Где-то совсем рядом тикали настенные часы, и я витал там же, прямо под потолком. Остатки живых грез о Ное медленно рассеялись, как сон, и я полностью ощутил страшную картину в спальне Софи.

На полу валяется мое бесчувственное тело. Оно свисает с кровати, как большой, грязный мешок. Почерневшее лицо перекошено, губы и щеки вымазаны едкой грязью желтоватой рвоты с остатками гамбургера в «КайТайФуне». Прижавшись к спинке кровати, Софи с ужасом смотрит на меня, умирающего, тихо плачет и шепчет:

– Как он мог…

Из пустоты возникает желание успокоить ее. Дуновение безмятежности слабым ветерком подталкивает меня, и я невольно поплыл к ней.

Я не представлял, что будет, когда я соприкоснусь с ней. Произошло самое неожиданное: сквозь ее грудь я немыслимым образом проник в нее.

Но это было не физическое проникновение. Я очутился посередине ее невидимого мирка, где ярко ощущались все вибрации ее чувств и мыслей. Это кошмарное место ошарашило меня – урчащий энергетика в желудке, сумасшедший поток кровяных клеток, громыханием частого сердцебиения и ураган кислорода в легких. В растерянности осматриваясь по сторонам, я вдруг почувствовал молниеносный удар сильного разряда тока ее нервных импульсов. Это была белая вспышка прозрения. Передо мной живыми образами забегали ее мыслишки. По углам появились уродливые котята в кустах цветущей сирени, а в центре вспыхнула фигура голой Софи перед зеркалом. Она прихорашивалась, нервно накладывая себе макияж. У ее ног валялось мое гниющее тело, а волосы ей заплетал возбужденный Кэтчер. Все пространство пульсировало в унисон с ветром ее дыхания, который резво разносил зеленые денежные купюры, кружащиеся, как осенние листья. Сразу последовало громыхание каскада ее мыслей: «Как он мог со мной так подло поступить?! Как он посмел умирать в моей постели? Я готова добить его, но надо делать что-то другое. Надо от него отделаться. Кто мне поможет? Майя?! Да! Она работает врачом в скорой! Звоню ей. Наверно, выгляжу ужасно. Вызову скорую и приведу себя в порядок…»

Тут появился возбужденный Кэтчер. Он упал перед голой Софи на колени и сказал:

– Ты прекрасна! Дай мне прикоснуться к тебе!

Софи снисходительно взглянула на него:

– Пока не до тебя. Фу!

Кэтчера сразу сдуло. Он превратился в букашку и молча отлетел в угол, унося с собой хвостик страсти:

– Я буду ждать тебя здесь…

Сначала я спокойно наблюдал за всем, но скоро во мне загорелся огонек негодования. Он быстро разросся в костер возмущения, и я взорвался: «Я там умираю, а она думает лишь о том, как от меня избавиться и быстрее привести себя в порядок. Да еще у нее в мыслях голый Кэтчер и деньги. А я для нее лишь обуза. Ах, ты стерва!»

Вулкан тревоги залил меня лавой, грозя расплавить мою хрупкую сущность. Я испугался, и страх вытолкнул меня из нее обратно к потолку.

Мне захотелось улететь отсюда подальше, но тут я заметил, что привязан к своему телу мерцающей голубоватой ниточкой, и подумал: «Надо бы мне оживить себя, встать и хлопнуть перед ней дверью. Да! Именно так!» Эта мысль придала мне некоторую уверенность, я поплыл к себе, почерневшему и скользнул внутрь.

Тут меня сразил сильный запах вязкой гнили. Ощущение было настолько мерзкое, что я отлетел и упал в гущу гнойных скоплений. Физиологическая свалка ядов начала меня быстро засасывать. Особенно смердели жир от бургера, и загнивающие от никотина легкие. Где-то за горизонтом моего понимания чувствовалась слабая вибрация угасающего сердцебиения, а кровь текла медленно, попахивая канализационным сливом. Я почувствовал, что мой мозг плавает в грязной жиже собственных отходов после внутримозгового кровоизлияния. Как врач, я понял, что умираю от инсульта.

Долго находиться в этом ужасном месте было нестерпимо. Я понял, что не в силах оживить эту гниль, и эта мысль сразу вытолкнула меня вон из себя.

Вернувшись к тикающим часам под потолком, я был охвачен страхом неопределенности. Дрожал от негодования, и в то же время, какая-то частица меня пребывала в спокойствии, и это странное сочетание противоположностей удерживало меня в некотором равновесии. Я попытался вернуть себе здравый смысл и решил в деталях прочувствовать окружающее. Все выглядело как прежде, но сейчас по-иному воспринимался цвет, и изменилось ощущение звука. Все было гораздо тоньше и легче, а время изменило свой ход, превращая действие в замедленные кинокадры. Тут, как из глухой пещеры, я услышал звонок своего мобильного. Во мне зажегся порыв немедленно ответить, однако желание двигаться сильно притупилось, и я завис на полпути, понимая, что ответить на звонок в любом случае не смогу.

Софи зашевелилась. Она дождалась, пока мой мобильный перестал звонить, и со своего телефона набрала Майю.

Она ей ответила быстро:

– Привет, Софи…

Тут я понял, что не слышу голоса, но ощущаю высказанные мысли, будто бы они звучат во мне. То же самое происходило со зрением. Видеть при помощи глаз я уже не мог, однако окружающее воспринималось внутри меня.

Софи неожиданно заплакала и сказала сквозь слезы:

– Он потерял сознание…

Майя строго ответила:

– Во-первых, бери себя в руки и высказывайся яснее. Кто потерял сознание?

– Николай. Ему стало плохо в моей спальне. Свалился с постели, почернел и еле дышит. Помоги!

Майя, готовая к любым неожиданностям, сразу вникла в пикантность ситуации и начала давать четкие указания:

– Для начала сделай глубокий вдох, задержи дыхание и медленно выдыхай! Это успокоит тебя!

Софи все выполнила и сказала:

– Сделала.

– Молодец! Я уже выезжаю с каретой скорой помощи. Не отключайся, буду задавать вопросы, а ты отвечай спокойно, без эмоций, как врач. Что ты думаешь? Это инфаркт? Он хрипел?

– Нет, не хрипел.

– Хорошо. У него сегодня болела голова?

– Не знаю. Он просто свалился.

– Возможно, это апоплексический удар.

– Возможно.

– Мы скоро подъедем к твоему дому. Главное, не паникуй. Я все улажу. Все хорошо.

Эти слова произвели обратный эффект: Софи сорвалась и сквозь слезы заорала на подругу:

– Все очень плохо!!! Он умирает! Или уже умер!

Майя не возмутилась и приказала:

– Не реви! Этим ничего не поправишь! Отвечай на вопросы! Это важно! Его вырвало?

– Да, он весь в блевотине.

– Лицо перекошенное?

– Да.

– Очень похоже на инсульт. Теперь сделай в точности то, что я прикажу! Найди платок или тряпку и удали изо рта рвотную массу.

– Сейчас сделаю.

Софи засуетилась, начала водить простыней по моей измазанной и перекошенной физиономии. Потом сказала:

– Все, прочистила.

Майя скомандовала:

– Теперь переверни его на бок и положи голову повыше, чтобы кровь оттекла. Это тоже поможет.

– Хорошо. Вот, подложила подушку.

– Теперь проверь пульс. У него есть пульс?

Софи взяла мою руку и сказала:

– Пульс очень слабый, еле прощупывается.

– Понятно. Теперь измерь давление.

– Не могу. У меня нет аппарата.

– Тогда проверь зрачок. Он реагирует на свет?

Софи посмотрела, и ответила:

– Нет. Но дышит.

– Ладно, тогда одевайся. Ты, наверное, голая. Мы уже скоро будем. Держись.

Софи присела к зеркалу и открыла свой косметический сундучок.

Вот именно в этот момент я и заметил голубоватую нить, которой был привязан к своему телу. Она мерцала, переливаясь в разные оттенки, то притягивая меня, то отталкивая, как воздушный шарик.

Майя продолжала контролировать действия подруги по телефону:

– Что ты делаешь?

– Наношу губную помаду.

– Виши?

– Нет, Лореаль.

– Проверь ему еще раз пульс.

– Очень слабый.

– Держись! Мы в подъезде.

Майя вбежала в сопровождении двух санитарок. Она быстро осмотрелась, оценила обстановку и немедленно начала действовать.

– Софи, теперь не мешай. Мы обо всем позаботимся. Девочки, запомните, я запрещаю вам обсуждать с кем бы то ни было все, что вы здесь увидите.

Санитарки послушно кивнули.

Майя нагнулась над моим телом, проверила пульс, зрачки, давление и продолжила отдавать приказы:

– Итак, приступаем к немедленной госпитализации. Все процедуры проводим в реанимобиле. Где водитель с носилками? Вот и он.

Все задвигались и засуетились вокруг моего полуживого тела. Я чувствовал вибрацию их волнения внутри себя и вдруг осознал тяжесть моего положения. Тело умирает, но я еще живу и воспринимаю окружающее. А еще привязан к своему полутрупу голубоватой ниточкой.

Тем временем, санитарки, с помощью водителя, водрузили мое тучное тело на носилки и совместными усилиями потащили вниз по лестнице.

Я невольно последовал за ними.

Как ни странно, у меня начали возникать философские вопросы: «Кто же я, на самом деле? Вот я валяюсь без сознания на носилках, однако, без помощи глаз и ушей воспринимаю все происходящее. Так, если Я там, на носилках и без сознания, то кто же здесь привязан ниточкой? Или наоборот: если же Я здесь в тонком сознании, то кто же там на носилках?»

Я запутался в рассуждениях, и тут почувствовал новые вибрации в пространстве. Это была беседа в машине скорой помощи.

Майя копошилась над моим телом и говорила Софи:

– Не хочется тебя пугать, но состояние очень тяжелое. Не знаю, как быть с таким высоким давлением. Может сделать инъекцию?

«Я бы не стал», – мелькнула у меня мысль, и Майя решила:

– Не буду.

Я в ответ подумал: «Молодец!»

Тут меня удивило, насколько сейчас мне безразлична судьба моего тела.

– В больнице первым делом надо будет подсоединить его к аппарату искусственного дыхания. Не нравится мне проходимость дыхательных путей. Надо будет еще легкие прочищать немедленно.

Софи сидела с кислым лицом. Майя спросила ее:

– Как ты? Даже в слезах ты выглядишь очень привлекательно!

Софи усмехнулась:

– Спасибо.

– Расслабься. Напряжением ему сейчас не поможешь.

Софи в отчаянии покачала головой:

– Ему стало плохо в моей кровати.

Майя ответила:

– Об этом никто не узнает. Я уже записала в анкете вызова, что инцидент произошел на улице, в твоей машине. Кстати, вы же были вместе?

– Да.

– Куда выездили?

– На встречу с Кэтчером.

Это восхитило Майю:

– С тем самым?! Молодцы! Это Николай устроил?

– Нет. Я сама.

– Браво! Как ты это сделала?

Софи вздохнула:

– Сама не знаю. Я долго искала пути к нему. Однажды увидела его на ежегодной конференции фармакологов в Берлине. Пыталась подойти к нему в течение двух дней, но не вышло. Не смогла выловить его одного. Последняя надежда была поговорить с ним на прощальной вечеринке. Я принарядилась, надела платье от Лаурель, купленное специально для этого случая, и, представляешь, он меня заметил!

– Ну, тебя он заметил бы и без платья Лаурель.

– О таком счастье я и не мечтала. Он сам подошел ко мне и спросил, нравиться ли мне вечеринка и откуда я.

– Надо же! Удачно ты съездила в Берлин.

– Не говори. В общем, мы разговорились. Он даже пригласил меня на ужин, но я отказала. Чувствовала, что придется ему отдаться после ужина. Не хотелось так быстро.

– Правильное решение.

Эти слова вызвали во мне неожиданное раздражение. Я вдруг закипел от чувства отчаяния и ревности. Значит, я был прав! В «Камертоне» они открыто кокетничали друг с другом! Говорила ведь, что не хотелось ей в первый раз. Значит, все-таки хотелось.

Кипение во мне достигло предела, запищал аппарат, и Майя засуетилась:

– Давление подскочило. Есть аритмия. Плохо. Вколоть ему клофелин, что ли?

Я заорал от злости:

– Да, заткнитесь вы, дуры! Не ведите себя как шлюхи, и давление будет держаться без клофелина.

Мой крик, конечно же, услышан не был. Я лишь навредил себе и заткнул свои эмоции.

Майя сказала с облегчением:

– Слава Богу, давление пошло вниз. И что же было потом?

Софи ответила:

– Потом мы долго переписывались. Я предлагала ему инвестировать средства для открытия у нас новой сети аптек. Он обещал подумать. Потом исчез на время, не отвечал на письма. Наконец, объявился с предложением продавать новый энергетический напиток «КайТайФун».

– Ну и название.

– Он хочет, чтобы я возглавила его бизнес здесь.

– Прекрасно! Поздравляю.

– Еще рано.

– Уверена, все у тебя получится.

– Посмотрим.

Майя указала на меня и спросила:

– И ты взяла на встречу этого? Зачем он тебе был нужен?

Софи вздохнула:

– Согласна, лучше было бы его не брать, но мне был нужен эксперт. А он лучше всех разбирается в современной фармакологии, у него хорошие связи в министерстве и в неправительственных организациях.

– Да, у него была хорошая голова…

Софи насторожилась:

– Была? Ты думаешь, он умрет?

Майя успокоила ее:

– Скорее всего да. Но если даже откачают, вряд ли он сохранит ясность ума. У него, наверно, уже гематомы образовались. Кстати, не забудь и меня, Софи. Когда станешь большой начальницей, возьми меня на работу к себе. Я лучше поработаю дистрибьютором «КайТайФуна», чем буду всю жизнь сидеть в этой тачке скорой помощи и каждый день смотреть на полуживых.

Тут зазвонил мой телефон.

Майя подумала и ответила:

– Алло, здравствуйте.

Звонила Мария. Она резко спросила:

– Кто говорит?

– Это Майя, врач скорой помощи. А вы кто?

– Что? Врач? Где Николай?

– Пожалуйста, скажите сначала кто вы?

– Я Мария, его жена! Что с ним?

Майя объяснила:

– Ему стало плохо на улице, и сейчас мы везем его в больницу.

Мария воскликнула:

– Господи! Как не вовремя! Что с ним такое?

– Мы точно не знаем.

– Не знаете? Какие же вы врачи?!

– Возможно, у него инсульт, кровоизлияние в мозг. Нужна диагностика.

– Куда вы его везете?

– В его собственную клинику. Там у них все оборудование для неврологических больных. Нана обязательно найдет ему лучшего врача.

– Лучший врач он сам. Однако это правильное решение. Я сейчас туда приеду.

– Как угодно.

Майя отложила телефон и взглянула на Софи.

– Ты чего задумалась?

– Может, мне не нужно было надевать это черное платье?

И опять на меня навалилось ужасное раздражение. Как это она может в такую минуту думать о наряде? Майя ответила:

– Оно очень идет тебе. В нем ты смотришься художественно сексуальной.

Да, вы обе – суки!

Машина остановилась, и Майя скомандовала:

– Приехали. Действуем быстро и слаженно! Выгружаем больного и поднимаем на седьмой этаж.

Я орал от внутренней злости: «Не трогайте меня! Вы – гадкие женщины! Я не хочу, чтобы вы ко мне прикасались. Я вообще не хочу здесь быть!»

Это желание «не быть здесь» вдруг быстро раздулось, как воздушный шар, и лопнуло, издав хлопок.

Хлопок выбросил меня из собственных ощущений, и я опять попал в бредовую действительность Ноя.