Очи их горели, из ртов вырывались языки пламени. Ведьмы, склонившись над котлом, проверяли варево то палками, то костлявыми пальцами.

Пьяно кружась по берегу высохшего моря, они сотрясали воздух жуткими проклятиями и пронзали темноту злобным блеском кошачьих зрачков.

Они замерли и огляделись.

Из месива, похожего на патоку, они зелеными пальцами стали ваять человеческую фигурку.

Ведьмы склонились над шаром; их лица подсветило белым.

– Взглянем, взглянем, да, да, да…

Ракета летела с Земли на Марс. Члены экипажа умирали один за другим.

Капитан устало поднял голову:

– Придется дать ему морфий.

– Но, сэр…

– Сам видишь, в каком он состоянии.

Капитан откинул шерстяное одеяло. Человек под насквозь пропотевшей простыней заворочался и застонал. Резко пахнуло серой.

– Я видел… видел ее.

Человек открыл глаза и уставился в иллюминатор, за которым в черной пустоте сияли звездные росчерки, виднелась далекая Земля и вырастал красный шар Марса.

– Я видел ее – летучую мышь, огромную, с человечьим лицом, распластавшуюся на переднем иллюминаторе. Эти крылья… Они бьют, бьют, бьют!..

– Пульс? – спросил капитан.

– Сто тридцать, – рапортовал медбрат.

– Долго он так не протянет. Коли морфий. Смит, за мной!

Они ушли. Внезапно на полу вместо плитки возникли кости и белые вопящие черепа. Капитан не стал опускать глаза.

– Перси здесь? – спросил он, перекрикивая вопли, и указал на шлюз.

Над телом склонился хирург в кипенно-белом халате.

– Ничего не понимаю.

– От чего он умер?

– Не могу сказать, сэр. Не сердце, не мозг и не шок. Перси просто упал и умер.

Капитан взял врача за запястье. Рука превратилась в змею, зашипела и укусила его. Капитан даже бровью не повел.

– Берегите себя. У вас тоже пульс зашкаливает.

Хирург кивнул:

– Перед смертью Перси жаловался на боль, будто ему в руки и ноги всаживают иголки. Говорил, что тает как воск. А потом упал. Я помог ему подняться. Он закричал, как дитя. Сказал, что ему в сердце вонзили серебряную иглу. И умер. Вот он лежит. Если надо, можем повторить вскрытие. С организмом все в полном порядке.

– Но так не бывает! От чего-то же он умер!

Капитан отошел к иллюминатору. Он пах ментолом, йодом, бактерицидным мылом. Ногти подпилены и отполированы. Зубы отбелены до блеска. Уши и щеки выбриты до красноты. Форма у него цвета свежей соли, черные ботинки сияют, как зеркала. Волосы подстрижены на военный манер, от них резко пахнет спиртом. Даже дыхание – резкое, чистое, новое. И сам он – новенький, чистенький инструмент, готовый к работе, прямиком из стерилизатора.

И окружали его исключительно люди того же склада. Казалось, стоит им повернуться, а из спины у них торчат большие заводные ключи. Все они были механизмами – дорогими, точными, послушными и эффективными.

Капитан смотрел, как планета Марс заполняет собой иллюминатор.

– Через час мы совершим посадку в этом проклятом месте. Смит, тебе видятся летучие мыши и прочие кошмары?

– Да, сэр. Начались за месяц до отлета из Нью-Йорка. Белые крысы пили кровь у меня из шеи. Лучше умолчать об этом, подумал я. Испугался, что вы не возьмете меня в полет.

– Ничего страшного. – Капитан вздохнул. – У меня тоже были кошмары. Пятьдесят лет живу, не видел ни одного сна, а вот за неделю до отлета – на тебе. Каждую ночь мне снилось, будто я белый волк, меня загоняют на заснеженный холм, убивают серебряной пулей, вгоняют в сердце кол и закапывают. – Он повернулся к Марсу. – Как думаешь, Смит, там знают, что мы летим?

– Мы даже не знаем, есть ли там кто-нибудь, сэр.

– Неужели? Они стращают нас уже восемь недель, с того самого дня, как мы начали готовить этот полет. Рейнольдс и Перси погибли. Вчера ослеп Гренвилль. Почему? Непонятно. Все эти летучие мыши, иглы, кошмары, беспричинные смерти… Живи мы в другое время, я бы списал это на колдовство. Однако на дворе две тысячи сто двадцатый год, Смит! Мы рациональные люди. Колдовства не бывает… Но оно есть! Кто бы ни ждал нас на Марсе, летучие мыши и иглы – это их оружие, и они не остановятся, пока не прикончат нас всех до единого. – Капитан развернулся. – Смит, принеси книги из моего шкафчика. Они понадобятся, когда будем садиться.

Вскоре на столе возникла куча из пары сотен книг.

– Спасибо, Смит. Теперь взгляни. Думаешь, я спятил? Возможно. Но меня посетила безумная догадка. Я вытребовал эти книги из Исторического музея в последнюю минуту перед стартом. Все из-за кошмаров. Двадцать ночей меня резали, рвали на части и препарировали, как лягушку, затем бросали в гроб и опускали под землю гнить. Ужасные, жуткие сны. Всему экипажу чудились ведьмы и оборотни, вампиры и привидения, а ведь про них никто не должен ничего знать. Почему, спросишь? Потому что сто лет назад поступил приказ уничтожить все книги о чудовищах. Само обладание такими произведениями приравнивалось к преступлению. Перед тобой самые-самые последние экземпляры, которые пощадили и спрятали в музейных хранилищах как историческую ценность.

Смит склонился над затертыми переплетами:

– Эдгар Аллан По, «Таинственные рассказы». Брэм Стокер, «Дракула». Мэри Шелли, «Франкенштейн, или Современный Прометей». Генри Джеймс, «Поворот винта». Вашингтон Ирвинг, «Легенда о Сонной лощине». Натаниэль Готорн, «Дочь Рапачини». Амброз Бирс, «Случай на мосту через Совиный ручей». Льюис Кэрролл, «Алиса в Стране чудес». Элджернон Блэквуд, «Ивы». Лаймэн Фрэнк Баум, «Волшебник страны Оз». Говард Филлипс Лавкрафт, «Тень над Иннсмутом»… Кого тут только нет! И де ла Мар, и Уэйкфилд, и Харви, и Уэллс, и Асквит, и Хаксли – все запрещенные писатели, чьи книги сожгли в тот год, когда Хеллоуин объявили вне закона, а Рождество запретили!.. Сэр, для чего все они здесь, на нашей ракете?

– Не знаю, – со вздохом ответил капитан. – Пока не знаю.

Три карги подняли шар. Изображение капитана задрожало.

– Не знаю, – со вздохом ответил капитан. – Пока не знаю.

Ведьмы с горящими глазами переглянулись.

– Времени мало, – сказала одна.

– Надо идти в Город и предупредить остальных.

– Нужно сказать им о книгах. Плохо дело. Дурак капитан!

– Они приземлятся уже через час.

Ведьмы вздрогнули и оглянулись на Изумрудный город, возвышавшийся на границе высохшего марсианского моря. У окна самой высокой башни стоял человек, придерживая рукой кроваво-алую портьеру. Он смотрел на пустыню, в которой три карги лепили куклы из воска и варили ядовитые зелья. Поодаль горели еще десять тысяч голубых костров, над которыми поднимались клубы табачного дыма, курился лавр, корица, хвоя. Хлопья костной золы кружились подобно мотылькам в марсианской ночи. Человек в башне считал колдовские огни. Почувствовав на себе взгляд трех ведьм, он отвернулся. Кровавая портьера упала и скрыла желтое окно, как веко – глаз.

У окна башни стоял Эдгар Аллан По, вокруг него витал легкий запах алкоголя.

– Подруги гекатовы нынче трудятся не покладая рук, – отметил он, глядя на ведьм далеко внизу.

Кто-то у него за спиной сказал:

– Немногим ранее я видел на берегу Уилла Шекспира. Он один сегодня привел многотысячное воинство: троицу ведьм, Оберона, тень отца Гамлета, Пака и многих, многих других! Господи, вот уж воистину целое море народа.

– Молодчина Уильям!

По отпустил кроваво-алую портьеру и обернулся, оглядывая скромную обстановку: каменные стены и пол, стол черного дерева, свеча на нем, рядом – кресло, в котором вальяжно раскинулся его собеседник. Амброз Бирс зажигал спички одну за другой и смотрел, как они сгорают, тихонько что-то насвистывая и время от времени чему-то посмеиваясь.

– Нам нужен Диккенс, – сказал По. – Дальше тянуть нельзя. Счет идет на часы. Вы пойдете со мной, Бирс?

Бирс посмотрел на него весело:

– А я вот задумался: что нас ждет?

– Если нам не удастся убить всех людей на ракете или заставить их повернуть, тогда, конечно, придется бежать. Отправимся на Юпитер. Если они прилетят на Юпитер, отправимся на Сатурн, оттуда – на Уран, на Нептун, потом на Плутон…

– А оттуда куда?

На лице По лежала печать усталости. В глазах еще тлели горячие угольки, но в голосе звучала отчаянная безнадежность, жесты были вялые, волосы жалкими сосульками ниспадали на величественный бледный лоб. Он напоминал дьявола из некоего позабытого предания или полководца доисторического войска. Эдгар Аллан По нервно кусал губы, от шелковистых черных усов почти ничего не осталось. Да и сам он будто иссох; казалось, в темной комнате парит один лоб – белый и светящийся.

– На нашей стороне куда более совершенные способы перемещения. К тому же мы не теряем надежды, что у них там случится какая-нибудь ядерная война, государства распадутся и вновь наступят темные века. Века суеверий. Тогда за одну ночь мы все вернемся на Землю. – Насупленный взгляд черных глаз под округлым светящимся лбом устремился к потолку. – Неужели они и эту планету хотят превратить в безжизненные руины? Неужели они просто не могут оставить нас в покое?

– А волчья стая может остановиться, пока не убьет свою жертву и не выест ей внутренности? Нет, нас ждет большая война. А я встану в стороне и буду вести счет: столько-то землян сварены заживо в масле, столько-то рукописей, найденных в бутылке, сожжены, столько-то землян заколоты иголками, столько-то Красных смертей обращены в бегство батареями шприцев… Красота!

По качнулся от гнева и выпитого вина.

– Чем мы заслужили такое обращение? Во имя Господа, Бирс, вы должны стоять с нами плечом к плечу! Разве нам устроили честный суд перед литературными критиками? Нет. Стерильными хирургическими щипцами они схватили наши книги, поместили в чаны и стали варить, чтобы расправиться с могильными микробами. Будь они прокляты!

– Я нахожу наше положение довольно забавным, – сказал Бирс.

С лестницы вдруг донесся полный отчаяния крик:

– Мистер По! Мистер Бирс!

– Да, да, идем!

У подножия лестницы, опершись на каменную стену, стоял запыхавшийся человек.

– Вы слышали? Слышали? – завопил он, цепляясь за плащи По и Бирса, как обреченный, падающий с обрыва. – Они будут здесь через час! У них с собой книги – наши книги, последние книги! Так сказали ведьмы. Чем вы занимаетесь в башне в такую минуту? Почему бездействуете?

– Мы делаем все, что в наших силах, Блэквуд, – ответил По. – Для вас это все просто в новинку. Идемте с нами, мы направляемся к Чарльзу Диккенсу…

– …порассуждать о нашей черной участи, – закончил Бирс и подмигнул.

Они шагали по гулким коридорам замка, переходя с одного мрачного зеленого этажа на другой, среди затхлости, разрухи, пауков и призрачной паутины. Путь им, словно лампа, освещал бледный лоб По.

– Не бойтесь, – говорил он. – Сегодня на берег мертвого моря я призвал всех – и своих друзей, и ваших, Блэквуд, и ваших, Бирс. Все там, все. Звери, старухи, высокие мужчины с острыми клыками. Везде расставлены ловушки: ямы и маятники, да, маятники. Красная смерть. – Он тихо засмеялся. – Да, господа, Красная смерть тоже. Я даже представить не мог, что она явится во плоти. Но они сами напросились, и они ее получат!

– Однако хватит ли нам сил выстоять? – спросил Блэквуд.

– Что есть сила? Внезапность на нашей стороне: эти юнцы с ракеты не знают, что мы им противопоставим. У них нет воображения, только антисептические скафандры, шлемы-аквариумы и их новая религия. На шее – золоченые скальпели, на головах – диадемы из микроскопов. В руках – курящиеся урны с благовониями, а на самом деле – обыкновенные печи, которыми убивают микробов и выпаривают суеверия. Имена По, Бирс, Готорн, Блэквуд – ересь для их непорочных губ.

Покинув замок, они вышли на водянистое пространство, то ли озерцо, то ли нет, которое клубилось вязкой дымкой. В воздухе хлопали крылья, что-то жужжало, завывал ветер, и сгущалась тьма. У костров толпились смутные силуэты, перекрикивались голоса. По смотрел, как в огненном свете ведьмы и чародеи плетут боль, страдания и злость, лепят глиняные фигурки и восковых марионеток. От котлов отвратительно несло диким чесноком, кайенским перцем и шафраном.

– Не останавливайтесь! – приказал По. – Я скоро вернусь!

Вдоль всего пустынного берега вздымались и опадали черные силуэты, вырастали и растворялись в небе дымные клубы. В высоких башнях звонили колокола, и им в такт с крыш слетали стаи воронов, рассыпаясь сажей по небосводу.

Через мрачное болото По с Бирсом устремились в маленькую лощину и вдруг попали на мощеную улочку, пасмурную и промозглую. Здесь было много людей, они приплясывали, чтобы согреться; всюду стоял туман, и свечки на окнах присутствий и лавок казались в нем фонарями. В отдалении группка мальчишек, закутанных в пальто и шарфы, выводила рождественский гимн, выпуская бледные облачка пара, а огромные часы на площади раз за разом гулко отбивали полночь. Детишки выбегали из пекарни и разносили по домам подносы с горячими блюдами под серебряными крышками.

Вот показалась и вывеска «СКРУДЖ, МАРЛИ и ДИККЕНС». По взялся за молоточек в виде лица Марли и постучал. Дверь немного приоткрылась, и гостей окатило музыкальным приливом, от которого ноги сами рвались в пляс. Из-за двери выглянул мужчина с подстриженной бородкой и усами. За ним, хлопая в ладоши, стоял мистер Физзиуиг, а миссис Физзиуиг, расплывшись в добродушной улыбке, танцевала с другими гуляками. Надрывались скрипки, отовсюду гремел смех, как будто порывом ветра качнуло хрустальную люстру. Стол ломился от заливного, индеек, гусей и прочих яств: мясных пирогов, молочных поросят, колбас, апельсинов и яблок. Тут сидел и Боб Крэтчит, и Крошка Доррит, и Малютка Тим, и мистер Фейгин собственной персоной, а вместе с ними и человек, который сам выглядел как недожеванный ломоть говядины, пятно от горчицы, крошка сыра или кусок недоваренного картофеля – то есть не кто иной, как мистер Марли, с цепями и прочей атрибутикой. Вино лилось рекой, а румяные индейки издавали чудесный аромат.

– Что вам надо? – недовольно спросил Чарльз Диккенс.

– Мы снова к вам с просьбой, дорогой Чарльз, – ответил По. – Нам нужна помощь!

– Помощь? Рассчитываете, что я вместе с вами дам отпор добрым людям, которые летят сюда на ракете? Меня, да будет вам известно, вообще не должно здесь быть. Мои книги сожгли по ошибке. Я не писал о сверхъестественном, об ужасах и кошмарах, как вы, По, или вы, Бирс, или прочие. Попрошу не равнять меня с вашей кликой!

– Но у вас подвешен язык, – обхаживал его По. – Вы можете выйти навстречу людям из ракеты, уболтать их, усыпить их бдительность… а уж мы расправимся с ними.

По сунул руки в складки плаща и достал оттуда черную кошку.

– Это для одного из наших гостей, – пояснил он с улыбкой.

– А для остальных?

По вновь самодовольно улыбнулся:

– Преждевременное погребение.

– Вы жестокий человек, мистер По.

– Я напуган и зол. Я творец, мистер Диккенс, такой же творец, как и вы, как и мы все. И наши творения – подданные, если угодно, – в опасности. Их изгнали, предали сожжению, четвертовали, запретили, уничтожили и выбросили. Созданные нами миры обращены в прах. В такие времена даже творцы должны становиться на путь разрушения!

– Зачем? – нетерпеливо осведомился Диккенс, желая поскорее вернуться к празднику, музыке и угощениям. – Может, все-таки объясните, что мы здесь делаем? Как мы вообще тут оказались?

– Война порождает войну. Разрушение порождает разрушение. Сто лет назад, в две тысячи двадцатом году, земляне объявили наши книги вне закона. Но этого им показалось мало – они решили искоренить наше литературное наследие. Так что нам пришлось восстать… С того света? Из посмертия? Не люблю абстракций, однако ответа у меня нет. Знаю лишь, что наши творения воззвали к нам и мы попытались спасти их, но единственное, что нам удалось, – это скрыться здесь, на Марсе, и выжидать в надежде, что земляне сами не выдержат груза недоверчивых ученых. Увы, теперь они летят, чтобы вывезти нас и отсюда, вместе с темными порождениями ужаса, алхимиками и ведьмами, вампирами и оборотнями, которые были вынуждены бежать вслед за нами, когда наука проникла в каждый уголок Земли и не оставила им иного выхода. Вот почему вы должны помочь нам. Вы умеете убеждать. Вы нам необходимы!

– Повторяю, я не с вами, и я не одобряю ни вас, ни вам подобных! – гневно воскликнул Диккенс. – Я не имею дела с ведьмами, вампирами и прочей полуночной дрянью.

– А как же «Рождественская песнь»?

– Подлый поклеп! Одна-единственная повесть! Ну, может, написал еще парочку историй с привидениями… Что с того? Мои главные труды никак не связаны с этой чепухой!

– И тем не менее вас приравняли к нам. Уничтожили ваши книги – ваши творения, ваши миры. Неужели вы не желаете отомстить, мистер Диккенс?

– Да, они весьма невежественны и грубы, этого не отнять, но и только… Всего доброго!

– Отпустите с нами хотя бы мистера Марли!

– Нет!

Дверь захлопнулась. В то же мгновение к дому, скользя по заиндевевшей мостовой, подъехал огромный дилижанс. Кучер наигрывал на трубе веселую мелодийку. Из дилижанса, смеясь и подпевая, вывалились раскрасневшиеся от мороза члены Пиквикского клуба. Они заколотили в дверь и, когда им открыл толстенький мальчуган, осыпали его громогласными и добродушными поздравлениями.

По спешил вдоль полночного берега высохшего моря. Останавливаясь у дымных костров, он выкрикивал приказы, заглядывал в кипящие котлы, проверял готовность ядов и начерченных мелом пентаграмм.

– Хорошо! – говорил он и бежал дальше.

– Отлично! – кричал он и снова убегал.

Постепенно к нему присоединялись другие: Коппард и Мейчен, а также полные ненависти змеи, кипящие злобой демоны, изрыгающие огонь бронзовые драконы, плюющиеся ядом гадюки, трясущиеся ведьмы. Стонущие, бушующие и сквернословящие, они облепляли По, как репей, как крапива, как шипы, как мусор, выброшенный последним приливом моря воображения на берег отчаяния.

Вдруг Мейчен опустился на холодный песок и по-детски захныкал. Его успокаивали, но он не слушал.

– Я лишь сейчас подумал: а что с нами станет, когда уничтожат последние наши книги?

Воздух начал сгущаться.

– Типун тебе на язык!

– Так что же? – не унимался Мейчен. – Вот надвигается ракета. Это за вами, По, за вами, Коппард, за вами, Бирс! Вы все бледнеете, как дым, расплываетесь, ваши лица тают…

– Смерть! Для всех нас наступит смерть – окончательная и бесповоротная!

– Мы существуем только благодаря страданиям землян. Если они все-таки прикажут уничтожить последние наши труды, то мы сгинем, как задутые свечки.

Коппард склонил голову:

– Так что же я такое? Кто на Земле меня помнит? Какой-нибудь африканский дикарь? Отшельник, читающий мои произведения? Одинокий огонек под натиском времени и науки? Бледный фонарь, поддерживающий меня в моем воинственном изгнании? Или какой-нибудь мальчишка, случайно и так вовремя нашедший мой томик на заброшенном чердаке? Ох, как вчера ночью я был болен, очень плох, болен до мозга костей. Помимо тела телесного ведь есть еще и тело духовное, и вот мое духовное тело мучилось всеми сияющими членами. Той ночью я чувствовал себя гаснущей свечой. И вдруг я ожил, загорелся вновь! То земной мальчишка забрел на затхлый полутемный чердак и, задыхаясь от пыли, открыл мой пожелтевший томик! Дал мне еще один глоток жизни!

Со стуком распахнулась дверь лачужки на побережье. Оттуда вышел тощий, в складках кожи, невысокий старичок. Не обращая ни на кого внимания, он сел на песок и уставился на сжатые кулаки.

– Вот кого мне воистину жаль, – прошептал Блэквуд. – Посмотрите на беднягу, чахнет день ото дня. Когда-то он был реальнее нас, а ведь мы – люди. Только представьте: придумали костяк, одели в розовую плоть, снежно-белую бороду, обрядили в бархатный костюм и сапоги, добавили оленей, мишуру, еловые ветки. Веками откармливали, пестовали, и что потом? Поигрались и выбросили в мусорный бак.

Все замолчали.

«Как же они там, на Земле, живут? – думал По. – Без Рождества? Без украшенных деревьев, жареных каштанов, гирлянд, хлопушек и свечей? Один только снег, ветер да скучные реалисты…»

Все посмотрели на тощего старичка с плешивой бородой и в линялом костюме красного бархата.

– Вам известно, как это случилось?

– Могу представить. Психиатр со сверкающими глазами, хитрец-социолог, обиженный на жизнь педагог, что-то доказывающий с пеной у рта, лишенные фантазии родители…

– Печальная ситуация для торговцев рождественскими подарками, – сказал Бирс с улыбкой. – Помнится, они начинали украшать свои лавочки и зазывать посетителей уже накануне Хеллоуина. В этом году, если еще что-то от них осталось, приступили, надо думать, с сентября.

Не закончив мысль, Бирс вздохнул и упал лицом вниз. Распластавшись на земле, он успел лишь сказать:

– Странное ощущение… – и на глазах у остальных плоть его превратилась в голубую пыль, скелет обуглился и черными хлопьями развеялся по ветру.

– Бирс! Бирс!

– Кончено!

– Его последней книги не стало. Кто-то из землян только что ее сжег.

– Упокой, Господи, его душу. Он сгинул насовсем. Мы существуем лишь благодаря книгам. Если их не останется, нас тоже не будет.

Небо расколол грохот.

Писатели в ужасе закричали и воззрились вверх. В небе, окутанная пламенем, возникла ракета! На берегу закачались светильники, послышался вой, забурлили котлы, запахло зельями. В воздух, холодный и прозрачный, взлетели тыквы со свечами. Сжав костлявые кулаки, ведьма кричала сморщенным ртом:

– Надо уходить, – пробормотал Блэквуд. – На Юпитер, на Сатурн или уж сразу на Плутон.

– Отступить? – закричал По, перекрикивая ветер. – Ни за что!

– Я стар и устал!

Старик не врал. По взобрался на огромный валун и обратился к десятитысячному воинству серых теней, зеленоватых огней и желтых глаз.

– Пороха! – крикнул он.

Потянуло жарким и горьким запахом миндаля, цибета, зиры, мари душистой и ирисова корня.

Ракета неумолимо снижалась с воем, похожим на вопль баньши. По преисполнился гнева. Он вскинул сжатые кулаки, и ему вторил оркестр жара, запаха и ненависти! Словно листья, ввысь взметнулись летучие мыши! Горящие сердца, запущенные из катапульты, рассыпались в воздухе кровавым фейерверком. Но ракета продолжала неумолимо снижаться. По яростно подвывал каждый раз, когда корабль разрезал небо у него над головой! Дно высохшего моря казалось котлованом, ловушкой, в которой они, словно застигнутые лавиной, ждали, когда придет ужасная машина, опустится сверкающий топор, занесенный у них над головами!

– Змеи! – заорал По.

К ракете длинными, светящимися тусклой зеленью лентами устремились змеи. Но она все же опустилась, с огнем и шумом, и теперь покоилась на берегу, выдыхая алые всполохи.

– Все туда! – завопил По. – План изменился! Все туда! Бежим! Бежим! Это наш последний шанс! Завалим их своими телами! Убьем их!

И тут, будто он приказал бушующему морю изменить течение и выйти из первобытных берегов, яростно вспыхнули пламенные смерчи и, сопровождаемые ветром, дождем, яркими молниями, понеслись к пересохшим устьям рек. Шепча и скрипя, свистя и завывая, бурля и сливаясь в единый поток, они стремились к ракете, которая, потухнув, лежала новеньким металлическим факелом в самом отдаленном кратере. Как будто опрокинулся огромный котел с раскаленной лавой и оттуда хлынули обварившиеся люди, клацающие клыками животные.

Во главе потока бежал По и визжал:

– Убить всех!

Люди выпрыгивали из ракеты с оружием на изготовку. Сделали обход территории, навострив уши и принюхиваясь, как гончие. Никого не было. Понемногу земляне успокоились.

Последним вышел капитан. Послышались краткие приказы: собрать дерево, сложить костер, поджечь. Пламя вспыхнуло мгновенно. Капитан скомандовал подчиненным выстроиться в полукруг.

– Это новый мир, – возвестил он, стараясь, чтобы голос звучал по-деловому, хотя сам тревожно оглядывался на высохшее море. – Старый мир остался позади. Мы начинаем с нового листа и в знак этого еще раз подтвердим свою непоколебимую приверженность науке и прогрессу.

Короткий кивок в сторону помощника.

– Смит, книги.

Языки пламени выхватывали из темноты потускневшие тисненые заглавия: «Ивы», «Изгой», «Возвращение», «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», «Страна Оз», «Пеллюсидар», «Земля, позабытая временем», «Сон в летнюю ночь» – и имена авторов: Артур Мейчен, Эдгар Аллан По, Джеймс Кейбелл, лорд Дансени, Элджернон Блэквуд, Льюис Кэрролл и другие древние, запретные имена.

– В знак прибытия в новый мир мы сжигаем то, что осталось от старого.

Капитан брал книги, рвал оттуда листы и один за другим скармливал их огню.

Вопль!

Отряд рассеялся и навел оружие в сторону безжизненного моря.

И снова вопль! Пронзительный и жалостливый, как у умирающего дракона, как предсмертный вздох кита, оказавшегося на суше, когда океан испарился и ушел в песок. Словно воздух с шумом наполнил пустоту, там, где буквально мгновение назад что-то было!

Капитан выверенным движением избавился от последней книги.

Воздух перестал дрожать.

Тишина!

Все прислушались.

– Капитан, вы слышали?

– Нет.

– Будто прибой, сэр. На дне моря! Мне показалось, я даже что-то увидел. Вон там. Черная волна. Огромная. Несется на нас.

– Тебе показалось.

– Смотрите, сэр!

– Куда?

– Туда! Видите? Вон там! Город – зеленый город на побережье! Он раскалывается на части и падает!

Среди землян началось шевеление, все хотели это увидеть.

Смит, дрожа, запустил пальцы в волосы, как будто собирался выкопать в голове ускользающую мысль.

– Теперь я вспомнил. Давным-давно, в детстве, я читал книгу. Кажется, «Оз» или что-то вроде… да, точно, Оз. Это Изумрудный город Страны Оз…

– Что за город? Ни разу не слышал.

– Поверьте, это он. В точности такой, как в книге. Я видел, как он рушится и падает.

– Смит!

– Да, сэр?

– Завтра же утром к психиатру.

– Слушаюсь, сэр! – Смит вытянулся по струнке и отсалютовал капитану.

– А теперь – вперед, но осторожно.

Отряд, перехватив оружие, вышел из лучей корабельных прожекторов, ступил на дно узкого моря и направился к низким холмам.

– Ну почему так? Почему здесь никого нет? – разочарованно шептал Смит. – Совсем никого…

Ветер, завывая, бросил ему на ботинки горсть песка.