Глава 14

– Степаныч! – позвал по «радейке» старшего смены, охранник у ворот. – Выйди на минуту.

Старший смены, пожилой мужчина в синей «омоновской» куртке, вышел из тепла дежурки наружу. Погодка стояла пасмурная, морозец хоть и небольшой, но неприятный, неподалеку озеро и с той стороны постоянно несло сыростью. Степаныч поежился, стряхнул с рукава куртки известковый налет, видимо, где-то зацепился, когда обход совершал, посмотрел на нашивку «Охрана», сплюнул на грязный асфальт, покрытый тонкой коркой льда, и направился к шлагбауму, преграждающему въезд на объект.

В этом месте Степаныч, бывший прапорщик ВВ, сокращенный после расформирования части, работал третий год и, в общем-то, жизнью был вполне доволен. Зарплату платили исправно, напрягаться не надо, дежурства двое суток через двое, но порой накатывала на него необъяснимая тоска по тем временам, когда он был при деле, горел, к чему-то стремился и о чем-то мечтал. Бывало так, что, идя по объекту, дачному комплексу губернаторского племянника Самойленко, и, видя, сколько денег вбухивает в строительство, нигде ни дня не проработавший и ничего в этой жизни не видевший, кроме тусняков и ночных клубов, человек, Степаныч чувствовал, как его охватывает злоба. Бывало, что, выпив рюмашку-другую в компании таких же, как и он, отставников, со злостью рассказывал Степаныч приятелям про шик и блеск хозяина дачи. Да, все это бывало, но в целом, жизнью Степаныч был доволен.

Подойдя к шлагбауму, подле которого мерз один из охранников, он спросил его:

– Чего вызывал?

– Да, вот, – махнул он в сторону заборчика. – Работяги пришли, говорят, что им здесь работу обещали.

В самом деле, Степаныч вспомнил, что пару дней назад приходили два крепких паренька, и тогда начальник объекта Капитонов нанимал их на разовую шабашку, раскидать землю в зимнем саду. Тогда Капитонов остался доволен работниками и зазывал их поработать на постоянной основе. Старший смены посмотрел, действительно, те же самые пареньки, стоят, переминаются с ноги на ногу.

– Идите сюда, – подозвал он парней.

Те приблизились, и один из них, со шрамом через всю правую щеку, обратился к нему:

– Мы здесь были пару дней назад, работали. Может быть, еще какая шабашка имеется?

– Нет, ребята, – покачал головой Степаныч. – Сегодня хозяин на отдых приезжает, никаких работ. Даже таджиков, что плитку ложили, и тех из вагончиков в село отправили. Приходите через пару деньков, что-то обязательно будет, да и самого Капитонова сейчас на месте нет.

Парни переглянулись, и тот, что со шрамом на лице, ни слова не говоря, с силой ударил Степаныча в челюсть, и старший смены потерял сознание. Охранника атаковал второй и вырубил его ударом ноги в голову. Они оглянулись, никого вокруг не было и, оттащив Степаныча и охранника в сторону, дождались вышедших из ближней рощи своих напарников, которые споро разошлись тройками по объекту.

Очнулся бывший прапорщик ВВ минут через двадцать. Челюсть болела неимоверно, но сломана не была и шевелилась исправно, а руки затекли, его просто привязали к батарее. Подняв глаза, Степаныч увидел напротив себя молодого черноволосого парня, лет около двадцати, который стоял подле стола и перебирал оружие охранников, травматические «макарычи». Парень почувствовал, что на него смотрят, и, бросив стволы, направился к нему. Он присел напротив, и, взглянув в его глаза, напоминающие волчьи, Степаныч почему-то решил, что расскажет этому человеку все, что он знает, причем без всяких угроз с его стороны.

– Фамилия, имя, отчество, звание? – спросил парень.

– Грибов Иван Степанович, прапорщик, бывший, – мгновенно отчеканил старший смены.

– Когда хозяин приедет?

– К вечеру ждем, часам к пяти, как стемнеет.

– Сколько людей с ним будет?

– Гости на двух машинах.

– Охрана откуда, сколько, есть ли оружие?

– Обычно двое из ФСБ, при себе имеют два «стечкина» и два автомата «Клин».

– Тревожная кнопка есть?

– Две, одна у нас, отключена от питания, чтоб случайно кто не нажал, а вторая в кабинете хозяина, сигнал идет прямиком в Пушкино, в отдел вневедомственной охраны.

– Видеокамеры, которые по территории раскиданы, работают?

– Нет, – помотал головой Иван Степанович. – Капитонов сэкономить решил, дешевку китайскую закупил, а хозяину счет как за германские выставил. После трех месяцев работы система сдохла, а с тех пор никак не заменят, так и стоит для красоты.

– Как проходит заезд кортежа?

– Начальнику всего комплекса звонят, предупреждают, что хозяин выехал и вскоре будет у нас. Из Москвы привозят еду из ресторана, деликатесы всякие, и наша обслуга накрывает столы.

– Заезд кортежа, – напомнил парень.

– Так вот, сначала «фэбосы» вкатываются и возле нас останавливаются, а гости едут в основной дом. Мы производим доклад, а Капитонов и обслуга хлебом-солью встречают гостей.

– Сколько всего сейчас людей на объекте?

– Наша смена – семь человек, трое отдыхают во флигеле, я был в дежурке, один на шлагбауме, двое обходят территорию. Капитон позже подъедет, с ним три официантки и водила «Газели». На хоздворе два работника, за скотиной и зоопарком присматривают.

– А таджики, которые здесь работают?

– Когда хозяин приезжает, их в сельскую общагу на постой отправляют, обычно они здесь в вагончиках живут, но еще с утра всех за территорию выгнали.

Парень кивнул на стол, где лежали травматы:

– Серьезное оружие есть?

– Нет, у нас не имеется.

– А в доме?

– Сейф с кодовым замком, там три «Сайги», два «тигра» с оптикой, три револьвера американских и «калашников». Сам не видел, а Капитонов под водочку рассказывал.

– Кто знает код от сейфа?

– Хозяин и Капитонов.

– Еще есть какие-то захоронки или сейфы в доме?

– Не знаю, нас туда не пускают, наверное, должно что-то быть.

– Понятненько, – протянул Толстый, а это был он, и направился на выход.

Степаныча оттянули к другим охранникам, которых уже повязали и сложили в их же комнате отдыха. Чуть погодя нападающие присоединили к ним работяг с хоздвора.

Прошел час, и у въезда появился новенький «опель» – это прибыл начальник объекта, грузный мужчина с копной ухоженных длинных волос. Следом подкатила «Газель» белого цвета, в которой находились официантки, три женщины средних лет, и водитель. Шлагбаум поднялся, и первым, направляясь к банкетному залу, проехал микроавтобус. «Опель» тронулся следом и ему на капот, поцарапав краску, практически сразу рухнул раскрашенный двухцветный пластиковый брус шлагбаума.

– Что за хрень? – вылез из машины Капитонов. – Сколько раз говорил, будьте внимательны, жмите на пульт до упора. Где Степаныч?

– Пойдем покажу, где Степаныч, – позади него стоял Толстый.

– Ты кто?

– Оно тебе надо? – Толстый подошел к начальнику объекта вплотную и крепко прихватил его за кадык.

Капитонов побагровел и выдохнул:

– Отпустите меня, пожалуйста.

Меченый разжал руку и потянул начальника дачи в дежурку охраны. Между ними состоялся разговор, после которого карательный отряд Толстого обзавелся своим первым нормальным оружием. Один АКС, к нему триста патронов 5.45, три «Сайги» 12-го калибра и к ним двести патронов, в основном крупная картечь, два «тигра», к сожалению, без патронов, и три самых настоящих американских «кольта» в кожаных поясных кобурах с четырьмя сотнями боезапаса.

Капитонова под охраной пары парней оставили в дежурке с телефоном в руках, вооруженные бойцы заняли позиции в доме, их задача хозяин и его гости, а эфэсбэшников, которые, по дружным уверениям Степаныча и начальника объекта, должны были обязательно остановиться возле флигеля охраны, должны были нейтрализовать Толстый и Кастет. Одетые в куртки охранников, с дубинками, рациями и травматами, спокойно и непринужденно парни вели беседу.

– Не понимаю, – Кастет оперся на шлагбаум и разглядывал виллу новоявленного богатея. – Куда ему столько одному? Это же миллионы евро потрачены. Бассейн и зимний сад. Три дома на территории и выход к озеру. Хозпостройки, причал и катер, а рядом кусок леса откупил. Боулинг и тир, конюшня, теплица, своя скважина, подземный гараж, винный погребок, подстанция, искусственный водопад, маленький зоопарк, территория за пятьдесят гектаров огорожена забором в четыре метра. Охренеть!

– Черт их знает, в детский дом вложился бы лучше или что-то полезное построил, – Толстый тоже окинул взглядом владения Евгения Самойленко, в визитках обозначавшего себя не иначе как Джонни Сэм – вольный художник. – Ничего, вышибем этих уродов, здесь пионерлагерь для детей-сирот сделаете. Про этого козла инфу в сети собирал – тварь редкостная. В прошлом году он бухой по трассе пер и девчонку насмерть сбил. И ничего, только прав на полгода лишили.

– Слушай, акинак, с первого дня спросить хочу, – скин пристально посмотрел на Толстого. – Если вы все там такие крутые, в отряде своем, почему не придете и просто всю эту нечисть под корень не вырежете? Ведь сможете так сделать?

– Сможем, – подтвердил Меченый. – Только зачем нам это? Ты считаешь, что акинаки должны выглядеть гнусными душителями свобод, а все вокруг в белом будут ходить? Нах! Это ладно, командор за родину переживает да из старичков кое-кто, а в основном думка среди рядовых такая: мы строим свой мир, а старый остался позади, есть наше племя, наша семья, наш мир – Ардон. Хотите свободы? Нет проблем, идите и возьмите ее, а то языком на кухнях и по подвалам трындеть – это наш народ любит, а как до дела, так в кусты. Помочь можно, а делать за всех грязную работу, нет уж, тут вы сами. Изменения должны идти снизу или сверху, а не со стороны, и только тогда общество самоочистится и выберет единственно возможный для себя путь.

– Могли бы оружием помочь, а то с пустыми руками сюда приперлись.

– Человек сам по себе оружие – круче не бывает. Огнестрелы вы уже добыли, а дальше-больше, еще возьмете.

– А чего мы лица масками не закрываем? Нас ведь охранники и батраки местного хозяина запомнят, а потом полицаям распишут все как есть.

– Вот еще, – пробурчал Толстый. – Мы в своей стране, и мы не воры, а каратели. Да и не до нас им завтра будет. Уже сегодня в день по всей стране акции пойдут. Действия автономных боевых групп непредсказуемы, одну, ладно, можно загонять, десять – заблокировать, задавить и оболгать, а сотню уже ничем не возьмешь. Это партизанская война, когда от произвола власти страдает множество невинных и непричастных к движению людей, которые в итоге придут к нам. Дерзость каждой акции, стремительность и полное отсутствие страха – вот наши козыри. Пока это фотороботы составят, пока разберутся, что и как, пока дело заведут, на них уже другие акции массой сыпанут. Потонут они в этой волоките, так как сегодняшняя правоохранительная система не предназначена работать в условиях войны. А у нас именно война. Во времена Сталина – да, могли бы на все правильно отреагировать, сейчас – нет, люди другие.

– А если тебя повяжут, что, на допросе то же самое скажешь?

– Меня не повяжут, – заявил Меченый. – Убить могут, а спеленать вряд ли, тяму не хватит. Сейчас для нас основное – парней общим делом сплотить, чтоб они стали единым целым, да нового хозяина жизни хорошо под запись допросить.

– Чего его допрашивать? Грохнуть да и всех делов.

– Для работы это необходимо, или ты собираешься стрелять в каждого у кого крутая тачка или дом хороший? Нет, не для нас это. Мы его распросим хорошенько и адреса дружков его возьмем. Затем узнаем, кто взятки берет из чиновников в окружении его дяди, кто ему деньги дает, где они отдыхают и сколько охраны при каждом. К тому же с ним гости, наверняка такие же уроды, тоже могут что-то интересное знать.

Из дежурки выскочил один из бойцов и, подбежав, доложился:

– Едут, «фэбосы» отзвонились Капитонову, сказали, что минут через десять будут.

Толстый включил радейку:

– Внимание всем! Приготовились. Никакой самодеятельности и лишних трупов, гостей вяжем, ведем допрос, на все про все у нас двенадцать часов. Никуда не торопимся, работаем тихо.

Первой, как и говорил Степаныч, появился автомобиль охранников, новенький затонированный черный Jeep Grand Cherokee WK2, следом два темно-синих Maybach 62S с гостями. Хозяин с друзьями помчался к дому, а из джипа неспешно вышли два молодца, одинаковых с лица, и направились к парням, стоящим подле шлагбаума.

Некогда «фэбосы» были крепкими и злыми бойцами, но, видимо, это все осталось в далеком голодном прошлом. Перед Толстым и Кастетом стояли два разожравшихся кабана, одетых в одинаковые дорогие пальто и лакированных туфлях, которые скользили на ледке, покрывавшем асфальт.

– Че, новенькие, что ли? – спросил один.

– Где Степаныч? – вторил ему второй.

Толстый смерил охранников Самойленко-младшего оценивающим взглядом и бросил только одно слово:

– Работаем.

Меченый чуть подпрыгнул и в прыжке раскрытой ладонью нанес своему противнику только один удар в висок. Кастет, в прошлом подающий большие надежды боксер, мудрить не стал: резкий отработанный до автоматизма хук в челюсть второму, и дело сделано.

– Быстро мы их, – удивился скин.

– Так ведь это не боевики, а так, шушваль, позабывшая, кто они такие и для чего на этот свет родились. Пошли в дом, посмотрим на местного хазюка.

Передав охранников на руки выскочившим из дежурки парням и наказав им проверить пленников и джип на предмет оружия, Толстый и Кастет направились в дом.

Здесь все прошло совсем не так гладко, как у них. Гостей было семеро: четверо мужчин и три девушки. Как только машины подъехали к дому и остановились перед парадным входом, а гости, с радостными выкриками, предвкушая отдых и развлечения, вывалились наружу, их окружили девять бойцов с оружием в руках. Никто ерепениться не стал, уткнулись мордами в землю и завели руки за головы, кроме одного, белобрысого статного парня, решившего поиграть в героя. Он ринулся вперед, резкими и точными ударами сбил с ног двоих, и если бы его кто-то поддержал, то для скинов дело могло принять плохой оборот. Однако среди гостей бойцом он один оказался, а скины, прошедшие не через одну уличную битву, пришли в себя быстро. После чего просто замесили его толпой. Когда Толстый и Кастет подошли к парадному входу, девять человек увлеченно молотили гостя тяжелыми армейскими ботинками по ребрам. За пленниками никто не смотрел, и те имели небольшой шанс на побег, благо, заросли вечнозеленых кустарников рядом, а за ними густой лес, но контингент был явно не из буйных, обошлось.

– Прекратить! – выкрикнул Меченый, дождался, пока бойцы повернутся к нему, и, указав на лежащих, не терпящим возражений тоном добавил: – Всех в дом, развлечения потом.

– И этого? – Колюня, которому не повезло и угораздило попасть под удар борзого гостя, указал на белобрысого.

– Да, и его тяните, – подтвердил акинак.

Гостей, невзирая, мужчина или женщина, потянули в дом и уже здесь разделили, одних загнали в глухую пустую кладовку, а других – в подвальчик. Для допроса пленных выбрали каминный зал на первом этаже, уютное теплое помещение в самом центре дома. Начали с хозяина, как он выглядел, знали все, по дому, куда ни посмотри, всюду его большие портреты висели.

Джонни Сэм, он же по паспорту Евгений Самойленко, обрюзгший мужчина лет под тридцать, с самой своей юности прикрытый богатым и влиятельным дядей, всегда представлял себя крутым гангста-рэпером. Под это дело даже несколько клипов записал, со стандартным набором слов: телки и тачки, трава и стволы, мой город и улицы, туса, клубы и ночь. Позже он остепенился, начал по мелочи ходить у дяди на подхвате, но теперь, когда он реально встрял в проблему, просто не представлял себе, что же делать и как себя вести. Было понятно только одно – его виллу захватили не бандиты, не террористы, не ОМОН и не госструктура. Бандиты ему не угрожали громкими именами, не потрясали серьезными корочками и ничего не требовали. Так, пару раз смазали по морде для порядка и с каким-то равнодушием бросили под ноги своему главарю. Его мозг лихорадочно перебирал вариант за вариантом, искал выход из сложившейся ситуации и не находил его. Так же было, когда он очнулся в полицейском участке и узнал, что сбил насмерть молодую девчонку, переходившую пешеходный переход. Ну, ничего, дядя Петя тогда выручил, глядишь, и в этот раз беда мимо проскочит.

Толстый, который спокойно рассматривал это животное в человеческом обличье, чувствовал его мысли очень хорошо и читал их как с листа. Трусливая тварь хотела выжить любой ценой, одно слово – недочеловек. «А ведь мог бы быть и человеком, – мелькнула мысль. – Однако «мог бы» не считается».

– Пацаны, вы кто? – размазывая кровь с разбитых губ, всхлипывал Самойленко. – Вы чего? Да я же всех знаю. Позвоните своим старшим, все разрулим. Вам чего надо? Денег? Будут вам деньги, у меня при себе «лимон» евро, а надо, так и еще подвезут. Договоримся, пацаны.

– Ты в поселок «Лесной» зачем полез?

– «Лесной»? – сначала не понял пленник, помедлил и с облегчением выдохнул: – Это мелочь, там все чисто. Серьезные люди хотят развлекательный комплекс поставить, а пенсионеры уперлись. Вы из-за этого, что ли, на меня наехали? – Самойленко, видать, что-то решил для себя и, привстав, потребовал: – Да, я помощник депутата Госдумы. А ну, живо мне телефон. Оборзели! Гопота подзаборная…

Стоящий рядом с ним Стержень не дослушал его речь до конца и, сбив на ковер ударом ноги, начал буцкать его в живот. С полминуты продолжалась воспитательная экзекуция, и наконец хозяин дома простонал:

– Понял, все понял, только не бейте.

Стержень сделал шаг назад, а Толстый спросил:

– Кто твои гости?

– Фред и Гога, мои друзья и партнеры по бизнесу, а Яков, который в драку полез, голландец, актер из Голливуда.

– Где наличные деньги хранишь?

– Здесь, в подвальчике сейф еще один стоит, код только я знаю. Отпустите живым, деньги отдам.

– Ты их и так отдашь, падла, – замахнувшись рукой на Самойленко, сказал Стержень.

Пленник закрылся руками, а Меченый осадил скина:

– Назад, поговорить с ним нужно, глядишь, еще и в живых оставим. Может быть, он мужик по жизни нормальный, только многое не понимает? Будет с нами сотрудничать, будет жить дальше, – Толстый повернулся к Самойленко: – Ты как, готов сотрудничать?

– Ко-ко-нечно, – смешно заикаясь, ответил несостоявшийся гангста-рэпер.

– Вот видишь, Стержень, а ты его сразу бить, нехорошо. Человек к нам, можно сказать, со всей душой, а ты его ногами в живот. Выношу тебе вотум недоверия, – Меченый улыбнулся и наклонился к пленнику: – Поговорим для начала про дядю?

Два часа шла у Толстого беседа с губернаторским племянником, и чем больше акинак слушал всю ту мерзость, которую вываливал на него этот урод, тем больше ему хотелось оторвать эту никчемную головенку и выкинуть в мусорку. Так бывает, когда общаешься с поганым человеком, стараешься остаться равнодушным, в стороне, но не получается. Грязь – такая штука, что сама к душе другого человека старается прилипнуть, а очиститься потом очень сложно. Чего только не было в «геройском послужном списке» Самойленко-младшего: изнасилования, наркота, запугивание рядовых обывателей, не смевших слова ему поперек сказать, сбитые насмерть и покалеченные люди и даже одно заказное убийство. Про такие вещи, как воровство и отмывание бюджетных денег, мздоимство и круговая порука среди ближайших дядиных друзей, он повествовал с такой обыденностью, что Толстый, несколько отвыкший от расейских реалий, просто диву давался.

Кивнув Стержню и оператору с видеокамерой, который снимал все происходящее для последующего сброса в интернет, на выход, и дождавшись, пока они вдвоем выволокут местного хозяина за дверь, Меченый повернулся к Кастету, вернувшемуся с допроса других пленников.

– Как тебе эта гнида?

– Самая обычная, – Кастет был невозмутим. – Таких сейчас много.

– Что с остальными?

– Фред и Гога – рядовые шестерки, присосавшиеся к губернаторскому племяшу, девки стандартные и самые обычные шлюхи: приехала поступать, не поступила, панель. Единственный среди них человек – начинающий актер из Голливуда, снимается в боевиках, в эту компанию случайно попал. Мужик зубами скрипит, не понимает, что происходит. Ему Самойленко роль обещал, а тот понаслушался побасенок про суровых и богатых русских миллиардеров, уши-то и развесил. Он почему-то думал, что ему решили проверку на героизм устроить, вроде как кастинг, потому он наших парней не в полную силу бил. Между прочим, реальный чемпион мира по кикбоксингу, считай, второго Дольфа Лундгрена или Чака Норриса накумарили.

– А как ты его понимал?

– Не заметил? У них у всех на шее автопереводчики – это самая модная фишка сейчас, имеешь такой прибор, значит в теме, а если нет, то лузер. Со мной Гога поделился, типа, по дружбе, чтоб я ему ухо не отрезал.

– Ну, тогда делаем, как решили. Самойленко и его корешей валим, телок, обслугу и актера оставляем. До утра время есть, надо собрать всю наличку по дому и оружие. Пошли парней – пусть тачки проверят, на них же и уходить будем, а то семь километров по лесу до своего автотранспорта переть, смысла никакого не вижу.