Игорь Вереснев. Грех первородства
Сумрак скрывал стены и высокий свод каминного зала. Он был хозяином здесь, не делая различия между ясным полднем и безлунной ночью, – лишенный окон зал ничего не знал о солнечных лучах или лунных бликах. Сумраку противостояло лишь светлое пятно от неверных язычков пламени, лижущих угли в камине. Посреди пятна – кресло-качалка и скорчившаяся в ней тщедушная фигура в плаще. Руки, покрытые иссохшей, в старческих пятнах кожей, тянутся к живительному теплу, лица не разглядеть под глубоким капюшоном. Да и есть ли там лицо? Фигура больше походила на тень.
Мрак в дальнем углу зала шевельнулся. Не поворачиваясь, тень прошелестела:
– Срок пришел?
– Давно, – скрежетнул мрак. – В этот раз ты слишком долго выжидаешь, мир изменяется. Нам следует поторопиться.
Действующие лица:
Од ди Мэрод, принцесса Изумрудного Королевства
Донат ди Сильвен, принц Лесного Королевства
Инес ди Корентайн, принцесса Ураганного Королевства
Хонор ди Амбр, принц Янтарного Королевства
Элин ди Морган, принцесса Морского Королевства
Климент ди Орелин, принц Золотого Королевства
Клэр ди Пиретт, принцесса Каменного Королевства
Родриг ди Брис, принц Пестрого Королевства
1. Восьмиземелье
Запряженная парой гнедых лошадей карета свернула с мощенной булыжником улицы в переулки предместья, и служанки тотчас приникли к окнам, высматривая стаю бродячих собак. Принцесса Од улыбнулась в предвкушении скорого развлечения, положила руку на стоящую рядом корзину, огладила шелковую тряпицу, прикрывающую содержимое. Любимым развлечением младшей принцессы дома Мэрод была кормежка собак. Загодя на кухне королевского замка ставили опару, замешивали сдобное тесто из лучшей муки, готовили фарш из отборной телятины, лепили пироги. Мясо собакам было по вкусу. Зато соль они не любили, потому вместо нее принцесса добавляла в фарш толченое стекло. Ей нравилось фантазировать, как собаки хватают угощение, жадно заглатывают, не догадываясь, чем для них закончится дармовая пожива. Смотреть, как обреченные животные визжат и катаются по земле, Од тоже любила. Однако мертвых псов предпочитала не видеть. Мертвых она начинала жалеть, и настроение сразу портилось. Приходилось напоминать себе о том, как стая свирепых псов набросилась на маленькую девочку и едва не…
На самом деле ничего подобного в жизни Од ди Мэрод не случалось. Была любимая кукла, растерзанная щенком придворной дамы. Пятилетняя принцесса рыдала всю ночь. Разумеется, утром она получила новую куклу, неотличимую от прежней. Но злость на четвероногих тварей, желание отомстить, в сердце девочки остались. А так как девочка была первородной и бессмертной – остались навсегда.
Дворцовых собак принцесса Од давно извела, теперь каждую субботу она выезжала в город, кормила всех псов, каких удавалось найти. Нынешняя поездка была последней, через неделю Од покинет родное Изумрудное Королевство. Она выходила замуж за принца Доната из дома Сильвен. Принц был милым и обходительным, а главное – в Лесном Королевстве полно собак, больших охотничьих псов. Их просто необходимо накормить пирогами!
– Ой, ваше высочество, глядите! – воскликнула сидевшая на скамеечке перед дверью конопатая девка-служанка.
– Собаки? – оживилась Од.
– Нет, ведьма, настоящая!
На пороге дома, мимо которого проезжала карета, и правда сидела старуха в длинном черном плаще с капюшоном. На земле разложены гадальные палочки, стеклянный шар и прочие атрибуты ремесла.
– Остановите! – распорядилась принцесса. – Подайте ее сюда.
Карета остановилась, лакеи спрыгнули с запяток, бесцеремонно подхватили старуху под локти, не столько подвели, сколько поднесли к карете. Од брезгливо сморщила носик, но все же потребовала:
– Эй ты, скажи, что ожидает меня в замужестве? Мой муж будет меня любить, сделает меня счастливой?
В благоприятном ответе она не сомневалась. Даже если ведьма не знала Од ди Мэрод в лицо, герб на дверце кареты яснее ясного говорил, кто перед ней.
– Ты ошибаешься, принцесса, – проскрипело из-под капюшона. – Свадьба не состоится. Ни Лесной принц, ни кто другой не будет тебя любить. Тебе уготована иная судьба. Если хочешь…
– Закрой рот, мерзавка! – оборвала ее Од. – Ты врешь! Принц меня любит, он женится на мне! А ты – сдохнешь! Эй, кучер, пошел, быстро!
Взгляд принцессы задел корзину с собачьим угощением.
– Нет, стойте! Дайте ей пирог! Три пирога – пусть наестся досыта!
– Но… – испуганно вытаращилась на нее конопатая служанка. Проглотила вопрос: перечить принцессе себе дороже.
Карета укатила. Старуха проводила ее взглядом, разломила пирог. Стеклянные крошки блеснули на солнце.
– Хорошая девочка. Значит, мечтаешь соединиться со своим суженым? Так тому и быть.
На стоящего у обочины мальчика с корзинкой ягод в руках внимание принца обратил сокольничий:
– Посмотрите, ваше высочество, какой миленький!
Мальчик в самом деле был хорош собой: льняные кудряшки, круглые щечки, глаза-васильки. Он мог бы показаться младшим сыном благородной семьи, но рубаха из некрашеного сукна, отсутствие штанов, босые ноги выдавали происхождение. От роду мальчику было лет шесть-семь, лучший возраст на вкус Доната ди Сильвена.
– Узнай, кто таков, и вечером доставь мне в опочивальню. Родителям дашь монет. Да не скупись! – Принц славился своей добротой.
Встреча с мальчиком показалась наследнику Лесного Королевства добрым знаком. Весь день складывался удачно. Начать с того, что утром главе дома Сильвен гонец доставил депешу. Давным-давно, на заре времен, до того, как в мире образовалось Лесное и прочие семь королевств, Цитадель заключила договор с основателями первородных домов. По этому договору Цитадель могла затребовать для некой секретной надобности младших наследников. Случалось такое нечасто, примерно раз в десять веков. Нынче младшим в доме Сильвен был принц Донат, и это его ничуть не огорчало. Приказ завтра утром отправляться в Цитадель означал, что свадьба с Од ди Мэрод откладывалась на неопределенное время. Не то чтобы Изумрудная принцесса была Донату особенно неприятна – не более чем прочие женщины. Он в который раз представил себя на брачном ложе в объятиях жены и скривился от отвращения. Прелести ни одной принцессы в мире не могли соперничать с привлекательностью юных мальчиков. Воистину счастливый день!
Этот день был последним счастливым днем в жизни принца Доната, бессмертного и первородного.
Грум сопел и пыхтел от напряжения. Он даже похрюкивал при каждом качке. Грум выполнял работу старательно. Эту свою обязанность он любил еще больше, чем ходить за лошадьми. Правда, сил она отнимала тоже гораздо больше. Вот и сейчас он уже достиг пика возбуждения и с трудом сдерживался, чтобы не выпустить заряд без команды.
Инес ди Корентайн, младшая из принцесс Ураганного Королевства, страсть слуги не разделяла. Потуги его доставить хозяйке удовольствие пропадали втуне. Отмечая, как все крепче руки грума сжимают ее бедра, как все сильнее и быстрее низ живота лупит по ее ягодицам, как прерывистее и громче становится его дыхание, она с какой-то отстраненностью прикидывала, на сколько его хватит. Потный, горячий, пахнущий лошадьми грум, сам словно беспородный, но выносливый жеребец, прежде без труда заставлял принцессу ощущать себя племенной кобылой на случке. Но не сегодня. Виной всему – депеша, доставленная час назад из королевского замка. Принцессе Инес надлежало безотлагательно отправляться в Цитадель, как крайней наследнице Ураганного Королевства. Ответа депеша не требовала, согласия у Инес и подавно не спрашивали – под депешей стояла подпись главы дома Корентайн. Собственно, она уже должна скакать к Цитадели во весь опор, а не стоять на четвереньках посреди спальни в охотничьем домике. Но было в депеше слово, заставившее Инес хотя бы в мелочи, но не подчиниться – «крайняя». Это означает – младшая в роду! Все тридцать четыре года своей жизни – младшая! Да пусть ей было бы и триста тридцать четыре – разницы нет! Для старших сестер она останется девчонкой на веки вечные, ей их никогда не догнать.
Стук в дверь прервал размышления принцессы.
– Пошел вон! – гаркнула она.
Стук не прервался, в дверь барабанили тихо, но настойчиво. Это озадачило – кто смеет тревожить первородную вопреки ее распоряжению?
– Сходи, дай по шее, потом продолжишь, – приказала груму Инес.
Слуга засопел обиженно, высвободился из ее лона, поднялся на ноги, поковылял к двери. Пользуясь передышкой, принцесса улеглась на спину, давая отдых локтям и коленям. Скрипнули дверные петли, на пороге икнули сдавленно, тяжело опрокинулись на пол.
– Кто там был? – Инес повернула голову на звук…
Вопрос замерз на устах. Вместо грума у кровати стояла закутанная в длинный черный плащ фигура с надвинутым на лицо капюшоном.
– Ты кто? Где мой грум?
– Он умер.
– Как?!
– Не все ли равно, как, где и когда? Бессмертие закончилось.
– Для простолюдинов!
– «Сначала Смерть явится за простолюдинами, затем – за благородными господами, затем – за первородными. Восемь королевств опустеют, словно в предначальные времена». – Пришелица процитировала древнее пророчество. – Поторопись, крайняя наследница дома. Чтобы не оказаться последней.
Девка была горяча, пахла молоком, свежим сеном и молодой плотью. Убивать ее принц Хонор не хотел, так получилось. Девка, нанятая для любовных утех в придорожной гостинице, стоявшей на самой границе Янтарного Королевства, оказалась воровкой. Кошель с золотом Хонор бы ей простил, но потаскуха сняла с шеи фамильный медальон – талисман, приносящий удачу. Там, куда принц направлялся, удача была крайне необходима. Куда нужнее, чем золото!
Воровка кралась к двери, уверенная, что опоенный крепким вином постоялец крепко спит, когда Хонор набросился на нее, сбил с ног, ударил об пол, сдавил шею. Девка хрипела, царапалась, пучила глаза, но разжать железную хватку мужчины не могла. А принц давил и давил, приговаривая:
– Нельзя красть у первородных, запомни на всю жизнь!
Она запомнила – на всю жизнь, которая вышла из нее вслед за струей горячей мочи, забрызгавшей босую ступню принца. Только это заставило Хонора опомниться: спросонок он забыл, что простолюдины теперь лишены бессмертия. Но – поздно.
Хонор разжал пальцы, в сердцах пнул бездыханное тело. Ничего не поделаешь, умерла так умерла. Он наклонился, чтобы обыскать воровку. Сунул ладонь в вырез платья, куда девка спрятала добычу. Пошарил между полными, еще мягкими и теплыми грудями. Кошель небрежно бросил на кровать, медальон поднес к глазам. И передернул плечами от внезапного озноба.
В неверном свете луны Хонору ди Амбру показалось, что заключенная в янтарь мушка шевельнула лапками, словно обрела бессмертие. Но не жизнь.
Стук в дверь оторвал принцессу Элин от важной и приятной работы.
– Ваше высочество, мы прибыли в порт! – донесся голос помощника капитана. – Принимать на борт лоцмана?
Принцесса поморщилась, щелкнула с досады плетью-семихвосткой. Как все первородные дома Морган, Элин была капитаном собственного корабля. Пришлось ответить:
– Принимай. Я скоро поднимусь на мостик.
Она отвернулась от двери, прошла в глубь каюты, к распятой на стене нагой девушке. Ладони, плечи, голени и бедра пленницы были прибиты к переборке толстыми железными гвоздями, раны гноились, кровоточили, видно, что корка на них подсыхала и срывалась снова и снова. Живот, грудь, ноги густо исчертили рубцы, оставленные плетью. Между широко разведенных ног к переборке был приделан грубо обтесанный треугольный брус, потому выбор у распятой был небогат: либо пытаться устоять на искалеченных ногах, либо сесть промежностью на острое ребро бруса. Вернее, выбор имелся в начале экзекуции. Сейчас стоять девушка уже не могла.
Распятая была дочерью одного из капитанов Морского Королевства. Вездесущие доброжелатели донесли, что девчонка весьма гнусно отзывается о внешности крайней наследницы дома Морган. В ту же ночь мерзавку выкрали из родительского дома и доставили на корабль Элин. Это случилось неделю назад. Пока что развлечение принцессе не наскучило.
Элин подошла к распятой, подняла свесившуюся на грудь голову, рукоятью плетки сдвинула с лица той густые каштановые пряди. Усмехнулась:
– Вынуждена оставить тебя в одиночестве. Не будешь скучать без меня?
Запекшиеся искусанные губы шевельнулись:
– Умереть… позвольте умереть… пожалуйста…
– Умереть? Что ты, я не хочу лишать благородную девушку бессмертия… пока мы не закончили нашу беседу.
Принцесса положила плеть на стол, взяла деревянный брусок, обмотанный тряпицей. Раскрыла девушке рот, затолкала кляп поглубже в горло. Та захрипела, задергалась в конвульсиях, из выпученных глаз потекли слезы. Бессмертная, задохнуться она не могла, но каждый вдох был для нее теперь источником боли, сообщить о которой она могла лишь еле слышным мычанием. Элин осмотрела ее, осталась довольна своей работой.
– Сиди здесь и жди, пока я вернусь из Цитадели. Постараюсь не задерживаться, – пообещала и улыбнулась, увидев, как глаза девушки наполняются ужасом.
Однако ужас предназначался не ей. Распятая смотрела на окно каюты за спиной Элин ди Морган.
– Постой-ка, дружище!
Принца Климента, наследника дома Орелин за всю его жизнь не окликали так панибратски. Он оглянулся. Переулок, ведущий к гостинице, перегораживали трое. Колеты со стальными вставками, вытертые до блеска лосины, видавшие виды плащи, шпаги в простых ножнах. Ни гербов, ни цветных нашивок, указывающих на принадлежность к одному из восьми домов. Наемники. Климент пожалел, что вздумал бороться с бессонницей ночной прогулкой, забыв, что задрипанный городишко у подножья Цитадели совсем не то самое, что блистательная столица Золотого Королевства. Но что оставалось делать, если глаз все равно не сомкнуть? Мерять шагами гостиничный номер, размышляя над тем, зачем его, младшего в династии, пожелал видеть Привратник?
Троица наемников меж тем приблизилась, начала окружать его неторопливо. Шпаги из ножен они не вынимали, но каждый положил ладонь на эфес. Такой расклад Клименту не понравился. Он вскинул подбородок:
– Что вам угодно, судари? Потрудитесь объясниться! Я первородный принц!
Рожи наемников расплылись в ухмылке. Крайний справа, здоровый детина с багровым рубцом на левой щеке, ответил, небрежно поглаживая эфес:
– Именно на это мы и надеялись. Не соизволите поделиться бессмертием со скромными солдатами, ваше высочество?
– Нам много не надо, – поддержал второй, с хищным крючковатым носом на узком лице. – Хотя бы на годик.
– Лучше на два, – хохотнул третий с обманчиво добродушным губастым лицом.
Климент наконец понял, что происходит. В прошлом остались благословенные времена, когда бессмертие щедро распределялось меж всеми жителями восьми королевств, а смерть была милостью и милосердием, которые сюзерен жаловал вассалам. Простой люд получал ее из рук своего господина, благородные господа – из рук первородных, первородные – помолившись Богам. Веками порядок этот оставался незыблем, но нынче источник бессмертия оскудел. Смерть явилась в мир не как редкая гостья, – как хозяйка, и никто больше не радовался ей. Который год смерть выкашивала простой люд Золотого Королевства – у их хозяев бессмертия едва хватало для собственных нужд. Здесь, в ничейных землях вокруг Цитадели, дела обстояли еще хуже. «Сначала Смерть явится за простолюдинами, затем – за благородными…» Хотя кто сказал, что эти наемники – из благородных семей? Не исключено, что обычные самозванцы.
Климент тоже положил руку на эфес. Заявил, как мог громко, стараясь не дать петуха:
– Ди Орелин не раздает бессмертие кому попало! Я не вижу гербы ваших домов. Может, их у вас и нет вовсе?
– Зато у нас есть шпаги, – процедил горбоносый.
Миг, и три острия нацелены в лицо Климента. Надежды, что кто-то вмешается, не было никакой, поэтому кричать, звать на помощь бесполезно. Все, кто пока жив в этом городе, прячутся за крепкими дверьми и закрытыми ставнями. Лишний раз из дому не выйдут, тем более ночью. Тем более когда на улице звенят шпаги! Один день жизни, это ведь тоже жизнь.
Наемники не напали сразу, позволили принцу обнажить оружие. Впрочем, толку в этом оказалось чуть – первый же выпад Климент пропустил. И второй. И третий. Убивать его наемники не хотели, да и не смогли бы. Но рой злых стальных ос впился в его руки, грудь, живот, бедра. Он старался стоять лицом к лицу со всеми тремя противниками, но спине тоже доставалось. И ягодицам – особенно. Слезы потекли из глаз, Климент стиснул зубы, чтобы не заорать от боли.
– Хватит, дружище, – посоветовал «добродушный». – Раздай нам бессмертие, и будем квиты.
Климент хотел ответить гордым отказом, подобающим первородному, но не смог. Сил хватало лишь на то, чтобы на ногах удержаться, отбить хоть сколько-то выпадов.
К звону клинков добавились новые звуки: цокот копыт по мостовой. В ночной тишине он звучал особенно четко. И он приближался.
– Ба, да здесь нечестный поединок! Трое против одного! – услышал Климент позади себя молодой веселый голос. – И в меньшинстве – первородный!
– Это безобразие! Принц, сделайте что-нибудь! – второй была женщина.
– Я бы с удовольствием. Но, во-первых, ваш батюшка просил доставить вас в Цитадель в целости и сохранности. А во-вторых, я не уверен, что имею право вмешиваться в дела Золотого Королевства.
– Не имеешь! – подтвердил верзила со шрамом. – Проваливай, куда ехал, и мы тебя не тронем!
– Фи, как грубо! Потом я вас накажу за это. А пока полюбуюсь спектаклем.
– Полюбуешься?! А я так и поучаствую!
Климент сообразил, что слышал стук копыт все время, пока шел разговор – с противоположной стороны переулка. Именно там, за спинами наемников, появился третий всадник. Лихо спрыгнул с лошади, сдернул с головы шляпу, украшенную синим пером, шутовски поклонился:
– Инес ди Корентайн к вашим услугам, неуважаемые господа!
Это была женщина! Хоть не представься она, Климент не скоро бы это понял. Коротко стриженная, скуластая, колет из буйволиной кожи делает грудь почти плоской. Разве что бедра широковаты для мужчины.
Верзила со шрамом обернулся к неожиданному противнику, смерил презрительным взглядом, осклабился:
– Я не дерусь с бабами, я их только деру!
Приятели тут же поддержали его смехом. И принцесса улыбнулась:
– Так похабно меня еще никто не оскорблял.
Выпад ее был молниеносным, наемник не успел понять, что следует защищаться, а кончик шпаги уже вышел из-под его левой лопатки. Принцесса отступила, позволяя трупу упасть.
Диспозиция изменилась кардинально. Теперь они дрались два на два. Клименту достался «добродушный», ди Корентайн – горбоносый. Шпагами наемники владели лучше, но они не были бессмертными. Поэтому больше не играли, фехтовали аккуратно, старались ударить наверняка и выиграть время для отступления.
– Принц, да вмешайтесь же, остановите это безобразие! – вновь подала голос всадница.
– Не старайся, милая, – ди Корентайн опередила неизвестного принца с ответом, – я слышала, в доме Брис мужчины не рождаются.
Наконец-то Климент получил возможность выбирать позицию и рассмотрел парочку, что наблюдала за поединком. Восседавшая на гнедой кобыле миниатюрная девушка куталась в серый плащ, совсем не вязавшийся с ее рыжими кудрями. Зато спутник ее красовался в полосатом сине-желтом хуке поверх зеленого пурпуэна и выкрашенных в ярко-алый цвет шоссах. Шляпа с целым пучком разноцветных перьев довершала наряд.
– Мужчины рождаются, – возразил всадник. – Но шпаги кровью всякого сброда они не марают.
Он что-то сделал, но что именно, Климент не успел разглядеть, – наемник провел выпад. Климент отскочил… и ударился спиной о стену дома. Его таки подловили. Сталь пропорола плоть, вошла между ребрами – точно в сердце. Климент задохнулся от боли.
Клинок наемник не выдернул. Вместо этого он вдруг выпучил блекло-голубые глаза, удивленно открыл рот. Ладонь, удерживающая эфес, разжалась. Наемник ничком повалился на мостовую, между лопаток его торчала рукоять метательного ножа. Пестрый всадник улыбался, покачивая в руке второй, примеряясь для броска. Горбоносый разбойник отпрянул от принцессы, бросился прочь заячьим зигзагом. Дальнейшего Климент не увидел. Чувствуя, как темнеет в глазах, сполз по стене.
– Больно? – Ди Корентайн подошла, заглянула ему в лицо. – Потерпи, сейчас будет еще больнее.
Взялась за шпагу, торчащую из груди принца, дернула резко. Кровь выплеснулась фонтаном, пачкая золоченый камзол. Климент провалился в небытие.
Когда он очнулся, ди Корентайн сидела перед ним на корточках, зажимала ладонью рану. Улыбнулась, увидев, что юноша открыл глаза, сказала:
– Кровь уже свернулась, скоро полегчает.
Климент кивнул и поморщился невольно. Не от боли – она почти прошла, – взгляд зацепился за тела наемников. Видеть валяющиеся на улицах города трупы ему доводилось, но привыкнуть к этому он пока не мог.
Пестрый всадник шагом подъехал к ним:
– Я верно понимаю, дамы и господа, мы все приглашены в Цитадель? Так что мешает нам отправиться туда, не дожидаясь утра?
– Поднятый мост через крепостной ров, – ответила ди Корентайн.
– Безобразие! – возмутилась рыжая. – Приглашают и не пускают!
– Должно быть, ждут, пока соберутся все восемь, – пожала плечами Инес. – Не желаете ли представиться? Я уже назвалась.
– Охотно. – Пестрый шутливо отсалютовал. – Родриг ди Брис!
– Я Клэр ди Пиретт из Каменного Королевства, – рыжая кокетливо улыбнулась. – Ах, принцесса Инес, вы такая отважная. Как жаль, что вы не мужчина!
Она повернулась к Золотому принцу и тоже наградила улыбкой. Кажется, она готова кокетничать с каждым. Даже на трупы наемников поглядывала как-то странно, словно пыталась разглядеть их мужское достоинство.
Клименту сделалось неприятно. Он отвернулся, поднял взгляд на громадную скалу, нависающую над городом. На самой вершине стояла Цитадель, выделяясь черным пятном даже на ночном небе. Климент невольно поежился – показалось, что мрачная твердыня внимательно наблюдает за ними.
Впрочем, нет, не показалось.
2. Цитадель
Последней вечером следующего дня к Цитадели прибыла Морская принцесса Элин, и тотчас мост опустился. В дверях замка восьмерку избранных встретил престарелый слуга. Попросил оставить оружие во внешнем дворике и повел по уходящему в глубь темной твердыни коридору. Привратник ждал их в каминном зале. Полудюжина факелов бессильна была прогнать сумрак, а тлеющие угли едва грели воздух. И света, и тепла хватало лишь на крохотный пятачок с креслом-качалкой посередине. Привратник был слишком дряхл, чтобы встретить гостей стоя.
– Приветствую вас, молодые люди, – голос его шелестел палой листвой. – Вам известно, какая беда постигла наш мир…
Когда-то на заре времен Боги открыли Врата в мир людей и впустили в него бессмертие. Они возвели Цитадель над Вратами, приставили к ним Привратника и Ключницу и заснули на неведомый срок. С тех пор хранители Врат в Обитель Богов исполняют свои обязанности – ревностно следят, чтобы исходящая оттуда благодать поровну распределялась между первородными домами Восьмиземелья, чтобы королевства жили в мире и достатке, чтобы люди плодились и размножались… Старик рассказывал о всем известных истинах, любой из первородных впитал эти легенды с молоком матери. Но прервать его никто не посмел. Они так и стояли, обступив полукругом кресло-качалку, пока последнее слетевшее с уст старика слово не затихло под темными сводами зала.
– Привратник и Ключница всегда хранили бессмертие, – ди Брис первым осмелился нарушить молчание. – Если теперь даже вы, исполнявшие волю Богов невесть сколько тысячелетий, не в силах помочь Восьмиземелью, то что сделаем мы?
– Привратник и Ключница хранят бессмертие, да… но наши жизни не бесконечны, время, отведенное нам, исчерпано. Кто как не вы, наследники первых домов, достойны войти в Обитель Богов, чтобы продолжить наше дело? Вам надлежит разделиться на пары, преодолеть Сумеречные Коридоры, подняться на Башню Желаний. Те, кто первыми взойдут на Алтарь, станут новыми Привратником и Ключницей – так хотят Боги. На рассвете Врата отворятся – это последнее, что мы можем сделать. Остальное зависит от вас. Пока отдыхайте, слуга проведет вас в ваши покои. Завтра вам предстоит трудный день.
Привратник вновь замолчал. И восемь первородных молчали, постигая услышанное. Их удостоили величайшей чести, призвали служить Богам, хранить Восьмиземелье, вернуть дарованное людям бессмертие…
Од ди Мэрод уточнила робко:
– А те, кто не успеют к Алтарю? Мы… то есть они… вернутся в свои королевства, да? Богам ведь нужен один Привратник и одна Ключница, верно?
Старик не ответил.
Покои, отведенные гостям Цитадели, напоминали тюремные камеры: жесткое ложе, окон нет, дверь не запирается изнутри. Принца Родрига это мало заботило. Он не привык строить далеко идущие планы, думать о том, что еще не свершилось. Завтрашние заботы надо оставить завтрашнему дню. Привратник посоветовал хорошенько отдохнуть, и этим советом пренебрегать не стоило. А отдохнуть означало выспаться. Жесткий тюфяк на каменном ложе не помеха, неженкой принц Пестрого Королевства не был. Он вообще был не таким, каким казался, – лишь глупцы встречают по одежке.
Когда слуга тронул его за плечо, Родриг проснулся мгновенно, сел в постели.
– Уже рассвет? – спросил.
– Нет. До рассвета три часа. Привратник желает переговорить с вами наедине.
Развернувшись, слуга направился к двери. Повторного приглашения Родригу не требовалось. Поспешно натянув шоссы, пурпуэн, сапоги, он бросился следом.
Кажется, Привратник и не вставал из своего кресла, даже сидел так же. И голос его по-прежнему еле шелестел. Но смысл сказанного обрушился на голову принца, как гром небесный. Опомнился Родриг только в коридоре, ведущем к опочивальням. Схватил слугу за плечо, дернул, заставляя повернуться:
– Постой! Привратник мне одному это рассказал? Или каждому из нас по очереди?
Лицо слуги оставалось бесстрастным.
– Я не знаю…
– Все ты знаешь! – Родриг ударил его спиной о стену. – Других слуг, кроме тебя, в Цитадели нет! Кого ты водил к Привратнику? Кого должен вести следующим?
Он вцепился в курчавую, густо побитую сединой бороду старика, тряхнул так, что голова того глухо ударилась о камень.
– Отвечай, пока я не вытряс из тебя все дерьмо!
Родриг ди Брис не увидел, как шевельнулся мрак за его спиной.
Принцессу Од Боги наделили по-звериному чутким сном. Пока девушка не могла решить, благословение это или наказание. Скорее, наказание, заставляющее вечно ощущать себя сонной и неприлично зевать в самое неподходящее время. Вот и сегодня вместо того, чтобы как следует отдохнуть перед трудной и опасной дорогой, она долго ворочалась на жестком, совсем не королевском ложе. А едва задремала, как дар-наказание заставил пробудиться: по коридору кто-то шел крадучись. С минуту Од продолжала лежать под одеялом. Но любопытство, второй, несомненно благословенный дар Богов, заставил осторожно подняться, на цыпочках подойти к двери. Щедро смазанные петли не скрипнули. Она не ошиблась, по коридору удалялись двое. Первым был слуга, а второй…
Пара свернула за угол, шаги, удаляясь, затихли. Од ничего не оставалось, как вернуться в постель.
Климента разбудил громкий стук в дверь. Прежде чем он успел окончательно проснуться, дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Ураганная принцесса. Не обращая внимания на неглиже Климента, сдернула с него одеяло:
– Вставай, быстро!
– Что стряслось?
– Привратник мертв!
Они вбежали в каминный зал последними. Здесь было так же сумрачно и зябко, как накануне. Но кое-что изменилось – кресло-качалка лежало перевернутое, рядом распростерся тщедушный человечек в сером плаще. На древней мозаике пола чернело пятно запекшейся крови.
Принцесса Клэр осторожно приблизилась к мертвецу, присела рядом на корточки. Помедлив, сдвинула капюшон с лица. Оглянулась удивленно:
– Это не Привратник, это слуга! Ему кто-то горло перерезал.
Новость прозвучала звоном спущенной тетивы. Первородные загалдели, зашумели, перебивая друг друга:
– Где тогда Привратник? Видел кто-нибудь Привратника?
– А где Ключница? В Цитадели должна быть и Ключница! Ее кто-то видел?
– Надо сообщить о случившемся! Вернуться в королевства и…
Родриг ди Брис внезапно шагнул в середину полукруга, вскинул вверх руку:
– Стойте! Вы забыли услышанное вчера? Не ищите Привратника и Ключницу. Их нет, их время истекло, начинается наше! Можете возвращаться, а я иду в Обитель Богов, и мне нужна пара. Кто со мной?
Он спрашивал вроде бы всех девушек, но смотрел на Инес. Однако та не спешила с ответом. Зато рыжеволосая Клэр ди Пиретт выпрямилась, стала с ним рядом:
– Я с тобой, я твоя пара.
– Почему только вы? – возмутился принц Хонор. – Мы все избраны, все должны идти. Но где искать эти Врата?
– В самом глубоком подземелье, – предположила ди Морган. Пожала плечами. – Я так думаю.
3. Обитель Богов
Врата – базальтовые плиты в два человеческих роста каждая – и правда были не заперты. Принцессы держали факелы, принцы налегли на створки. Петли толщиной в ногу взрослого мужчины поддались, медленно, неохотно плиты сдвинулись с места. Врата отворились. Вырубленный в недрах скалы коридор в самом деле был сумеречным. После непроглядного мрака подземелий Цитадели он сначала показался светлым. Но ни света, ни темноты там не было. Убивающая звуки, скрадывающая расстояние, пожирающая тени серость. Даже факелы оказались против нее бессильны.
Настороженно озираясь, первородные ступили в коридор.
– Смотрите! – ойкнула ди Мэрод. – Кто это?
За левой створкой Врат лежали кости, останки двух человек. Базальтовая плита, сдвигаясь, переломала их, смешала в груду.
– Да какая разница? – Принц Родриг шагнул к останкам, поддел носком сапога череп. Череп рассыпался в прах. – Не бойся, нам смерть не грозит. Мы вошли в мир Богов бессмертными, значит, такими и останемся.
– Если сами не попросим, – прошептала Инес. Заметив удивленный взгляд стоявшей рядом Каменной принцессы, добавила так же тихо: – Есть кое-что пострашнее смерти.
Серый полусвет скрадывал расстояние, но коридор короче от этого не становился. Понадобилось четыре часа, чтобы дойти до первой развилки. Где-то снаружи, в их мире, солнце уже поднялось высоко, начался новый день, но Обитель Богов ничего об этом не знала.
– Куда теперь? – спросил шедший первым Хонор ди Амбр, разглядывая каменную звезду коридоров, разбегающуюся перед ними. Самый широкий шел прямо, влево и вправо уходили по два более узких.
– Прямо, – предложила Морская принцесса.
– Почему прямо? Я думаю, самое время разделиться на пары, и пусть каждый выберет путь по своему вкусу, – возразил ди Брис.
– Плохая идея, – покачал головой Хонор. – Мы должны держаться вместе!
Инес ди Корентайн подняла руки, останавливая разгорающийся спор:
– Давайте устроим привал и хорошенько осмотрим проходы. Возможно, мы найдем какой-нибудь знак.
Предложение показалось разумным, с ним согласились все.
Коридор, доставшийся Клименту, через три десятка шагов уходил вниз под уклон и круто загибался. О том, что на гладких каменных стенах нет никаких отметин, и говорить не приходилось. Смысла идти дальше не было. Принц уже хотел возвращаться, когда услышал где-то впереди шорох, шаги. Далеко, близко? Не понять! Рука сама собой легла на пояс в поисках оружия. Однако ни шпаги, ни кинжала у Климента при себе не было – все осталось наверху. Самым верным было вернуться к развилке и рассказать об услышанном. Но ведь начнут расспрашивать, а когда поймут, что добавить ему нечего, решат, что ди Орелин – трус! Он вспомнил лицо Инес, ее решительно сжатые губы. Ураганная принцесса не отступила бы, пошла до конца, узнала, что скрывается впереди.
Прижавшись к стене, стараясь ступать бесшумно, Климент двинулся дальше. Коридор заворачивал все круче, а шаги звучали все ближе…
Он облегченно выдохнул.
– А-а, это ты…
И тотчас что-то острое кольнуло в грудь. Не больно. Но конечности юноши мгновенно задеревенели, он даже вскрикнуть не смог.
Первой Золотого принца нашла Инес, позвала остальных. Принц лежал, вытянувшись во весь рост вдоль коридора, глаза широко открыты, на лице – удивление. Хонор ди Амбр осторожно тронул его щеку.
– Твердый, как деревяшка, – сказал. – Что с ним могло случиться?
– Теневые ножи, древнее оружие Богов, превращают бессмертных в дерево и камень… – прошептала Од ди Мэрод.
– Сказки! – отмахнулся принц Родриг. – Богам больше делать нечего, кроме как охотиться на Золотого принца? Сам напоролся на какую-то гадость.
– Ничего не поделаешь, придется оставить его здесь, – пожал плечами ди Амбр.
– Нет! – резко качнула головой Инес. – Я вытащу его наверх.
– Ты не пойдешь к Алтарю, не выполнишь завет? А как же честь твоего дома?
– Плевать я хотела на честь…
Слетевшая с губ Инес фраза действие возымела оглушительное. Первородные отшатнулись от нее, попятились прочь. Никто не проронил ни слова.
Инес не смотрела, какой из коридоров они выбрали, разделились или нет. Ее это не интересовало – ушли, и пусть их. Но ушли не все. Когда она доволокла окоченевшее тело Золотого принца до развилки, оказалось, что там ее поджидает ди Брис.
– Ты в самом деле собралась тащить его в Цитадель? – Пестрый принц покачал головой. – Глупо, он уже обречен. Если передумаешь, знай: я пойду по крайнему правому коридору и буду оставлять для тебя отметки на каждой развилке. Догонишь, спешить я не стану. Все равно к Алтарю доберусь первым.
– Почему ты так уверен?
Принц Родриг осклабился:
– Привратник дал мне карту Сумеречных Коридоров!
Инес замерла на миг, потом коброй метнулась к нему, вцепилась в плащ.
– Привратник дал карту? А что тебе дала Ключница? Это ты заколол Климента, признавайся?!
Пестрому принцу пришлось приложить силу, чтобы оторвать ее руки от одежды. Он отскочил подальше, зашипел зло:
– Дура! Ты не представляешь, от чего отказываешься!
Од ди Мэрод знала, что она самая слабая и изнеженная среди вошедших в Обитель Богов первородных. Во-первых, она раньше всех уставала, во-вторых, постоянно зябла, с завистью поглядывая на теплый плащ Каменной принцессы. В-третьих, не привычная к долгим пешим походам, она умудрилась выпить всю воду сначала из своей баклаги, потом – из баклаги принца Доната. Не прошло и часа после привала у развилки, а жидкость начала проситься наружу. Нет, не проситься – настоятельно требовать выхода!
Как назло, коридор нигде не сворачивал. Боковых ответвлений или хотя бы ниш в стенах тоже не было. Оставалось единственное: незаметно отстать и быстро сделать необходимое, чтобы не запятнать честь дома Мэрод. Не запятнать в буквальном смысле. Хорошо, что спутники пристально смотрели вперед, ни один не оглядывался. Од замедлила шаг, затем и вовсе остановилась. Когда силуэты людей начали расплываться в серой мгле, быстро подобрала юбки, присела.
Все же ее хватились слишком скоро:
– Принцесса Од, ты где?! – донесся голос Хонора. – Что случилось?!
– Ничего! Я уже бегу! – Принцесса старалась опорожнять мочевой пузырь так быстро, как могла. Много же там скопилось… Фух, наконец-то! – Бегу, бегу!
Она вскочила, поправила одежду, бросилась к спутникам. Все четверо терпеливо поджидали ее…
Четверо?! Од сбилась с шага. Четвертая – она, там должно быть трое! Принцесса зажмурилась, больно ущипнула себя за руку. Когда открыла глаза, убедилась – все верно, трое. За четвертого она, должно быть, приняла чью-то тень на стене.
Вот только теней в Сумеречных Коридорах не существовало.
Коридор, которым шли Родриг и Клэр, круто уходил вверх, извивался и сужался. А под конец закончился тупиком, откуда был единственный выход – дыра в потолке.
– Я туда не полезу! – запротестовала Клэр. – Ты выбрал неправильную дорогу, надо возвращаться!
– Это правильная дорога! Мне дали карту, именно мне, поняла? Потому что я – избранный!
– Карту? Да ты глупец! Тебя обманули, обвели вокруг пальца, чтобы заманить в тупик, пока другие идут к Алтарю!
Принц Родриг бросился на нее, как коршун на суслика, схватил за шиворот, тряхнул:
– Не смей называть меня глупцом! Раз увязалась за мной, то иди молча! Радуйся, что получишь незаслуженный подарок!
– «Увязалась», «незаслуженный»?! – Клэр вырвалась, попятилась. – Я поняла, ты хотел Ураганную сделать своей парой, да? Только она сразу раскусила, какой ты… мерзавец! Все, с меня довольно! Я возвращаюсь, догоню остальных!
Развернулась, побежала прочь. С минуту Родриг смотрел ей в спину, кипя от злости, затем опомнился, бросился следом. Оставаться без пары он не хотел.
– Стой! Да стой же! Я пошутил…
Гоняться по подземным лабиринтам за Каменной принцессой, с детства привычной к пещерам, – занятие неблагодарное. Родрига хватило на полчаса беготни. Потом он испугался, что и впрямь может заблудиться. Плюнул с досады, развернул карту, сверился и вновь направился по отмеченному на ней маршруту.
Черная тень скользнула вслед за ним.
Принцесса Клэр не боялась подземелий. Коридоры, пусть и вырубленные в уходящем глубоко под землю основании скалы, – это ведь не лес, тем более не открытое море! Особое чутье, присущее первородным дома Пиретт, позволяло ей безошибочно выбирать верное направление. Клэр не заблудилась в паутине узких коридоров, не нанесенных на карту Пестрого принца, наоборот. Прикинула, что возвращаться ей не обязательно, есть путь короче, позволяющий догнать, а то и обогнать спутников. Сумеречные Коридоры ветвились, пересекались, сходились, но вели девушку в нужном направлении.
В конце концов она услышала голоса. Хонор ди Амбр, Элин ди Морган, Донат ди Сильвен были где-то рядом. Лишь тонкая базальтовая перемычка отделяла коридор, где оказалась девушка, от того, по которому шли ее товарищи в поисках Алтаря. В перемычке обязательно должно быть отверстие, какое-нибудь слуховое окно, лаз, что-то подобное, – иначе она не услышала бы голоса! Клэр припустила вперед со всех ног.
Лаз в самом деле нашелся. Узкий и низкий, на четвереньках едва протиснешься, но ведь не далеко! Она смело сунулась внутрь, резво заработала локтями и коленями. Каменной принцессе не привыкать ползать по узким пещерам.
Отверстие, выводившее в большой коридор, находилось… на его потолке! Выругавшись вполголоса, Клэр сбросила вниз плащ, развернулась, чтобы двигаться ногами вперед, – в узкой трубе лаза это было нелегко сделать, но миниатюрная принцесса справилась. Принялась осторожно выползать. Вот по пояс свесилась, вот и по грудь. Главное – удачно спрыгнуть. Она не видела, не могла видеть щель между базальтовыми плитами, выстилающими пол коридора. Как раз под отверстием в потолке.
Клэр оттолкнулась и скользнула вниз, стараясь сгруппироваться на лету. Это у нее получилось, она не подвернула ногу, не ушиблась. Крепкие подошвы башмачков почти не встретили сопротивления, ударив по базальтовой плите. Потому что плита легко провернулась от их прикосновения, открывая продолжение лаза, уходящее вертикально вниз. Принцесса ухнула в него, не поняв, что случилось, не успев вскрикнуть. Ловушка захлопнулась, плита в добрый десяток центалов легла на свое место, на этот раз плотно, недвижно.
Навыки, доведенные до рефлекса, помогли девушке не провалиться в бездонный колодец – ногами и локтями она уперлась в его стены. Но стены были слишком гладкими, будто отполированными – ей не хватит сил, чтобы продержаться долго, надо выбираться отсюда как можно скорее! Клэр ди Пиретт закричала. Бесполезно – толстая плита над головой заглушила звук. Она закричала громче. Так громко, как могла, захлебываясь, срывая голос… и Сумеречные Коридоры ее услышали.
По круглым стенам колодца прошла дрожь. Волна судороги пробежала по камню сверху вниз, разом увеличив расстояние до спасительного коридора на два фута. Еще раз, еще. Девушка заверещала, теперь от настоящего ужаса, закашлялась. А каменный пищевод проталкивал добычу глубже и глубже. Что ожидает ее на дне колодца, в утробе Сумеречных Коридоров, Клэр не хотела и думать. «Я не могу умереть, я первородная, я бессмертная, со мной ничего не случится!» – подбодрила она себя. И тут же вспомнилось: «Если сами не попросим… есть кое-что пострашнее…»
Принцесса дома Пиретт захныкала, больше не сопротивляясь скольжению: «Я не буду просить о смерти, не буду, не буду…» И сама себе не поверила.
Могучий рокот прокатился по коридору, заставил пол под ногами задрожать. Хонор ди Амбр остановился, оглянулся на спутников, спросил удивленно:
– Что это такое?
– Землетрясение? – предположил принц Донат. Опасливо покосился на каменный свод. – Еще завалит…
– Не завалит! – решительно заявила Элин ди Морган. – Пойдемте, ничего с нами не случится!
Будто подчиняясь ее словам, рокот начал стихать, ушел куда-то в глубь скалы. Четверка первородных двинулась дальше. Серый плащ из овечьей шерсти, распластанный у стены коридора, заметила только ковыляющая позади принцесса Од. Воровато зыркнула на спины спутников, подняла, укуталась. Улыбнулась довольно. Потеряла Каменная свой плащ или бросила за ненадобностью – какая разница? Ей он наверняка пригодится.
Од ди Мэрод не подозревала, что зябнуть ей осталось недолго.
4. Алтарь
Сумеречный Коридор оборвался внезапно. Четверка первородных стояла на крохотной площадке под отвесной стеной, ни конца ни края которой не было видно. А прямо перед ними в серое ничто, заменяющее здесь небо, поднималась огромная башня, цветом похожая на бивень элефанта. Или это в самом деле бивень гигантского чудища?! Узкая лестница вилась вдоль стены башни, опоясывая ее виток за витком, от подножия до невидимой снизу вершины. Принцесса Од таращилась на башню, раскрыв рот. Она не могла взять в толк, как эта громада помещается внутри скалы?! А если не внутри, и они прошли скалу насквозь, то куда тогда подевалась Цитадель? Где знакомый с детства мир Восьмиземелья, где синее небо, солнце, трава?
Между площадкой и подножием башни текла река в десять шагов шириной. Не текла – стояла неподвижно, и не вода в ней была. Нечто ярко-алое, лоснящееся, такое горячее, что жар чувствовался и на площадке.
– Здесь мы не пройдем, – угрюмо объявил Хонор ди Амбр. – Нужно искать другую дорогу к Башне Желаний.
– Мы пройдем! – Принцесса Элин упрямо набычилась. – Просто перебежать надо очень быстро. Всего десять шагов!
Она обвела взглядом спутников, ткнула пальцем в Од:
– Ты первая!
– Почему я?!
– Ты самая легкая.
Спорить с этим было трудно. Конечно, Од не была такой худенькой, как Каменная принцесса, и ростом на полголовы превосходила Ураганную, но пышнотелой Элин ди Морган она уступала. Тем не менее соваться в непонятную горячую субстанцию ей совсем не хотелось. Од жалобно посмотрела на мужчин. Она ожидала, что защитит ее Донат, но вперед выступил Янтарный принц:
– Я пойду первым!
Ди Морган открыла было рот, желая возразить, но не успела. Хонор широко шагнул на алую субстанцию.
Янтарный принц собирался преодолеть преграду в три прыжка, но уже второй у него не получился. Подошва правого сапога прилипла, зато левая заскользила в сторону. Преграда оказалась вязкой и скользкой одновременно. Хонор взмахнул руками, не сумел удержать равновесие, упал на четвереньки. Но ладони тоже разъехались, и принц распростерся на горячей поверхности. Он хрипел от боли, ерзал, пытаясь подняться или хотя бы сдвинуться с места, но сделать ничего не мог. Он прилип, словно муха к паутине. От кончиков пальцев его вытянутой руки до спасительной тверди башни оставалось не более фута, но и это расстояние преодолеть он не мог.
Од прижала кулачки к губам, заныла от страха, Донат скрежетнул зубами, сжал кулаки, не зная, что делать. А вот Элин знала прекрасно. Отобрала у Од плащ, бросила на ноги лежащего мужчины.
– Помоги мне! – приказала она Лесному принцу.
Придерживаясь за его руку, осторожно ступила на икру Хонора. Балансируя, прошла по бедрам, спине, плечам мужчины, перепрыгнула на нижнюю ступень лестницы. Обернулась к Донату:
– Делай как я.
Тот поколебался, переводя взгляд с попавшего в беду спутника на Морскую принцессу, решился. У него тоже получилось. Од осталась на площадке одна. Она прекрасно понимала, что не сможет пройти по живому человеку, что обязательно оступится, упадет… Но не идти означало возвращаться одной через Сумеречные Коридоры.
Взгляд ее упал на шерстяной плащик, такой уютный, мягкий. Пусть он недолго согревал ее, но напоследок обязательно поможет еще раз, ведь не случайно она нашла его! Од ступила на плащ, зажмурилась, почувствовав под башмачком ногу Хонора. Она шла, растопырив руки, боясь глянуть вниз. Потому не увидела задранную голову мужчины, споткнулась, ступила на нее всем весом, впечатала Янтарного принца лицом в горячую поверхность. Вопль боли увяз в алой субстанции в тот самый миг, когда Донат выдернул Од на ступени башни.
Элин ди Морган даже не оглянулась, когда Лесной принц окликнул ее:
– Погоди! Надо же помочь принцу Хонору, как-то вытащить его оттуда!
Ди Морган дернула плечом.
– Ты хочешь отобрать у Реки Гнева ее законную добычу? Знаешь, как это сделать? В любом случае, нам понадобится мост на обратном пути. Мы ведь собираемся не только добраться до Алтаря, но и вернуться, верно?
Она засмеялась. А Од вдруг поняла, что ей хочется вернуться в Цитадель куда сильнее, чем исполнять древний завет. И позавидовала Ураганной принцессе.
Затвердевшее тело принца Климента оказалось ношей не легкой, словно он и впрямь сделался немного золотым. Инес выбилась из сил к тому времени, как впереди сквозь серое ничто проступили полуоткрытые створки Врат и блики факелов, освещающих подземелья Цитадели. Она села на пол, перевела дыхание, вытерла мокрый от пота лоб. Выудила из сумки флягу, выдернула пробку, поднесла горлышко ко рту. Затем перевернула ее, потрясла, добывая последние капли. Выругалась в сердцах, зашвырнула пустую флягу подальше. Подумала, что помощь ей бы сейчас не помешала. Но где ее взять, помощь? Первородные ушли к Алтарю, в Цитадели пусто, – это она знала точно, сама обыскивала утром, пытаясь найти хозяев. Был один слуга, но и тот мертв. Разумеется, можно спуститься в городок, нанять кого-нибудь, заплатить монет. Допустимо ли такое? Возможно ли?..
Принц Климент шевельнулся.
Последний – который по счету?! – виток лестницы Од ди Мэрод преодолела на четвереньках. Она так утомилась, что не видела мир вокруг. Собственно, от всего мира остались узкие крутые ступеньки под ногами. Справа – отвесная стена башни, слева – бездна, и серое ничто над головой. Если бы не идущий позади Донат, она давно бы сдалась. Единственное, о чем могла думать, – овечий плащик, оставшийся у подножия башни. Да-да, принцесса Од вновь зябла, дрожала от холода, хоть пот катил с нее градом.
Элин ди Морган тоже было не сладко. Излишняя пышность сыграла с Морской принцессой злую шутку. Она пыхтела, сопела, то и дело спотыкалась, падала, снова поднималась. Лишь непомерная спесь не позволяла ей стать на четвереньки подобно спутнице. Од смотрела на ее толстые, обтянутые лазоревым бархатом икры и думала о том, как хорошо бы схватить за них, дернуть, отправить мерзавку в бездну. Она так бы и поступила, будь у нее побольше силы и смелости.
Сапожок из акульей кожи опять соскользнул со ступени. Ди Морган шлепнулась, едва успев выставить руки, выругалась грязно, как не подобает ругаться принцессе, – ушиблась, должно быть. И тут же что-то тонкое, продолговатое упало на лестницу, заскользило по ступенькам – прямо к Од. Нож?! Клинок был сделан не из металла. Был ли он сделан вообще? Если да, то как и каким мастером? Спрессованная, обретшая форму и плотность тень – вот чем он был. Теневой нож! Од невольно потянулась к нему…
– Не тронь, это мое! – Морская принцесса с неожиданным проворством выхватила нож из-под пальцев Од, вскочила.
– Твое?! – Од тоже нашла силы подняться на ноги. Выпрямилась, придерживаясь за костяную стену. – Ты украла его у Привратника! А потом убила слугу, чтобы скрыть тайну! Я видела тебя там, в Цитадели, ночью – ты шла за слугой! И принца Климента ты заколола!
Элин ди Морган оскалилась.
– Золотого принца я не трогала, он мне не соперник. А ты – да! Дура, ты ничего не поняла? В Алтарь войдет одна пара – новые Привратник и Ключница. Остальные нужны только для того, чтобы вымостить дорогу избранным! – и прежде, чем спутница успела возразить, ударила ее ножом.
Ди Морган целила в лицо, но Од вскинула руки, защищаясь, и лезвие чиркнуло по ладони. Не кровь выступила из раны – изморозь. Лютая стужа сковала Изумрудную принцессу, вмиг превратив в неподвижное изваяние. Губы Элин скривились в довольной улыбке. Она шагнула ближе, подтолкнула остекленевшую статую к пропасти. Од ощутила, как Твердь уходит из-под ног, затем мир завертелся перед ее глазами.
– Надеюсь, тебе хватит смелости призвать смерть раньше, чем расшибешься вдребезги! – долетело последнее напутствие.
«Смерть?! Но я не хочу!» – Она бы заплакала, но слезы остекленели вместе с глазами.
Элин ди Морган обернулась к ошеломленному Лесному принцу:
– Пошли, хватит таращиться. Не тебя я видела своей парой, но раз уж никого другого не осталось…
– Почему никого? Я остался, и я здесь. Так что одно место на Алтаре уже занято.
Родриг ди Брис стоял на верхней ступеньке, небрежно прислонившись к костяному зубцу, отделяющему лестницу от плоской вершины башни. Яркий хук его зиял прорехами, пурпуэн и шоссы испачкались серой пылью, шляпа с перьями и вовсе потерялась, но настроение принцу это ничуть не портило. Он улыбался, играя ножом, точно таким, как тот, что держала Элин. Впрочем, не совсем таким – сотканный из теней клинок в руке Морской принцессы украсился алыми прожилками.
Элин ди Морган оглядела Пестрого принца с головы до пят, явно сравнивая со своим спутником. Поинтересовалась:
– Ты пришел один? Где же твоя пара?
– Каменная? Она оказалась недостойна Алтаря. Думаю, Сумеречные Коридоры ее сожрали.
Элин улыбнулась.
– Что ж, мне безразлично, кто станет моей парой. Нет, мне даже приятно, что два первородных сразятся за мою руку. – Она протянула нож ди Сильвену. – Держи!
Однако Лесной принц оружие не принял, попятился, переступая со ступени на ступень.
– Зачем нам сражаться? Ты пришел первым, ты имеешь право. Все честно, я не собираюсь оспаривать, я вернусь в Восьмиземелье…
– Трус! – Родриг скривился презрительно.
Повернулся, словно собравшись уходить, и внезапно вскинул руку. Нож беззвучно метнулся к выбранной жертве. Вошел в горло Донату на две трети клинка. Лесной принц не пошатнулся. Одеревенел быстрее, чем понял, что с ним случилось.
Ди Морган протянула было руку к ножу, но передумала. Прижалась к стене, давая дорогу Родригу. Клинок выскользнул из раны легко, но, чтобы столкнуть затвердевшее тело с лестницы, Пестрому принцу пришлось поднапрячься. Он засмеялся, провожая незадачливого соперника взглядом.
– Был Лесной принц, стал деревянный. Счастливого пути, отправляйся к своей «невесте»!
Стука падения они не услышали, серое ничто проглотило звук.
Элин указала Родригу на его нож, теперь уж точно не отличимый от ее собственного.
– Он напился крови.
Принц кивнул:
– Хороший знак. Прошу на Алтарь, моя Ключница.
– Да, мой Привратник.
5. Возвращение Богов
Высокая зубчатая стена окружала Алтарь – венчающую башню площадку, сплошь заросшую серыми сталагмитами. В соляных наплывах на верхушках сталагмитов поблескивали капельки алмазно-прозрачной смолы. Слезы Скорби, источник власти и бессмертия первородных. Каждый из восьми, вошедших в Обитель Богов, жаждал вкусить сей божественный дар, чтобы вернуть истончившееся могущество своему дому, каждый хотел стать новым Привратником или Ключницей. И каждый был уверен – лишь ему прежние хозяева Цитадели открыли всю правду: человеческий грех и есть пища Богов, истинная амброзия, ради которой открыты Врата и построена Цитадель. Те из восьми, кто в греховности превзойдут остальных, станут избранниками Богов, хранителями их Обители, истинными владыками Восьмиземелья. В их руках окажутся теневые ножи в нужный миг!
Родриг ди Брис бросился к ближайшему сталагмиту, принялся выколупывать искрящуюся каплю. Морская принцесса последовала его примеру. Но окаменевшая соль оказалась прочнее гранита, ногти против нее были бессильны. Решившись, Родриг поддел драгоценную каплю ножом, нажал смелее, сильнее. Слезинка поддалась. Странно – она не отвалилась в подставленную ладонь, а будто прилипла к лезвию, впиталась в него. Ругнувшись, принц взялся за вторую – все повторилось. У принцессы Элин та же беда. Они переходили от сталагмита к сталагмиту, в надежде добыть вожделенную награду, но клинки отбирали ее. Теневые ножи словно сами решили вкусить амброзию бессмертия, пили и не могли насытиться!
Слезы закончились. Алтарь серел безликими серыми наростами, принц и принцесса стояли среди них, такие же серые, потерянные. Что делать дальше, ни один из них не знал. Ни Привратник, ни Ключница не обмолвились о таком исходе. Зато ножи преобразились. Тень, кровь и прозрачность слезы сплелись в волшебный узор, превратив оружие Богов в нечто большее. Гораздо большее! Оно требовало действий, немедленных. Либо оно поглотит тебя, либо…
Принц Родриг решился, поднес лезвие ко рту. Сказал, стараясь придать голосу ироничность:
– Кормилица меня всегда пугала: «Не ешь с ножа, злым вырастишь!» Дура. Разве быть злым плохо?
Он прикусил кончик ножа. Клинок поддался на удивление легко, переломился. Принц разжевал его, проглотил. Прислушался к ощущениям, откусил еще и еще. Когда дошел до рукояти, та распалась в прах.
Родриг посмотрел на спутницу. Ничего дурного с ним не происходило, наоборот. Алмазный блеск и кровавые прожилки, украшавшие клинок, теперь светились в его зрачках. Пестрый принц улыбался как человек, свершивший волю Богов. Элин тоже поднесла нож к лицу. Кусать не стала, осторожно сжала лезвие губами. Но этого оказалось достаточно: клинок начал таять, потек, ласковой струйкой скользнул девушке в рот, в горло, в желудок – везде. Незнакомое ощущение заполнило Морскую принцессу – ощущение чужой силы, ставшей частью ее. Вернее, она становилась частью этой силы. Элин боязливо огладила живот, грудь, взглянула на спутника:
– Что дальше? Мы уже Ключница и Привратник, можем возвращаться в Цитадель?
Принц Родриг смотрел на нее, чувствуя, как напрягается тело. Странно, совсем недавно Морская казалась наименее привлекательной из четырех принцесс, вошедших в Обитель Богов. Теперь он жаждал ее, немедля, здесь же, на Алтаре!
– Думаю, нам следует закрепить ритуал поцелуем.
Он властно притянул девушку к себе, обнял. Они были одного роста, а из-за пышного бюста и широких бедер Элин даже казалась больше Родрига. Принцу, прежде ценившему в женщинах миниатюрность, сейчас это не мешало. Губы его нашли губы девушки, их языки встретились. Морская принцесса была возбуждена не меньше, чем он. Она тоже хотела – всего и немедленно! Слиться, стать одним целым…
Поцелуй получился долгим. Слишком долгим. Кто первым понял, что обманут, – принц или принцесса? Не важно. Они смотрели друг другу в глаза и видели, как проваливаются в бездну зрачков ярко-синие и карие радужки, как поднимаются оттуда кроваво-алмазные тени. Потом – перестали видеть. Струями невесомого дыма, последним выдохом жизни тени высвободились из своих вместилищ, поднялись над башней, сплелись в тугой узел, унеслись прочь. Веки людей опустились, выдавив по алмазной капельке-слезинке. На Алтаре добавился очередной сталагмит, пока сохраняющий форму обнявшейся пары.
– Эй, очнись! Ты меня слышишь? Что с тобой случилось?
Инес трясла принца Климента за плечи. Он сел, ошалело уставился на нее.
– Не знаю… А мы где?
– Где, где… Ладно, если очнулся, давай думать, что делать будем. Возвращаемся в Цитадель или попробуем добраться до Алтаря? Хотя, наверное, мы безнадежно опоздали.
Принц посмотрел на Врата, обернулся к противоположной, уходящей в серую бесконечность стороне коридора. Ответить он не успел, – из бесконечности донесся рокот. Словно стадо сбесившихся элефантов неслось по саванне, словно гигантская морская волна надвигалась на берег, сметая все на своем пути. Впрочем, элефантов ни принц, ни принцесса не встречали. Климент и моря ни разу не видел! Оттого они угадали верно: Боги проснулись. Боги идут наказать наглецов, вторгшихся в их Обитель!
– Бежим отсюда, быстрее!
Инес вскочила, схватила принца за руку, заставляя подняться на ноги. Но бежать он пока что не мог – тело, только-только переставшее быть деревянной колодой, подчинялось плохо. Выругавшись в сердцах, Инес подставила плечо, принимая на себя половину веса. Крякнула от натуги. Так получалось не многим легче, чем волочь волоком. Да, у нее были крепкие руки и ноги фехтовальщицы, но тренироваться таскать тяжести первородным принцессам без надобности. А Золотой принц явно не отказывал себе в чревоугодии. Оставалось молиться Богам, что занесли свою длань над дерзкими мушками.
Они не добежали самую малость. Нечто невидимое, огромное, студеное и в то же время обжигающе-горячее догнало их, прошло насквозь, заставив волосы на теле зашевелиться. Метнулось в створ Врат и словно ударилось о незримую преграду, стекло по ней на пол, обретая форму и плоть. Рокот в Сумеречных Коридорах стих.
На пороге Врат стояли двое: высокий чернобородый мужчина в сером с алым подбоем плаще, переброшенном через плечо, и ослепительно красивая женщина в длинных темных одеяниях. Пара ничуть не походила на тех, кого Инес ди Корентайн видела прежде, но она их узнала:
– Привратник и Ключница! Но вы же сказали, что ваш срок закончен… Вы солгали?!
Женщина посмотрела на нее снисходительно:
– Разве солгать грешникам зазорно? Увы, даже те, кто был создан как оружие Богов, не в силах противостоять разъедающей ржавчине человеческого греха. Нам приходится снова и снова возвращаться в Обитель, проходить ритуал перерождения. И приносить с собой подарки – Сумеречным Коридорам, Реке Гнева, Башне Желаний, Алтарю. Чем больше греха в первородном, тем ценнее жертва. Ты и твой избранник оказались ничтожными грешниками, потому годитесь лишь для самого малого, последнего жертвоприношения. Мы дарим вас Вратам. Прощайте.
Ключница отвернулась, взяла Привратника под руку, и они пошли в Цитадель величественно, неторопливо. И так же медленно начали сходиться базальтовые плиты за их спинами.
Инес опомнилась, отпустила Золотого принца, бросилась к Вратам. Добежала, вцепилась пальцами в створки, тщась остановить их. С таким же успехом она могла попытаться удержать обрушившуюся скалу.
– Стойте! Вы не можете так поступить! – заорала она, срывая горло. – Это несправедливо! Боги покарают вас!
Ключница оглянулась. На полных чувственных губах ее играла улыбка.
– Глупая, ты так ничего и не поняла? Богов давно нет!
– Кроме нас, – поправил ее Привратник.
Врата захлопнулись. На следующую тысячу лет.
notes
