Проснулся он уже после полудня. Несколько мгновений лежал, глядя в щель между занавесками, сквозь которую весело светило солнце. Встал, поплескал в лицо ледяной водой. Утреннее довольство жизнью почти прошло, смытое усилившимся ощущением опасности. А вместе с тем возникло чувство, словно бы Арон потерял что-то важное.

Первой мыслью было — кольцо! В комнате кроме него никого не было, поэтому северянин вытащил из мешка тряпицу, торопливо развязал. Но нет, перстень находился на месте. Камень в оправе, как и прежде, ярко сиял, показывая, что его сын жив и здоров.

Северянин убрал кольцо назад. За время путешествия он позволял себе смотреть на камень только тогда, когда никого не было рядом — а случалось подобное редко. Арону не нужны были ни назойливые расспросы, ни попытки кражи, ведь перстень с таким крупным рубином не мог стоить дешево.

Если кольцо на месте, то что еще, для него важное, могло пропасть? Или кто?

Когда Арон спустился вниз, обеденная зала была полна. Первым делом мужчина отыскал взглядом Венда — тот размеренно ел густую похлебку; рядом сидел Ресан, веки юноши казались красными и припухшими. Присутствовали почти все парни из охраны и даже одна из поварих, еще не нашедшая нового места — самая молоденькая, со склонностью притворно падать в обмороки.

Повариха хлюпала носом, двое молодых наемников ее неуклюже утешали, однако девица их усилий не замечала. Взгляд ее то и дело падал туда, где сидели Венд и Ресан. Хм, не столько Венд, сколько Ресан. Последний, впрочем, не обращал на ее отчаянье внимания. Или притворялся, что не обращает — этого Арон с уверенностью сказать не мог. Ведь отчего-то вид у юнца был такой, словно он тоже ревел — долго и упорно. Неужели в караване под носом у Арона все это время развивался бурный роман, а он не заметил ни одного признака? Чужая личная жизнь северянина не интересовала, а вот собственная потеря способности подмечать детали тревожила. Никогда не знаешь, от какой мелочи порой будет зависеть жизнь — своя или чужая.

Среди обедавших отсутствовал только Рикард — что, в принципе, было правильно, поскольку Светлые еще не уехали с постоялого двора. Арон вновь поднялся наверх, вошел в общую комнату — дверь, как обычно, не была заперта — и остановился на пороге. Единственный ее обитатель, молодой наемник из десятка Шора, сидел у окна и аккуратно починял рваную тунику. Поднял голову, вопросительно посмотрел на северянина.

— Где Рикард? — спросил Арон.

— Еще не вернулся.

— Не вернулся — откуда?

— Не знаю, — наемник пожал плечами. — Мальчишка заявил, что это твое распоряжение и нас оно не касается.

— Я никуда его не отправлял, — сказал северянин. Наемник отложил вещь в сторону, хмурясь:

— Так что же, щенок сбежал?

— Похоже на то, — чувство потери тем временем исчезло, как всегда бывало, стоило Арону найти источник тревоги. — Когда он ушел?

— Четверть часа тому назад… — и добавил виновато: — Тибор, ты не приказывал нам следить за ним.

— Ты прав, мой недочет.

Северянин подошел к лежанке, на которой спал мажонок, поднял куцую подушку и поднес к носу. Запах Рикарда он помнил, но обновить не мешало. По-звериному острое обоняние, которым наградило его воскрешение, за время путешествия никуда не делось. Молодой наемник молча наблюдал за его действиями, потом решился спросить.

— Тибор, ты все же из Вольных? — в голосе звучало привычное уважение и немного непривычная опаска.

— Нет, — отказался Арон. — Оборачиваться в зверя не умею. У меня просто хороший нюх.

После кратких расспросов выяснилось, что Рикард вышел в парадную дверь. Куда он направился потом, никто не заметил. Запах был достаточно слабым, несколько раз Арон терял след, приходилось возвращаться. Удобнее, конечно, было бы искать, сильнее наклонившись к земле — та хорошо хранила запахи — но северянин полагал, что в этом случае его могут неправильно понять. Увидев человека, нюхающего следы, любой городской стражник решит, что перед ним оборотень. А, стало быть, начнет звать подмогу и пытаться убить — здесь, на юге империи, Вольных боялись еще больше, чем в столице.

Судя по сохранившимся следам, мажонок почти дошел до торговой площади, но потом свернул в один из узких переулков — тупиков и исчез.

Арон остановился, пытаясь понять, что произошло. Либо Рикард вернулся по собственным следам на главную улицу, либо… Северянин запрокинул голову, оглядываясь по сторонам. Низкие, нависающие над головой, балкончики, увитые желтеющим плющом, каменные стены с раствором, растрескавшимся между камней и кое-где выпавшим. В принципе, мальчишка вполне мог забраться наверх. Вот только зачем?

Над причиной побега Рикарда Арон особо не размышлял — и так было понятно. Мальчишка испугался воздействия магии Арона, испугался собственной физической слабости и того, что в следующий раз чужая магия его убьет. Арон, честно сказать, все еще не решил, как будет убеждать мажонка вернуться. Заставить Темного мага сделать что-либо против его воли… Можно, конечно, если к Рикарду еще не вернулась Сила. Но если вернулась, то, при некоторой доле невезения, даже куцых способностей недоучки хватит, чтобы убить Арона.

Северянин еще раз оглядел стены домов по обе стороны и шагнул к третьей, где проулок превращался в тупик. Что-то в ней было не так. Например, ощущение легкого ветерка, тянущего с той стороны.

Арон прикрыл глаза, чтобы не смущаться видом каменной стены, и, вытянув руку, шагнул вперед. На мгновение возникло ощущение шершавой кладки под пальцами, но он надавил сильнее — и рука провалилась насквозь. Северянин открыл глаза — взгляду предстала жутковатая картина собственной культи, по середину ладони проглоченной камнем. Кто-то поставил здесь качественную иллюзию — и этот кто-то не мог быть мажонком. Однако логика и здравый смысл подсказывали, что исчезновение Рикарда и иллюзия связаны.

Арон задумался, что делать дальше. Магическую иллюзию ставят не для того, чтобы кто угодно беспрепятственно сквозь нее проходил. Вполне возможно, что с той стороны на чужака уже подготовили ловушку — по крайней мере, именно так поступил бы сам Арон. Маскировка, способная сбить со следа большинство, и западня для тех, кого сбить не удалось.

Северянин выбрал ближайший балкон с правой стороны, подтянувшись, забрался на него, потом с перил перелез на балкон, нависавший сверху, а с того — на пологую крышу. В проулке было тихо и безлюдно, на его акробатические трюки никто не обратил внимания.

Арон мысленно порадовался, что уже давно не было дождя — ползать по скользкой черепице то еще удовольствие — и, осторожно ступая, двинулся к тому краю, который соприкасался с несуществующим домом. Глубина магической иллюзии обычно не превышала пяти пальцев — и тот, кто ставил данную, старого правила тоже не нарушил. Когда Арон достиг дальнего угла, фальшивка исчезла. А вместе с ней исчез и барьер, не пропускавший запахи.

След мажонка теперь вел к возникшему в переулке большому дому, обложенному черным отшлифованным камнем. Перед домом лежал просторный двор, огороженный высоким каменным забором. А в пространстве перед воротами, там, где как раз заканчивалась иллюзия, устроилось мохнатое существо, напоминающее худого рогатого медведя. Разлеглось на мостовой, положив вытянутую морду на мощные лапы и, кажется, дремало.

Арон поежился, мысленно порадовавшись своему решению не проходить сквозь иллюзию: ввязаться в драку с демоном из нижних реальностей он никогда не мечтал. В юности северянину доводилось видеть, что оставалось от бедняг, попавшихся этим тварям. Если с высшим демоном еще можно было договориться — как сделал это сам Арон несколько месяцев назад — то низшие понимали только язык грубой силы. Или магии. А еще они не отказывались закусить человечиной.

Только очень сильный Темный маг — хотя Светлые тоже умели, но традиционно брезговали — был способен призвать и подчинить такую тварь. Теперь решение неведомого мага поставить барьер не только для зрения, но и для обоняния стало понятно: нижние демоны пахли на редкость мерзко. Арон не почуял тварь сразу после прохода сквозь барьер только потому, что ветер дул в противоположную сторону.

Мужчина присел у края крыши, наклонил голову, разглядывая дом. Никто не выглядывал в окна, никто не ходил по двору… Чувство опасности оставалось сильным, но до крика — каким оно предупреждало об опасности смертельной — было далеко. Дождаться заката или идти сейчас? Для самого Арона разницы особой не было, но вот Рикард — если опасения мужчины были оправданы — мог до этого заката и не дожить. Северянин сомневался, что у Темного, в чьем доме оказался мальчишка, были благие намерения.

Человеческие охранники Арона бы не смутили, но демон… Какой именно приказ дал ему хозяин? Только стеречь ворота и убивать тех, кто прошел сквозь иллюзию? Или наблюдать за всей протяженностью ограды? Сам Арон на месте этого хозяина выбрал бы второе. Стоит ли рассчитывать, что незнакомый маг оказался глупее?

Значит, у него есть два варианта действий: либо попытаться убить демона, либо отвлечь его чем-то на достаточно долгое время, чтобы успеть не только пробраться внутрь, но и благополучно вернуться. Первый вариант, на вкус северянина, слишком отдавал самоубийством, а для воплощения второго Арон пока возможности не видел. По крайней мере в одиночку.

Стараясь не шуметь, воин отступил от края крыши, спустился на землю и пошел назад.

Людей на постоялом дворе добавилось: за столом со вчерашним Светлым подмастерьем сидела троица его ровесников и в чем-то горячо убеждала, тот отмалчивался, тер виски и время от времени тревожно смотрел в сторону лестницы. Похоже, вчерашние возлияния не прошли для юнца даром, и теперь он страдал как от физического недомогания, так и от тревожного ожидания головомойки от учителя. Арон перешагнул порог и остановился, усилием воли сдержав усмешку. Он вернулся, надеясь найти помощь в лице кого-нибудь из наемников, присутствие Светлых вылетело из головы. Но молодые маги, скучающие, мечтающие проявить себя — лучшего варианта было сложно пожелать.

Тибор отсутствовал менее часа, но вернулся один, без Рикарда. Венд, последнее время старавшийся, когда возможно, наблюдать за пиратом, проследил, как тот вошел, как окинул быстрым взглядом обеденный зал, как заметил друзей Светлого и как блеснули при этом его глаза. Вот он приблизился, вот сумел ненавязчиво вступить в их разговор. Венд с невольным восхищением слушал, как речь будто сама собой перешла на мерзких Темных. Затем — на похищенного злыми магами юного воспитанника Тибора (тут Венд в очередной раз мысленно подивился тому, как вольно наемник обращается с правдой. Не говоря уж о том, что не каждый человек решится назвать Темного мага, даже такого мелкого, своим подопечным). Затем — на жуткую демоническую тварь, которую ужасные Темные притащили в мирный добрый город, находящийся под особым покровительством Светлых магов. И, наконец, словно сама собой, возникла идея, что нет нужды звать старших магов, поскольку отважные подмастерья прекрасно совладают с нижним демоном сами.

«Ну еще бы», — мысленно хмыкнул Венд. — «Взрослые ведь не кинутся сломя голову сражаться с демонами. Ими не получится так легко манипулировать».

— Тибор, — проговорил он, отведя молодого наемника в сторону, когда Светлые, оживленно переговариваясь в ожидании приключения, встали из-за стола. — Ты что творишь? Собираешься угробить четырех парней, чтобы спасти своего мальчишку? Его хоть действительно похитили Темные?

Тибор недовольно нахмурился:

— Не говори ерунды. Там обычный демон звериного типа, из тех, что живучи, но тупы, как пробки. Опасен только для простых людей, таких как мы с тобой. Даже один подмастерье, если он хоть чему-то научился, с ним совладает, а их четверо. Сделают доброе дело, заодно потренируются. И да, Рикард действительно у Темных; я не знаю, каким еще способом его можно вытащить оттуда.

— Я тут послушал ваши разговоры, — неожиданно для Венда вмешался Кирк, вынырнув словно ниоткуда и привычно широко, во все зубы, ухмыляясь. — Тибор, если нужно мое участие, то я готов.

— Просто так? — недоверчиво уточнил тот.

Кирк широко развел руками:

— Не совсем. Мы с парнями хотели обсудить с тобой кое-что… — Кирк подвигал бровями вверх и вниз. Тибор понимающе хмыкнул:

— Баш на баш? Обсудим. Помощь мне действительно не помешает.

За спиной послышались знакомые легкие шаги, и к их группе подошел Ресан. Выглядел он так, словно пытался за чеканной решительностью скрыть внутреннюю неуверенность.

— Тибор, у меня есть амулет, от деда… Для отвода глаз. Дед говорил, что он работает даже против магов — кроме самых сильных…

— И ты отдашь такую ценную вещь, чтобы спасти Темного? — вскинул брови молодой наемник.

— Нет, — отказался юноша, — отдам, чтобы из-за этого Темного не погиб ты.

Тибор моргнул, потом склонил голову:

— Что ж, благодарю.