки и Кама [972]. До комплекса объектов хранения и уничтожения химоружия в районе г. Щучье (Курганская обл.) дошло в июле, когда была утверждена ЗЗМ размером 445 км2, причем в нее вошли 16 населенных пунктов [973]. Очевидно, значительные размеры ЗЗМ, предусмотренные вокруг артхимобъектов в Кизнерском и Щучанском районах, — это отражение уровня реальной опасности в случае аварий и катастроф.

В мае главный санитарный врач России Г. Г. Онищенко подтвердил СЗЗ объекта уничтожения авиахиморужия в Мирном-Марадыковском в размере 3 км.

В августе на научной конференции руководительница Кировского Зеленого креста Т. Я. Ашихмина, рассмотрев недостатки размещения будущего объекта уничтожения химоружия на месте его нынешнего хранения в пос. Мирный (ст. Марадыковский), прагматично добавила, что не перевозить химоружие в экологически приемлемое место «экономически выгодно» [996].

11 октября Государственная Дума РФ приняла закон «О социальной защите граждан, занятых на работах с химическим оружием» [975]. В процессе борьбы вокруг его принятия ВХК и Государственная Дума пожертвовали интересами тысяч ранее отравленных людей и сэкономили для бюджета немалые деньги — в законе не были предусмотрены льготы и преимущества ни одному новому человеку сверх уже получивших ранее по прежним правилам. Рабочие прошлых производств химоружия, отравившиеся малыми дозами ОВ, еще не знали о своем отравлении, однако они уже были выброшены из процесса защиты государством их здоровья. Совершенная ВХК и Государственной Думой социальная провокация показала людям, которые отравятся в будущем, в особенности малыми дозами, уровень ожидающей их «государственной заботы».

В 2000 г. новым организаторам процесса химического разоружения пришлось заниматься тем, что не сумела организовать армия, — технологическими делами. На слушаниях по экологической безопасности уничтожения химоружия, состоявшихся в Государственной Думе РФ 3 октября, в розданном участникам проекте документа было зафиксировано то, что скрыть уже было невозможно: «Отсутствуют прошедшие промышленные (а не лабораторные) испытания технологии уничтожения химического оружия. Не подтверждена их экологическая безопасность — не получено положительное заключение государственной экологической экспертизы».

23 марта сход граждан г. Котельнич и Котельничского района (Кировская обл.) признал недопустимым уничтожение на складе химоружия в Мирном (Марадыковском) неаварийных химавиабомб. Сход решил, что если армия и администрация области сохранят неконструктивную позицию в отношении обеспечения безопасности и информирования граждан, будет выдвинуто требование о вывозе химоружия за пределы области.

В свою очередь, глава Росбоеприпасов З. П. Пак решил объявить нужное для его целей количество химических боеприпасов «аварийным». «Разрешение» Госкомэкологии было датировано 14 февраля 2000 г. Так в 2000–2002 гг. в Кизнере, Леонидовке, Мирном (Марадыковском) и Плановом (Щучьем) была осуществлена операция по тайному уничтожению нескольких партий обычных (неаварийных) артиллерийских и авиационных химических боеприпасов разных типов с разными ОВ. Соответственно, работы по отработке технологий были заложены в государственный оборонный заказ 2000–2002 гг., и с государства за очередную сагу «Отработка технологий» были получены немалые деньги. То была авантюра, поскольку реализовывать решение З. П. Пака предполагалось не на специальных объектах уничтожения химоружия, а в неприспособленных для этого складах химоружия, то есть в нарушение ст. 2 закона РФ об уничтожении химоружия [930] и соответствующих положений Конвенции о запрещении химоружия [57]. А для пропагандистских целей в прессе была объявлена не очень шумная операция «течка химических боеприпасов».

Началось с Удмуртии. В августе на объекте хранения химоружия в Кизнере под видом аварийных были незаконно уничтожены 14 головных частей к реактивным химическим снарядам калибра 140 мм и ликвидировано ~30 кг зарина. Поскольку армия была уже свободна от решений, то химический генерал В. Н. Орлов не скрыл от прессы чистой правды — к лету 2000 г. на артхимскладах аварийных химических боеприпасов просто не было [775].

18 октября на областном совещании в Кировской обл. (для «своих») было решено заняться уничтожением «аварийных» авиационных химических боеприпасов. Прибывший на совещание полпред президента РФ в Приволжском федеральном округе С. В. Кириенко поставил прямую задачу: «организовать работу по уничтожению аварийных боеприпасов» [974]. Более того, С. В. Кириенко велел уничтожить аварийные заряды «в экстренном порядке», хотя спешки никакой не было — не было самих аварийных боеприпасов.

Реальное уничтожение химоружия решили начать с запасов фосгена.

1 марта, за год до фактического уничтожения, генерал В. П. Капашин руководил демонстрационными испытаниями будущего процесса ликвидации партии артхимснарядов с фосгеном на складе химоружия в Плановом-Щучьем (Курганская обл.). При вскрытии реальных снарядов могло бы обнаружиться, что фосгена в каждом снаряде содержится не 1,3 кг, как было записано во всех документах, а 3,1 кг и что общий вес фосгена в имевшихся артхимснарядах никак не мог быть 5 т, а должен был составить около 11 т. И тогда можно было бы все исправить в официальных документах. Однако был осуществлен подлог — на тех испытаниях на самом деле работали не с реальным фосгеном в реальных же снарядах, а с… водой в макетах. В сентябре было издано распоряжение правительства РФ об уничтожении имевшихся химбоеприпасов в снаряжении фосгеном на территории склада хранения химоружия в Плановом-Щучьем [514]. Документ тот не был легитимен — он не был опубликован никогда, жители ни о чем не извещались, а уничтожать химоружие не на объекте уничтожения, а на химскладе не позволяла ст. 2 закона об уничтожении химоружия [930].

В 2000 г. к генералу В. И. Холстову обратился полковник В. Булатов, который предостерег против использования в процессе химического разоружения метода ликвидации V-газа непосредственно в химбоеприпасах. Суть метода сводилась к заливке воды в свободное пространство боеприпаса (~7 %) для осуществления реакции гидролиза. Автор сообщил, что в результате образуется смесь веществ, которая в соответствии с Конвенцией о запрещении химоружия [57] (п. 2d части IVА, п. 16 части IVС) сохраняет за боеприпасами статус химоружия категории I на основе V-газа. То есть после проведения процесса категория химбоеприпасов не изменяется, и выполненные процедуры нельзя отнести к процессу уничтожения химоружия. Кроме того, в процессе детоксикации V-газа могут образовываться различные производные О-алкилалкилфосфонатов, которые по токсичности близки к ФОВ. Это обстоятельство, а также высокое содержание в образующейся смеси V-газа, не позволяло снизить требования к оборудованию и мероприятиям по обеспечению безопасности персонала.

В 2000 г. сохраняли актуальность и вопросы старого химоружия. В августе руководитель Центра экологической политики России член-корреспондент РАН А. В. Яблоков обратился к мэру г. Москвы Ю. М. Лужкову с тревожным письмом. В нем указывалось на опасную ситуацию, связанную с захоронением в прошлые годы больших количеств ОВ на территории столичного лесопарка Кузьминки (ранее там находился военно-химический полигон и испытывалось и закапывалось химоружие) [5, 145, 220–222]. ОВ были найдены Л. А. Федоровым и Е. Б. Субботиной в 1998 г. и повторно — профессиональными военными химиками в 1999 г. [659]. Ответа от руководителя столицы России не последовало.

Новая обстановка в России побудила проявить свою активность и США. Осенью 2000 г. Конгресс США обусловил продолжение своей финансовой помощи России на ее химическое разоружение необходимостью внести поправки в российский закон и снять запрет на перевозки химоружия между регионами России. США не захотели оплачивать создание в России нескольких объектов уничтожения химоружия — им хватало мороки с тем, что уже был предусмотрен к возведению в Щучанском районе Курганской обл., и захотелось добиться перевозки туда химоружия из других регионов России, в первую очередь из Кизнера (Удмуртия). Аналогичный запрет на перевозки химоружия между штатами страны существует и в законах США, и отменять его никто не собирался.

В 2001 г. в России шла подготовка к началу уничтожения химоружия.

18 марта глава Росбоеприпасов З. П. Пак был вынужден объяснять в Государственной Думе РФ причины задержки с началом уничтожения химоружия России: «В известной степени тут есть и упущение самой России. И оно заключалось в том, что в течение… 1996, 1997, 1998, 1999 и 2000 годов те ресурсы, которые выделялись на принятую и утвержденную программу, никак не говорили о том, что Россия действительно собирается уничтожать химическое оружие. Это надо объективно признать» [997].

В 2001 г. по-прежнему были очевидны последствия руководства армии — отсутствие в стране реальных технологий уничтожения химоружия.

11 июля руководитель Росбоеприпасов З. П. Пак доложил Комитету Государственной Думы РФ по промышленности, строительству и наукоемким технологиям об имеющихся способах уничтожения ОВ [978]. На вопрос, почему у нас не используется технология США для ликвидации химоружия, З. П. Пак признал, что нашей промышленности не по зубам та высокая технология. А на вопрос автора настоящей книги, понимает ли он, что технологиями в строгом смысле этого термина он не располагает (представленные им методы и способы никогда не проходили стадию ОКР в старо-советском понимании, то есть не были отработаны в опытно-промышленном масштабе), З. П. Пак был вынужден дать утвердительный ответ.

Свое решение о выходе из кризисного положения З. П. Пак зафиксировал в виде приказа по Росбоеприпасам от 20 июля 2001 г. за № 270 об уничтожении «аварийных» химических боеприпасов как способе отработки отсутствовавших технологий уничтожения химоружия. Так было оформлено в виде ведомственной нормы решение об использовании для отработки технологий противоречащего закону России об уничтожении химоружия [930] способа — тайного уничтожения партий химоружия прямо на складах под видом «аварийных».

В августе на складе в Леонидовке (Пензенская обл.) были ликвидированы 19 авиабомб в снаряжении зарином (расстались с 908 кг зарина).

В сентябре на складе химоружия в пос. Кизнер (Удмуртия) были тайно уничтожены 23 артхимбоеприпаса с зарином — одна головная часть типа 8С31 (140 мм) и 22 головные части к снарядам калибра 122 мм.

В октябре на складе в Мирном-Марадыковском (Кировская обл.) была уничтожена 31 авиабомба с зарином (ликвидировали 1481,8 кг зарина). При этом выявились и неожиданности. Кран-балка была смонтирована так, что кабель задевал лампы дневного света, так что кран-балка вышла из строя в первую же смену работы с авиахимбомбами (в дальнейшем для их доставки приспособили электропогрузчик). При пуске установки из-за не ожидавшегося завышенного напряжения в электросети неоднократно срабатывала тепловая защита. И после просверливания отверстий в авиахимбомбах возникали неприятности — забивка коммуникаций, негерметичность из-за порезов резины металлической стружкой, плохая работа щетки для сметания стружки и т. д. [982]. Природоохранный орган Кировской обл. сделал вид, что он был не в курсе той тайной операции [990] (странно было слышать такое, если чекист Н. В. Цывов был специально внедрен в систему охраны природы области для подготовки такого рода мероприятий).

Между тем американские коллеги поучаствовали в одной из тайных «аварийных» операций. Причем не с голыми руками, а со специально завезенным «реактором Метлера» [990] — они у себя в США почему-то заранее знали, где в России возникнут «аварийные» боеприпасы.

7 сентября глава Росбоеприпасов З. П. Пак в рамках подготовки к началу масштабного уничтожения ОВ на химскладе в Горном разделил строительство объекта на два пусковых комплекса. Было решено ввести в дело в 2002 г. лишь 1-й пусковой комплекс, куда была включена установка уничтожения люизита со всеми вспомогательными сооружениями. А 2-й пусковой комплекс, куда вошла установка уничтожения иприта, был оставлен «на потом».

В 2001 г. случился конфуз с фосгеном на складе в Плановом-Щучьем (Курганская обл.). В справке для заседания в СБ РФ, состоявшегося 15 марта, рабочая группа во главе с генералом В. П. Капашиным указала как общий вес имевшегося фосгена (5 т), так и то, что он был расфасован в 3844 артснаряда калибра 122 мм [666]. Это было повторение данных 1994 г. [852]. Однако когда в апреле на химскладе начались тайные (и незаконные) работы по ликвидации всей партии артснарядов, вскрытие выявило противоречие с докладом В. П. Капашина. Когда извлеченные из снарядов ОВ взвесили, официальный представитель склада был вынужден сообщить, что в 3844 снарядах оказалось не 5 т, а «чуть более 10 тонн» фосгена [998]. До объяснений начальники не снизошли, хотя причина была сугубо бюрократическая: в годы Отечественной войны на заводе в Чапаевске в каждый артхимснаряд калибра 122 мм заливали не по 1,3, как полагали секретные клерки в конце XX века, а по 3,1 кг фосгена. А руководящие военно-химические лица и их клерки, умножавшие в течение девяти лет друг на друга числа (количество снарядов и вес — ошибочный — фосгена в каждом), ошибались в результатах вдвое и занимались дезинформацией и властей, и общества. Важно также иметь в виду, что на момент начала уничтожения снарядов с фосгеном в больнице г. Щучье «не было ничего для оказания… помощи» жителям [990].

В 2001 г. ГСНИИОХТ в рамках государственного оборонного заказа (госконтракт № 63 от 12 февраля 2001 г.) выписал себе задание на тему: «Разработка метода детоксикации отравляющего вещества VX в корпусах авиационных боеприпасов». В том же году был написан отчет, утвержденный директором ГСНИИОХТа В. А. Петруниным. Научным консультантом работы выступил хозяин денег — генерал В. П. Капашин. Предложеный метод сводился к заливке воды непосредственно в камеру с V-газом в количестве ~7 % от объема ОВ (для полного гидролиза содержимого боеприпаса той воды достаточно; при этом свободный объем в боеприпасе должен сократиться с 10 % до 3 %). Химбоеприпасы с водой затем должны были выдерживаться при температуре окружающей среды примерно три месяца. Первыми кандидатами на участие в этой работе были определены крупные авиационные боеприпасы в снаряжении советским V-газом (БАС-50 °C и ПАС-50 °C) [981].

В 2001 г. появилась сильно запоздавшая концепция метрологического обеспечения химического разоружения [950]. В том же году были разработаны и «методические рекомендации». Однако пока дальше концепций и рекомендаций дело не пошло — измерительных приборов необходимой чувствительности для обеспечения защиты населения от ОВ в стране не было тогда — и нет поныне.

По-прежнему актуальными оставались вопросы старого химоружия.

28 июня, через шесть лет после решения СБ РФ от 24 января 1995 г. [665], в котором были по-государственному оценены экологические аспекты проблемы старого химоружия, заместитель председателя Комитета по обороне Государственной Думы РФ авиационный генерал Н. М. Безбородов (посланец не очень опытного курганского электората) ответил экологическим активистам по-солдатски просто: «Российская Федерация старого химического оружия не имела» [964]. Ложь была слишком очевидна — как раз в это время в Курганской обл. шло тайное уничтожение такого старого химоружия, как фосген [998], созданного еще в годы Отечественной войны. А о сжигании старого иприта в Курганской обл. писалось в местной прессе еще в 2000 г. [946].

В США, в отличие от России, отнеслись к старому химоружию иначе. В июле 2001 г. на территории их столицы г. Вашингтона в том месте, где в 1918 г. функционировал военно-химический полигон (это северо-западная часть Spring Valley) [757], были найдены ОВ. Возле одного из коттеджей были обнаружены емкости с ипритом. Немедленно началась проверка на химическое заражение 1200 частных особняков, включая резиденцию посла Южной Кореи. Конгресс США объявил о начале расследования. Проблема была понята армией США адекватно и через некоторое время была решена.

А в Москве о состоянии территории военно-химического полигона, тоже образованного в 1918 г. и тоже забытого, шел другой разговор. Напомним, что в ответ на письмо о наличии закопанного иприта на территории полигона в Кузьминках, мэр Москвы Ю. М. Лужков просто не отреагировал (это было в 2000 г.). В январе 2001 г. были опубликованы воспоминания ветеранов, которые лично присутствовали при захоронении химоружия на химполигоне в лесопарке Кузьминки, в том числе при затоплении в лесном озере [659]. А в сентябре, помимо Е. С. Бродского, лично обнаружившего в 1998 г. иприт в пробе почвы с полигона, высказался также некто Б. Самойлов, назвавший себя завлабораторией природы Москвы ВНИИ природы. В ответ на вопрос о закопанном иприте он сообщил, что будто бы «Кузьминский лесопарк — единственное место в Москве, где растет можжевельник. Причем не несколько кустов, а довольно большая популяция… Но анализов почвы мы не делали» [960]. Однако и этого показалось властям мало. В октябре в рамках наступательной пропаганды группа анонимов, назвавших себя экспертами экологического фонда развития городской среды «Экогород», сообщила, что «в Кузьминском лесопарке водятся кроты». Мол, какое может быть химоружие, если можно наблюдать кротов…

В 2001 г. в России в сфере обеспечения безопасности серьезных событий, скорее всего, не было. Разве что казус, случившийся в мае и высветивший реальную цену официальных методик (армии, МЧС, гидрометеослужбы) [905], которые применялись при оценке последствий аварий на объектах химоружия (пожаров, взрывов, проливов ОВ и т. п.). Комиссия по общественной экологической экспертизе документов планируемого в Кировской обл. объекта по уничтожению химоружия в пос. Мирный (Марадыковский), взяв за основу две методики расчета, получила принципиально разные результаты [977]. Например, в случае пролива 2 т зомана оказалось, что глубина заражения по одной методике — 8,54 км, а по другой — 42,12 км; а площадь заражения по одной методике — 18,29 км2, а по другой — 888,75 км2. Конечно, вряд ли все это могло взволновать губернатора Кировской обл. — г. Киров находится далеко от ст. Марадыковский. Однако г. Пенза находится совсем рядом с пос. Леонидовка, где имеется точно такой же объект.

В ноябре руководитель Медбиоэкстрема В. Д. Рева утвердил временные методические указания работникам своего ведомства по организация работы при авариях на объектах по уничтожению ФОВ. Было констатировано, что «причинами возникновения аварий при уничтожении ФОВ могут быть взрывы боеприпасов, отказы оборудования, воздействие внешних факторов (пожар, стихийные бедствия, авиакатастрофы и т. д.) и ошибки персонала» [979].

В 2001 г. случился ряд событий в сфере общественных отношений.

1 июля в Кировской обл. должен был состояться районный референдум на тему, затрагивающую интересы жителей Оричевского района и входящую в их компетенцию (отвод земли под случайно установленное и научно не оправданное место для объекта уничтожения химоружия в Мирном-Марадыковском). После вмешательства С. В. Кириенко — полпреда президента РФ в Приволжском федеральном округе — областной суд отменил референдум. Когда же вместо референдума с обязательным исполнением его результатов был проведен местный опрос граждан, более 90 % из них высказались против места для объекта.

21–22 ноября в Москве состоялся Гражданский форум [884]. Предметом общественного обсуждения стали и вопросы экологических аспектов деятельности армии и ВПК в целом, и их обсуждали на дискуссии, на круглом столе и на переговорной площадке. Круглый стол на тему «Экологические последствия деятельности военно-промышленного комплекса в России и их социально приемлемое преодоление» вели двое: от общественности Л. А. Федоров, от МПР В. В. Куценко. Были обсуждены примеры того, как подготовка советского ВПК к войнам с применением оружия массового поражения проводилась за счет людей и природы. Из тем были выбраны три наиболее «больные» для общества — химическая, ракетная, ядерная. Круглый стол завершился документом «Принципы взаимодействия властей и населения при решении оборонно-промышленных вопросов» [861]. В переговорах, среди других, принимал участие и генерал В. П. Капашин. Закончилось все это ничем — химический генералитет не захотел сотрудничать с независимыми общественными экологическими организациями.

В ноябре генерал В. П. Капашин заверил форум Зеленого креста в Москве: «Мы успешно сотрудничаем с Зеленым крестом и г-ном Барановским с 1997 г. В местах хранения химического оружия действуют наши группы по работе с общественностью, в большинстве регионов они находятся вместе с аналогичными группами Зеленого креста». Со своей стороны представительница посольства Швейцарии в Москве Е. Трахтенберг сообщила о решении «внести вклад в строительство гражданского общества» в России путем финансирования информационных центров Зеленого креста в Брянской, Пензенской и Кировской обл. Полковники В. И. Корзанов, В. М. Панкратов и А. К. Смолянинов были счастливы. Среди прочего генерал В. П. Капашин сообщил о своей убежденности, что вскоре будет принят закон о разрешении перевозок химоружия между регионами России, с тем чтобы он мог осуществить транспорт содержимого артхимсклада в Кизнере на склад в Щучьем. Не забыл генерал сообщить и о том, что ему «нужны обещанные США деньги». А полковник А. Д. Горбовский дал понять, что его совершенно не интересует проблема старого химоружия, закопанного на территории России [990].

В конце ноябре парламентарии России по требованию США и лично генерала В. П. Капашина изменили базовый принцип закона России об уничтожении химоружия «в районах (регионах) его хранения» [920] и внесли в него поправки, снявшие запрет на транспортировку химоружия между регионами [980]. Отмена запрета на перевозки химоружия была сделана, однако, впустую. Когда стало ясно, что транспортировка химбоеприпасов из Кизнера (Удмуртия) в Щучье (Курганская обл.), ради которой затевалось кастрирование закона России, практически неосуществима, США отказались оплачивать что-либо, кроме технических сооружений на объекте в Плановом-Щучьем. Даже в 2004 г. представитель сената США сообщил об этом истеблишменту России на конференции в Москве в достаточно жесткой форме («Условие номер четыре: Россия должна принять закон об уничтожении всех запасов ОВ нервно-паралитического действия на одном объекте, в частности, в Щучьем») [993].

В 2002 г. на материковой части США были ликвидированы запасы зарина на объекте в Туэле (штат Юта) и продолжено уничтожение других ОВ.

В России в начале января СМИ распространили сообщение о возможном приезде в пос. Горный (Саратовская обл.) президента В. В. Путина для участия в намеченном на июль открытии завода по уничтожению химоружия.

Как следствие, в феврале глава Счетной палаты РФ С. В. Степашин и посол США в РФ А. Вершбоу демонстративно обсудили необходимость проверки «эффективности» того, как используются американские средства, выделенные на ликвидацию химоружия России. Посол указал на обеспокоенность Конгресса США ситуацией, а глава Счетной палаты сообщил о намерении пригласить представителей Главного контрольного управления США для ознакомления с ходом и результатами проверки, которую должны были вести его сотрудники.

В феврале же Счетная палата РФ и Главное контрольное управление администрации президента (ГКУ) проверили готовность объекта в пос. Горный к началу работ. Контролеры Счетной палаты обнаружили бесследное исчезновение 73 млн руб. Проверка ГКУ президента показала, что к 1 апреля в эксплуатации могли оказаться лишь 17 сооружений и на начало уничтожения ОВ в июле надеяться не приходилось. Выяснилось также, что в стране просто отсутствовала нормативно-правовая среда для проведения работ по химическому разоружению — правительство России приняло лишь 13 из 31 нормативного акта, которые были необходимы для реализации уже принятых федеральных законов РФ.

В сентябре ГКУ повторило проверку. На сей раз было отмечено, что из 62 зданий и сооружений промзоны лишь на 51 были завершены строительно-монтажные и проводились пуско-наладочные работы, а готовность пяти составляла 45–70 %. Не был начат монтаж системы оповещения населения об опасности [999].

Сохраняли свою актуальность вопросы старого химоружия.

В 2002 г. в руководстве Москвы отреагировали на быстрое и эффективное решение в 2001 г. проблемы старого химоружия в Вашингтоне (США) на месте образованного в 1918 г. военно-химического полигона, а также на публикацию двух книг о закопанном в стране и в Москве химоружии [3, 4]. В апреле 2002 г. мэр Москвы Ю. М. Лужков посетил новый «Птичий рынок». Лес через дорогу от рынка, где поныне закопано химоружие на территории лесопарка Кузьминки, мэр «не заметил». В июне экологический министр мэра Л. А. Бочин солгал москвичам, что на военно-химическом полигоне (он был образован в Кузьминках тоже в 1918 г. [145]) будто бы лишь «испытывались снаряды (но отнюдь не химическое оружие)… никаких отравляющих веществ в… захоронениях не содержалось». Поскольку Л. А. Бочин опустился до того, что вел речь лишь о 78 га лесопарка, хотя во всех документах предвоенных лет площадь военно-химического полигона определялась от 900 до 1100 га, за благополучие столицы России, где на полигоне в лесопарке Кузьминки и поныне закопан иприт [659], а также другие ОВ, можно не беспокоиться. После подобных демаршей лживого экоминистра неудивительно появление официального документа об объявлении Кузьминок… природно-историческим парком [989].

31 августа правительство РФ одобрило Экологическую доктрину России. «Решение проблемы старого химического оружия» было обозначено в ней в числе важнейших экологических задач [983] (запись появилась по инициативе союза «За химическую безопасность»). Химический генералитет исполнять эту важнейшую задачу, в том числе в части закопанного химоружия, не стал.

В 2002 г. ГСНИИОХТ подготовил сильно запоздавший отчет об «обеспечении безопасности хранения химического оружия на основе прогноза возможных последствий аварий» [984]. Авторы, однако, упустили один момент. В боеприпасах с зарином и зоманом, где накапливаются большие количества фтористого водорода (HF), коррозионный процесс может развиваться не только по разобранной ими схеме. Возможно также и водородное охрупчивание (при взаимодействии HF с железом корпуса образуется водород, который способен диффундировать через металл с параллельной потерей им пластичности и прочности и рождением трещин на дефектах его кристаллической структуры). Одно из следствий — это вероятность утечек ОВ из химбоеприпаса не только в районе запального стакана. Другое — попадание водорода в атмосферу склада с последующей головной болью для пожарных. Применительно к хранению боеприпасов с зарином и зоманом вопрос о водородном охрупчивании был поставлен в 2004 г. в книге доктора технических наук В. И. Романова [643].

26 октября в Москве состоялся штурм здания с заложниками (зрителями мюзикла «Норд-ост»), захваченного террористами [710]. Перед началом штурма спецслужбы России усыпили всех обитателей концертного зала — и террористов, и простых зрителей — с помощью «несмертельного» ОВ (инкапаситанта), которое будто бы должно было временно усыпить людей. Не проснулись (погибли от химического отравления «несмертельным» ОВ) 130 ни в чем не повинных зрителей (называют и большее число погибших). Точная формула ОВ обществу сообщена не была. Виновники гибели людей обнаружены не были. Руководитель штурма генерал ФСБ В. Е. Проничев и исполнитель-аноним («химик») были… удостоены звания Героя России.

5 ноября глава Росбоеприпасов З. П. Пак принял «Решение о подготовке ФГУП „Каменский химический комбинат“ к переработке реакционных масс», образующихся при детоксикации ФОВ. Речь шла о передаче отходов детоксикации (то есть химоружия категории 2) на обычные предприятия химической промышленности, как если бы химические связи С-Р в компонентах реакционных масс уже поисчезали, а с ними и надзор со стороны ОЗХО за ни в чем не повинными предприятиями химической промышленности. Ничем путным та авантюра не кончилась — жителям Ростовской обл. идея завезти в Каменск на завод взрывчатки еще и отходы детоксикации ФОВ не приглянулась.

В 2002 г. продолжились работы по созданию технологий уничтожения химбоеприпасов путем тайного уничтожения на складах их «аварийных» партий.

В августе во время встречи с С. В. Кириенко автор настоящей книги обратил его внимание на странную сезонность «течи» химических боеприпасов. Он ответил, что дал указание прекратить массовое уничтожение «аварийного» химоружия, умолчав о том, что основные запланированные технологические работы к тому моменту в основном были выполнены. На осень оставалось выполнить совсем немного опытов, и их никто отменять не собирался.

Осенью на складе химоружия в Плановом (Щучьем) были тайно (и незаконно) уничтожены в опытном порядке партия головных частей для реактивных снарядов, 195 кассетных элементов, достаточных для наполнения трех головных частей ракет «Точка-У», а также головная часть для ракеты Р-17.

В сентябре на химскладе в Мирном (Марадыковском) начался тайный (и незаконный) опыт по ликвидации советского V-газа в «аварийных» авиационных химических боеприпасах. В качестве метода была избрана заливка обыкновенной воды («реагента») непосредственно в их корпуса и выдерживание в течение 100 дней [981]. Для опыта были избраны 15 ВАПов типа ПАС-50 °C и одна бомба типа БАСА-15 °C. Опыт был включен в государственный оборонный заказ на 2002 г. (приложение 27 к постановлению правительства РФ от 21 февраля 2002 г. № 125-10). За исполнение ГСНИИОХТу было запланировано выдать из бюджета 2,0 млн руб., а в течение года та сумма выросла до 4,11 млн руб. Работа была внесена в раздел «Доработка и совершенствование технологий и технологического оборудования для уничтожения ФОВ». Для публики предлог уничтожения авиахимбоеприпасов был избран обычный — «аварийность».

Арт- и авиахимбоеприпасы в Кизнере и Плановом (Щучьем), Мирном (Марадыковском) и Леонидовке «течь» перестали так же одновременно, как и начали, — после ликвидации последнего из запланированных для опытов 338 боеприпасов. Цель той тайной операции — снабжение технологов необходимой технической информацией — была достигнута. Как результат, в конце 2002 г. 35 военных привинтили к своим мундирам награды (не считая гражданских).

Между тем регулярное уничтожение химоружия России так и не началось. И в октябре 2002 г. сессия ОЗХО была вынуждена продлить России на пять лет сроки исполнения двух обязательств по уничтожению ОВ: первого (1 % запасов ОВ) — до 29 апреля 2003 г., второго (20 % запасов ОВ) — до 29 апреля 2007 г.

В ноябре на форуме Зеленого креста глава Росбоеприпасов З. П. Пак, поведав о состоянии дел с химическим разоружением России, сообщил о своем согласии с «мнением США: вся фосфорорганика должна быть уничтожена в Щучьем. Был принят закон, который разрешал возить химическое оружие по территории… Запасы химоружия из Кизнера будут уничтожаться в Щучьем». Со своей стороны представитель Европейской комиссии рассказал о финансировании деятельности двух групп лиц в России — «консультативной» поддержки правительственного агентства Росбоеприпасы (700 000 евро) и продолжения «помощи ученым, которые раньше работали над производством оружия, в переводе их работы на мирные цели» (ГСНИИОХТ?) [958].

В декабре в Саратовской обл. развертывались драматические события. 2 декабря губернатор Д. Ф. Аяцков потешил общество сообщением о группе шпионов «на территории Саратовской области… По случаю подготовки к пуску завода по уничтожению химического оружия надо быть предельно осторожными. Порядка 50 человек шныряют везде и всюду». Одновременно было сообщено о начале работы комиссии в связи с намеченным пуском завода. На первом ее заседании было констатировано, что «тестовые испытания люизитной линии… проводятся уже в течение нескольких месяцев». В связи с приемом 10 декабря объекта в пос. Горный в эксплуатацию заместитель начальника областного управления природных ресурсов Н. М. Петрученко сообщил утром 19 декабря, что о его пуске в конце 2002 г. не может быть и речи (устранить 40 замечаний, касавшихся вопросов безопасности, нельзя было ни за неделю, ни даже за месяц). А вот вечером 19 декабря глава Росбоеприпасов З. П. Пак дал команду начать ликвидацию ОВ. В тот день случился и масштабный обман — объект начал уничтожать не люизит, предписанный в решении З. П. Пака от 7 сентября 2001 г., а иприт. В запроектированном двухстадийном процессе З. П. Пак распорядился исполнять лишь первую стадию, отложив утилизацию высокотоксичных реакционных масс, которые образуются после детоксикации люизита и иприта, «на потом». К 22 декабря покончили с 2,4 т иприта [965].

В 2003 г. работы по химическому разоружению России были продолжены.

В январе появилось заключение государственной экологической экспертизы в отношении объекта уничтожения авиахиморужия в пос. Леонидовка (Пензенская обл.). Среди прочего в документе обсуждалась судьба ядовитого облака ФОВ с объекта в случае возможной аварии: глубина заражения при испарении 20 т ОВ должна составить 62,4 км в случае зарина, 43,9 км в случае зомана и 1,8 км в случае советского V-газа. Обсуждалась и острая проблема безопасности уничтожения кассетных боеприпасов, которые хранятся на этом складе и у которых высока вероятность взрыва, поскольку в них находятся и ОВ, и взрывчатка, и взрыватели. Операции с ними (разборка кассет, эвакуация ОВ из элементов, подрыв корпуса элемента с разрывным зарядом) предусмотрено осуществлять в кабинах, рассчитанных на полную локализацию взрыва от 0,5 до 7,0 кг тротила. Операции после разборки кассет было запланировано проводить дистанционно. Извлечение ФОВ, подрыв корпусов элементов должны производиться без разборки во взрывной камере. Стены и перекрытия кабин должны быть выполнены из монолитного железобетона, рассчитанного на внутреннюю локализацию воздействия ВВ до 7 кг в тротиловом эквиваленте [762].

В январе было продолжено уничтожение иприта на объекте в пос. Горный. Выяснилось, что бесперебойная доставка реагента для детоксикации иприта (моноэтаноламина) не обеспечена, так что его пришлось снимать с неприкосновенных запасов страны. По состоянию на 24 января было уничтожено 66,5 т иприта, на 16 февраля — 153,2 т. Параллельно с исчезновением иприта росли объемы токсичных отходов, на работу с которыми разрешения со стороны официальных экологов по-прежнему не было. Технического решения — тоже. На 16 февраля их накопилось 287,5 т.

«Знак свыше» стахановцам явился 19 февраля, когда в ипритном цехе сгорели кабели энергоснабжения (и основной, и резервный), так что он 12 часов работал в автономном режиме электроснабжения. 27 февраля Государственная служба контроля в сфере природопользования и экологической безопасности МПР выдала предписание руководству объекта о приостановке деятельности по уничтожению ОВ до устранения нарушений. Кризис разрешили по третьему варианту — остановка объекта была заменена на многоходовую подковерную интригу. Предписание МПР о приостановке завода никто не отменял, но и выполнять его не стали — объект продолжал стахановскими темпами истреблять иприт вместо запланированного люизита. К 4 марта было уничтожено 194,5 т иприта, к 11 апреля — 356,2 т. К этому времени объем токсичных реакционных масс достиг 754,9 т. И так вплоть до требуемой отметки в 400 т к 29 апреля [965].

Создатель химического чуда З. П. Пак до торжества не дожил — его сняли с должности главы Росбоеприпасов за пять дней до торжества (предварительно в Горном появился его сменщик — химический генерал В. И. Холстов, исполнявший в ту пору обязанности начальника войск РХБ защиты и вроде бы не имевший к проблеме отношения). Триумфальное мероприятие провел С. В. Кириенко, причем в «черный» чернобыльский день 26 апреля. Именно он продекларировал факт выполнения Россией первого обязательства по Конвенции о запрещении химоружия [57] — уничтожение 1 % запасов ОВ. В тот самый день была ликвидирована последняя тонна из запланированных 400 т иприта. Впрочем, по-человечески тот триумф С. В. Кириенко был оправдан — ровно два года назад он вступил в хлопотную должность председателя Государственной комиссии по химическому разоружению [965].

Что касается обеспечения безопасности в процессе исполнения первого обязательства, то есть исполнения гигиенических норм, наличия приборов для измерения иприта в разных средах, а также наличия средств лечения от ипритных поражений, то дела с этим обстояли хуже некуда. Пресса сообщала, что будто бы, «по данным директора ГосНИИЭП В. Н. Чуписа, при постоянном контроле специфических загрязнителей, характерных для детоксикации кожно-нарывных отравляющих веществ, в пробах не обнаружено». Это было ложью. Было бы странно, если бы г-н В. Н. Чупис мог хоть что-то обнаружить — по чувствительности измерительные приборы г-на В. Н. Чуписа и всех других организаций в принципе не могли определять иприт на уровне гигиенических стандартов для воздуха населенных пунктов (к тому же тогда еще и не утвержденных). Поэтому заявлять, утекал ли иприт на территорию обитания жителей пос. Горный, никто не может — их приборы определять это не были способны в принципе. Этот факт был подтвержден официально. В ноябре 2003 г., когда исполнение первого обязательства было позади, а жидкий иприт закончился, было в очередной раз констатировано, что «отсутствуют приборы для экологического контроля и мониторинга, чувствительность которых позволяла бы обнаруживать ОВ в окружающей природной среде на уровне установленных нормативов» [991].

К тому же в то время отсутствовали гигиенические стандарты на иприт. Главный государственный санитарный врач РФ Г. Г. Онищенко утвердил первый набор гигиенических стандартов на ОВ лишь 5 июня 2003 г., то есть после исполнения первого обязательства [599–601]. К тому времени после Чапаевского протеста прошло уже 14 лет [812], а после принятия закона об уничтожении химоружия [930] — 7 лет. Однако именно тогда — летом 2003 г. — Г. Г. Онищенко не легитимизировал норму для концентрации иприта в воздухе рабочих помещений. И хотя уничтожать иприт в отсутствие норм было незаконно, его истребление в рабочих помещениях на объекте в пос. Горный продолжилось. В конце 2003 г. жидкий иприт закончился, а к концу 2005 г. ожидалась ликвидация и остатка 50–70 т иприта, размазанных по стенкам цистерн и бочек. Гигиеническая норма для иприта в рабочих помещениях, однако, не появилась и тогда — и уже не появится. Что касается средств лечения от поражений ипритом, то соответствующий антидот в процессе уничтожения иприта не применялся — он не был создан. И уже не будет. Первая партия иприта была приготовлена в СССР в 1924 г., и тем не менее вплоть до 2005 г., когда иприт кончился, средств лечения от него так и не было создано.

В апреле 2003 г. генералом В. И. Холстовым было заменено гражданское лицо на посту руководителя Росбоеприпасов, директора федеральной целевой программы «Уничтожение запасов химоружия в РФ».

20 июня ТАСС был уполномочен заявить, что Счетная палата РФ в ходе апрельской проверки выявила нецелевое использование бюджетных средств при строительстве объекта уничтожения химоружия в Щучанском районе Курганской обл. в размере 121,6 млн руб. (46,5 млн руб. были украдены на месте, а 75,1 млн руб. предыдущее руководство Росбоеприпасов «перебросило» в другое место). Расшифровка средств, растащенных на месте: объект сооружался с нарушениями законодательства, финансирование велось без утверждения ТЭО, расходы оплачивались без документального подтверждения, сметы завышались, цена стройматериалов завышалась, на стройке осуществлялась двойная оплата одних и тех же работ… Главные действующие лица — ОАО «Магнитострой», ООО «Фирма «Стройпрогресс», ООО «Фактор ЛТД», ООО «Уралтрансгаз», а также ФГУП «Управление специального строительства».

Летом гражданам России была впервые официально сообщена химическая формула советского V-газа [600]. Американским партнерам она была доступна много раньше (см., например, события 1996 г. [925]).

17 ноября на объекте в пос. Горный закончился иприт (остались лишь небольшие количества смесей, содержащих иприт). С 25 ноября началось уничтожение люизита. И тем не менее 11 ноября 2003 г. заместитель руководителя Медбиоэкстрема В. А. Рогожников сообщил Зеленому кресту, что в его ведомстве будто бы «ведутся работы по созданию тест-системы для ранней диагностики поражений ипритом» [991]. Ясно, что в рамках гособоронзаказа его сотрудники действительно продолжили «освоение» бюджетных средств по линии иприта, хотя иприт уже кончился.

В 2003 г. закончились мероприятия по выбору участков для объектов уничтожения авиахимбоеприпасов.

В апреле было найдено место для объекта в Брянской обл. В выбранном на экологически оправданном участке вблизи пос. Рамасуха, в 3-км СЗЗ будущего объекта население отсутствует. Выбор потребовал прокладки транспортного пути для перевозки авиахимбоеприпасов на 8 км к югу от склада химоружия.

В Пензенский обл. была закручена интрига. В июне В. А. Грачев — депутат Государственной Думы РФ от этой области — солгал, что «химическое оружие из арсенала под Леонидовкой будет уничтожаться не на территории Пензенской области…. У нас не будет строиться… завод. Мы будем вывозить и уничтожать». А в августе, как был уполномочен заявить всезнающий ТАСС, прибывший из Москвы генерал В. И. Холстов и местный губернатор В. К. Бочкарев быстренько подыскали место для будущего объекта уничтожения химоружия — прямо в Пензенском районе [963]. «Выбранный» государственными мужами участок прямо противоречил экологически взвешенному мнению экспертной комиссии [762]. Он расположен рядом со складом химоружия в Леонидовке в водоразделе рек Инра и Сура, а казармы и жилая зона военного городка находятся в его СЗЗ. Зато стройка ожидалась «дешевая» — избегалась перевозка авиахимбоеприпасов, что требовалось при выборе места объекта на экологически оправданном участке в 19 км от склада химоружия. К тому времени В. И. Холстов уже знал, что Канада отказалась оплачивать строительство объекта химоружия в Пензенской обл., в том числе прокладку ветки железной дороги. И он уже забыл, о чем писал в 1993 г., начитавшись западных книжек («При возникновении аварии, сопровождающейся разливом значительного количества ОВ, облако зараженного воздуха может распространяться на десятки километров, вызывая поражения проживающего в районе объекта населения» [818]). В общем, в 2003 г. генерал В. И. Холстов пожертвовал двумя городами, находящимися вблизи склада химоружия, — областным г. Пензой и ядерным г. Заречным.

Среди других событий 2003 г. упомянем пожар, случившийся 24 апреля на складе химоружия в пос. Плановый (Щучанский район, Курганская обл.). Начался он с загорания травы от сварочных работ при ремонте ограждения. Тушили солдаты вручную — техника из-за завалов подъехать не смогла. Огонь остановили возле хранилищ артхимбоеприпасов. Населению о пожаре сообщено не было и эвакуировать его из ЗЗМ никто не собирался.

В ноябре на форуме Зеленого креста в Москве в своих докладах о процессе химического разоружения ни статс-секретарь Росбоеприпасов В. Н. Кулебякин, ни полковник А. Д. Горбовский не сообщили о планах решения проблемы старого химоружия, закопанного Красной/Советской армией на территории России. Советник посольства Великобритании в Москве доложил, что с 1999 г. оно финансирует информационный центр Зеленого креста в Кизнере (Удмуртия). А представитель ведомства иностранных дел Швейцарии сообщил о выделении Зеленому кресту 3 млн швейцарских франков на финансирование программ формирования «позитивного отношения местного российского населения к программе уничтожения химического оружия» [991].

5 ноября президент РФ В. В. Путин и премьер-министр Италии С. Берлускони договорились о выделении Италией 360 млн евро на создание объекта уничтожения химоружия в Брянской обл. [991] Для облегчения решения вопроса в рамках практики Италии в Россию прибыла телевизионная группа, чтобы получить для итальянской общественности картинку о химобъекте в Брянской обл., которую можно было бы сопроводить необходимым позитивным комментарием (В. В. Путин обязался предпринять «все надлежащие усилия, чтобы создать наиболее благоприятные условия для выполнения данного соглашения»). Однако после дня работы к концу 1 декабря стало ясно, что по решению московских химических генералов итальянцев водят за нос. Им предъявили брянского губернатора, а картинки химического арсенала не показали — ни колючей проволоки, ни глухого забора, ни даже въездных ворот. Хотя итальянский генерал полугодом раньше посетил сей «секретный» объект и стал обладателем схемы авиахимарсенала в Речице и знатоком полного состава его содержимого. Тем не менее власти Италии начали оформлять выделение России обещанной суммы денег (по всем правилам своей страны). Обычно эта процедура занимает два года. Однако в отсутствие общественного одобрения пауза затянулась настолько, что в январе 2007 г. за выклянчивание тех денег пришлось взяться лично президенту В. В. Путину, а его собеседником стал новый премьер-министр Италии Р. Проди. Однако и по состоянию на конец 2008 г. данных о выделении итальянских денег не поступило, а 5 ноября 2008 г. срок действия соглашения истек. Такова цена спеси и трусости московских химических генералов.

В 2003 г. заработал проект TACIS «Развитие системы экологического и медицинского мониторинга в связи с демилитаризацией объекта по производству химического оружия на… заводе… „Химпром“, Новочебоксарск». Основа проекта — техническое укрепление учреждений, которые будут заниматься мониторингом во время уничтожения опасного объекта в Чувашии [1000]. Из технического задания к контракту фирмы COWI (Дания) от 5 мая 2003 г. следует, однако, что датчане собирались учить специалистов «Химпрома» «мониторить» не то ОВ, которое там производилось. Вряд ли кто может объяснить, зачем датчане собрались в российской глубинке искать американское ОВ VX (XXVI), а не советский V-газ (XXV), который выпускался на том заводе и в отношении которого установлены гигиенические стандарты для вод и почв [603]. Работники завода, которые и раньше «не находили» советский V-газ в окружающей среде города, были довольны — по такому заданию они ничего «не найдут», причем за деньги Европы. Второй момент столь же серьезен. В почвах города давно находится токсичный продукт разложения советского V-газа, не менее токсичный, чем исходное ОВ [651, 819]. Однако его-то и не собираются искать ни датская фирма COWI, ни полковник А. Д. Горбовский, определенный в техническом задании конечным бенефициаром (извлекателем пользы, получателем выгоды) датского проекта. Разумеется, юрист, управляющий Чувашией много лет, сделал вид, что ничего не замечает.

В 2003 г. не давала себя забыть и проблема старого химоружия.

В 2003 г. жители г. Камидзу (Япония) получили отравления от мышьяка из речной воды. После этого была организована проверка по всей стране. В ноябре пресса Японии сообщила, что министерством охраны окружающей среды обнаружены захоронения химоружия в 150 точках во всех четырех регионах страны. Крупные захоронения найдены в окрестностях городов Камидзу, Самукава, Хирацука и Нарасино. Емкости с ОВ были обнаружены в городах Самукава и Хирацука, причем рабочие получили тяжелые отравления (в войну в этих местах располагались цеха по выпуску химоружия). Захоронения 5 т ОВ были обнаружены на месте военной базы в г. Нарасино. А еще эксперты предположили, что на территории провинции Румои (о. Хоккайдо) находятся еще ~40 захоронений химоружия. Правительство решило принять срочные меры по ликвидации всех оставшихся от прошлых лет захоронений старого химоружия [964].

В марте союз «За химическую безопасность» (Россия) представил в ОЗХО подробный доклад с перечнем сотен мест на территории бывшего СССР, где могло быть закопано старое химоружие [823]. В части из них факт закапывания был подтвержден документально. Проект доклада предварительно — в августе 2002 г. — был послан президенту России. Ответа не поступило ни от властей России, ни из Гааги.

А в Москве руководитель департамента природопользования Л. А. Бочин на информацию о химической опасности, исходящей от химоружия, закопанного в лесопарке Кузьминки, в 2003 г. смело солгал: «Я в курсе этой проблемы. С 1918 г. в Кузьминках действительно работал военный полигон, там есть захоронения артиллерийских снарядов (но не химических). У нас есть официальное заключение Госсанэпидемнадзора — экологическая ситуация в Кузьминках нормальная» [962].

В конце года статс-секретарь Росбоеприпасов В. Н. Кулебякин возвестил, что в связи с химоружием «в России не было ни одной аварии» [1001]. Такой вот возник в России оазис химической безопасности, единственный в мире. В США, где, в отличие от России, общественность не должна выщипывать у генералитета соответствующие данные, она просто обсуждает аварии и инциденты разной степени тяжести, случившиеся только в последние годы: 1 января 2000 г. (утечка ФОВ в одном из хранилищ на складе Уматилла, штат Орегон), октябрь и декабрь 2000 г. (утечки VX), 15 июля 2002 г. (утечка зарина), 12 августа 2002 г. (утечка VX с превышением норматива в 45 раз на складе в Аннистоне, штат Алабама), 2 декабря 2002 г. (разбита склянка с зарином) и т. д.

В 2004 г. на химскладе в пос. Горный продолжилась ликвидация ОВ.

В феврале Комиссия по правам человека при президенте РФ обсудила проблему соблюдения прав граждан при исполнении Конвенции об уничтожении химоружия. Как оказалось, ВХК оказался не способен исполнить и то немногое, о чем имел договор с обществом в принятых компромиссных законах [930, 975]. Нарушения прав людей при работах с химоружием оказались вопиющими, а подмена законов, правил, процедур на обычную целесообразность — очевидной [862].

Тогда же лидер Зеленого креста в международном масштабе М. С. Горбачев сообщил детали этой стороны своей активности: «Мы осваиваем крупные проекты, связанные с… избавлением от наследия холодной войны, такого, например, как химическое оружие. Раньше это движение носило общественный характер. Теперь Зеленый крест взаимодействует и с правительствами разных стран» («Независимая газета», 3 февраля 2004 г.).

2 мая повторился пожар на складе артхиморужия в пос. Плановый. Местное население могло наблюдать пожар с крыш зданий в районном центре Щучье (заодно жители могли вспомнить о выраженной в 1997 г. начальником склада тоске — из 66 хранилищ для химбоеприпасов 14 являются деревянными [1002]). Эвакуировать жителей из ЗЗМ никто не собирался, а официально их уведомили о пожаре лишь через неделю. Страну информацией не удостоили — 27 мая «Российская газета» нехотя сообщила, что «в Щучанском районе возгораний нет и не было».

Летом генерал В. И. Холстов с группой товарищей из прежнего военно-химического подполья (в том числе директор ГСНИИОХТ В. А. Петрунин) составил правила нравственного поведения («этикета») в делах информационного обеспечения химического разоружения [1003]. Оказалось, что достойно высочайшего внимания той четверки только то, что опубликовано по линии Зеленого креста. А вот лица, которые в 1996–1999 гг. публиковались в журнале «Химическое оружие и проблемы его уничтожения», занимались не самым хорошим делом — их «статьи содержали не информацию, а дезинформацию». В числе не очень нравственных авторов (по версии В. И. Холстова) тех выпусков журнала были: генералы А. Д. Кунцевич, Ю. В. Тарасевич, В. С. Белоус, А. М. Макашов, полковник А. Д. Горбовский, депутаты парламента России Т. В. Злотникова, В. Ф. Меньщиков, В. П. Лукин, В. И. Илюхин, академик РАН И. П. Белецкая, губернатор Д. Ф. Аяцков, руководитель конвенциального комитета П. П. Сюткин. Состоял в авторах неугодного журнала даже… сам борец за «этику» В. А. Петрунин.

В октябре на конференции для «своих» два подчиненных генералу В. П. Капашину химика (А. Л. Демьянов и А. В. Симнанский) сообщили о ликвидации на химскладе в Речице-Почепе 94 т ОВ в составе 117 262 единиц химических боеприпасов [593]. Впоследствии ни власти области, ни Зеленый крест так и не дали внятного ответа по существу этого вздора — на всем авиахимскладе в Речице общее число химбоеприпасов меньше, чем было сообщено [761]. На той же конференции два других подчиненных генерала В. П. Капашина (В. А. Круглов и К. Н. Иванов) внесли предложение о способе контроля за ОВ в ЗЗМ: «непрерывный контроль за функционированием автоматических газоанализаторов с чувствительностью на уровне ПДК рабочей зоны, установленных в ЗЗМ» [593]. Это бесстыдство было высокопарно названо автоматизированной системой контроля обстановки в районе расположения объекта химоружия. Между тем в ЗЗМ (для жителей) должны устанавливаться приборы абсолютно другого уровня — с чувствительностью в 100 раз более высокой, чем в рабочей зоне объектов (для работников объектов в защитной одежде). Таких приборов не существует.

В ноябре представитель МИД Канады доложил Зеленому кресту, что его страна «нашла средства по оказанию помощи в создании и поддержании нового информационного центра Зеленого креста в Ижевске», и выразил надежду, что этот центр внесет вклад в дело уничтожения химоружия в Удмуртии. А еще дипломат из Канады сообщил о выделении его страной 18 млн долларов на финансирование проектов в Москве, которые бы позволили «ученым — специалистам по химическому оружию найти себе применение в гражданских отраслях, а также удержать их от передачи своих экспертных знаний… террористическим организациям». В свою очередь дипломат из Швейцарии сообщил об осуществленных его правительством тратах в размере 2,2 млн евро, которые покрывают «расходы трех из десяти информационно-аналитических центров Зеленого креста в России» [992].

В ноябре же Счетная палата РФ сообщила итоги анализа расходования денег бюджета по линии химического разоружения за 2003 г. Результаты таковы: 13,7 млн рублей были израсходованы нецелевым образом, а 49,1 млн рублей были использованы неэффективно.

В 2004 г. появились ЗЗМ для двух объектов авиахиморужия.

В январе была утверждена ЗЗМ для объекта в Брянской обл. [985]. Площадь ЗЗМ в Почепском районе составила 1048 км2, в нее вошло 130 населенных пунктов, в том числе г. Почеп (в 2007 г. правительство было вынуждено увеличить размер ЗЗМ — до 1060 км2).

В декабре утвердили ЗЗМ для химсклада в Мирном-Марадыковском (Кировская обл.) в размере 891,7 км2. В нее вошли 196 населенных пунктов двух районов с населением 54 590 человек, в том числе их центры — г. Котельнич и пос. Оричи. Поначалу ЗЗМ относилась лишь к складу химоружия, а через год ее распространили на объект уничтожения химоружия [987]. Гигантские размеры ЗЗМ, предусмотренные вокруг объектов авиахиморужия в Брянской и Кировской обл., — отражение уровня опасности, грозящей людям в случае аварий и катастроф.

Цель хлопот вокруг ЗЗМ не очевидна, поскольку в августе 2004 г. была отменена [986] ст. 17 закона об уничтожении химоружия [930], декларировавшая право на получение социальных льгот и компенсаций для граждан, проживающих и работающих в ЗЗМ. Таким образом, проблема льгот для жителей исчезла сама собой — воспользоваться ею никто не успел. Тогда же было практически отменено декларированное ст. 20 закона [930] право граждан на информацию о хранении и уничтожении химоружия. Что касается права граждан на референдум (ст. 9) в связи с работами с химоружием, права граждан на доступ на объекты химоружия (ст. 21) и права граждан на возмещение вреда вследствие чрезвычайных ситуаций при работах по хранению, транспортировке и уничтожению химоружия (ст. 19), то их отменять не было нужды — они не исполнялись никогда. Не говоря уж о праве граждан на справедливый суд. Теперь у граждан, обитающих в ЗЗМ, опасных для их здоровья и жизни химических объектов, не осталось ничего — ни льгот, ни денег, ни безопасности, ни возмещения вреда.

2005 г. был отмечен активной подковерной борьбой во властных кругах за деньги. Дело закончилась обсуждением на заседании правительства страны, которое состоялось 21 июля и на котором, наконец, было вслух констатировано то, что было ясно давно, — со стран Запада деньги на химическое разоружение России поступать в нужном объеме не будут, обходиться придется своими.

Летом Волгоградский «Химпром» — столица советского зарина — сообщил о завершении военно-химической демилитаризации. С 1998 г. были ликвидированы корпуса по снаряжению химбоеприпасов, специализированные сооружения и т. д. Завершился процесс демонтажом монолитного железобетонного («противоатомного») бункера в цехе № 34.

Летом же Г. Г. Онищенко утвердил две гигиенических нормы для зарина — ПДУ зарина на коже работников объектов и ПДК зарина в почве в районах работ с химоружием [602].

В июле случился выброс хлора на уже мирном заводе — бывшем заводе химоружия в Волгограде.

В сентябре «Российская газета» дала слово генералу В. П. Капашину для неправды на тему, что химические боеприпасы — это безопасные емкости для ОВ, поскольку пороховые заряды и взрыватели давно уничтожены. Генерал таким способом скрывал от читателей наличие и на авиационных, и на ракетно-артиллерийском химскладах запасов кассетных химбоеприпасов нескольких типов со встроенной взрывчаткой.

В октябре генерал В. И. Холстов потешил читателей газеты заявлением на медицинские темы: «Результаты мониторинга постоянно публикуются и свидетельствуют о том, что достоверной связи между уровнем заболеваемости населения, проживающего в зоне защитных мероприятий, и загрязнением окружающей среды, имеющей хоть какое-то отношение к реализации программы УХО, не выявлено». Данными обследований с такого рода результатами общество не располагает — пока вообще не было опубликовано никаких данных [959].

Осенью 2005 г. представитель ФМБА на научной конференции среди «своих» однозначно указал, что «медицинская экспертиза в случае хронических заболеваний, вызванных патогенными факторами химической… природы… не имеет никаких возможностей устанавливать причины заболеваний граждан на индивидуальном уровне» [1004].

В 2005 г. доктора наук В. П. Капашин и Б. С. Пункевич и их соавторы назвали семь сертифицированных приборов для измерения ОВ в воздухе объектов химоружия [1005]. Приборы эти, впрочем, не имеют ни малейшего отношения к защите от ОВ жителей, проживающих за заборами вокруг объектов химоружия.

В сентябре Зеленый крест обвинил всеми обманутых жителей Щучанского района Курганской обл. в пособничестве террористам: «обнищание населения может создать условия для распространения отравляющих веществ за пределы объекта по уничтожению химического оружия и использования их в террористических целях» [1006].

В сентябре-октябре 2005 г. напомнило о себе старое химоружие, разбросанное по просторам России [1007]. В конце сентября саперы ОМОНа из Балаковского района Саратовской обл. взорвали в овраге обнаруженный жителями села Ивановка артхимснаряд, приняв его за обычный. Тяжелейшие отравления получили 12 милиционеров. Спустя неделю ребенок, игравший в овраге возле дачного поселка Пески (в нескольких км от Ивановки), заметил еще несколько снарядов. Их было семь, и все они были увезены военными химиками на полигон в Шиханы. После этого информация в прессу поступать перестала.

В ноябре генерал В. И. Холстов уполномочил ТАСС оповестить, что система инструментального контроля за экологической обстановкой «прошла реальное апробирование на заводе в поселке Горный Саратовской области», забыв оповестить слушателей, что практически работы по уничтожению иприта начались на том заводе еще в 2002 г. О системе инструментального контроля за содержанием ОВ не на заводе, а в атмосфере жилых поселков, где требования к чувствительности аналитических приборов принципиально другие, ТАСС что-либо заявлять уполномочен не был.

В 2005 г. военные химики, пишущие и действующие под руководством генерала В. П. Капашина, сообщили очевидное: «полную защиту от VX обеспечивают противогаз и защитная одежда» [805]. Таким образом, когда и сам генерал, и его челядь принимают решение не выдавать защитную одежду гражданскому населению ЗЗМ вокруг пяти объектов, где хранится советский V-газ, они абсолютно точно знают, что в случае аварии население пострадает от ФОВ обязательно [957]. Невыдача населению, проживающему в ЗЗМ, защитной одежды — это сознательное решение химического генералитета России.

В ноябре форуму Зеленого креста в Москве были названы получатели оплаты за труды по необеспечению безопасности населения в процессе уничтожения химоружия России [993]: 1) представитель министерства обороны Великобритании James Harrison поведал о выделении денег на «финансирование местного офиса Зеленого креста в Кизнере»; 2) представительница посольства Канады в Москве Debra Price — на «финансирование деятельности офиса Зеленого креста в Ижевске»; 3) представитель Федерального департамента иностранных дел Швейцарии Andreas Friedrich — на «покрытие расходов на содержание трех из десяти офисов Зеленого креста — в Кирове, Пензе и Почепе» с целью «содействия одобрению планов уничтожения химоружия российским населением». Одобрили.

В конце 2005 г. главный санитарный врач Г. Г. Онищенко сократил размер СЗЗ объекта уничтожения химоружия в Мирном-Марадыковском с 3 км до 2 км. Каких-либо серьезных оснований для этого не было. Зато необходимость в расходах на отселение людей из СЗЗ резко снизилась.

23 декабря на складе в пос. Горный закончилась первая стадия работ по ликвидации всех запасов ОВ (их превращение в реакционные массы). Было объявлено [805] о ликвидации 1143,2 т ОВ, в том числе иприта — 691,631 т, люизита — 255,901 т, смеси иприта с люизитом — 123,2 т, смеси иприта с люизитом в дихлорэтане — 71,392 т, иприта в нефтепродуктах — 1,078 т.

В декабре правительство России по представлению генерала В. И. Холстова утвердило ЗЗМ для комплекса объектов хранения и уничтожения авиахиморужия в пос. Леонидовка (Пензенская обл.) [988]. Площадь ЗЗМ составила всего 214 км2, в нее вошли пять поселков и три села. Города Пенза и Заречный в ЗЗМ включены не были. Ничтожный размер площади ЗЗМ по сравнению с аналогичными авиахимскладами (в Брянской обл. — 1060 км2, в Кировской обл. — 891,7 км2) — свидетельство того, что власти и лично губернатор В. К. Бочкарев сознательно пожертвовали безопасностью жителей областного центра г. Пензы (расстояние между Леонидовкой и Пензой — не более 10 км) и ядерного центра г. Заречного (Пенза-19), которые в первую очередь пострадают в случае аварии (пожар, разлив ОВ и т. д.) на объектах авиахиморужия в пос. Леонидовка. К тому времени генерал В. И. Холстов уже благополучно забыл свое заявление 1998 г. о том, что «объекты по уничтожению химического оружия должны быть удалены от населенных пунктов на 25–75 км (в зависимости от численности населения)». Соответственно, химический полковник В. М. Панкратов (Зеленый крест, Пенза) не снизошел до обсуждения этой проблемы на форумах Зеленого креста [994, 995].

В 2006 г. были пущены в работу два объекта по ликвидации химоружия — в Камбарке (Удмуртия) и в Мирном-Марадыковском (Кировская обл.).

13 января генерал В. П. Капашин проиграл в суде против газеты издательского дома «Провинция», опубликовавшей статью о социальных аспектах химического разоружения в Курганской обл. Генерал погорячился, запросив с газеты за будто бы подмоченные свои «честь, достоинство и деловую репутацию» 3 млн долларов и не подобрав хотя бы что-нибудь в обоснование сих притязаний. Перебор был столь очевиден, что судья арбитражного суда Москвы не могла не отказать в удовлетворении столь чудного иска. На пересмотр судебного вердикта генерал не подавал — выигрыш никак не смотрелся [965].

Объект в Камбарке начал ликвидацию запасов люизита 1 марта с третьей попытки (декабрьская и январская сорвались). Однако вместо двух производственных линий заработала одна. Динамика ликвидации люизита: 1 мая — 166 т, 7 сентября — 1192 т. Недостатки стахановской операции по пуску выявились немедленно. Поскольку полгода не работал цех для сжигания газовой фазы со всех стадий технологического цикла, опасные выбросы появились в жилой зоне г. Камбарки, и жители узнали об этом по сильному запаху (выбросами заинтересовались даже в соседнем с Камбаркой башкирском г. Нефтекамске). А еще жители Камбарки наблюдали за «белой росой» (это очевидное свидетельство появления в атмосфере частиц оксида мышьяка, образование которых было установлено еще на экспериментальной установке на полигоне в Шиханах и вряд ли учитывалось теоретиком процесса генералом В. И. Холстовым, который был уверен, что мышьяк в конце процесса существует в виде хорошо растворимого арсенита натрия NaH2AsO3). Создатели промышленных установок польстились на идею ускорять завершение реакции люизита со щелочью продувкой реакторов сжатым азотом, а также пожадничали на фильтрах. После этого вынос «летучих частиц» (трехокиси мышьяка As2O3 в виде субмикрочастиц размером 10–20 мкм) в атмосферу города был неизбежен. В конце августа Росприроднадзор обратился в Генеральную прокуратуру с просьбой принять меры в отношении должностных лиц объекта химоружия (основания: объект не был введен в эксплуатацию, складирование реакционных масс после переработки люизита осуществлялось на открытой площадке и т. д.). В конце сентября выяснилось, что объект вообще нельзя считать законно действующим — он не был принят государственной инспекцией по охране труда Удмуртии, а инспекторов на объект военные просто не допускали. В декабре в Ростехнадзоре шла государственная экологическая экспертиза «дополнения к ТЭО» объекта в Камбарке, который в это время уже вовсю уничтожал люизит.

В конце лета в Камбарку был прислан разбираться с жалобами жителей полковник О. А. Сильнягин. Он начал рассказывать прессе, что еще в июле, оказывается, установки были оснащены фильтрами (это надо было сделать не в июле, а до мартовского пуска). А чтобы жители не особенно жаловались на судьбу, полковник из Москвы всех интересующихся химической безопасностью при не самой удачной ликвидации люизита зачислил в число лиц, «объективно работающих на подрыв международного престижа России» [1008].

Летом, то есть после окончания уничтожения люизита в Горном и в ходе его активного уничтожения в Камбарке (к тому моменту было уничтожено 1000 т люизита), Г. Г. Онищенко утвердил четыре гигиенических стандарта, относящихся к работе с люизитом (на коже, на оборудовании, а также в почве и в воде) [601,602].

В июне генерал В. П. Капашин уполномочил ТАСС объявить, что «строительство первой очереди первого комплекса объекта по уничтожению химоружия в Кировской области завершится 1 июля».

Фактически объект в Мирном-Марадыковском (Кировская обл.) был пущен 8 сентября. Он начал ликвидировать советский V-газ путем заливки воды в свободное пространство авиахимбоеприпасов (срок естественного гидролиза V-газа и превращения его в реакционную массу — три месяца). К 13 октября вода была залита в 6180 боеприпасов. Никаких сообщений об инцидентах населению не сообщалось (укажем, что армия США сообщила обществу, что при экспериментальном уничтожении VX был зафиксирован «3691 аварийный сигнал тревоги о значительных нарушениях» [943]).

Нежелание обсуждать возможные аварии проявилось 12 октября во время организованного Зеленым крестом Кировской обл. форума на тему «Уничтожение химического оружия в Кировской области». Руководительница местного Зеленого креста Т. Я. Ашихмина отметила заслуги военных («контакт с ними полный»). Контакт был до такой степени «полный», что когда на трибуну вышел ученый из Ижевска В. М. Колодкин и начал вести профессиональное (теоретическое) обсуждение возможных сценариев аварий при уничтожении химоружия, то слушать его не стали — он был просто изгнан с трибуны [967].

Примерно 8 ноября авиахимбомбы на складе начали «рваться» с выбросом недогидролизованной отравы на пол цеха. Жители Мирного ощущали в те дни посторонний запах со стороны объекта [966]. Прибывший генерал В. П. Капашин объявил, что он лично провел эвакуацию токсичных реакционных масс из восьми авиахимбоеприпасов (досрочно, по-стахановски, поскольку трехмесячный срок химической реакции должен был кончиться еще не скоро). Защита здоровья и жизни участников той эвакуации обеспеченной быть не могла, поскольку гигиеническая норма загрязненности оборудования советским V-газом просто отсутствовала. К 7 декабря вода была залита в 13 998 химбоеприпасов.

В ноябре на форуме Зеленого креста в Москве представитель посольства Канады в Москве Mark Opgenorth высказал свою гордость «вкладом в размере 100 000 долл. ежегодно в течение четырех лет на содержание информационного офиса Зеленого креста по работе с населением в Ижевске». Представитель МИД Швейцарии Andreas Friedrich сообщил, что с 1993 года ими израсходовано «около ста двадцати миллионов рублей в России через Зеленый крест, чтобы способствовать уничтожению химического оружия» [994].

В августе случился выброс хлора на бывшем заводе химоружия в Новочебоксарске. 13 человек были госпитализированы с признаками отравления и воспаления дыхательных путей.

В 2006 г. Б. И. Богачкова, руководитель медицинской команды, которая обследовала состояние здоровья жителей Новочебоксарска, написала письмо президенту Чувашии Н. В. Федорову. Речь шла о необходимости выяснить причины распространения симптомов поражения советским V-газом в популяции Новочебоксарска, особенно среди детей. Было предложено наладить мониторинг значимых патологий, извлекая информацию из всех имеющихся источников. Предложения Б. И. Богачковой расслышаны не были [551].

В декабре ТАСС был уполномочен объявить, что начальник армейского Генштаба вручил химическому генералу В. П. Капашину личный штандарт (знамя) — символ власти военачальника.

В 2007 г. закончилась ликвидация советского промышленного потенциала наступательной химической войны и продолжились работы по уничтожению запасов химоружия на объектах в Удмуртии и Кировской обл.

Зимой 2006–2007 гг. завершился процесс демилитаризации завода химоружия в Новочебоксарске (Чувашия). В целом по состоянию на лето 2007 г. состояние дел было таково [926]. Имелся сертификат ОЗХО, фиксировавший факт ликвидации следующих объектов: опытное производство зарина, зомана, советского V-газа и снаряжение ими боеприпасов (корпус 22), ОАО «Химпром» (г. Волгоград); производство иприта (корпус 101), ОАО «Химпром» (г. Волгоград); снаряжение боеприпасов фосгеном (корпус 193), ОАО «Корунд» (г. Дзержинск); снаряжение боеприпасов синильной кислотой (корпус 172), ОАО «Корунд» (г. Дзержинск); производство иприта (корпус 308А), ОАО «Капролактам» (г. Дзержинск); снаряжение боеприпасов смесью иприта и люизита (корпуса 251, 252, 310), ОАО «Капролактам» (г. Дзержинск); производство люизита (корпуса 26, 43), ОАО «Волгопромхим» (г. Чапаевск). Что касается конверсии ряда производств, то по состоянию на лето 2007 г. был получен сертификат ОЗХО в отношении следующих объектов: производство аминомеркаптана (часть корпусов 370, 370А и 370Б), ОАО «Химпром» (г. Новочебоксарск); производство хлорэфира (часть корпуса 350А и труба 350 Б), ОАО «Химпром» (г. Новочебоксарск); установка в боеприпасы химических подзарядов (корпуса 1 и 3 и труба 1А), филиал ФГУП «ГосНИИОХТ «Обособленный завод № 4» (г. Новочебоксарск); подготовка к снаряжению нехимических частей химических боеприпасов (корпус 351), ОАО «Химпром» (г. Новочебоксарск); производство люизита (II очередь, часть корпуса 317) на «Капролактаме» (ныне это ОАО «Сибур-Нефтехим», г. Дзержинск); производство по снаряжению боеприпасов синильной кислотой (часть корпуса 4), ОАО «Оргстекло» (г. Дзержинск); производство иприта (корпус 75), ОАО «Волгопромхим» (г. Чапаевск); производство по снаряжению боеприпасов смесью иприта и люизита (корпуса 3–5, 9, 12, 26), ОАО «Волгопромхим» (г. Чапаевск); производство по снаряжению боеприпасов зарином, зоманом и вязким зоманом (корпуса 304Б, 600, 602, 603, 605, 605А, труба 1123), ОАО «Химпром» (г. Волгоград); производство по снаряжению нехимических частей химических боеприпасов (корпуса 601, 604), ОАО «Химпром» (г. Волгоград); производство дифторангидрида метилфосфоновой кислоты (корпуса 301, 302), ОАО «Химпром» (г. Волгоград); производство по снаряжению боеприпасов смесью иприта и люизита (корпуса 251 и 252), ОАО «Химпром» (г. Волгоград). и т. д. Промежуточный итог всей этой работы был, по существу, подведен в постановлении правительства РФ от 21 июня 2007 г. [926]. Фактически к апрелю 2007 г. советский производственный потенциал наступательной химической войны закончил свой земной путь.

К 1 февраля на объекте в Мирном-Марадыковском вода была залита в 19 634 боеприпаса. Нарастало и число боеприпасов с извлеченными реакционными массами: 1 февраля — 6516, 29 марта — 16 256. 27 января погиб от отравления «неизвестным ядом» солдат-срочник, и это событие скрыть не удалось (пресса сообщала, что при транспортировке одна химбомба вскрылась, так что, скорее всего, речь идет об отравлении непрореагировавшим V-газом) [966]. Результаты расследования сообщены обществу не были.

В апреле Россия выполнила второе обязательство перед международным сообществом.

20 апреля в г. Камбарке во время торжества был сообщен итог: на объекте в Камбарке было ликвидировано 3306 т люизита, а в Мирном ОЗХО зафиксировала ликвидацию 19 618 химбоеприпасов, содержавших 4006,6 т. советского V-газа. Количество ОВ, которые были сочтены уничтоженными, составило 8465 т ОВ (сюда вошли и 1143 т ОВ, ликвидированных в пос. Горный). Химический генерал В. П. Капашин доложил о выполнении соцобязательства перед Гаагой генералу В. И. Холстову. Включившийся в процесс руководитель ОЗХО Р. Пфиртер назвал предстоящее 10-летие вступления в силу Конвенции о запрещении химоружия значимым событием. Были, однако, моменты, которые омрачали торжество. В частности, в Камбарке ацетиленовая вонь достигала ноздрей присутствовавших. А г-н Р. Пфиртер в своей заботе о международной безопасности «не заметил», куда девались мышьяксодержащие реакционные массы (после детоксикации люизита), опасные не для всего мира, а лишь для граждан России. А их просто укладывали на открытой площадке, поскольку сооружения для приема реакционных масс готовы к работе не были (а Р. Пфиртер и его контролеры этого «не заметили»). На объекте в Мирном (Марадыковском) работники трудились над уничтожением V-газа в условиях, когда гигиеническая норма загрязненности оборудования этим ОВ так и не была утверждена.

В ноябре представитель организации Зеленого креста США Paul Walker рассказал в Москве на конференции Зеленого креста о состоянии работ по практическому уничтожению запасов химоружия России. Представитель МИД Великобритании James Harrison доложил об оплате работы отделения Зеленого креста в Кизнере (Удмуртия). Представительница посольства Канады в Москве Colleen Pigeon сообщила, что Канада по-прежнему выделяет по 100 тыс. долларов в год на оплату деятельности центра Зеленого креста в Ижевске (Удмуртия). Представитель МИД Швейцарии заверил, что его ведомство будет по-прежнему финансировать деятельность отделений Зеленого креста в Кирове, Пензе и Почепе. Представительница МИД Нидерландов указала, что ее организация, как и прежде, финансирует «проекты, выполняемые с Зеленым крестом… для гражданского общества». Представительница посольства Финляндии в Москве Sari Rautio напомнила, что Финляндия с 2004 г. «финансирует деятельность Зеленого креста в России в области привлечения внимания и повышения информированности общественности». А вот глава процесса — химический генерал В. И. Холстов — ограничился лишь повествованием об информационном сопровождении работ по уничтожению химоружия России (исполнители его заданий — «Российская газета», ТАСС и др.) [995].

В 2007 г., похоже, настало время перестать писать о советской подготовке к химической войне и ее экологических последствиях. Демонстрацию провел Б. А. Ревич в изданной книге о местах особенно сильного химического загрязнения в стране [968]. В рамках активной самоцензуры автор не обнаружил в Чапаевске ни завода химоружия, ни оставшихся после его работы закопанного иприта, ни токсичного продукта гидролиза люизита, ни даже мышьяка. А фантастические беды со здоровьем, которые испытывают жители этого города, автор смело приписал… только диоксинам. В послевоенном Дзержинске автор постарался сосредоточиться не на закопанных отходах производства химоружия, а на диоксинах и других хлорорганических продуктах. В отношении Новочебоксарска автор, описав немного экологическую обстановку, так и не сообщил о причинах — масштабном производстве химоружия. Не нашлось места в книге и для описания экологических последствий работы заводов химоружия Москвы, Московской и Тульской обл., Березников (Пермская обл.), Кинешмы (Ивановская обл.) и т. д. В целом труд Б. А. Ревича [968] очень напоминает возврат к традиционной советской лжи, выполненный в интересах нынешнего ВХК.

Неудивительно, что советский химический полковник А. Д. Горбовский и в 2007 г. так и не приобщился к реальным фактам истории химоружия и продолжал излагать привычную лживую картину. В своей пропагандистской брошюре издания 2007 г. [969] он обвинил Германию в том, что она будто бы изготовила к 1945 г. 250 тыс. т ОВ. Досталось от ретивого полковника также США, Англии и Японии. Про военно-химические достижения родной советской державы пропагандист как-то забыл, как если бы им еще было рано отбывать на обещанную свалку истории. Между тем давно известно, что Германия произвела к концу войны 65 тыс. т ОВ (в том числе 25 тыс. т обычного иприта) [743]. А вот его (полковника А. Д. Горбовского, равно как и генерала Д. Горбовского) Советская Родина произвела за годы Великой Отечественной войны 122,5 тыс. т ОВ, в том числе 76,8 тыс. т иприта [431]. И все это — ценою множества человеческих жизней.

В 2008 г., помимо работ по уничтожению химоружия на объектах в Удмуртии и в Кировской обл., были начаты также работы в Пензенской обл.

В начале апреля на состоявшемся в г. Самаре круглом столе с участием депутатов Государственной Думы РФ мэр г. Чапаевска Н. Малахов был вынужден констатировать что «идеальным решением экологической проблемы Чапаевска является ликвидация города, расселение жителей более 580 домов». После чего был отправлен в отставку. Во время тех слушаний никто не мог понять, почему статус «города экологического бедствия», приданный Чапаевску в 2000 г., был в 2005 г. отменен. О принятой правительством России в 1996 г. программе социально-экологической реабилитации Чапаевска [929] уже не вспоминали.

17 июня ТАСС оповестил, что будто бы «в Пензенской области сегодня введена в строй первая очередь завода по уничтожению химического оружия. Это уже четвертый подобный объект в России». Метод — обезвреживание «отравляющего вещества непосредственно в корпусах боеприпасов».

В связи с этим событием спикер Совета Федерации РФ С. М. Миронов провозгласил, что «Россия могла бы стать инициатором международной программы утилизации химоружия, оставшегося от Второй мировой войны». Более всего спикера озаботило химоружие, затопленное союзными державами в Балтийском море, а также химоружие, закопанное войсками императорской Японии на территории Китая. Химоружие, затопленное советской властью в Белом, Баренцевом, Охотском и других морях, а также закопанное Советской армией в сотнях мест России и других стран, составлявших в прошлом могучий Советский Союз, российского спикера не заинтересовало.

18 июля получил очередную должность химический генерал В. И. Холстов, назначенный директором департамента реализации конвенционных обязательств министерства промышленности и торговли Российской Федерации.

По состоянию на 7 августа на объекте в Мирном-Марадыковском (Кировской обл.) была завершена работа с химбоеприпасами калибра 500 кг (авиабомбами типа БАС-50 °C и ВАПами типа ПАС-500) — реакционные массы были извлечены изо всех боеприпасов, а также продолжился обжиг их корпусов. Вода была залита также во все авиахимбомбы типа БАСА-15 °C (калибр 150 кг).

2 сентября ТАСС был уполномочен еще раз заявить, что в пос. Леонидовка (Пензенская обл.) на первом пусковом комплексе в этот день были начаты работы по ликвидации авиахимбоеприпасов в снаряжении V-газом. Метод назван тот же, что и 17 июня, — заливка в авиабоеприпасы «реагента» (воды). В связи с этим событием генерал В. П. Капашин сообщил, что новые расчеты анонимных лиц показали, что в случае аварии «максимальные глубины распространения облака воздуха, зараженного отравляющими веществами, составили по всем секторам 7500 метров», а не десятки километров, которыми оперировало предыдущее поколение специалистов зимой 2002–2003 гг. при подготовке заключения государственной экологической экспертизы в отношении этого объекта [762]. Так что Пенза (10 км от объекта) может спать спокойно — ОВ нервно-паралитического действия велено так далеко не залетать.

5 ноября истек срок действия соглашения о выделении Италией 360 млн евро на создание в Брянской обл. объекта уничтожения химоружия. Из-за спеси и трусости московских химических генералов, проявленной в декабре 2003 г., деньги выделены так и не были. И уже вряд ли будут. Зато 25 ноября ТАСС был уполномочен сообщить, что правительство Швейцарии выделило на возведение объекта в Брянской обл. 1,2 млн долларов. А заодно зачем-то процитировал генерала В. И. Холстова.

13 ноября всезнающий ТАСС сообщил, что на объекте по уничтожению химоружия Мирный-Марадыковский в Кировской обл. ликвидировано 4546,7 т ОВ непосредственно в корпусах 23 473 боеприпасов. Со слов представителя администрации Кировской обл. ТАСС пересказал, что будто бы «на объекте больше нет боеприпасов, начиненных VX-газами». Это было неправдой. На самом деле речь шла об окончании работы с тремя типами боеприпасов в снаряжении советским V-газом — авиабомбами БАС-50 °C и БАСА-15 °C, а также выливными приборами ПАС-50 °C. А вот об окончании работы с 266 боеприпасами с V-газом трех других типов (бомбами ОБАС-250КС, кассетными бомбами РБК-500 и боевыми частями крылатых ракет БЧ К-5) ТАСС ничего сообщать уполномочен не был. И это неудивительно. Например, работать с кассетными авиабомбами РБК-500 объект будет готов еще не очень скоро — в них просто так воду в корпуса не зальешь, поскольку в них вместе с ОВ находятся также взрывчатка и взрыватели.

Подведем итог. К счастью, и при выполнении первого обязательства перед ОЗХО в Гааге (апрель 2003 г.), и при исполнении второго (апрель 2007 г.) нашим рисковым химическим генерал-начальникам повезло — удалось избежать крупных бед. Так что, помимо смерти солдата в Мирном (Марадыковском) в январе 2007 г., иные очевидные события такого рода прошли пока стороной (хронические отравления людей проявятся лишь через много лет, и вряд ли они кого-то взволнуют в ОЗХО). Однако из этого везения не следует, что при ликвидации химоружия в рамках третьего обязательства (срок — 31 декабря 2009 г.) беды не случится. И тем более — четвертого (срок — 2012 г.).

Зададимся, однако, вопросом: а что же США, которые гоняли Россию, как зайца, за невыполнение сроков уничтожения химоружия и поощряли ВХК России на нарушение всех мыслимых законов, правил и процедур, лишь бы Россия выдержала сроки ликвидации своих ОВ? Как ни прискорбно это признавать, но США, в отличие от России, не могут себе позволить нарушать законы, правила и процедуры. И в 2006 г. минобороны США заявило о невозможности истребить наличные ОВ не только к 2007 г., но и к 2012 г., и… получило от конгресса разрешение на отсрочку до конца 2017 г. (ОЗХО в Гааге просили при этом не беспокоиться). Однако в июле 2008 г. в прессу США просочилась информация, что они не успеют расстаться с запасами химоружия и к 2017 г. А чтобы успеть, надо перевезти часть боеприпасов с ОВ с одних объектов на другие (из штата Кентукки в Алабаму и Арканзас, а из Колорадо — в Юту и Орегон). Для этого придется менять законы, запрещающие транспортировку ОВ по стране. А вот этого бы им не хотелось: США — это не какая-то там Россия, где можно все…

В общем, США дали понять властям России, что, помимо обязательств по Конвенции о запрещении химоружия [57], имеются и иные — и тоже обязательные — вещи. Так что не пора ли вслед за США вспомнить, что и в России действуют законы, правила и процедуры, необходимые для безусловного обеспечения безопасности людей и природы. И что, как говорили древние, человек — мера всех вещей. Ясно, таким образом, что если наши власти не способны одновременно решать задачи исполнения сроков и обеспечения безопасности людей, вопроса о том, чем именно жертвовать (сроками или людьми), быть не должно.

Одна незадача — ни гражданское общество России, ни мировое сообщество так и не услышали от властей России, что будет с тем химоружием, которое было закопано за десятилетия советской власти более чем в 500 точках страны [3–5, 635, 823]. Сравнение с США, где армия в 1993 г. представила обществу подробнейший доклад с описанием 215 таких мест [757], не получается. Между тем советское химоружие было закопано не только на территории России, но и на территории других государств, которые раньше составляли могучую военно-химическую державу под названием Советский Союз. Вот так, наряду с химическим разоружением, прошла и закладка на большой территории и на долгие годы множества экологических (химических) мин.

И в заключение — о самом главном. В Стокгольме, в музее военной истории, висит гигантское полотно, посвященное военным походам Швеции за многие сотни лет. Приглядевшись повнимательнее, зритель не может не обнаружить, что последний шведский боевой поход закончился в поле под… Полтавой. Вот так. Власти Швеции не только поняли стратегическую бессмысленность своих боевых походов, но и признали необходимым изменить стратегию международного поведения страны — с завоевательской на нейтральную. Более того, они открыто продемонстрировали обществу эту смену стратегий.

Переходя к реалиям нынешней России, попытаемся назвать вещи своими именами. Именно до этого — до открытого признания ошибочности стратегии подготовки к наступательной химической (и биологической) войне — никак не дойдут наши дорогие химические и иные генералы. И примкнувшие к ним полковники. Не хватает стратегичности мышления. Хотя давно пора бы созреть. И не только созреть до очевидного, но и доложить об ошибочности своей дорогостоящей военно-химической и военно-биологической политики прежних десятилетий вскормившему их обществу. Подробно, на бумаге, с цифрами и фактами. Если, конечно, они чего-то стоят.

И последнее. Как известно, Великая Отечественная война для нас еще не закончилась. Потому что армия так и не обратила в дело известное правило, что любая война заканчивается лишь тогда, когда похоронен последний погибший солдат. Поскольку от Отечественной войны осталось порядка миллиона непогребенных (брошенных) солдат, ждать от армии исполнения обязательного правила придется еще долго, если наши генералы вообще понимают, о чем речь. То же самое и с химической войной, разразившейся в нашей стране в XX веке. До тех пор, пока не будут ликвидированы все до одного места захоронения старого химоружия, вряд ли можно полагать ту химическую войну законченной. Если, конечно, наши химические генералы понимают, о чем речь.