Глава 16
Машина у Пасюка быстрая, легкая, надежная, а главное, законная. И все равно у ментов могли возникнуть вопросы, кто в машине, куда едут, все такое. Да и у Пасюка могли сдать нервы. Его хоть и привязали к трупам, но, когда «крыша» съезжает, логика дома не ночует. Одним словом, Канат очень рисковал. Но при этом он думал о шампанском, может, потому ему и везло. Менты их остановили только один раз, и то за превышение скорости. Пасюк выходил разбираться, дал «на лапу», но вряд ли он «маякнул», что за пассажиры у него на борту.
Больше их не останавливали, до Сочи они добрались без приключений. В пробку попали только раз, в Туапсе, а дальше по русским серпантинам, как по американским горкам – без остановок. Неплохо было бы отлежаться денек-другой, но время могло убить фарт.
Они уже были на пути к особняку Казакова, когда у Пасюка зазвонил телефон.
– Лева? – спросил Евгений Спартакович.
Разговор шел через блютус, по громкой, экран в салоне джипа заменял дисплей телефона, и видно было, кто звонил. Да и голос Канат не мог не узнать. Когда-то он был верным псом Казакова, а сейчас готов был укусить не только руку, но и горло перегрызть. Желание только одно – поскорей отыграть дембельский аккорд, сорвать банк и раствориться на необъятных просторах страны. А если будет возможность, то можно и за границу.
– Евгений Спартакович, как вы там! А то я звоню, звоню…
Канат кивнул, вслушиваясь в голос Пасюка. Не пора ли ему заткнуть рот, пока он их всех не сдал?
– Каната нашел?
– Я-то нашел, – ответил Пасюк, – а вот другие не найдут.
– В смысле?
– В смысле, Дон – река глубокая, дно тихое. Стоят себе в тазиках, рыбок считают…
– Все?
– Так и у нас потери. Карпуху наглухо…
– А почему Дон?
– Так они под Ростовом зашхерились, а я место знал… Вчера их «тепленькими» взяли.
– Вчера?
– Ну да… Чисто сработали… Карпуху жалко…
– Значит, нет больше Каната? – в раздумье спросил Казак.
– Ну, если его русалки в водяного не превратили… Я уже на месте, хотел бы к вам заехать. Вы еще в больнице?
– Не надо ко мне.
Казаков положил трубку, на экране снова высветилась электронная карта.
– Ты чего это нас похоронил? – спросил Канат и одобрительно хлопнул Пасюка по плечу.
Лева сделал все как надо, казалось бы, настроение должно подняться. А оно опустилось. Нельзя людей заочно хоронить, плохая примета.
– Я себя похоронил, – буркнул тот.
– Теперь только с нами. До конца… До победного, – немного подумав, добавил Канат.
– Ну, если только до победного.
– Хорошо, что Казак оклемался.
– Все равно, это – авантюра.
– А раньше ты чем занимался? – усмехнулся Канат.
Сколько раз в своей жизни он убивал, похищал, подставлял, и ничего, до сих пор жив. Но на старость так и не заработал. И кому как не Казакову исправлять это упущение.
Ночь обостряет страхи, но при этом, как ни странно, притупляет бдительность. Именно поэтому ночь – время для всяких темных дел.
Карина подъехала к воротам на своем белом кроссовере. Один охранник уже стоял у караулки, другой вышел оттуда, чтобы подстраховать партнера. Один полез осматривать машину, другой наблюдал за ним, не удаляясь от караулки. Этот второй не мог видеть, что происходит по другую сторону машину. Кирилл и Лилия, пользуясь моментом, подбежали к забору, вдоль которого росли кипарисы. Их маневр можно было снять с камеры видеонаблюдения, но за пультом в караулке никого не было. На то и расчет.
Охранник осмотрел «Мерседес», нажал на кнопку пульта, и ворота стали открываться. Но за машину он не зашел, так и остался стоять на дороге, которая должна была, но не открывала Кириллу и Лилии путь к свободе. И Карина это поняла. Она сдала назад и, не разворачиваясь, покатила к дому. Ворота стали закрываться. Но Карина скоро вернется, процедура повторится. В этот раз она постарается отвлечь внимание охранника разговором, если тот все так же будет перекрывать беглецам путь.
Машина отъехала, ворота закрылись, и в голове у Кирилла щелкнуло. Карина могла отвлечь охранника прямо сейчас, вышла бы, наорала на него. А они с Лилией, пользуясь моментом, вырвались бы на свободу.
Но Карина сдала назад, и когда она вернется, неизвестно. А охранник уже подозрительно всматривался в деревья, за которыми спрятались беглецы. Что-то заметил, направился к ним, а Карины все нет. Да и не будет. Потому что это ловушка. Сейчас Кирилла заметят… Лилию, может, и не тронут, а с ним церемониться точно не станут.
Ворота вдруг стали открываться, охранник остановился, повернул назад.
– Картоха, что за дела? – крикнул он другому охраннику.
– Так это, пропуск у него, – донеслось через открытую дверь караулки.
– Какой, на хрен, пропуск?
Ворота стали закрываться, но во двор стремительным шагом зашел какой-то человек. Кирилл увидел в руке у него пистолет с удлиненным стволом. Заметил оружие и охранник, но было уже поздно. Человек с пистолетом стрелял быстро и метко. К тому же вслед за ним во двор входили другие, и все с оружием.
– Мамочки! – Лилия в ужасе прижалась к Кириллу.
– Тихо! – прошептал он.
Налетчиков было четверо. Во всяком случае, столько успело зайти во двор, пока не закрылись ворота. Трое рванули к дому напрямую, а четвертый направился в обход, видимо, для того чтобы зачистить пространство вокруг него.
Двор был хорошо освещен, и Кирилл смог разглядеть человека, который проходил в опасной близости от них с Лилией. Очень уж этот тип похож был на человека, на которого купилась Варвара и которого нарисовал Митрич. Налетчик смотрел только вперед, по деревьям лишь скользнул взглядом. Все правильно, охранники не должны были прятаться по щелям, они обязаны были атаковать. Прятаться мог только тот, кого здесь удерживали силой, но вряд ли киллер знал, чем занимался сейчас Кирилл. Но собирался узнать. Ясно же, что его дружкам нужен был гостевой дом. Они должны были убить Кирилла, а вместе с ним могла погибнуть и Лилия.
– Это те самые, которые Семена… Которые по нашу душу, – прошептал Кирилл.
Он не знал, что делать. Как можно в одиночку против четверых? К тому же эти четверо с оружием, а у него даже палки нет, только кулаки. С таким арсеналом много не навоюешь. Но и сидеть на месте, тоже не выход.
Можно было бы обыскать покойного охранника, забрать у него пульт, открыть ворота. Но вдруг там водитель машины, на которой приехали преступники? Тогда Кирилл столкнется с ним лицом к лицу.
Или же забрать у охранника одно только оружие, но до тела пока доберешься, киллер совсем рядом, он еще не успел далеко уйти. К нему можно подкрасться сзади… А вдруг Кирилл не успеет? Вдруг не сможет?
Перед глазами мелькнуло лицо Ромеля, а в ушах прозвучал его язвительный голос: «Слиться хотел!» Ромель учил идти до конца. Или пан, или пропал…
– Только тихо! – шепнул Кирилл и бросился за киллером.
Лилия промолчала, но схватила его за руку, пытаясь удержать. Но Кирилл уже все для себя решил, потому с легкостью вырвал руку, не позволив затащить себя в кусты.
Он видел свой шанс в скорости. Киллер настороже, он обязательно учует его присутствие, но пока будет разворачиваться, пройдет время. И если Кирилл поторопится…
Киллер действительно учуял движение и стал разворачиваться влево. А Кирилл бежал с уклоном вправо, стремительно при этом сокращая расстояние. И когда киллер все-таки повернулся к нему лицом, он смог ударить по руке, в которой тот держал пистолет. Ударил с силой, в стык между запястьем и ладонью, как учил Ромель.
Пистолет вылетел из руки, а Кирилл ударил снова. И кулаком в лицо. Но при этом не рассчитал траекторию с учетом разгона, кулак прошел мимо головы. Зато киллер смог ударить его локтем в боковину грудной клетки. Боли Кирилл не почувствовал, но дыхание перехватило, перед глазами поплыло. А противник провел подсечку, и Кирилл оказался на земле. Вдруг в свете фонаря перед глазами сверкнуло стальное лезвие. И откуда он только взялся, этот нож?
Кирилл вцепился в руку, пытаясь оттолкнуть от себя нож, но киллер знал толк в рукопашном бою. Он заблокировал его движение, навалился всей массой, и нож устремился к его шее. Еще чуть-чуть, и все.
Но чуть в стороне что-то звонко стукнуло, киллер дернулся, ослабил хватку. Кирилл услышал, как на землю с тяжелым лязгом что-то упало. Он скинул с себя ослабшего противника и увидел Лилию. Она стояла, в ужасе раскинув руки, из которых только что выпустила пистолет.
Кирилл показал ей растопыренную ладонь, выставляя высшую оценку. Вовремя она подобрала пистолет и выстрелила. Еще бы чуть-чуть… Но налетчика она не убила. Он уже оправился от шока и попытался встать. Кирилл с размаху врезал ему кулаком в челюсть и глянул в сторону дома. Не слыхать «сусликов», не видать, но ведь они есть.
Он поднялся, подобрал с земли пистолет. Лилия вцепилась в его руку и простонала:
– Давай уйдем!
– Куда? – спросил он, глядя, как его противник пытается подняться с земли. Надо же, ни пуля его не берет, ни кулак.
– Не знаю!
– А я знаю.
Теперь у него был пистолет, и он мог отстреливаться. Путь к сторожке свободен, там пульт, можно открыть ворота и убраться из этого проклятого дома. Но нельзя оставлять боеспособного врага у себя за спиной.
Кирилл выстрелил ему в ногу. Тот взвыл от боли, крик прорезал царившую вокруг тишину, и стало ясно, что отступать никак нельзя. Сейчас можно было идти только вперед, напролом.
– Найди пульт, открой ворота! – Он кивком показал на сторожку, а сам рванул к дому.
Кирилл поднимался на крыльцо по одной лестнице, а кто-то шел к дому по другой. Он успел узнать парня, который вчера преградил ему путь, но не успел его спасти. Кто-то из киллеров выскочил к нему и с ходу выстрелил, не заметив при этом Кирилла, который был совсем близко. Кирилл тут же послал бандиту пулю и, судя по тому, как тот выгнул спину, попал ему в позвоночник.
Крыльцо огромное, высокое. Поднимаясь по лестнице, Кирилл был ограничен в обзоре. Возможно, в дверях кто-то стоял, поджидая его.
Он взял дверь в прицел. Она была открыта, но людей Кирилл не увидел и продолжил путь, держа пистолет на вытянутых руках. Не успел прицелиться, как из дверей навстречу ему выскочил человек. И сразу же выстрелил. Пуля больно ударила по ребру, выламывая его из грудной клетки. От шока Кирилл едва не потерял сознание. Он опустился на колено, приложив руку к ране. Из хаоса в голове выскочил вопрос: а где же киллер, почему он больше не стреляет?
Противник лежал за дверью и судорожно скреб рукой по полу, пытаясь дотянуться до пистолета. Кирилл не помнил, как он в него выстрелил. Но ведь что-то было, если пуля вошла в тело с его стороны. Больше некому было стрелять.
Все правильно говорил Ромель, идти нужно до конца. Повернешься к врагу спиной, и привет. Но дальше Кирилл идти не мог. Пуля сломала ребро, вошла куда-то в глубь грудной клетки, с такой раной даже не живут, а он еще должен куда-то идти.
Но и оставаться на месте нельзя. Впереди враг, а за спиной жена. Если он умрет, Лилия станет легкой добычей для киллера. Нет, он просто обязан идти…
Все так хорошо начиналось, и вдруг осечка. Карина была уже у него в руках, Канат держал ее, даже аккуратно перекрыл кингстоны, чтобы выключить сознание, а вдруг она укусила его за палец. Он всего лишь ослабил хватку, но ей этого хватило, чтобы вырваться. Он поймал ее за футболку, но Карина каким-то образом выскользнула из нее, пару метров проехала по скользкому полу на коленях, поднялась и юркнула за дверь, закрыв ее на замок.
Дверь Канат выбил ногой, но Карины в комнате не было. Окно с выходом на крышу террасы открыто, занавеска развевается на ветру.
Он, конечно, мог бы последовать за ней другим путем, но у Карины нет другого выхода, как бежать к воротам. Легче было перерезать ей этот путь, чем бежать по следу.
Канат выскочил из комнаты, бросился по лестнице, едва не споткнувшись о труп охранника. В этот момент в холле появился Остогов. Рубаха в крови, на лице красные капли, даже глаза налились кровью. Он шел, покачиваясь из стороны в сторону. Не человек, а зомби в первой стадии обращения. Канат выстрелил из неудобного положения, Остогов мгновенно ответил ему тем же. Канат выстрелил снова, но человек, который все никак не хотел становиться жертвой, также нажал на спусковой крючок. Канат почувствовал боль в плече. А Кирилл продолжал идти на него, стреляя на ходу. Глаза бешеные, лицо перекошено от гнева. Он действительно был похож на ходячего мертвеца, остановить которого можно только выстрелом в голову. А прицельно выстрелить Канат уже не мог. Да и глупо стрелять, когда его просто невозможно убить. Сколько раз, и все никак. Зато сам он убить мог запросто. Один выстрел Канат уже пропустил, подстраховки не было: все куда-то подевались. Пора было переходить к плану «Б» – «Спасайся, кто может!»
Канат повернул назад. Пуля просвистела над самым ухом, но даже волоска не задела. Дверь в комнату была открыта, окно распахнуто. Он выпрыгнул на крышу, подошел к самому краю.
– Эй! – донеслось вдруг сзади.
Это была Карина. Канат понял, что его подло обманули. Оказывается, Карина не выскочила в окно, а осталась в комнате. Надо было всего лишь заглянуть под кровать или в шкаф. Возмущение развернуло его лицом к девушке. А глаза увидели направленный на него длинноствольный пистолет. Это могла быть зажигалка-револьвер или просто игрушка. Канат даже не испугался. Но Карине было все равно, страшно ему или нет. Она нажала на спуск, из ствола выплеснулось пламя, а в грудь, пробив насквозь душу, врезалась пуля.
Карина трясла за плечо с одной стороны, Лилия с другой. Кирилл не мог видеть, насколько опасна рана в груди, но, судя по их взглядам, жить ему оставалось совсем чуть-чуть.
– Если ты умрешь, я тебя убью! – Лилия не шутила, она сама не понимала, что говорит, но это от сильного волнения.
– Сейчас приедет «скорая»! – Карина продолжала тихонько трясти его за плечо, другой рукой прижимая к его груди что-то мягкое и теплое. – Потерпи немного!
Теплое и мокрое – от его крови.
Кирилл кивнул. Он-то, конечно, потерпит. У него просто нет другого выхода.
– Ты должен жить, понял!.. – Лилия нависала над ним, на губу капнуло что-то теплое и соленое. Похоже, она плакала.
– Я прощаю… – выдавил он.
Сломанное ребро давило на легкое – трудно было дышать, а боль туманила разум. Но Кирилл держался. Нельзя терять сознание, иначе – все, конец.
– Не надо меня прощать! – мотнула головой Лилия. – Выживешь, поправишься, а через год простишь!
Кирилл удивленно глянул на нее.
– Да, через год! Раньше не надо!.. Я хочу, чтобы ты жил долго!
– Буду.
Он терял сознание, но при этом думал о том, как будет бороться за свою жизнь там, в сумраке небытия. Он же дал слово, и его нужно сдержать.
Евгений Спартакович ничего не понимал. Канат со своей «зондергвардией» перебил всю охрану, схватил Карину: хотел ее задушить. Как такое могло произойти? Почему Пасюк его обманул?
– Остогов их там всех перемолотил, – сказал Ботик, отведя в сторону глаза.
Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он должен был быть на месте Остогова, ему нужно было закрыть своей грудью и Карину, и Лилию, и всех, кто не мог защитить себя сам. Но Ботик охранял Евгения Спартаковича здесь, он просто физически не мог оказаться в эпицентре.
– Что с ним?
– Да операция там, по ходу… Карина с ним, и эта, жена его, да.
– Да уж. – Евгений Спартакович не знал, что сказать.
Этот Остогов ни в огне не горел, ни в воде не тонул. Еще и Карину спас… Ну, и Лилию…
– Значит, Канат наглухо?
– Да рана пустяковая. Он с крыши упал, шею свернул… Наглухо, – кивнул Ботик. И, немного подумав, добавил: – Карина стреляла.
– Кто?!
– «Кольт» у вас в кабинете нашла.
– С остальными что? – Евгений Спартакович боялся уже и спрашивать. Вдруг окажется, что и остальных Карина положила.
– Один уже здесь, на больничке задвинулся, – сказал Ботик. – Другой там еще склеился… Остогов их проломил… Конкретный мужик, не вопрос…
– С Пасюком что?
– Ну, Пасюк живой… Он, типа, наш, его сюда, в нормальную палату засунули. Типа, пострадавший.
– Это хорошо. Это очень хорошо.
Канат со своими «бакланами» отошли в мир иной, за них переживать нечего. А Пасюк мог наговорить лишнего. С ним нужно было решать. И как можно скорей.
Евгений Спартакович представил, как в палату входят суровые люди с каменными лицами, как на руках защелкиваются стальные браслеты. И вдруг понял, что голова у него не болит и не кружится.
– Организуй мне встречу с Пасюком, – сказал он.
– Ну, он к вам зайти не сможет, не ходячий, – пожал плечами Ботик.
– Я ходячий, я могу зайти… Узнай, где Пасюк, договорись, чтобы нас не беспокоили.
Ботик ушел, и тут же появилась Карина. Евгений Спартакович поднялся с кровати, встречая дочь. Действительно, голова не кружится, состояние вполне. Да, надо идти к Пасюку, говорить, решать.
– Папа! – обняла его Карина.
– Все хорошо, дочка. Все хорошо!.. Как там Остогов? – спросил он с ревнивыми нотками в голосе. Карина должна была сначала к отцу зайти, затем уже все остальное.
– Крови много потерял, а так вроде бы ничего страшного. Жить будет.
– Понятно.
– Если бы не Кирилл!.. – Карина глянула на отца резко, с укором.
– Ну, все же обошлось…
– Они хотели меня похитить! Зачем?
– Будем разбираться.
– Кто эти люди?
– Я же говорю, скоро во всем разберемся.
– Эти люди убили Семена.
– Да? – Казаков изобразил удивление.
– Кирилл их узнал…
– Тогда понятно.
– Что понятно?.. Ситуация вышла из-под контроля?
– Вроде того.
– Твои люди пошли против тебя?
– Ну, не то чтобы мои люди…
– Хватит изворачиваться! Не можешь сказать правду, лучше молчи! Я и сама все знаю! Эти уроды убили Семена! Они стреляли в меня. Там, в Москве… И здесь они пришли за мной…
– Они не могли стрелять в Москве, – качнул головой Евгений Спартакович. – В это время они были в Ростове.
Так говорил Пасюк, которому нельзя было верить. Но даже если он врал, Канат не мог быть в Москве, когда стреляли в Карину… Впрочем, утверждать ничего нельзя. Сначала надо поговорить с Пасюком.
– Тогда кто стрелял?
– Не знаю… Говорю же, надо разбираться.
– Ты уже во всем разобрался! Ты даже не представляешь, что я пережила! Я убила человека!
– Ну, не убила, он сам упал…
– Я убила человека!
Карина резко развернулась, чтобы уйти, но ее хватило только на один шаг. Она остановилась, опустила голову. И позволила себя обнять.
– Ну, все, все, успокойся, – мягко проговорил Евгений Спартакович, потрепав ее по голове.
– Что теперь будет? – спросила она.
– С тобой ничего.
Возможно, на Карину и заведут уголовное дело, но за решетку точно не отправят. И суд вынесет оправдательный приговор. А самого Евгения Спартаковича могли закрыть всерьез и надолго. И чтобы этого не случилось, действовать он должен жестко и решительно.
Ботик узнал, где находится Пасюк, организовал встречу. Евгений Спартакович спокойно прошел к нему в палату, охрана осталась по ту сторону дверей.
Пасюк лежал под капельницей. Взгляд блуждал по потолку, как будто в поисках души, которая уже отделилась от тела. Мужик едва живой, если он «склеит ласты», спишут на естественные причины. Набросить подушку на голову, подождать немного и вернуть все на место. Как будто ничего не было.
Пасюк не видел Евгения Спартаковича, но как будто почувствовал его присутствие. Встрепенулся, перевел на него взгляд.
– Ну, как же так, Лева? Я тебе доверял, а ты меня кинул, – навис над ним Казаков.
Выдернуть подушку из-под головы жертвы не проблема. А можно просто зажать пальцами нос, и ладонью закрыть рот.
– Канат заставил. – Пасюк говорил тихо, невнятно, но все же можно было разобрать его слова.
– Да?
– Всех пацанов моих перебил… Сказал, что это я… Ствол спрятал…
– Он ствол спрятал, а ты совесть, – едко усмехнулся Евгений Спартакович.
– Прости! – умоляюще посмотрел на него Лева.
– Зачем в дом ко мне вломились?
– Я не хотел!
– Зачем?
– Канат заставил… Он похищает Карину, ты платишь… Я не хотел. Я говорил, что не надо.
– Где Канат пацанов твоих перебил?
– Ну, в Ростове… Их там ждали, но…
– Облажался ты, крыса!
– Только не убивай! Я никому ничего!
– Да кто ж тебе поверит, гнида?
Все-таки Евгений Спартакович выдернул подушку из-под головы, набросил ее на лицо, прижал. Но дверь вдруг распахнулась, и в палату ворвались спецназовцы. Евгения Спартаковича оттащили от жертвы, скрутили, только тогда появился подполковник Веткин.
Сначала следователь убедился, что с Пасюком ничего не произошло, только затем повернулся к Казакову и, презрительно усмехнувшись, произнес:
– Ну что, гражданин Казаков, следы заметаем?
Евгений Спартакович волком смотрел на него.
– Это вы зря. Помимо гражданина Мышкина, есть еще гражданин Альтеров, и он уже дал показания. Против вас… Ну, и гражданину Мышкину деваться некуда. – Веткин выразительно глянул на Пасюка, и тот затравленно кивнул.
Евгений Спартакович тяжело вздохнул. Если Лева даст показания, то его точно припрут к стенке. И придется ответить за смерть своего единственного племянника. Но, может, это и к лучшему. Как ни крути, а гибель Семена на его совести…
Боль отступила, сознание прояснилось, Кирилл даже почувствовал привычную легкость в теле. Казалось, он запросто мог подняться с кровати, сделать круг по палате. Состояние улучшилось, и он должен радоваться этому, но на душе было тревожно. Где-то он слышал, что перед самой смертью болезнь отступает, человеку кажется, будто он выздоровел. А потом раз, и все.
Лилия тихонько зашла в палату, присела на кровать, внимательно посмотрела на него.
– Да не переживай ты, все хорошо, – попытался улыбнуться Кирилл.
Она удивленно глянула на него. То двух слов связать не мог, а тут вдруг скороговоркой.
Ему только казалось, что рана у него страшная. Пуля действительно сломала ребро, но при этом скользнула вдоль него, даже не задев жизненно важных органов. Сломанное ребро давило на легкое, но не проткнуло его. Ребро вернули на место, рану обработали и зашили, крови добавили. Больничный уход и покой – вот и все, что ему сейчас требовалось. И скорее всего стремительное улучшение – не дурной знак, а как раз наоборот.
– Все хорошо, – вздохнув, повторила она. – Меня тут следователь терзал.
– В каком смысле? – настороженно глянул на жену Кирилл.
– Как это в каком?.. – Она возмущенно вытаращилась на него. – Ты что, всегда будешь меня подозревать?
Кирилл отвел в сторону глаза. Лилия, конечно, молодец. И жизнь ему спасла, причем как минимум два раза, и в больнице стала его сиделкой. Но доверие к себе она, увы, не вернула. И, возможно, никогда не вернет. Он ее от себя гнать не собирается, как раз напротив, будет удерживать всеми возможными способами, но как прежде уже не будет, Семен навсегда останется для них камнем преткновения. И нужно как-то учиться жить с этим. Тем более что у них вроде бы получается.
– Ну да, я виновата, ты не можешь меня простить…
– Через год, – кивнул он.
– Что через год?
– Ну, ты сама говорила. Хочешь, чтобы я простил тебя через год.
– Я хотела, чтобы ты жил больше, чем год! И хочу, чтобы ты меня простил…
За спиной у Лилии что-то щелкнуло. Это открылась дверь, и в палату вошла Карина. Лилия устало махнула рукой. Совсем необязательно продолжать разговор, и без того ясно, чего она хочет – чтобы Кирилл простил ее прямо сейчас.
– Ну, как тут у вас? – Карина грустно улыбнулась, глянув на Кирилла.
– А у вас?
– Отца арестовали.
– Да, мы слышали, – кивнула Лилия.
Кирилл удивленно глянул на нее. Она, может, и слышала, а он точно нет. Но, может, Лилия только собиралась ему сказать об этом, начав разговор со следователя.
– Обвинение предъявили, – вздохнула Карина.
– Это же он заказал Кирилла, – сочувствующе глянула на нее Лилия.
– Хотел отмстить за Спартака… – Карина предостерегающе подняла руку: – Я знаю, что вы хотите сказать. Это же сказала ему и я. Он отказался от своих планов, дал отбой. Но эти сволочи не остановились, они окончательно «слетели с тормозов».
– Стреляли в тебя, – кивнул Кирилл.
– Это не отец, – мотнула головой Карина.
– Ну, сам-то он, конечно, не мог…
– Это совсем другие люди.
– Какие другие люди?
– Отец даже не знает кто.
– Не знает, – усмехнулся Кирилл.
– А кто знает? – встревоженно посмотрела на него Лилия.
– А Семена убили его люди? – спросил он, возвращая разговор в исходную точку.
– Да.
– И меня пытались?
– Да. Но когда мы ехали в аэропорт, они были в Ростове. Они не могли.
– В Ростове?
– Не могли они. Физически не могли.
– Тогда кто?
Лилия мотнула головой. Она не знала, что сказать. Но у него своя голова на плечах, и он должен найти ответ на этот вопрос.
