Глава 6
Свидетельства загробной жизни
Аномальный психологический опыт и общение с мертвыми
Мои родители умерли много лет назад. Мы были очень близки… Мне бы хотелось поверить, что их личности, самая суть, все то, что я так в них любил, по-прежнему где-то существует — по-настоящему, в полном смысле слова. … Иными словами, кто-то во мне все же верит в посмертное существование, и ему наплевать, есть ли хоть одно надежное доказательство в пользу этой гипотезы.
Карл Саган. Мир, полный демонов (1996)
Четверть века я изучал и пытался объяснить аномальный психологический опыт, описал несколько случаев, которые пережил сам, например чувство, что тебя похищали инопланетяне (вызванное крайним переутомлением и недосыпом во время веломарафона через США), галлюцинации в камере сенсорной депривации (ни света, ни звука, равновесное положение в воде, имеющей температуру тела, — и твой мозг отправляется в странствие) и внетелесный опыт при стимуляции височных долей мозга электромагнитными полями (в лаборатории Майкла Персингера и в его «шлеме Бога»). Большинство людей интерпретируют подобные происшествия как свидетельство существования паранормального, сверхъественного, загробной жизни или даже Бога. Например, рассмотрим замечательный случай с писателем Марком Твеном и его сном о брате Генри, с которым они работали на пришвартованном в Сент-Луисе речном катере.
Утром, проснувшись, я продолжал видеть сон, и такой яркий, так похожий на реальность, что он сбил меня с толку и я подумал, что он реален. Во сне я видел Генри мертвым. Он лежал в металлическом гробу. На нем был костюм из моего гардероба, а на груди лежал огромный букет цветов, в основном белых роз, с красной розой в центре.
Через несколько недель брат Твена Генри умер от передозировки опиума, который ему вводили, поскольку он получил ожоги при взрыве парового котла на катере. Твен вспоминал:
Когда я вернулся и вошел в покойницкую, там лежал Генри в этом открытом гробу, он был одет в костюм из моего гардероба. Он взял его без моего ведома во время нашего последнего совместного пребывания в Сент-Луисе; и я сразу понял, что здесь точно воспроизведен мой сон, увиденный за несколько недель до того, во всяком случае, во всех этих деталях, — и я подумал, что одной детали не хватает; но она тут же появилась, поскольку как раз тогда вошла пожилая дама с большим букетом, составленным, преимущественно, из белых роз, и с красной розой в центре, и положила букет ему на грудь.
Сам Твен не имел однозначного толкования этого необычного опыта, признавая, что рассказывал и пересказывал историю столько раз, прежде чем изложить ее на бумаге, что, скорее всего, расцветил ее деталями, делающими прозаическое объяснение менее вероятным. Каждый из нас видит около пяти снов за ночь, или 1825 в год. Если мы запоминаем лишь одну десятую часть своих снов, за год это составляет 182,5 сна. Округлив число американцев, способных запомнить свои сны, до 300 млн человек, получим в общей сложности 54,7 млрд запомнившихся снов в год. По оценкам социологов, каждый из нас довольно близко знает примерно 150 человек, что с учетом 300 млн американцев составляет совокупную сеть межличностного общения из 45 млрд личных связей. В США ежегодно умирают 2,4 млн человек, и некоторые из этих 54,7 млрд запомнившихся снов будут касаться кого-то из 2,4 млн умерших (из 300 млн американцев и их 45 млрд личных связей). На самом деле было бы чудом, если бы некоторые сны, предвещающие смерть, не сбывались.
Тем не менее находятся те, кто усматривает в подобных примерах аномального опыта подтверждение существования загробной жизни, — в том числе профессор религиоведения Университета Райса Джеффри Крайпэл, считающий сон Твена «травматической трансценденцией», или «визуальной деформацией пространства и времени под влиянием гравитации сильного человеческого страдания». Крайпэл пользуется ранневикторианской терминологией, называя такие сны «достоверными галлюцинациями», или «галлюцинациями, соответствующими реальным событиям», и замечает, что «на протяжении тысячелетий люди видят умерших близких (или близких, которые вот-вот умрут вдали от них), что убедительно свидетельствует: опыт, подобный пережитому Твеном… в огромной мере присущ нашему миру, а не просто сконструирован культурой». Крайпэл делает вывод, что «подобные сравнения в наше время вызывают большие подозрения, главным образом потому, что в конечном счете предполагают действие чего-то, не вполне материального, — скажем, разума, знающего, что произойдет, до того, как это случится, или отлетевшей души, являющейся спящей жене [покойного]». Он утверждает, что в действительности «мы плаваем в океане подобных историй, но не способны узнать их в своей ситуации. Мы не знаем, сколько таких историй может происходить и тем более что они могут означать. Мы не знаем этого, потому что никогда по-настоящему не пытались это выяснить».
Эксперименты с целью подтверждения загробной жизни
Аномальному психологическому опыту посвящена обширная литература, которую я и многие другие члены научного сообщества накопили в книгах, журнальных статьях, документальных фильмах, блогах, подкастах и других средствах информации, — например, собрания Грэма Рида в «Психологии аномального опыта» (The Psychology of Anomalous Experience), Леонарда Зусна и Уоррена Джонса в «Психологии аномалий» (Anomalistic Psychology) и особенно всеобъемлющий труд психологов Этцеля Кардены, Стивена Линна и Стэнли Криппнера «Разновидности аномального опыта» (Varieties of Anomalous Experience). Стоя на научных позициях, авторы последней книги утверждают, что аномальный опыт есть «необычный опыт (например, синестезия) или такой, который хотя и может быть испытан значительной частью населения (например, случаи, интерпретируемые как телепатия), но считается следствием, отклоняющимся от рядового опыта или от общепринятых объяснений реальности».
Иными словами, невероятное случается, и пытливые умы хотят знать почему. Кроме интерпретации аномального опыта как свидетельства существования сверхъестественного некоторые идут дальше и считают его доказательством жизни после смерти. Особенно выделяются лица, именующие себя психическими медиумами, например Джеймс ван Прааг, Джон Эдвард и Розмари Алтеа, утверждающие, что могут говорить с мертвыми — в телестудиях и конференц-залах отелей, ни больше ни меньше, будто по команде в назначенное время для телезрителей и платежеспособных клиентов, ищущих контакта с утраченными близкими. Они даже заявляют, будто знают, как выглядит рай. Например, в книге «Растущие на небесах» (Growing Up in Heaven) ван Прааг дает следующее описание судьбы умерших детей:
Кроме посещения школы дети занимают себя всевозможными развлечениями, такими как спорт, игры и изготовление поделок. Они увлеченно плавают, катаются на велосипедах, возделывают сад, играют в бейсбол, режут по дереву, ходят под парусом, словом, занимаются всем, о чем мечтают… Некоторые вступают в организации, аналогичные бойскаутам и герлскаутам, где осваивают навыки лидерства, командную работу, изобразительное и декоративно-прикладное искусство, консервирование плодов и устройство палаточного лагеря.
Велосипеды в раю? Я бы не отказался, но неужели кто-то может принимать это всерьез? Однако такие находятся, прежде всего, конечно, безутешные родители, которые счастливы получить сообщения, подобные тем, что передает ван Прааг: «Вы были замечательным папой — самым лучшим. Он говорит, что очень любит вас обоих. Он хочет, чтобы вы это знали. Он говорит, что осознанно выбрал вас себе в родители, и хочет, чтобы вы знали, что вы всегда будете вместе». Почувствовав вину другого родителя, ван Прааг стал уверять: «Он хочет, чтобы вы себя простили. Вы ничего плохого не сделали. Понимаете? Вам не в чем себя винить, говорит он».
Эти банальности не требуют серьезного опровержения, и в нескольких своих предыдущих книгах и многочисленных статьях я изобличил этих якобы медиумов, заявляющих об умении общаться с мертвыми, как самых обычных шарлатанов, использующих приемы холодного чтения, позволяющие «прочитать» человека, о котором прежде ничего не знал. Как я люблю повторять, любой способен говорить с мертвыми; проблема в том, как заставить мертвых отвечать. Однако создать впечатление, что мертвый общается с живыми, на удивление легко, в чем я убедился, проведя день за «чтением» случайных людей на съемках телесериала Билла Ная «Глаза Ная» (The Eyes of Nye). Хотя я ничего не знал об этих десяти людях, большинство объявили мои догадки сверхъестественно точными. Такова сила веры в соединении с несколькими безотказными приемами из книги Яна Роуленда «Исчерпывающее пособие по холодному чтению» (The Full Facts Book of Cold Reading).
Если коротко, говорит Роуленд, при чтении мысли используйте мягкий тембр голоса, спокойную манеру поведения, выражайте на языке тела симпатию и бесконфликтность: милая улыбка, постоянный зрительный контакт, склоненная набок голова, когда вы слушаете, фронтальное положение тела со сведенными (но не скрещенными) ногами и расслабленными руками. Задавайте много вопросов, например: «Кто тот умерший человек, с которым вы хотели бы вступить сегодня в контакт?» А также: «Вам это что-нибудь говорит?», «Это важно для вас, не так ли?», «Вы можете связать это с собой, верно?», «К кому это может относиться? Подскажите, пожалуйста!» И т.д. Можно заявить, что установили контакт с мертвыми, упоминая детали, которые будто бы могут сообщить только они, но в действительности самые обычные. Например, говорит Роуленд, упомяните: шрам на колене, цифру 2 в адресе, случившийся в детстве несчастный случай с водой; одежду, которая ни разу не использовалась; фотографии любимых в дамской сумочке или бумажнике, ношение длинных волос в детстве, одну сережку — вторая потерялась и т.д. Уверенность плюс немного практики — и вы без особого труда убедите практически любого, что способны общаться с мертвыми.
К сожалению, не все скептически относятся к подобным доказательствам существования загробной жизни. Особенно выделяется в этом отношении Гэри Шварц из Университета Аризоны, который в своей книге с безапелляционным названием «Эксперименты по изучению загробной жизни: сенсационные научные свидетельства жизни после смерти» (The Afterlife Experiments: Breakthrough Scientific Evidence of Life After Death) заявляет, что наблюдение за медиумами во время их якобы общения с покойниками в контролируемых условиях позволило ему доказать реальность загробного существования. Как отмечает Марк Берард в тщательном анализе этого исследования, постановка эксперимента в лаборатории Шварца была далека от идеальной. В одних случаях медиумы получали обратную связь от объектов (лиц, для которых осуществляли контакт), в других отделенные экраном объекты отвечали на утверждения медиума, утвердительно кивая или отрицательно покачивая головой, после чего экспериментатор давал ответ за них, что также являлось обратной связью. В отсутствие всякой обратной связи ответы медиумов были менее точными. Кроме того, Шварц решил считать верными утверждения, являющиеся промахом для одного объекта и попаданием для другого, что недопустимо в контролируемом эксперименте. Особенно выделялся здесь следующий дикий случай. Один из медиумов Шварца спросил, умер ли муж объекта, и, хотя у нее умер сын, медиуму по ошибке был передан утвердительный ответ и тот начал транслировать с того света слова еще живого супруга. Позже муж этой женщины был убит, и Шварц объявил слова медиума пророческими. Это послесказание Шварца, а не предсказание медиума!
Далее, Шварц, судя по всему, не понимает, что такое холодное чтение, сводя его большей частью к угадыванию, считыванию языка тела объектов или предварительному сбору информации об объектах. Это не основа холодного чтения, заключающегося, главным образом, в том, чтобы делать замечания, верные для большинства людей в большинстве обстоятельств и случаев, и акцентировать попадания, отвлекая внимание от промахов. Например, Шварц придает большое значение тому факту, что ряд изученных им медиумов заводили речь о собаке в связи с объектами. Если подобрать достаточно общую формулировку — у них есть собака, у них когда-то была собака, они знают кого-то, у кого есть или была собака, — высокий уровень попаданий гарантирован. Вот мнение Рэя Хаймана, психолога, полвека практикующего и изучающего холодное чтение:
Снова и снова Шварц утверждает, что сообщения, выданные его блистательными медиумами, сильно отличаются от холодного чтения. В книге он приводит примеры таких сообщений. Хотя они были, очевидно, выбраны потому, что, по его мнению, во всем блеске демонстрируют возможности медиумов, все они, до единого, поразили меня отсутствием принципиальных отличий от догадок любого менталиста или иллюзиониста средней руки и полным соответствием холодному чтению.
Тщательно изучив постановку эксперимента Шварца, Хайман, являющийся также экспертом по организации экспериментов в рамках психологических исследований, нашел в его опыте 10 ошибок:
1) неадекватное сравнение с контрольной группой;
2) недостаточные меры по предотвращению мошенничества и утечки сенсорной информации;
3) использование нестандартизированных, непроверенных зависимых переменных;
4) отказ от двойного слепого тестирования;
5) отсутствие «слепоты» даже в односторонне слепом тестировании;
6) отсутствие независимой проверки утверждений, названных объектами верными;
7) рассуждения о правдоподобии вместо настоящих средств контроля;
8) смешение разведочных и подтвердительных результатов;
9) расчет условных вероятностей, неправомерных и вводящих в заблуждение;
10) имитация неопровергаемых результатов путем перетолкования ошибок так, что они выглядят попаданиями.
Медиумы никоим образом не доказали существования загробной жизни, а лишь продемонстрировали огромные возможности когнитивного диссонанса для поддержания верований вопреки любым опровержениям.
Найдите самую большую странность и исследуйте ее
Некоторые скептически настроенные ученые исследуют возможность доказательства загробной жизни или контакта с умершими с привлечением ЭЭГ и МРТ-сканирования мозга посредников, медиумов и спиритуалистов всех сортов. Среди них выделяется специалист по нейронауке Эндрю Ньюберг, названия книг которого выдают его оптимизм по поводу существования сверхъестественного мира: «Почему Бог будет всегда» (Why God Won’t Go Away), «Рожденный верить» (Born to Believe) и «Как Бог влияет на ваш мозг» (How God Changes Your Brain). В одном исследовании Ньюберг с коллегами сканировали мозг 10 психографов, то есть медиумов, предположительно передающих послания мертвых с помощью техники автоматического письма, когда их рукой, как считается, управляют духи или силы потустороннего мира. Исследователи обнаружили, что опытные психографы выдают сложные сообщения, но демонстрируют меньшую активность зон мозга, связанных с письмом и сопутствующими когнитивными процессами, — следовательно, пишет дух, а не медиум (занимаясь мошенничеством или ролевой игрой). Хотя Ньюберг с коллегами осторожны в формулировках, этот вывод подразумевается. На мой взгляд, однако, более строгая интерпретация данных свидетельствует, что опытные психографы так давно совершенствуют свое умение, что довели его до автоматизма (в конце концов, это же автоматическое письмо) и испытывают меньшую когнитивную нагрузку, чем новички. Подобным образом действует мышечная память опытных спортсменов, музыкантов и художников, сообщающих о пребывании в состоянии, когда они вообще не думают о своих действиях.
Хотя при таких исследованиях используются существенно более изощренные методы, чем изучение автоматического «письма на грифельной доске» XIX в., демонстрировавшегося фокусником Гарри Гудини (и другими), выводы все равно носят духовный характер: мертвые могут общаться с нами из потустороннего мира. Могут ли?
Я скептик, но непредвзятый — не только потому, что любой ученый должен придерживаться этого подхода, имея дело с необъяснимой загадкой, но и в силу собственного опыта контакта с аномальным. Самый яркий случай произошел в начале 2014 г., когда я испытал потрясение, которому не нахожу объяснения, о чем написал в своей колонке в Scientific American. Статья под заголовком «Диковинное» вызвала больше откликов, чем любая моя статья с 2001 г., когда я начал писать журнальные колонки. Вкратце, моя тогдашняя подруга (ныне жена) Дженнифер Граф переехала в Южную Калифорнию из германского Кёльна и привезла транзисторный радиоприемник Phillips 070 1978 г. выпуска. Приемник принадлежал ее покойному деду Вальтеру, заменявшему ей отца, поскольку мать растила Дженнифер без мужа. Дженнифер любила вспоминать, как они с дедом включали радио и слушали музыку, и я постарался оживить старый приемник, но не смог. Поменяв батарейки и выставив переключатель питания в положение «вкл», мы сдались и сунули его в ящик стола в спальне, где он пролежал несколько месяцев. После того как мы обменялись клятвами на скромной церемонии бракосочетания у нас дома, Дженнифер взгрустнула, что находится так далеко от родных и друзей, и стала мечтать о какой-нибудь связи с дорогими ей людьми, особенно с мамой и бабушкой, чтобы разделить с ними радость этого дня. Мы покинули моих родных, чтобы побыть вдвоем в каком-нибудь тихом уголке, как вдруг услышали музыку, доносящуюся из спальни. Это оказалась песня о любви, которую передавал радиоприемник в ящике стола. У меня мурашки поползли по коже. Приемник мог поймать любую станцию — или, скорее, не поймать ни одну и передавать только шум помех, — но он оказался идеально настроен на волну, по которой транслировалась песня, идеально соответствующая случаю. Он мог заработать в любой момент в предшествующие свадьбе месяцы или после нее, но это случилось именно тогда, когда Дженнифер больше всего нуждалась в связи с близкими. Радио передавало подобную музыку остаток вечера, но на следующий день снова молчало. И с тех пор молчит, хотя я пытался его реанимировать.
Как только вышла эта статья, меня засыпали письмами. Горстка брюзгливых скептиков разнесла меня за предательство идеалов скептицизма, особенно за завершающую фразу: «Если мы серьезно относимся к научному кредо — быть готовым к новому и оставаться агностиком, если свидетельства не окончательны или тайна не раскрыта, то не следует захлопывать двери восприятия, возможно открывшиеся перед нами, чтобы мы могли восхититься чудом». Признаю свою маленькую вольность — отсылку к названию эссе Олдоса Хаксли «Двери восприятия», уравновешенную комментарием: «Эмоциональные интерпретации подобных событий гарантируют их значимость независимо от причины».
Некоторые верующие прислали вдохновляющие отклики, но не все из них я понял, например такой пассаж психолога: «Центральная роль латентных, недооцененных совместных духовных возможностей — вот что такое была церемония благословения брачных уз, их выразительное и живое осуществление, что привело к совместному опыту, очень ценному для мировой культуры, изрядно покалеченной и неспособной к восприятию истинной многомерной реальности». Неужели трехмерной реальности нам недостаточно? Нейрофизиологи изобретали возможные последствия того, что мою встречу с аномальным так и не удастся объяснить естественными причинами. «Если сознание действительно переживает смерть мозга, это открывает захватывающие перспективы в отношении роли сознания в живом мозге». Совершенно верно, но это не вытекает из отсутствия каузального объяснения моего случая.
Геолог поделился такими соображениями: «Можно выдвинуть много объяснений; я склоняюсь к вспышке на Солнце или геочастицам Голуба и Смржа [авторы статьи, по мнению некоторых доказывающей, что наночастицы между нейронами обеспечивают влияние квантовых полей на наши мозги]», но, вместо того чтобы искать причину, лучше радоваться этому случайному совпадению как чему-то сверхъестественному или паранормальному, для чего оно и предназначалось… как благопожеланию долгого и счастливого супружества». Принимаю это соображение, но без сверхъестественной или паранормальной приправы.
Однако большая часть писем содержала описания аномального опыта других людей, имевшего для них глубокий личный смысл, — порой на нескольких страницах, со всеми подробностями. Одна женщина поведала историю своего кулона из редкого синего шпата, который носила не снимая 15 лет, пока бывший муж при разводе не украл его назло ей. Ей было так плохо, что во время отпуска на Бали она заказала у ювелира копию, и это помогло ей прийти в себя и потом много лет успешно вести ювелирный бизнес. Однажды к ней в магазин пришла женщина по имени Люси, они разговорились, и выяснилось, что пропавший кулон из синего шпата теперь принадлежал ей. «В 1990 г. ее лучшая подруга познакомилась с парнем, который разводился и подарил ей этот кулон. Подруге всегда было не по себе, когда она его носила, и она отдала его Люси. Люси приняла подарок и в следующий выходной надела на собственную свадьбу. Вскоре она узнала, что у ее свежеиспеченного мужа есть любовница, и больше ни разу не надела кулон, решив, что он приносит несчастье. Он лежал в ящике стола 15 лет. Когда я спросила, почему она его не продала (сейчас его ценность стала огромной), она ответила, что пыталась, но всякий раз, как хотела вынуть из ящика, чтобы отдать на оценку, что-то ее отвлекало. Телефонные звонки, сцепившиеся собаки, курьер с посылкой — она много раз пыталась, но безуспешно. “Теперь понятно почему. Он хотел вернуться к вам!” — сказала она». Сестра этой женщины, по ее словам, интуитивный лекарь, способная исцелять на расстоянии, назвала эту историю проявлением «грандиозной синхронии» и сказала, что это «фантастично и статистически невероятно, но это можно объяснить».
Согласен, но каким может быть объяснение этого или любого другого чрезвычайно маловероятного события? И что они означают? Для нас с Дженнифер аномалия опыта заключалась в том, как удивительно своевременно ожил приемник — в тот момент, когда она думала о семье, — что и сделало событие эмоционально насыщенным, позволило ей почувствовать, что любимый дедушка находится рядом и разделяет с нами радость. Доказывает ли это существование жизни после смерти? Нет. Как я писал, «такие случаи не являются научными свидетельствами, что мертвые продолжают жить или могут общаться с нами при помощи электронных приборов».
Дело в том, что в науке недостаточно собрать сообщения, поддерживающие то, во что хочется верить. В конце концов, кто бы не хотел знать, что мы и те, кого мы любим, переживаем смерть тела и повсеместно существуем вечно? Как свидетельствуют слова Карла Сагана, ставшие эпиграфом к этой главе, связь с утраченными близкими — наше общее огромное желание. «Иногда мне снится, будто я разговариваю с родителями, и тогда, глубоко погрузившись в сон, я вдруг совершенно отчетливо осознаю, что они вовсе не умерли, что это была какая-то чудовищная ошибка», — продолжает Саган, замечая, что это объясняет и его галлюцинации:
После смерти моих родителей я раз десять слышал голос матери или отца: они окликали меня по имени. Тысячи раз они так обращались ко мне в детстве — что-то поручали, напоминали о невыполненных обязанностях, звали к столу, заводили разговор, расспрашивали, как прошел день. Мне их остро недостает, и неудивительно, что мой мозг продуцирует столь точное подобие их голосов.
Из-за этой тоски все мы подвержены целому ряду когнитивных ошибок, прежде всего ошибке подтверждения (confirmation bias), заставляющей искать и находить свидетельства «за» и игнорировать свидетельства «против». Мы помним чрезвычайно необычные совпадения, имеющие для нас глубокий смысл, и забываем бесчисленные совпадения, не имеющие смысла, которые каждый день регистрируют наши органы чувств. Действует и закон больших чисел: если каждый из 7 млрд человек на Земле получает чувственный опыт, скажем, 10 раз за день, то даже при вероятности совпадения, равной одному шансу из миллиона, это дает 10 000 совпадений в день. Было бы чудом, если бы хотя бы немногие из этих событий не врезались в память, не были рассказаны, описаны и зафиксированы, складываясь в комплекс часто случающихся редких аномалий. Учтите также эффект знания задним числом (hindsight bias), вследствие которого невероятность события впечатляет нас уже после того, как оно произошло; в науке, однако, следует впечатляться лишь событиями, предсказанными заранее. Не забывайте о систематической ошибке памяти (recall bias), в силу которой мы помним случившееся не таким, каким оно было в действительности, а в зависимости от того, во что верим сейчас, извлекая из памяти обстоятельства, благоприятствующие предпочитаемой ныне интерпретации события. Далее, не случившееся могло бы оказать столь же мощное эмоциональное воздействие на тот день или другой важный день, а в моем случае я ничего такого не помню, потому что ничего и не было. Наконец, если я не могу объяснить что-либо, из этого еще не следует, что это необъяснимо для науки. Аргумент к незнанию (argument from ignorance — «это верно, потому что никто не доказал, что это ошибочно») или, в терминологии Ричарда Докинза, аргумент к личному недоверию (argument from personal incredulity — «если я не могу представить естественного объяснения, значит, его и не может быть») с научной точки зрения не выдерживает критики.
Эти проблемы подчеркнул эволюционный биолог Джерри Койн в своей критике статьи Джеффри Крайпэла об аномальном опыте, с которого мы начали эту главу. Крайпэл, начинает Койн, «не упоминает ни о намного более частых случаях “предзнания”, которые не оправдались и о которых не сообщалось, ни о пресловутых фокусах, на которые способна человеческая память». Он обращает внимание на тот факт, что «происходит множество случаев, например избирательного редактирования воспоминаний задним числом, чтобы они соответствовали тому, во что хочет верить сам человек или другие люди. Одно это делает удивительные истории, вроде рассказанной Твеном, крайне подозрительными или, по крайней мере, требующими научного подтверждения». Койн метко подмечает, что «Крайпэл не объясняет, почему огромное большинство людей, умирающих или страдающих вдали от любимых, не посылают телепатические послания о своей тоске. У них нет подходящего передатчика? И почему мы все не получаем бесчисленные психические сигналы, которые должны заполнять атмосферу, подобно радиоволнам?» Иными словами, Крайпэл совершил множество когнитивных ошибок, подкрепляя свой тезис о существовании духовного мира за пределами материального, но не указал, как проверить его гипотезу на фальсифицируемость, и, безусловно, не попытался сам это сделать. Проверка фальсифицируемости — это, по многим причинам, основа науки.
Что касается правдоподобного объяснения случая со сломанным радиоприемником, Дипак Чопра предположил: «Включение и выключение радио почти точно имеет механическое объяснение (изменение влажности, крупица пыли, слетевшая с проржавевшего провода, и т.д.). Необыкновенно время события и его эмоциональное значение для участников. То, что вы полюбили друг друга, — это часть синхронистичности!» Принято, я легко могу представить какой-то электрический сбой, частицу пыли, электромагнитную флуктуацию батареек — нечто из материального мира, — что оживило радиоприемник. Почему это должно было случиться именно в тот момент, почему радио оказалось идеально настроено на станцию, передававшую песни о любви, и играло достаточно громко, чтобы быть слышным из ящика стола, — вот что делает это событие выдающимся для нас.
Психолог Майкл Джоэр предположил в своем письме, что «сильные и глубинные чувства играют главную роль в аномальных событиях». Он призывает «не цепляться за мутную квантовую заумь, а оценивать то, как действуют чувства в рамках нашей биологии и психологии, то, как эмоции связывают людей». Это, безусловно, звучит разумно, хотя непонятно, как энергия эмоций могла быть передана из тела (или из потустороннего мира), скажем, в радиоприемник. Но мне понравилось, как он завершил письмо словами физика Джона Уилера: «В любой области ищите самую большую странность и исследуйте ее».
Упоение тайной
Исследование самой большой странности — именно эту работу проделал выдающийся физик из Калтеха Кип Торн в качестве научного консультанта фильма «Интерстеллар» (Interstellar). Чтобы спасти человечество от неизбежного вымирания вследствие катастрофического изменения климата Земли, персонаж Мэтью Макконахи, Купер, должен найти подходящую для жизни планету, проникнув в другую галактику через кротовую нору. Однако, чтобы вернуться, он должен совершить гравитационный маневр возле черной дыры, сопровождающийся таким замедлением времени относительно времени его дочери Мёрф, оставшейся на Земле еще маленькой (один час вблизи черной дыры эквивалентен семи годам на Земле), что к его возвращению Мёрф оказывается намного старше его. Между этими событиями Куперу нужно передать информацию своей уже взрослой дочери-ученому о квантовых флуктуациях от сингулярности внутри черной дыры, чтобы помочь человечеству покинуть Землю. Для этого Купер использует многомерный гиперкуб, в котором время выступает дополнительным пространственным измерением. Гиперкуб имеет порталы в спальню дочери в пору ее детства, когда ей казалось, что привидения и полтергейсты необъяснимым образом сбивают ее книги с полок.
Оказалось, эти явления вызывал из будущего ее отец, дотянувшийся до прошлого через дополнительные измерения посредством гравитационных волн, чтобы привлечь ее внимание, после чего передал жизненно важные для спасения человечества данные, отбивая точки и тире азбуки Морзе секундной стрелкой часов, которые ей когда-то оставил. Сюжет неправдоподобен, но, отмечает Кип Торн в своей книге об этом фильме «Интерстеллар: Наука за кадром», целиком основан на законах и силах природы. «Падая в тессеракт, Купер действительно путешествует назад относительно времени нашей браны [Вселенной]: из времени, в котором Мёрф уже старая женщина, во время, когда ей всего десять лет, — объясняет Торн. — Он делает это в том смысле, что, глядя на одну из спален в гиперкубе, видит Мёрф десятилетней. Также он может передвигаться вперед и назад относительно времени нашей браны [времени в спальне] в том смысле, что может видеть Мёрф в разные моменты времени ее спальни, выбирая, в какую из спален заглянуть».
Это равнозначно утверждению, что сверхъестественного или паранормального не бывает. Есть только естественное и нормальное, и есть загадки, которым еще предстоит дать естественные и нормальные объяснения. Если окажется, например, что Вальтер, дедушка Дженнифер, существует в многомерном гиперкубе, в котором может видеть ее во все моменты жизни одновременно, и использует гравитационные волны вблизи черной дыры или кротовой норы, чтобы включить свой старый радиоприемник для внучки именно тогда, когда она особенно в этом нуждается, это будет полностью объясняться физическими законами и силами, как мы их понимаем. Никакого экстрасенсорного восприятия, парапсихологического явления, ничего паранормального или сверхъестественного. Только более глубокое понимание физики. Если загробная жизнь существует, ее существование можно будет объяснить чем-то физическим. Впрочем, мы даже не знаем, чего именно не знаем, так что это чисто умозрительные размышления.
Пока не настало время, когда наука сумеет объяснить даже самые ошеломляюще невероятные события, как нам относиться к подобным историям? Наслаждаться ими. Ценить их эмоциональное значение. Признавать тайну. Чего не нужно делать, так это заполнять логические бреши богами и прочими экстраординарными силами. Все объяснить невозможно и всегда допустимо сказать «я не знаю» — и на этом успокоиться, пока не появится естественное объяснение. Пока этого не произошло, упивайтесь тайной и опьяняйтесь неизведанным. Это место встречи науки и чуда.
