Двенадцатая глава
Отчаянный прыжок в неизведанное
– Натан, что с тобой? Ты нас слушаешь?
Я очнулся ошарашенный:
– Что это? Где я?
Надо мной бородатый мужчина.
Он сказал:
– Я – Амшель, твой брат. Ты приехал во Франкфурт на свадьбу своей дочери.
Склонившиеся надо мной братья сразу вернули меня в действительность нашего старого дворика.
– Он, наверное, задремал, – сказал Соломон.
Джеймс спросил:
– Натан, тебе плохо?
Я окончательно очнулся, тряхнул головой и ответил:
– Мне хорошо. Я с вами.
Амшель кивнул:
– Хорошо.
Все вернулись на свои места, и Амшель сказал:
– Продолжим. Итак, с помощью Натана, которому помогали все мы, нам удалось установить новый порядок в банковской системе. За этим последовало накопление огромных средств. Сейчас мы уже контролируем миллиарды фунтов и можем купить весь Лондон или Париж. Хотя, как и завещал нам отец, величина нашего состояния должна храниться в строжайшей тайне. Мы не имеем право рассказывать о ней кому бы то ни было, кроме наших прямых наследников.
Братья кивнули в знак согласия, и Амшель продолжил:
– Потом перед нами встала проблема Наполеона. Вы знаете, этот император – наш проект. Мы начали его с помощью нашего друга, профессора Вейсхаупта. Устроили революцию и привели Наполеона к власти, чтобы он работал на нас. Финансирование войн, которые он развязал с нашей подачки, принесло нам баснословное состояние. Сейчас мы самые могущественные финансисты на планете. Конечно, мы все скорбим по людям, которые гибнут в войнах, но люди смертны, а Бог принимает жертвы. Почему же нам не зарабатывать на этом? Однако в последнее время Наполеон вышел из-под нашего контроля. Он начал действовать самостоятельно и отказывается подчиняться нам, что сразу же отразилось на нашем денежном притоке. Мы понесли потери в прибыли. Когда стало ясно, что Наполеона надо убирать, мы обратились к Натану. Он получил наши послания и придумал совершенно гениальный ход, заставив наши проблемы работать на нас.
Братья согласились:
– Да, это было сверхгениально!
* * *
Еще одна вспышка воспоминания выбросила меня в Лондон, в спальню моего дворца.
Ночь.
Дождь и ветер стучат в мои окна.
Я сижу при свечах и вчитываюсь в зашифрованные письма братьев.
Размышляю.
Внутренне Нечто тут как тут.
Сразу подсказывает мне, что делать.
Я подчиняюсь и звоном колокольчика вызываю секретаря.
Минуту спустя он стоит передо мной в ожидании распоряжений.
Подумав, я говорю:
– Немедленно пригласи в кабинет троих серых агентов и позови Бенджамина, моего врача. Сообщи ему, что он задержится здесь на несколько дней.
Секретарь молча поклонился и вышел. Я быстро встал и оделся. Агенты уже ждали меня в кабинете. В камине потрескивает огонь, а в окно рвется ветер. Эти три серых агента – мои длинные руки. С их помощью я дотянусь до кого угодно. В любое время дня и ночи они выполнят любое мое поручение. Я их называю серыми из-за цвета их одежды. Они носят серые плащи, чтобы не выделяться. Они – люди-невидимки.
Все трое молча уселись вокруг стола, и я сказал:
– Я вас призвал для задания чрезвычайной важности. Дело касается бельгийской кампании Наполеона, где все идет к решающему сражению. В этой битве император должен быть уничтожен.
Серые агенты кивнули, давая знать, что все понимают.
Я продолжил:
– Вы знаете, что мы превратили этого наглеца в великого императора. Некоторое время он нам служил. С моей подачи развязал крайне выгодную для нас войну. Также помог нам заработать на оружии, контрабанде и военных поставках. Все воюющие стороны обеспечивали войска нашими ссудами. Мы раздали огромные кредиты, и всего за несколько лет задолженность Франции перед нами так выросла, что ее не выплатить нескольким поколениям французов. Потом император зазнался. Решил, что может обойтись без наших денег. Мы его свергли, вернув Франции Бурбонов. Три месяца назад он сбежал с острова Эльба, и к нему сразу же присоединилась армия генерала Нея. Никто не ожидал, что весь Париж будет встречать его с восторгом… Наша реакция была молниеносной. Мы собрали коалицию европейских монархов против Наполеона, и теперь армия Веллингтона готова к решающей битве. Как я уже сказал, в этом сражении нужна только победа Веллингтона!
Старший из агентов сказал:
– Да, сэр, мы понимаем ситуацию. Что прикажете делать нам?
Я ответил:
– У меня есть следующий план. Вы немедленно отправитесь в Брюссель. Хочу, чтобы один из вас подкупил повара Наполеона. Пусть он подсыплет в еду императора слабый яд. Мне нужно, чтобы он сильно заболел и утратил способность управлять армией при решающем сражении.
Агент уточнил:
– Вы не хотите отравить его насмерть?
Я сказал:
– Нет. Если он умрет перед битвой, то его сделают героем. Мне это не нужно. Я хочу, чтобы ему было плохо. Яд выбирай сам.
– Хорошо. Я все сделаю…
Потом я обратился ко второму агенту, который за последнее время выстроил отличные взаимоотношения со всеми ключевыми военными начальниками.
– Заболев, Наполеон будет вынужден передать руководство генералу Нею. Так вот, ты должен быть рядом с ним при сражении.
Второй агент ответил с готовностью:
– Хорошо! Буду!
Я продолжил:
– И когда к Веллингтону на помощь прибудет армия Блюхера, я хочу, чтобы ты предложил ему взятку в сто тысяч фунтов наличными, если он приостановит атаку всей армии.
Агент кивнул:
– Хорошо. Это можно сделать.
Потом я обратился к третьему:
– А тебя я хочу отправить к маршалу Груши. Он руководит правым крылом армии Наполеона. Под его начальством тридцать тысяч солдат. Предложи ему полмиллиона фунтов наличными за то, чтобы он задержался с присоединением к армии Наполеона. Пусть он опоздает к сражению, и сам потом оправдывается.
Агент кивнул и сказал:
– Думаю, за такую сумму я смогу убедить его.
– Отлично! Тогда отправляйтесь немедленно. И сообщайте мне обо всех ваших действиях каждые три часа.
Агенты молча встали и отправились исполнять услышанное. Подумав, я понял, что действую правильно. Потом я пригласил к себе верного врача и сказал:
– Добрый вечер, Бенджамин.
– Здравствуйте, сэр. Надеюсь, вы не хвораете? – взволнованно спросил он.
– Нет. Я в порядке.
– Отлично. Чем могу служить вам?
– Мне надо исчезнуть на пару дней. Хочу, чтобы ты убедил всех, что я болен.
– Понятно…
– Дежурь у дверей моей спальни и никого не пускай. Сам заходи время от времени. Пусть жена, вся семья и слуги поверят, что я простудился и не хочу никого видеть.
– Хорошо. Я все сделаю. Когда вы уезжаете?
– Прямо сейчас.
– Все ясно. Начинаю дежурство немедленно.
– Спасибо, Бенджамин.
– Всегда рад служить!
Я вернулся в спальню, быстро собрал небольшой саквояж с необходимыми вещами и, не сказав никому ничего, покинул комнату через тайный выход в шкафу.
Я быстро прошел по темному коридору в скрытый задний дворик. В лицо мне ударил холод и дождь. Поблизости всегда дежурил мой тайный черный экипаж. Кучер и два телохранителя приветствовали меня:
– Добрый вечер, сэр. Непогода…
Я ответил:
– Нам предстоит длинный путь…
Кучер сказал:
– Мы готовы, куда едем?
– В Дувр.
Экипаж тронулся, и когда мы выехали за ворота, я задумался над планом своих действий:
– Я переплыву Ла-Манш, и к полудню прибуду в Брюссель. Хочу присутствовать при решающем сражении. Мы много заработали на этой войне, но на решающей битве я обязан увеличить прибыль в десять раз! Это моя война против Наполеона, хотя об этом никто не знает. Меня устраивает всеобщее заблуждение, будто борьба идет между французами и англичанами. На самом деле, это битва Ротшильдов против Наполеона.
Разумеется, я не знал, что конкретно буду делать. Мне еще предстояло найти тот единственный и точный ход, совершив который, я заработаю миллионы за ночь. Несмотря на то, что Нечто во мне давало понять, что подскажет верное решение в нужный момент, абсолютной уверенности в этом не было.
В Дувре я пересел на собственную шхуну. Шторм усилился, сильно укачивало, но мы доплыли. Во Франции меня встретил экипаж моего брата Джеймса, который унес меня в сторону Брюсселя со скоростью ветра.
Утомительное путешествие позади, и я уже на месте. Все, как на ладони. Передо мной поле битвы у Ватерлоо. Гремят пушки, стреляют ружья, ржут лошади, звучит барабанный бой, сверкают сабли. Солдаты умирают тысячами.
Во мне рождается вопрос: «За что эти люди отдают свои жизни? Они думают, что за свою страну. И это правильно! Они любят родину, рады погибнуть за нее. Но их странам совсем не нужна их патриотическая смерть. Родине нужна не война, а процветание. Не войной оно достигается, а мирным трудом. Война нужна мне! Она приносит прибыль в мои банки! Значит, они умирают за меня, находясь в паутине патриотической иллюзии!»
Нечто во мне сразу возражает: «Ну, и что? Пусть умирают! Все умрут, так или иначе, по разным причинам. Какая разница? Пусть лучше они перебьют друг друга пушками, ружьями и штыками, которые куплены на твои деньги, и принесут своей смертью выгоду тебе! Это хорошие жертвы».
Наблюдая за сражением, я понимаю, что мои серые агенты четко выполняют свои задачи. Мой план действовал. Я видел, что маршал Груши опоздал, а генерал Ней тормозит с атакой. Поступило сообщение от первого агента – Наполеон заболел и не дееспособен.
Веллингтон, воодушевленный своим новым замком, с жаром вдохновлял офицеров и солдат. Вскоре, увидев на горизонте армию Блюхера, которая подоспела на помощь англичанам, я понял, что к вечеру исход битвы решится.
Армия Наполеона будет разбита.
И тут меня осенило!
Мое Нечто громко начало шептать детали прекрасного плана, как заработать на этой битве великое состояние! Решение оказалось настолько простым и оригинальным, что я долго не понимал, как сам до этого не додумался.
Все сложилось восхитительной мозаикой, и быстро сев в экипаж, я приказал кучеру:
– Вези меня обратно в Калаис. Мне надо срочно переплыть Ла-Манш и вернуться в Лондон до рассвета. Скачи галопом, пусть трясет!
Я понимал, что план сработает лишь в том случае, если я успею в Лондон и буду спокойно стоять у своего столба рано утром. Однако, в Калаисе меня поджидало серьезное препятствие.
На Ла-Манше разбушевался сильнейший шторм. Волны высотой с гору разбивались о скалистый берег, и мою шхуну словно щепку бросало из стороны в сторону. Встревоженный капитан сказал:
– Сэр, мы не сможем выйти в море в такую погоду.
И действительно, плыть было нельзя! Ветер и ураган встали на моем пути. Несколько секунд я был в нерешительности. И вдруг во мне опять заговорило Нечто:
– Неужели погода помешает великому Ротшильду?
Я ответил себе:
– Нет! Никогда!
Капитан переспросил меня в недоумении:
– Что вы сказали, сэр?
Я ответил ему строго:
– Ротшильду погода не помеха! Отплываем немедленно!
Видимо капитана испугало выражение моего лица, и он не посмел даже пикнуть.
Несколько минут спустя я стоял, весь мокрый, на палубе своей шхуны, которую заливали волны, но мы плыли. В ту ночь мы могли утонуть тысячу раз, но…
Мы доплыли.
Я уверенно ступил на берег Дувра, а за мной плелся внезапно поседевший капитан.
К рассвету я благополучно вошел в свою спальню через черный ход и позвал доктора Бенджамина, который дежурил у дверей:
– Вы вернулись так быстро?
– Да.
– Вы весь мокрый. Выглядите очень усталым.
– Так и есть. Дай мне что-нибудь для бодрости.
Доктор сделал мне горячую ванну с марганцовкой, напоил бодрящей микстурой, и вот, час спустя, я уже на бирже, у своего столба.
Первый, как всегда. Готовый начать осуществление моей восхитительной задумки. Биржа оживает, и я приступаю к делу. Подзываю одного из своих белых агентов и приказываю:
– Передай всем моим маклерам, надо сбрасывать акции английского правительства. Все! По любой цене. Пусть продают даже наши собственные облигации в два раза дешевле. Агент кивнул. Час спустя я понял, что мой план работает. Они клюнули. Все решили, что армия Веллингтона разбита и Англия – банкрот!
Этого я и добивался! Я их обдурил. Они думали, что у меня есть достоверные данные о победе Наполеона! Я понимал, что официальная информация поступит лишь после полудня, с курьером Его Величества, который будет пережидать непогоду. Чем позднее будет сделано официальное заявление, тем для меня лучше.
Мне удалось посеять панику на бирже. Я обвалил стоимость всех ценных бумаг Англии, и тут началось то, ради чего я рисковал жизнью своей и тех, кто плыл со мной через бурю. Биржевики лихорадочно пытались всучить друг другу за бесценок то, что они наживали годами!
К обеду весь Банк Англии можно было купить за считанные гроши, и никто не хотел его покупать. Вскоре мне доложили, что шторм на Ла-Манше ослаб. Я понял, что настал мой час! Подозвал белого агента и спросил:
– За сколько предлагают акции банка Англии?
Агент посмотрел в записи:
– Почти даром. Ниже некуда… Вы их превратили в пустую бумагу.
Я кивнул:
– Начинаем скупать все…
Агент удивился:
– Вы что? Зачем?! Все знают, что Веллингтон разбит и Англия банкрот…
Я строго посмотрел на него и повторил приказ:
– Немедленно прикажи моим маклерам скупать Все! Иначе уничтожу вас всех!
Агент испуганно кивнул и быстро удалился выполнять приказ.
Я знал, что мои маклеры, как по мановению волшебной палочки, за час действительно скупят все.
Так и произошло. В три часа белый агент подошел ко мне и сообщил:
– Сэр, я не знаю, что вы задумали, но на данный момент почти вся Англия принадлежит вам.
Я увидел, что глашатай собирается сделать официальное сообщение от прибывшего королевского курьера. Сейчас будет оглашена новость о победе Английской армии над Наполеоном, повалит вторая волна биржевой паники, хуже первой, и здесь начнется настоящий ад. Цены на акции английского банка сразу подскачут до небес, и все маклеры этой биржи поймут, что они разорены.
За одну секунду, всего лишь за один короткий миг они превратятся в нищих. А я выступлю самым могущественным человеком этого острова Могущественнее их монарха! Это я разорил их!
«Не буду смотреть на эту ужасную сцену. Мне следует хорошо пообедать и поспать», – решил я.
Уходя, я услышал слова моего белого агента:
– Сэр, вы купили всю Англию за гроши! Вы – гений! Простите, что перечил вам.
Я удалился не оборачиваясь.
Насладившись сытным обедом, я выслушал последнюю сводку. Внешне спокойный секретарь доложил с дрожью в голосе:
– Сэр, сегодня ваше состояние увеличилось на двести миллиардов фунтов…
Да, отец гордился бы мной.
* * *
Воспоминания погасли.
Амшель продолжал монотонно вещать:
– Разделавшись с Наполеоном, мы не только спасли все наши вложения, но с помощью мудрого Натана, увеличили наше состояние в сто раз.
Джеймс сказал:
– Да, мы все отлично помним чудесную операцию Натана на Лондонской бирже по скупке ценных бумаг английского правительства.
Братья с почтением посмотрели в мою сторону.
Я сказал:
– Спасибо, я трудился на благо семьи! Но хочу признаться в одном. Меня часто мучает внутренний голос, который все ставит под сомнение и задается вопросом, насколько хорошо мы поступаем, провоцируя войны ради нашего обогащения…
Карл из Неаполя и Соломон из Вены удивились и воскликнули одновременно:
– Все средства хороши!
Амшель согласился:
– Наш отец учил нас именно этому. Поэтому, Натан, тебя не должны мучить угрызения совести. Мы чисты.
Я кивнул головой:
– Да, но я видел горы из трупов солдат, которые умирали за нас, думая, что отдают свою жизнь за Родину. Вот тогда я и проникся вопросом, насколько это все нам нужно? Мы и так почти всесильны. У нас уже есть такое состояние, что…
Соломон возразил:
– Состояние нельзя просто удерживать. Оно либо увеличивается, либо исчезает. Альтернативы нет. Поэтому, если мы остановимся, то скоро все потеряем.
Все закивали. Я тоже молча согласился.
Амшель сказал:
– Да, мы не можем остановиться. Поэтому нам надо перейти к обсуждению наших планов на будущее. Первое и главное – изменение нашего социального статуса. Европейское геральдическое общество уже предоставило нам титул барона и утвердило наш герб. Правда, все там было не так гладко. Председатель геральдического общества был против. Ему не нравилось изображение льва и орла. Он счел это символами высших монархов. Мы решили вмешаться. Помогла ссуда, выданная лично канцлеру Австрии, Метерниху, и встреча председателя с ночными грабителями. Теперь нам позволено добавить к нашей фамилии приставку «фон» и изображать на гербе льва, орла и пять стрел в знак нашего братского единства.
– Это достижение – большая победа. Теперь мы можем чувствовать себя наравне со всеми европейскими монархами и династиями, – сказал Соломон.
– Я уже чувствую, как в Париже выросло почтение к нам, – прибавил Джеймс.
Карл ответил:
– В Неаполе тоже.
Амшель продолжил:
– Настало время расширить сферу нашего влияния и за океаном. Огромный континент Америки ждет нашего завоевания. Сейчас для этого есть отличные предпосылки. Северная Америка созрела для гражданской войны с югом. Наше вмешательство будет там очень кстати. Мы можем сыграть роль фитиля и взорвать всю Америку. По моим подсчетам, гражданская война там принесет нам сто миллиардов фунтов. Мы будем финансировать обе воюющие стороны. Ссуды вырастут в разы. После этого у нас появится почва претендовать на производство американской валюты – доллара.
Мой внутренний голос, борющийся с Нечто, опять проснулся, и мне представились картины массовых убийств во время войны. В Америке, как и в Европе, все будут думать, что умирают за свою родину. На самом же деле, это будут жертвы на алтаре нашей жадности. Я понял, что должен остановить это безумие и уничтожить Нечто во мне!
– Мои родные! У меня есть другое предложение, – обратился я к братьям.
Они приготовились слушать. Набравшись смелости, я сказал:
– Предлагаю остановиться. У нас баснословное состояние, и нет смысла увеличивать его еще. Мы и так можем купить все, что пожелаем. Не будем больше провоцировать войну, прекратим кровопролитие, принесем людям факел процветания вместо гибели и разрушений.
Амшель недовольно посмотрел на меня и сказал:
– Чего ты хочешь? Скажи конкретно.
Я ответил:
– Я хочу, чтобы у наших детей и внуков руки были чисты от крови.
– Натан, ты предаешь нас! И не только нас, но и отцовское завещание, – сказал Соломон.
Боже! Они считают это предательством. Я понял, что нужно действовать по-другому. Последнее слово Соломона засело в моей душе. Завещание…
Мое внутреннее Нечто насторожилось, так как во мне внезапно родился план против него.
Я сказал:
– Братья мои! Я вас люблю, но чувствую, если мы не остановимся, то будем продолжать убивать миллионы невинных, зарабатывая на войне кровавые состояния до скончания века. Зачем нам это? Может нас околдовали?
И тут передо мной встал образ Вейсхаупта. Что он делал, вгоняя меня в беспамятные грезы? Это ведь он подсказывал мне эти жуткие идеи! Неужели, он засел во мне и играет мной, как марионеткой. Он и есть мое внутреннее Нечто? Он – Сатана?!
Откуда-то, из далеких глубин подсознания, проснулся во мне образ Черно-Белого Ангела.
Тут же я почувствовал удар изнутри и вскочил на ноги. Братья посмотрели на меня с удивлением.
– Натан, ты сходишь с ума? – спросил Амшель.
Я ответил:
– Мне надо удалиться.
Карл возразил:
– Как так? Мы еще не закончили.
Соломон сказал возмущенно:
– Ты не можешь покинуть заседание сейчас.
Проснувшийся внутренний голос вдруг окреп, и я твердо сказал:
– Нет, вы ошибаетесь! Я могу покинуть это сатанинское заседание и могу остановить нас завещанием!
Джеймс возмутился:
– Кого остановить? О каком завещании ты говоришь?
Но я уже не слушал их и быстро шел через двор к своему кабинету. По всему дому шли бойкие приготовления к свадьбе, но я не обращал внимания ни на кого. Войдя в комнату, я быстро осмотрелся. Следы работы профессора были разбросаны повсюду.
Где он?
Я позвал:
– Профессор Вейсхаупт! Вы здесь?
Никто не ответил.
Тогда я уселся за письменный стол, достал из ящика бутылочку с ядом, поставил ее перед собой и начал быстро писать: «Завещание».
Слова ожили на бумаге. Я просил, молил своих сыновей, дочерей, внуков, правнуков и всех потомков остановиться! Умолял их прекратить развязывать войны! Да, люди и без нас убивали друг друга. Они воевали и до нас. Но если мы не можем противостоять этому, то нужно хотя бы перестать подстрекать и способствовать.
Написав это, я поставил подпись и посмотрел на себя в зеркало. Мое тяжелое, жуткое туловище еще и пахло ужасно. Я сказал себе, что это тело не протянет и пару месяцев.
И без сожаления схватил склянку с ядом.
Скрип в двери остановил меня на мгновение, и я увидел, что в комнату вошел профессор.
Он спросил:
– Вы вернулись? Я не ожидал вас так быстро… Что вы делаете? Что вы пьете?
Я посмотрел на него – сущий Сатана!
А он понял, что происходит, и на его лице изобразился ужас.
Он закричал:
– Не делай это!
Но я не дал ему остановить себя. Схватив короткий кинжал Вейсхаупта, который лежал на столе, я крикнул ему:
– Не подходи!
Он возмутился:
– Я же сказал! Нельзя трогать чужой нож!
Но я успел одним глотком осушить бутылочку яда. Жидкость обожгла все внутренности. Профессор бросился ко мне, но было уже поздно.
Он бегло просмотрел мое завещание и закричал:
– Ты выжил из ума! Кого ты защищаешь? Стадо патриотичных баранов?! Они и без тебя найдут самые глупые причины для насилия и смерти! Так пусть они умрут за благополучие твоих потомков! Они и так все уже принадлежат мне! Как и ты! Я ваш владыка!
Я начал падать на пол. И перед тем как потерять сознание, крикнул:
– Нет! Ты мной не владеешь!
В последний момент я увидел, как он рвет мое завещание, бросая клочки в камин, и сам пьет бутылочку того же яда. Я вырвался из своего вонючего тела, но он кинулся за мной. Мы пронеслись сквозь дымоход, и я понял, что он душит меня. Я тоже накинулся на него. Он замахнулся, ударил со всей силой, и я очутился на камнях.
* * *
Я быстро очнулся, тут же вскочил на ноги и нанес ответный удар. Сатана тоже свалился. Огромная волна бушующего Океана Страсти разбилась у наших ног. Я могу его победить! Мне надо прыгнуть в эти воды!
За моей спиной я услышал тревожный крик Аниты:
– Папа!
И голос Эскулапа:
– Не плачь, дорогая! Он сейчас творит свою судьбу!
Я подбежал к обрыву, но Черно-Белый Ангел опять оказался передо мной.
Анита закричала:
– Николай… Папа! Я тебя люблю!
И тут я почувствовал, что держу в руках кинжал Вейсхаупта. Видимо, схватив его там, у камина я уже не отпускал его все это время. Черно-Белый Ангел накинулся на меня, повалил и начал бить по голове. Но я сумел найти мгновение для того, чтобы глубоко вдохнуть и, взмахнув кинжалом, проткнул противника с криком:
– Умри, Сатана!
Кинжал по рукоятку вошел в тело, и Черно-Белый Ангел замер от неожиданности. Он посмотрел на рану и заорал:
– Не трогать мой нож!
Я понял, что надо действовать немедленно. Поднявшись на ноги, пошатываясь, я сделал несколько неуверенных шагов к обрыву и прыгнул в высокие волны Океана Страсти.
Последнее, что я услышал, был крик Аниты:
– Папа!
И возгласы Эскулапа:
– Не трогайте ее! Он изменил судьбу!
Волна покрыла меня с головой. Но я вынырнул и оглянулся.
Берег был залит кровью Черно-Белого Ангела. На пароме смертников началась паника.
Эскулап продолжал кричать:
– Он изменил судьбу! Спас свою дочь, и властью, данной мне, я отправляю на Землю Аниту!
Тут он подносит свой посох к плачущей Аните, и змеи кусают ее. В голове мелькнула самая счастливая мысль в моей жизни: «У меня есть дочь!»
Я снова погрузился в волны Океана Страсти. Последнее, что я почувствовал, были слова Аниты:
– Николай… Папа, я тебя люблю!
Пучина поглотила меня. Я начал тонуть, но вдруг опять вынырнул и поплыл к скалистым берегам горы Аюрведа.
Шквал ревности ударял меня справа и слева, безжалостно бил вал злости, а потом меня накрыла огромная волна невежества. Вдруг что-то светлое всплыло передо мной, и я увидел покой реанимации.
Тело Аниты. Ее палец дрогнул. Потом дрогнуло веко. Она открыла глаза и сказала:
– Мама! Я нашла папу!
