Хортрэп продолжал уплетать жреца, поверженного Софией, — омерзительная последняя трапеза, вполне достойная этого омерзительного человека. Пурна и Гын Джу вызвались поддержать Софию, но она не хотела ни на что отвлекаться, и они отошли, чтобы присмотреть за потерявшей сознание кремнеземкой, а Холодный Кобальт в одиночестве отправилась диктовать свои условия бессмертным монстрам… Ну хорошо, не совсем в одиночестве. Мордолиз шлепал позади нее по пузырящейся грязи к золотистому маяку Врат, возле которых продолжали свой ритуал десять темных силуэтов. Стояла пугающая тишина, если не считать звука падающих капель.

Прочистив горло, София во второй, и в последний, раз обратилась к Ассамблее вексов:

— Слушайте меня, демоны Джекс-Тота, и слушайте внимательно, потому что я дам вам только один шанс на спасение!

В этом жутком, невероятном месте угроза прозвучала неубедительно, и никто из носивших живые капюшоны жрецов не оторвался от церемонии. Точно так же они не слушали Софию и в первый раз.

Она оглянулась в поисках поддержки, хотя именно на Мордолиза меньше всего хотелось бы полагаться. Потом глубоко вдохнула и проревела:

— Я уже убила одного из вас и не побоюсь уничтожить остальных! Приказываю немедленно прекратить ритуал, прекратить войну! Если вы сделаете это, то сможете мирно жить здесь, на Звезде. Если не сделаете, то отправитесь обратно в Изначальную Тьму. Может быть, вы найдете другой способ вернуться, а может, и нет, но обещаю, что через пять секунд у вас появится возможность это выяснить. Посмотрите на меня! Посмотрите на моего демона! Выбор за вами!

Жрецы пропустили ее слова мимо ушей. Значит, это конец. Вероятно, для всей Звезды и уж точно для Диадемы. София посмотрела на Мордолиза, с трудом пробиравшегося по жидкой слизи, и сказала, пока ему не пришлось поплыть:

— Ладно, Мордик, ты слышал их ответ. И теперь я даю тебе свободу в обмен на…

— Вы никогда не знали мира, не стремились к нему. Вы порождаете ненависть и питаетесь страхом. Каннибальская раса, занятая лишь собственным уничтожением.

Облепленный муравьями гигант отошел от края Врат. Его визгливый голос сделался мягким, как свежеспахтанное масло, налитые кровью глаза стали черны, как дно заброшенной шахты.

— Не стоит сгущать краски, — ответила София, хотя и сама испытывала похожие чувства, еще будучи подростком. — Готова признать, что сохранить мир будет нелегко, но это еще не значит, что мы не должны попытаться. И я понимаю, ты просто пытаешься задержать меня, чтобы остальные могли закончить ритуал. Поэтому считаю до пяти, а потом вы примете участие в великом эксперименте. Один…

— Отеан погиб, и весь ваш мир тоже погибнет. — Он сочувственно улыбнулся, шлепая по грязи к ней. — Уже второй раз вы, смертные, совершаете жертвоприношение ради нашей пользы. В первый раз вы пролили кровь своей расы, чтобы мы могли вернуться. Теперь жертвуете и нашей кровью, чтобы призвать Ту, Что Придет. Врата Врат уже разверзлись, и Черная Богиня смотрит на свое подношение. Она поднимется в ваш мир, чтобы погасить ваше солнце, сжечь вашу луну и…

— Мне насрать, что ты там говоришь. — София шагнула навстречу толстому куску дерьма, ничуть не более страшному, чем пес, плещущийся в грязи у ее ног. — Два. И три, чтобы лишний раз не отвлекаться… На счет пять, Мордолиз, если они не прервут ритуал, ты получишь свободу в обмен на принесение Диадемы в жертву, при условии, что оно прогонит Джекс-Тот и всех этих демонов обратно в Изначальную Тьму.

— Твои угрозы так же пусты, как твое сердце, Холодный Кобальт. — Жрец подошел ближе, и София разглядела, как муравьи заходят в одну его ноздрю и вылезают из другой. Тварь, что сидела внутри гиганта, пробормотала: — Я чую в тебе запах надежды. Ты расправилась с Шерденном, и я действительно впечатлен… но вопреки твоим ожиданиям смерть моего хозяина не доставила мне удовольствия.

— В жопу твои удовольствия! — рявкнула София. — Если тот, кого я завалила, действительно был твоим хозяином, то давай поговорим о возможностях. Теперь ты единственный из Ассамблеи вексов, кто может не беспокоиться за свое могущество, за свое бессмертие. Я даровала тебе истинную свободу, а взамен прошу сущего пустяка: чтобы ты воспользовался преимуществом над остальной бандой и отменил ту жопу, которую вы для нас приготовили. Я сама раза два или три стояла в кругу призывающих, приятель, и знаю, что все вы должны работать вместе, чтобы довести дело до конца. Но раз уж тот, кто тебя вызвал, навсегда ушел из песни, ты сам можешь принимать решения, без всяких последствий для себя, правильно?

— Ты ничего не понимаешь. Моя решимость не уменьшилась с потерей хозяина, и мощь ковена не ослабла из-за потери одного из нас. Ты и представить себе не можешь, что случится, когда мы откроем Врата Врат и Та, Что Придет…

— Мне насрать, что ты там говоришь, — нараспев повторила София. — Это твой последний шанс, дурень. Закрой Врата Врат, отзови свои армии. Немедленно. Я не шучу с тобой. Сделай это, и мы посмотрим, сумеют ли смертные и демоны поладить миром, иначе и ты, и вся твоя Ассамблея отправитесь в Изначальную Тьму, будете там лясы точить и гадать о том, что творится здесь. Возможно, безумный фанатик, в чьем теле ты заперт, хочет, чтобы злобная богиня уничтожила всю жизнь на Звезде, но я считаю, что у тебя самого ума побольше. Должен же соображать: приняв мое предложение, ты получишь целый мир, наполненный страстями и болью смертных, вместо изгнания в пустоту за Вратами. Твой хозяин мертв, и это означает, что ты не несешь ответственности ни перед кем, кроме себя самого. Так загони джинна обратно в бутылку и утопи ее еще на век-другой, или же утонешь сам. Это было четыре, и, если следующим словом не будет «согласен», я прокляну нас всех… Загляни в мое сердце и проверь, блефую я или нет.

Он не ответил, но она ощутила легкое покалывание в висках, как в тот раз, когда тотанец впервые сунул призрачные пальцы ей в голову. Возникло давление на глаза, как при начинающейся мигрени. Он ухмыльнулся так широко, будто собирался проглотить весь мир. Мордолиз зарычал, а София бесконечно устала от всего этого дерьма.

— Пять!

Слишком поздно для дипломатии. Пока Мордолиз вырастал у нее за спиной, София успела пожалеть, что не сделала этого давным-давно. Тогда бы она полюбовалась пылающей Диадемой из своего тронного зала. Весьма непредусмотрительно с ее стороны.

Когда око Изначальной Тьмы посмотрело в мир смертных и все, кто стоял на стене, сошли с ума, Мрачный очень сильно пожалел, что отговорил Софию от намерения принести Диадему в жертву. Правы были мать, отец и все прочие: он слишком мягок, слишком податлив… Как тот клейкий коричный хлеб, которым когда-то, целую жизнь назад, угостил его Дигглби в Тао, — точно такой же хлеб, только в человеческом обличье. И вот сейчас Марото вцепился в свою подругу, не давая ей спрыгнуть со стены, чтобы встретиться с тем богом из богов или демоном из демонов, что смотрит на них… Так ему и надо, нечего было слушать Безликую Госпожу, которая сейчас, наверное, смеется над ним до усрачки. Не связывайся с чужими богами — вот с этого дерьма все и началось, приятель! И под самый конец твоей саги выяснилось, что она была фарсом с самого начала. Мрачный Отсыревшие Мозги продолжал слушать чужеземную королеву демонов, даже когда величайшие герои эпохи убеждали его, что это несусветная глупость, что они знают другой, более легкий способ помешать Изначальной Тьме.

Теперь вступил финальный хор, и трудно назвать долгие утомительные поиски чем-то иным, нежели сказкой про дурачка. На что мог надеяться Марото, если каждый раз, когда приходило время действовать, он терялся или разбивал свой фонарь? Как мог он воображать себя непобедимым воином из эпических баллад, если терял сознание, едва начиналась схватка, притом что самыми могучими его противниками были не монстры или боги, а его собственная свихнувшаяся мать и десятилетний мальчишка? А сейчас он близок к тому, чтобы проиграть состязание в борьбе своей подруге, которая наверняка не знает даже основных движений…

Наконец Чи Хён затихла, и Мрачный посчитал бы это хорошим знаком, если бы не заметил краем глаза такое, отчего у него самого перехватило дыхание. Что бы ни находилось по ту сторону огромных Врат, оно не просто наблюдало и не просто находилось по ту сторону. Оно, как вторая луна, излучало ослепительный золотисто-белый свет, льющийся в небеса и распускающийся, словно цветок. Корона извивающихся щупалец, которые накрывали весь мир, заслоняя солнце и звезды, новые небеса для тех смертных, что пережили пришествие.

Теплые красные слезы текли по щекам Мрачного, падая в небо, прямо к Голодному богу, что явился ему…

Освободив Мордолиза, София все равно замахнулась молотом, чтобы раздробить голову тупому толстому засранцу. Во всяком случае, попыталась. Внутри у него сидит демон, так что справиться с ним будет очень непросто… С другой стороны, София раньше справлялась и с демонами. На самом деле она не рассчитывала, что святая сталь нанесет ему более серьезный урон, чем его подруге в платье из паутины. Тем более что теперь за спиной у Софии не стоял Мордолиз. Но раз уж она осудила себя на изгнание в Изначальную Тьму вместе со своими врагами, крайне важно правильно сделать первый шаг.

Должно быть, они уже отправились в путь. Исходивший из Врат свет погас, теплая жижа из растаявшей плоти под ногами начала остывать. Когда молот приближался к самодовольной физиономии жреца, София не чувствовала ни гнева, ни тоски, только раздражение оттого, что все заканчивается так же глупо и жестоко, какой глупой и жестокой была она сама. Однако ее цель вдруг оказалась вне досягаемости, демон оттащил жреца назад настолько быстро, что София ничего не успела заметить. Теперь ее ожидает очень долгая вечность… Или очень короткая, в зависимости от того, как поступит с ней Ассамблея вексов.

Позади жалобно заскулил Мордолиз, и София поняла, что он никуда не исчез и ничего не сделал… или, судя по виноватому виду, сделал, но не получил от этого удовольствия.

— Время ничего не значит для Той, Что Придет. Мы даем вам отсрочку и заключаем перемирие, — заявила вдруг тварь, сидевшая в толстом жреце, и заставила его раздраженно пожать плечами.

Остальные девять тотанцев покинули свои позиции вокруг и над потемневшими Вратами и подошли к Софии и ее демону.

— Значит, ты тоже блефовал, — сказала София, удивляясь тому, что ее дурацкий план сработал. Если бы эти монстры не прекратили свой ритуал в самый последний момент, сотни тысяч невинных людей сгорели бы заживо по ее вине. Но если бы у нее не хватило решимости спустить курок, погибла бы вся Звезда, включая и Диадему. — Все действительно кончилось? Ваша черная богиня не явилась, чтобы уничтожить Звезду? Ваши армии отступили?

— Наши легионы возвращаются назад, — подтвердил древний демон Джекс-Тота. — Если бы Та, Что Придет, полностью прошла через Врата Врат… Можешь не сомневаться, королева смертных, само ее появление разорвало бы твой мир в клочья.

Похоже, все и вправду обошлось, но София была не из тех, кого запах добрых вестей может отвлечь от смутного привкуса гнили.

— Что значит «полностью прошла»? Объясни.

— Не волнуйся, храбрейшая из обезьян, твоему миру пока ничего не грозит, — с усмешкой ответил демон. — Она начала подниматься, это правда, но мы запечатали Врата, прежде чем подъем был завершен. То немногое, что успело проникнуть в этот мир, вынуждено было приспособиться к нему, но и мир тоже приспособился. Как я уже сказал, вам ничего не грозит. На данный момент. Но есть одно условие для заключения перемирия…

— Хрен вам, Хортрэпа не получите, это не обсуждается, — отрезала София, понимая, чего хочет Ассамблея вексов, но не желая бросать гадкого мальчишку даже теперь, когда выяснила, из чего он сделан. — Если желаете заключить сделку — пожалуйста, но даже не пытайтесь давить на меня.

Возможно, это была игра ее воображения, но в сладком, как снежный мед, голосе жреца послышалась досада:

— Мы сами договоримся с Предателем Джекс-Тота, это тебя не касается. Наше условие тоже, как ты выразилась, не обсуждается. Как ты давила на нас, так и мы будем давить на тебя. Ты должна стать нашим доверенным лицом перед Звездой и ее властителями. Теперь ты связана с нами, как и мы с тобой, и мир будет таким прочным, каким ты сумеешь его сделать. Ты будешь оберегать наши интересы, обеспечивать наши нужды и следить за процветанием Джекс-Тота. Ты поклянешься свободой своего демона и сделаешь это немедленно.

— Кем-кем я должна стать?

София не хотела принимать на себя обязательства перед шайкой демонов… но уже приняла, разве не так? Именно поэтому она и сбежала с трона — победить в войне гораздо легче, чем сохранить мир… Вот только в этот раз она не сбежит. В этот раз она сделает все возможное, каким бы безнадежным и бессмысленным ни казалось дело, чтобы Звезда не сгорела в адском пламени, и не важно, чего это будет стоить ей самой.

— Ну хорошо, договорились… Но только при условии, что это действительно означает конец войне, конец вашим попыткам принести наш мир в жертву чужой богине. Вы не должны причинять вреда смертным, за исключением самообороны, и хотя я не знаю, сохранил ли Хортрэп какое-либо значение, но его вы тоже отпустите. О чем бы вы с ним ни договорились, мы с Хватальщиком покинем Джекс-Тот вместе.

Ее последние слова особенно не понравились кое-кому из населенных жуками старых пердунов — тем, с чистыми глазами, кто говорил с ней и со своими приятелями на высоком непорочновском, и тем, с черной бездной вместо глаз, кто общался между собой только мрачными взглядами и отталкивающими запахами.

В недолгую свою бытность багряной королевой София пришла к выводу, что бюрократия — это одно из названий ада на земле, и сейчас ее подозрения получили полное подтверждение. Даже в кругу демонов, тесно связанных друг с другом, похоже, было крайне мало согласия.

— Соглас-с-сны! — прошипела после бесконечно долгого обсуждения мерзкая старая карга, облаченная в мантию из улиток, что пощелкивали, пока она пробиралась к Софии через холодный студень. — Твои ус-с-словия приняты. Теперь клянис-с-сь!

— На правах твоего духовного наставника настоятельно советую все изложить на бумаге. — Хортрэп рыгнул и шаркающей походкой приблизился, небрежно держа в руке окровавленную ногу. Он все еще выглядел изможденным после того, что сделали с ним собратья, но живот теперь выпирал, как у беременной или как у той жрицы в платье из паутины, когда она проглотила Мордолиза. — И сначала дай взглянуть мне.

— Возможно, это не такая уж глупая идея… — задумалась София. — У меня будет документ, который я смогу предъявить обитателям Звезды. Вы, демоны, можете считать, что разбираетесь в жестких контрактах, но вы никогда не имели дела со стряпчими из торговой гильдии.

— Охренеть, как прозаично, — заметила вдалеке Пурна.

Они с Гын Джу плескали сукровицей в лицо кремнеземки, пытаясь привести ее в чувство.

— Уж лучше прозаично, чем двулично, — возразил Гын Джу. — И если вам нужен писарь, то я одинаково владею обеими руками. То есть владел…

— Нужно сразу обговорить обязательства, — сказала самая высокая и пугающе худая женщина в причудливой одежде из осиных гнезд. — Тебя предупреждали. Мы стали лучше читать в сердцах людей и понимать все их хитрости и теперь будем настороже. Нас уже не так просто ввести в заблуждение, и если захочешь скрыть всю правду и направить нас по ложному пути, как это сделал Марото, то поплатишься своей жизнью и своим демоном.

Мордолиз тяжело вздохнул, несомненно разочарованный тем, что ему так и не дали обратить в пепел целый город. По крайней мере, исполнение желаний откладывается. София почесала ему за ухом.

— Значит, вы встречались с Марото? Подозреваю, что у нас найдется немало тем для разговора, но одно могу сказать прямо сейчас: я была несправедлива к нему. Поймите, он вовсе не плохой парень, просто… иногда сам все усложняет, как и любой из нас.

— Нам ни к чему понимать Марото лучше, чем мы уже поняли! — Глаза толстяка снова стали белыми, как его муравьи, а голос сделался визгливым, с горькой интонацией отвергнутого любовника.

— Хорошо, но, насколько я понимаю, мы все должны постараться лучше понять друг друга, — возразила София, избегая смотреть и в дикие глаза сохранивших разум жрецов, и в черные колодцы тех, кем сейчас управляли древние демоны.

Вместо этого она оглянулась на Мордолиза.