Глава 14
Левый, левый, левый берег Дона… Именно здесь Канат когда-то нашел свою любовь. Ее звали Катей, она любила золото и вино, Канат обеспечивал ее и тем, и другим. А потом из тюрьмы вернулся ее муж. Канат сломал Валику челюсть, а тот пырнул его ножом. В больнице они тогда и подружились. Мало того, Канат дал слово не лезть больше к Катьке. И даже сдержал обещание. Был момент, когда ему нужна было помощь Валика, он приезжал к ним, но к Катьке даже не притронулся. Она-то хотела, но его слово крепкое.
Дом у Катьки немаленький, кирпичный, но запущенный. Валик пытался заделать трещины в фундаменте, но так ничего и не вышло. Стены в трещинах, окна в пыли, все как обычно. А во дворе ящики с бутылками. И вывеска фанерная: «Прием стеклотары». Какой-никакой, а бизнес.
Катька вышла из дома с сигаретой в руке, походка от колена, с подпрыгом. Деловая до неприличия. Ну как же, футболка на ней новая, с блестящими буквами, и джинсы порваны по моде, а не по беспределу. Лицо припухшее, зато фигура без изменений. Грудь, бедра…
– Ну, что там у тебя? – важно спросила она, неторопливо поднимая голову.
– Шампанское с пеной!
– Олежек! – узнав его, обрадовалась Катька.
– На постой возьмешь?
– И долго стоять будет? – усмехнулась она, нахально опустив взгляд.
– Пока не ляжет… Нас трое. И ящик водки.
– Ну, хорошо.
Катька глянула по сторонам, открыла калитку, провела гостя в дом. А там все по-прежнему – на столе огрызки, на полу окурки, на диване похмельный Валик. Он с трудом поднялся навстречу гостю:
– Олежа!
Катька при встрече глянула на пряжку ремня, а Валика интересовали руки. Вернее, то, что Канат мог в них держать. Но бухла не было, все потом. Сначала устроиться надо, передохнуть с дальней дороги. Отсидеться, осмотреться. У Валика надежно. Пока водка есть.
Валик был без майки, грудь и плечи в лагерных наколках. Если не знать, можно подумать, что за ним с полдюжины ходок. А он всего раз мотал, причем по «бакланской» статье.
В доме жарко, Валик потный, вонючий, к счастью, брататься не полез, да и руку пожал как-то вяло, отводя взгляд в сторону. Видно, старая ревность проснулась.
– Я смотрю, вы тут бизнесом занимаетесь? – спросил Канат.
– А то! – Валик гордо расправил плечи, вскинул голову.
– А полную тару принимаете?
– Нет! Сначала сливаем. Сразу и на месте!
Валика затрясло от нетерпения и возбуждения. А Канат не заставил себя ждать. Сначала появился Броня, за ним – Альтик. Один принес водку, другой закуску. Валик сразу же плеснул себе, на «старые дрожжи».
Катька нажарила большую сковороду картохи, подала на стол, но Валик уже спал без задних ног.
– Эй, ты же в душ хотел! – толкнула она его в плечо, но тот в ответ лишь хрюкнул и захрапел.
– Дрова выносить будем? – выразительно посмотрела на Каната Катька.
Стулья у нее шаткие, под Альтиком нещадно скрипит, а Валик целый диван занимает. Но вряд ли она думала только о том, чтобы освободить место за столом. Она совсем не прочь была занять место на коленях у Каната. Ну, а если он вдруг откажется, вспомнив о своем старом обещании, можно приблудиться к Альтику. Да и Броня, кажется, возражать не будет.
Канат кивнул, Броня и Альтик взяли Валика за руки-ноги, перенесли в захламленную комнату, сгрузили на кровать. Тот даже глаза не открыл. Канат сел на диван, Катька приземлилась рядом, прижимаясь к нему бедром.
Освобождение тары шло ударными темпами.
– А где шампанское с пеной? – спросила она, повиснув у Каната на плече. – Ты обещал.
– У нас и водка заканчивается.
– Разве?
– Да и пацаны с дороги устали.
Броня кивнул, Альтик вздохнул, но из-за стола они поднялись разом. Катька им уже постелила – на полу, в соседней комнате. Захламлено там, да и белье какой-то подозрительной свежести, но так никто на другое и не рассчитывал. Тем более что под водкой такое горе – не беда.
И Канат мог бы завалиться спать прямо сейчас, кондиция позволяла. Но все же было бы неплохо помыться, да и Катька напрашивалась.
– Что ты там про душ говорила? – спросил он, когда пацаны затихли.
– Да летний… Валик бочку новую поставил, та дырявая… Опробовать сегодня хотел… Вернее, вчера… А эти подъехали… – Катька махнула рукой.
– Кто эти?
– Да ты их не знаешь… У нас тут постоянно кто-то… А я тебя жду… Пошли?
Душевая кабина была сколочена грубо, доски нестроганые, щели между ними. Но подсматривать было некому, да и темень в огороде. Сверчки стрекочут, вода льется, мыло падает, а когда Катька застонала, совсем стало весело.
А Канат очень сильно по ней соскучился. Насколько сильно, понял, когда пошел на второй круг без перерыва.
Из душевой Катька выползала. Даже халат не надела. Нащупала скамейку, села и замерла с блаженной улыбкой на лице. Канат сунул ей в рот сигарету, щелкнул зажигалкой. Струю дыма она выпустила с протяжным стоном, от удовольствия.
– Олежек, ты даже не представляешь… – Она замолчала не в силах продолжать.
Ему тоже было хорошо. И душ принял, и пар сбросил, а ночь еще только в самом начале. И водки можно накатить, и Катька не откажет… Завтра днем они с пацанами отоспятся, а ночью тронутся. Из Ростова на Сочи лучше ночью ехать, там окольных путей практически нет, только шоссейные дороги с бесплатным приложением в виде ментов. Да и ночью запросто можно влететь, поэтому стволы у них наготове.
Канат тоже закурил. Сел, оперся спиной о душевую, Катька тут же свернулась калачиком, положив голову ему на колени. Скамейка маленькая, но лежит, не падает.
– Возьми меня с собой, – сказала она.
– В мою собачью жизнь?
– Буду твоей собакой, будешь меня бить, кормить и гладить.
Канат подумал о том, что Катьку можно было бы взять в новую жизнь. Срубить дом на берегу реки, завести хозяйство. Она еще не старая, и собой хороша. Но есть нюансы.
– Пьешь много.
– Я брошу! – Она вдруг вскочила, встала перед ним на колени и преданно посмотрела ему в глаза.
Канат кивнул, глянув на нее. Лицо припухшее, круги под глазами, но это уйдет, если она бросит пить. Красоту и молодость, конечно, не вернуть, зато преданной будет. И скулить в глухой глуши не станет. Будут жить себе потихоньку.
– Я далеко уйду, в Сибирь. Дом поставлю, пахать придется много.
– Ничего!
– А самогон варить не будем.
– Да и хрен с ним!
– Хрен со мной, – ухмыльнулся Канат.
И стал пригибать Катьку к себе. Баба ему нужна такая, чтобы по первому звонку в «Камасутру» становилась. Катька это поняла, склонилась. Но вдруг встрепенулась:
– А если Валик все-таки позвонил? – Ее голос прозвучал как тревожная сирена.
– Куда позвонил?
– Нам уходить надо! – Она вскочила на ноги и рванула к дому.
– Кому Валик должен был позвонить? – схватил ее за плечо Канат.
– Олежа, я сразу тебе должна была сказать! – зарыдала Катька.
– Говори!
– Да приезжали тут! Про тебя спрашивали!
– Менты?
– Да если бы менты, я бы сразу сказала…
– Кто?
– Ну, друзьями твоими назвались.
– Если друзья, почему ты сразу не сказала?
Канат больше не думал о тихих гаванях на краю света, о спокойном уединении у домашнего очага с хорошей бабенкой. Он думал сейчас о том, как выжить, и непроизвольно оглянулся по сторонам. Вдруг его уже окружают?
– Да я сразу поняла, что никакие они не друзья.
– Поняла, но не сказала, – осуждающе посмотрел на нее Канат.
– Сказала же.
– И куда они делись, эти мои друзья?
– Уехали. Но просили позвонить, если ты появишься.
– Ну, если просили, значит, надо позвонить.
Канат догадывался, откуда дует ветер. Только Пасюк мог узнать про Катьку и ее мужа. Но зачем ему Канат? Если просто поговорить, он бы дал знать Катьке, а он хочет нагрянуть внезапно. Камнем свалиться на голову. Так, чтобы наверняка… Все правильно, Канат больше не нужен, и его пора зачищать. Все к этому, в общем-то, и шло.
Можно было дать деру, но Канат решил сыграть ва-банк. В конце концов, ему очень нужны деньги. А вариант, который предлагал Броня, не очень-то его привлекал: слишком высокое соотношение риска и шансов на удачу.
– Ну, если сказали, значит, надо позвонить. Пошли будить мужа.
– Мне нужно одеться. – Катька потянулась к душевой.
Канат усмехнулся. Плевать ему на Валика, и все равно, если тот узнает, чем они тут с Катькой занимались. Но халат он ей надеть позволит. Не стоило злить Валика раньше времени.
Пиво холодное, запотевший бокал приятно взять в руки. Но Кирилл мотнул головой. Все, пора сказать себе «нет», иначе сопьется.
Но пиво такое холодное, а сколько в нем свежести. Оно оросит похмельную засуху, кровь бодро побежит по венам, в голове прояснится.
Он уже взял бокал в руку, когда позвонил старший смены. Оказалось, что к нему пожаловал гость. Вернее, гостья.
Карина была одна, без отца. Она подъехала к нему на такси. Роскошные волосы распущены, еще утро, а макияж уже вечерний. Стильная кофточка, соблазнительные легинсы, босоножки с высоким каблуком. Если Карина хотела произвести впечатление, ей это удалось. Она неловко кивнула в знак приветствия, Кирилл ответил ей тем же.
Таксист вытащил из багажника и поставил на землю луивиттоновский саквояж, но Карина не обратила на него внимания. То ли забыла о поклаже, то ли она не имела для нее значения.
– А где Евгений Спартакович? – не зная, о чем с ней говорить, спросил Кирилл.
– В больнице.
Карина остановилась в шаге от него. Остановилась и покачнулась. То ли на каблуках не удержалась, то ли подставляла щеку для поцелуя.
Кирилл распахнул калитку, взял ее под локоток, провел во двор и только после этого вернулся за чемоданом. И встревоженно глянул по сторонам – вдруг Карина нарочно вывела его на снайпера?
– Мне бы выпить чего-нибудь, – сказала она, глядя, как он закрывает калитку, – и обратно.
– Есть холодное пиво.
Она глянула на него с веселым возмущением. Какое пиво?
– Постой, а почему обратно? И куда?
Он снова взял ее под руку и повел к дому.
– В Сочи. Полчаса вам хватит?
– Не понял.
– Мы едем вместе.
– В Сочи?
– Лиля вас ждет.
– Лиля?.. Ну да, она в Сочи, – кивнул Кирилл.
– У нас в гостях.
– Да?.. Почему-то я не удивлен, – с едкой усмешкой добавил он.
– Мы случайно встретили ее в аэропорту, отец сделал предложение…
– Руки и сердца?
– Ну нет, конечно! – развеселилась Карина, хотя Кирилл и не думал шутить. Какие уж тут шутки, когда Лилия с Казаковым?
Он провел гостью в дом, налил в бокал квасу, подал Карине.
– Это портер? – нахмурилась она.
– Квас.
Она сделала несколько глотков и улыбнулась так, как будто Кирилл только что надел ей на палец обручальное кольцо.
– Я, кажется, уже сказала, что отец в больнице? – спросила она.
– Сердце?
– Почему сердце?
– Ну-у… – Кирилл отвел в сторону взгляд.
Преклонный возраст, слабое сердце, а тут молодая любовница с неуемными фантазиями. Загнанных лошадей пристреливают, а загнанных стариков кладут в больницу с инфарктом.
– У отца черепно-мозговая травма.
– Неудачно упал?
– Неудачно толкнули.
– Бывает.
– Лиля толкнула.
– Лиля? – встрепенулся он.
Резкое движение вспугнуло Карину, она едва не выронила бокал с квасом.
– Только спокойно, ничего страшного не произошло. И в полицию обращаться не надо. Вы должны спокойно меня выслушать и принять правильное решение… Отец у меня человек своеобразный, его уже не переделаешь. Но он – мой отец! – Карина чуть ли не умоляюще смотрела на Кирилла.
– Ничего не понимаю! – мотнул он головой. – Кому не надо обращаться в полицию?
– Вам.
– Что сделал твой отец?
– Ничего… Просто выпил, полез к Лиле… Она ему очень нравится…
– Та-ак!
– А она его оттолкнула. Он упал. И разбился… Ну, не насмерть… Но в себя пришел только сегодня утром.
– А Лилия где?
– У нас дома. Поверьте, ей ничего не угрожает!
– А почему она сама не приехала?
– Отец приказал ее не выпускать, и начальник охраны не может ослушаться.
– Но это незаконное лишение свободы! Это статья!
– Поэтому я и прошу, чтобы вы никуда не обращались. Сейчас мы поедем к нам, вы будете с Лилей, и все уладится.
– Что уладится?
– Отец скажет начальнику охраны, он вас выпустит, и вы с Лилей вернетесь в Москву.
– А она этого хочет?
– Ну, конечно!.. Если бы она этого не хотела, меня бы здесь не было… Хотя… – Карина замялась. – Я бы все равно приехала, потому что Лилию нужно выручать. Отец влюбился в нее не на шутку.
– Ну, и она бы в него влюбилась, – усмехнулся Кирилл.
– Как она может в него влюбиться?! – удивленно глянула на него девушка. – Она любит только тебя!
– Только меня?
– Фу-у! – Карина помахала рукой перед носом, давая понять, что Кирилл несет чушь на пьяную голову.
– Странно все это, уехала к твоему отцу, а любит только меня… Жила с Семеном, а любила только меня…
– Это сарказм?
– Нет, это проза жизни.
– Сарказм и нытье… – качнула головой Карина. И глянула на него с укором и разочарованием, словно была о Кирилле куда лучшего мнения. – Ладно, не хочешь ехать, не надо. Сама что-нибудь придумаю… Такси хотя бы мне вызовешь?
– Не надо такси.
Кирилл собрался за четверть часа, бросил сумку в багажник, посадил Карину в машину и выехал из гаража. В Сочи так в Сочи…
На полпути к аэропорту машину остановили гаишники. Запах перегара инспектор учуял в момент. Пришлось признавать свою вину, чтобы избежать утомительного медосвидетельствования. И еще Кирилл предложил «на лапу». Инспектор вздохнул, искренне, но вполголоса поблагодарил за понятливость. Но от денег отказался и отобрал права.
Кирилл глянул на Карину, но в его взгляде не было упрека. Да, она взбаламутила его, уговорила ехать в Сочи, но ведь можно было вызвать такси, а он рванул в аэропорт на своей машине, тем более с похмелья. Он смотрел на Карину, спрашивая, что делать.
– Сама не знаю, зачем я взяла права, – с виноватой улыбкой произнесла она.
– Я знаю.
Он уступил ей место за рулем, и они продолжили путь.
– В аэропорту машину оставишь? – спросила Карина.
– Постоит немного.
– А у Лилии права есть?
– Ну, если взяла…
– Если при ней, хорошо… А так можно машину домой отогнать, а в аэропорт на такси.
– А нам не нужно спешить?
– Да нет. Лиля в безопасности. Просто ее из дома не выпускают.
Машину обошла «Газель» с фургоном. Одна задняя штора натянута плотно, другая болтается, трепыхается под воздушным напором, ящики в кузове мелькают. Ничего примечательного.
– А ты хочешь ей помочь?
– Что значит хочу? Лиля – наша гостья, и я обязана заботиться о ней.
– А твой отец?
– У него свое представление о заботе… Да что ж это такое?
Карина резко крутнула руль влево. Справа, по обочине, поднимая клубы дыма, шел микроавтобус с бешеным водителем за рулем. Дорога вроде бы свободная, заторов нет, а этому неймется.
В лобовое стекло что-то ударило. Сначала Кирилл увидел трещины, а затем дырку, от которой они расползались по стеклу. Дырочка размером с палец. Камень такую пробоину бы не оставил. Неужели пуля!
– Тормози! – крикнул он.
Карина надавила на педаль, машина резко замедлила ход, сзади нервно засигналили. «Газель» с фургоном продолжила движение, Кирилл ошеломленно смотрел ей вслед. Неужели из нее стреляли? Поставили снайперскую винтовку между ящиками на какой-нибудь треноге, развевающаяся штора позволила навести оружие на цель. Если бы Карина не крутанула руль, пуля бы нашла цель.
– Что случилось? – испуганно спросила девушка.
– Случилось! – Кирилл опомнился, глянул на номера, но фургон был уже слишком далеко, чтобы их прочитать.
Но его можно было догнать.
– Поехали!
– Это что, пуля? – догадалась Карина.
Она съехала на обочину, остановилась.
– Что ты делаешь?
Кирилл выскочил из машины, но Карина крепко вцепилась в руль.
– Нас хотели убить? – с бледным видом спросила она.
Кирилл с трудом вытащил ее из-за руля, пересадил. Но уже поздно было преследовать «Газель».
– Твой отец хотел тебя убить, – сказал он, сунув мизинец в пробоину.
– Мой отец?
– Машина вильнула вправо, пуля прошла посередине. Значит, стреляли в водителя.
Кирилл глянул на небо, впрочем, и без того было ясно, что солнце светило навстречу, отражаясь в лобовом стекле. Снайпер хорошо закрепил винтовку, нацелил ее, но при этом мог не видеть водителя. Возможно, он думал, что стрелял в Кирилла, но почему-то захотелось усугубить вину Казакова.
– Отец не мог стрелять в меня, – мотнула головой Карина.
– А в меня мог, да? – усмехнулся Кирилл.
Он не знал, что делать, ехать за «Газелью» или возвращаться домой. Скорее всего киллеры вели его от дома. Следили за ним, увидели его машину, сели на «хвост». А может быть, они перехватили его по дороге в аэропорт. В любом случае, сделано было все грамотно. Попади пуля в цель, машина бы сошла с дороги, не важно, с какими последствиями, а «Газель» спокойно скрылась бы с места преступления, не привлекая внимания. Да она и так ушла, не оставив следа.
– Да, из реанимации, – скривилась Карина.
– Он в реанимации, а дело его живет… Или это кто-то его подставляет?
– Разбираться надо. – Карина как завороженная смотрела на лобовое стекло.
– Значит, Лилия толкнула твоего отца?
– Я не думаю, что это имеет значение.
– Как знать, как знать.
Казаков положил глаз на Лилию, Кирилл стал лишним, и это при том, что ему еще нужно было отомстить за смерть Спартака. Двойная вина – двойной удар.
– Отец дал слово, – в раздумье качнула головой Карина. – А если он дал слово…
– Ты лучше скажи, зачем он Семена убил? – усмехнулся Кирилл.
– Он не мог его убить!
– А может, это меня хотели убить, а попали в Семена?
– Я не знаю, что сказать. – Карина умоляюще смотрела на него.
– Когда не знаешь, что сказать, говори правду.
– Мой отец человек неординарный… Но он правда хотел все остановить.
– Что хотел остановить?
– Ну, чтобы тебя не убили… А оно почему-то не останавливается.
– Почему-то?
– Отец и сам не знает, что делать.
– Почему не знает? Если к Лиле пристает, значит, знает.
– Отец сейчас в реанимации, он в тяжелом состоянии. Я Лилю ни в чем не виню, даже считаю, что она права. И хочу, чтобы ты увез ее обратно. И она этого хочет.
– Почему я должен тебе верить?
Действительно, Карина могла заманивать Кирилла в ловушку. А то, что на них напали, можно списать на классическую ситуацию, когда левая рука не знает, что делает правая.
– Ты не должен мне верить, – озадаченно кивнула Карина. – Но Лилю нужно выручать. И только ты можешь сделать это.
Кирилл мотнул головой. Нет, он не должен ничего делать. Лилия его предала, Карина со своим отцом пытаются его убить… Но все же он направил машину в аэропорт. Если киллеры пытаются просчитать его действия, то вряд ли они будут искать его в логове зверя. А там уж он что-нибудь придумает. Пока фортуна на его стороне, ему должен сопутствовать успех.
