Четвертая глава
Черная магия на удачу
С закрытыми глазами, в состоянии полусна или полуяви, я кружусь и возношусь в удивительном танце с клубами дыма.
Дым меня обвивает и чудесным образом проникает в меня. Наша связь настолько тесная, что я медленно превращаюсь в это пляшущее облако и воспринимаю вселенную сквозь дым…
Танец дыма увлекает меня все выше и выше. Я чувствую, что внизу остался прародитель мой, трескучий огонек, который сотворил меня таким прекрасным воздушным плясуном. И тут понимаю, что я есть дым пламени жертвоприношения. Вот храм подо мной с золотыми куполами, там алтарь и на нем пылающее тело…
Тело человека-самосожженца. Он принес себя в жертву Господа своего.
А я теперь его дым.
Неужели я…
Ной?!
Да!
Я Ной, который перевоплотился в дым собственного полыхания…
Но это же против моей воли!
Я не хотел стать частью горения!
Я желал сжечь гниду в себе!
Не жаждал я улетучиться на всех танцующих парах вверх в неизвестность!
Я лишь предполагал остаться пеплом и прахом.
А вышло не так.
Я хотел сжечь в себе Черно-Белого Ангела, а получилось, что он теперь дышит мне в рот. И лицо его горит черно-белыми испарениями.
Что это на самом деле?
Он меня опять обманул?
И тут я понимаю!
Да!
Это очередной облик Черно-Белого Ангела.
Он опять взял меня против воли моей!
Последний взгляд бросаю вниз на свое горящее тело и вижу людей в храме.
Они ликуют.
С улиц Фарабуна слышны торжественные возгласы:
– Смотрите, радуга на небе!
– Это чудо!
– Бог с нами!
А первосвященник объявляет во всеуслышание:
– И жил Ной после потопа триста пятьдесят лет! Всех же дней Ноевых было девятьсот пятьдесят лет, и он умер…
Память просыпается, и я кричу:
– Хотел испепелить себя, но не в дыму кружить с чертом! Хотел отделаться от него, а не плясать с ним!
Остатками воли напрягаю внимание и понимаю: он подчинил меня, поработил, цепями сковал.
Но мысли мои свободны, и я кричу:
– Сгинь, Сатана! Брось меня преследовать!
А он клубится мне в рот и хохочет в душу:
– Ты – мой! Твой владыка Я! Тебе не уйти от меня в себя, ибо я уже в тебе!
Я с ним спорю:
– Нет, и нет! Я себя поджег…
Он ехидно злорадствует:
– Не себя! Лишь тело!
Я с ним борюсь:
– Я совершил жертвоприношение!
Он меня бьет:
– Не Богу, а мне!
Я нападаю:
– Алтарь был Бога! Он принял меня. Теперь я в Боге, но не в тебе!
Он глумится.
– Ты в Боге?! Ну, рассмешил! Ты во мне! Это моя планета и это мой дым!
Силой злости и негодования я бросился на него, он не увернулся…
Даже наоборот: в смехе он поддался мне. Я схватил его, и мы повалились на…
Холодный мраморный пол…
Дым развеялся, прах разметался, все вылилось в твердые формы материального мира.
Крепкой хваткой я держал за горло испуганного толстяка, тряс его, бил головой об каменный пол. А к его левому виску я прикладывал острие ножа с черной рукояткой.
Толстяк даже не сопротивляется, лишь пытается выговорить что-то.
Но ему трудно.
Я его душу.
Что происходит?
Я и сам пугаюсь.
Особенно ножа.
Быстро отпускаю незнакомца, бросаю нож в угол и отскакиваю, с грохотом опрокидывая алтарь и треножник.
По полу катится чаша с разлившимися благовониями, разбросаны поднос, амулеты, осколки зеркала, колокольчик и книги.
Почувствовав освобождение, толстяк глотает воздух, кашляет, поправляет свой толстый пояс с деревянными символами. Потом он тянется к ножу, которым я его чуть не зарезал. Тут я замечаю, что черная, длинная рукоятка ножа украшена устрашающими орнаментами.
Толстяк качает головой и говорит:
– Зря вы взяли мой нож. Никому нельзя трогать его.
Я осмотрел помещение: тускло освещенная комната, в камине потрескивает огонь, в массивном канделябре – свечи, из ритуальной чаши исходит пар.
– Где я? – вырвалось у меня.
Толстяк еще раз откашлялся и сказал:
– Вы меня чуть не зарезали.
Я крикнул:
– Кто я? Отвечай мне!
На его лице выразилось восхищение:
– Поразительно! Вы сами скажите, кто вы.
Я оглядел себя и ужаснулся: на мне было надето тяжелое, потное, пузатое тело…
– Что мы здесь делали? Похоже на черную магию…
Толстяк как-то странно покосился:
– Можете ее назвать и черной. Похоже, вы действительно забыли себя?
Я спросил неуверенно:
– Я – Ной?
Он воскликнул:
– Ной? Превосходно! Умоляю, расскажите больше!
Толстяк, пыхтя, поднялся, помог мне тоже встать и усадил в кресло.
Голова пошла кругом, все завертелось, и я растерянно сказал, скорее обращаясь к себе, чем к этому незнакомцу:
– Я был Ноем. Потом я сжег себя, чтобы убить Черно-Белого Ангела, завладевшего моей душой…
Мои слова вызвали восхищение толстяка:
– Боже! Вы видели себя Ноем? Нашим библейским патриархом?
Я возмутился:
– Да, я был им! Я путешествовал, строил, выращивал лозу и меня соблазнил Черно-Белый Ангел. Он подстрекал на пьянство и разврат. И я сжег себя. Потом я превратился в дым и теперь не знаю, кто я, и где нахожусь.
Толстяк сел напротив меня и сказал:
– Первым делом успокойтесь, я помогу вам вернуть память. Главное, сидите тихо и не делайте резких движений.
Он суетливо пошарил в своем кожаном чемоданчике и извлек оттуда склянку с красной жидкостью. Накапав в рюмку, он поднес ее к моим губам и сказал:
– Вот, это поможет.
Я послушно выпил.
Странная дрожь прокатилось по всему телу, и мне действительно стало лучше.
Толстяк удовлетворенно посмотрел на меня и спросил:
– Ну как? Помогло?
– Да, помогло. Теперь скажи мне, кто я? И кто ты? Ты – Сатана?
Он усмехнулся:
– Нет, я не сатана. Я всего лишь жалкий профессор юриспруденции из университета Ингольстадт.
– Профессор? Как твое имя?
– Адам Вейсхаупт.
– Профессор Вейсхаупт… И что же ты здесь делаешь, профессор?
– Я прибыл по вашей просьбе. Вы хотели, чтобы я провел над вами ритуал открывающий удачу в делах – ответил он.
– Значит, мы, все-таки, занимались магией.
Поняв мое смятение, профессор пошарил в кармане плаща с капюшоном, достал оттуда потрепанную бумагу и показал ее мне:
– Смотрите, это письмо, которое вы послали мне с прошением немедленно прибыть к вам с нужным инвентарем для обряда воплощения идей в параллелизм.
Я взял у него письмо и начал недоуменно рассматривать странные закорючки, в которых я ничего не понял.
– Это я писал?
– Конечно! На письме ваша личная печать!
– Допустим. Что это такое – обряд воплощения идей в параллелизм? Чушь какая-то…
Профессор улыбнулся.
– Нет, господин, это не чушь. Это значит, что вам требовались удачные идеи для своих деловых встреч…
– Каких встреч?
– Этого я не знаю…
– Хорошо, расскажи, в чем заключался обряд?
Профессор объяснил:
– В этой чаше, по всем правилам высшей магии, я приготовил для вас отвар красного мухомора. От него еще идет пар. Кончиком ножа я писал заклинания по воздуху и с помощью амулетов направлял свою энергию к высшим силам. Когда напиток был готов, я прочитал тайные заклинания из своей книги, напоил вас отваром, и вскоре ваша душа улетела путешествовать. Я помогал вам, не переставая читать заклинания. Я также жег благовония и сопровождал вас в странствии, пробивая вам путь магическим ножом…
Я его слушал с большим удивлением и, наконец, спросил:
– Как долго я путешествовал?
– Всю ночь. Ваша душа парила над многими мирами. Конечно, я не видел, то, что видели вы, но я чувствовал, что вы покоряете не страны и континенты, а целые Вселенные. К рассвету вы как-то утихли, и заснули. Возможно, вы даже видели сны. Я охранял вас здесь, держа свой нож наготове. Духи никогда не дремлют и могут овладеть путешествующей душой. Поэтому вам требовалась моя защита. Я боролся с одним мерзким существом, чтобы спасти вас. На моем ноже еще осталась его вонючая кровь. Наконец, вы проснулись, начали кидаться на стены, танцевали. А под самый конец напали на меня, отняли нож… Кроме меня никому нельзя дотрагиваться до моего волшебного ножа! Я вам кричал, но вы не слушали, повалили меня на пол и чуть не зарезали. Слава всевышним силам, вы вовремя очнулись. Вот и весь рассказ. Что вы там видели и где путешествовали, я, конечно, не знаю. Это ваше дело. Я лишь помогал вам по вашей же просьбе.
Я растерянно озирался:
– Но я ничего не помню.
Профессор ответил:
– Это не страшно. Сейчас у вас временный провал в памяти. Это естественное последствие моего ритуала. Память полностью восстановится в ближайшие минуты.
Я придвинулся поближе к профессору и спросил полушепотом:
– Я хочу знать, кто я сейчас? Скажи мне!
Вейсхаупт ответил мне таким же полушепотом:
– Пожалуйста, я все скажу. Вы – господин Натан Ротшильд, сын всеми уважаемого торговца антиквариатом, Майера Амшеля Ротшильда, поставщика двора его величества ландграфа Гессен-Кассельского Вильгельма…
Эти имена ударили меня как ток, и в моей голове заиграли образы старых монет из антикварной лавки отца, зазвенели серебряные крейцеры, золотые гольдгульдены и медные талеры… Я почувствовал присутствие подземных тайников под нашим домом. Там хранятся драгоценности вкладчиков и аккуратные учетные бухгалтерские книги отца…
Я вспомнил, что у меня есть братья. Нас пятеро!
Я Натан Ротшильд…
Профессор внимательно наблюдал за мной и сказал:
– Вижу, к вам возвращается память.
Я чувствовал, что силы возвращаются, однако память восстановилась медленно и я спросил:
– Какой сейчас год?
– 1805-й.
– Где мы?
– Во Франкфурте. Это дом вашего батюшки, где вы родились и выросли, однако сейчас вы живете в Лондоне, откуда вы прибыли вчера, для встречи с вашей семьей.
Следующая волна воспоминаний была наполнена новыми образами моего большого дома в Лондоне.
Стук в дверь, и курьер будит меня среди ночи. При свечах я читаю весточку от отца с требованием немедленно прибыть во Франкфурт на важное семейное совещание. Я начинаю собираться. Сонный секретарь записывает мои указания, которые он, несомненно, выполнит безукоризненно. Мой экипаж мчится под луной. Мой фрегат ожидает в Рамсгейтском харборе. Роскошные кареты брата целые сутки несут меня через всю Францию…
Потом я сидел и сочинял письмо.
– Верно, я вам писал, – вспомнил я.
Профессор обрадовался:
– Память быстро возвращается.
– Однако никак не вспомню, в какой помощи я нуждался? Может, дадите какую-нибудь подсказку?
Профессор задумчиво помотал головой и ответил:
– Подозреваю лишь, что речь идет о возможном финансировании датского монарха, принца-регента Дании и Норвегии, Фредерика шестого. После отмены крепостного права и рабства, казна Дании так опустела, что королевство на грани развала. У вашего батюшки появились по этому поводу кое-какие соображения, и он хотел все обсудить с вами и вашими братьями.
Сразу всплыло воспоминание о моих братьях.
Они разбросаны по столицам Европы. Но сейчас все вместе находятся здесь, с отцом, и ждут меня для общей встречи сегодня утром в…
Я встревожился:
– Который час?
Профессор посмотрел на карманные часы и ответил:
– Начало одиннадцатого.
Я быстро встал:
– Надо торопиться. Мне кажется, что встреча была назначена на десять часов. Наверное, семья заждалась.
Я направился к двери, но профессор меня остановил:
– Секунду. Позвольте лишь напомнить вам то, что вы сказали в беспамятстве.
Я остановился у двери.
– Я что-то говорил?
– Да! И мне кажется, это очень важно для вас сейчас.
– Хорошо, я слушаю…
– Вы сказали буквально следующее: «Истинное богатство не в наших подвалах, а в сознании людей, которые верят в наше богатство…»
Смысл этих слов не дошел до меня.
– И что же это значит?
Профессор развел руками:
– К сожалению, я не могу знать. Возможно, понимание придет к вам в нужный момент.
Я кивнул и бросил на прощанье:
– Вы получите достойное вознаграждение за ваш труд.
Профессор учтиво поклонился:
– Всегда к вашим услугам.
