Глава 18

В Москву так в Москву. Навигатор пообещал, что с учетом знаменитых пробок на Кольцевой он доберется до столицы за семь часов. Организм молил об отдыхе, но Иван приказал ему заткнуться, клятвенно заверив, что вечером подберет для него хорошее место, где можно будет хорошенько выспаться.

Навигатор не обманул, и к шестнадцати часам Иван подъехал к дому, где согласно паспортным данным обитали Сергей и Альбина Еремины. Абсолютно стандартная девятиэтажка, ничем не отличающаяся от своих собратьев. В представлении Ивана она никак не походила на единственное жилье владельца мусороперерабатывающего бизнеса, приносящего, по мнению Кристины, вполне приличный доход. Впрочем, вполне вероятно, что у Еремина есть еще недвижимость, только оформлена она на маму, папу или еще кого-нибудь. Рыбак набрал на домофоне номер нужной квартиры. Разумеется, дверь ему никто не открыл. Да он, собственно говоря, и не рассчитывал на это. Сел на скамеечку возле подъезда и приготовился ждать.

Ждать пришлось не очень долго. Минут через двадцать к двери подошла женщина лет пятидесяти. Строго зыркнула на Рыбака, вытащила из сумки связку ключей и поднесла к домофону «таблетку».

– Извините, пожалуйста, – подскочил к ней Иван. Наверное, сильно близко подскочил, потому что она недовольно посмотрела на него. – Вы случайно не знаете Ереминых из восемнадцатой квартиры?

– Нет, – сурово поджала губы женщина.

– Жалко. – Иван сделал печальное лицо. – Мне нужно Альбине передать письмо, а я никак не могу ее застать. Уже третий раз прихожу, а дома никого нет.

– Так она же в больнице, – сказала женщина.

«Ну надо же, – подумал Иван, – а только что говорила, будто не знает Ереминых».

– Как в больнице? И давно?

– Послушайте, молодой человек, дайте мне пройти! – Женщина (откуда только силы взялись?) оттолкнула Ивана и вошла в подъезд, захлопнув дверь перед самым его носом. Ничего не оставалось, как снова сесть на скамейку.

Минут через пять к двери подошла женщина с мальчиком лет пяти.

– Здравствуйте! – обратился к ней Иван. – Не подскажете, где я могу найти Альбину Еремину из восемнадцатой квартиры?

Женщина вдруг переменилась в лице, схватила ребенка на руки, крепко прижала его к груди. Видно, слишком крепко, потому что ребенок стал брыкаться, пытаясь освободиться.

– Мам! Ну мама же!

– Артем, успокойся! – истеричным тоном заорала женщина, хотя за секунду до этого выглядела абсолютно спокойной. Проигнорировав вопрос Рыбака, она вбежала в подъезд и понеслась вверх по лестнице со скоростью, достойной спринтера.

Удивленному таким поведением Рыбаку ничего не оставалось, как снова занять свой пост на лавочке.

Сидеть пришлось долго. Изрядно проголодавшийся Иван все сильнее ощущал потребность сбегать в пекарню на углу дома и перекусить хоть чем-нибудь, но тут в дело вмешалась судьба. Имела она облик тщедушной старушки, медленно бредущей к соседнему подъезду. В руках женщина несла два объемных пакета, причем ручки у одного из них оторвались, и бабуле приходилось прилагать серьезные усилия, чтобы не позволить содержимому вывалиться на тротуар.

– Давайте я вам помогу. – Иван пулей бросился навстречу.

Но старушка была не лыком шита.

– Спасибо, я уже дома, – сказала она сурово.

Тон этот мог обмануть кого угодно, но не Ивана. Он видел, что бабушка под завязку наполнена информацией и просто жаждет излить ее хоть на кого-нибудь.

– Капитан Рыбак. – Иван показал одно из своих удостоверений.

Бабуля поставила пакеты на скамейку. И сухонькой, похожей на лягушачью лапкой схватила документ. Иван даже не ожидал от собеседницы такой прыти.

– И что вам нужно, капитан Рыбак? – спросила она, вручая Ивану свои пакеты.

Пакеты оказались тяжелыми – каждый не меньше десяти килограммов, и Иван невольно подивился старушкиной выносливости.

– Я разыскиваю Альбину Еремину, – сказал Иван, стремясь заинтересовать потенциальную свидетельницу, пока она не скрылась за дверью подъезда.

– Это которая Альбина?

– Художница, – сразу же перешел в наступление Иван.

– Худо-о-ожница? – Старушка, похоже, удивилась, но сориентировалась быстро. – Значит, она художница… Ну тогда все ясно!

– Что ясно?

– Ну, если художница. Знаете, молодой человек, раз уж вызвались мне помочь, так помогайте.

И, приложив ключ к домофону, женщина решительно толкнула дверь и вошла в подъезд. Перехватив поудобнее пакеты, Иван последовал за ней.

– Художники, – назидательно сообщила старушка, – все сумасшедшие. Кто-то сильно, кто-то слегка. Кто-то отрезал себе ухо, кто-то вместо собаки завел самого настоящего муравьеда…

– Муравьеда? Это такого большого? С хоботом? – Про ухо Иван был наслышан, а вот про муравьеда как-то не довелось. – Это, наверное, этот… как его… Таити…

– Таити, Таити, – передразнила бабуля. – Стыдно, юноша, не знать такие элементарные вещи! С муравьедом на позолоченном поводке гулял Сальвадор Дали. И не по Таити, а по Парижу.

Выйдя из лифта, старушка открыла дверь, и они вошли в крохотную прихожую. Открытая дверь позволяла видеть празднично сервированный в единственной комнате стол.

– Я не вовремя? – извиняющимся тоном поинтересовался Рыбак, снимая кроссовки.

– Почему вы так решили? – спросила она, потом поняла и добавила: – Нет, сын должен заехать.

Ожидаемый приезд сына в совокупности с наполненными едой пакетами заставил Рыбака форсировать события.

– Так почему вы решили, что Альбина была сумасшедшей? – спросил он, проходя на кухню. По размерам она не превосходила прихожую. Поставив сумку на стол, Иван испытал ни с чем не сравнимое облегчение.

– Хотите чаю? – поинтересовалась женщина, выкладывая покупки. – Печенье я вот купила, ореховое.

Печеньиц в пакете было штук восемь – Ивану на один зуб.

– А сыну? – счел нужным поинтересоваться он.

– Так он в воскресенье заедет…

Она не договорила, а Ивану послышалось мысленное окончание фразы: если заедет. Это напомнило ему соседку, тетю Галю. Ее дочь с мужем и двумя детьми жили на Севере, а летом приезжала к матери в гости. За неделю до планируемого приезда тетя Галя звала Ивана, чтобы он помог поставить на середину комнаты стол, и начинала готовить праздничный ужин. Варила холодец, овощи и яйца для фирменного салата всех жителей постсоветского пространства «Оливье». Может, и его, Ивана, мама, пока была жива, точно так же ждала сына. Ждала каждый день, даже будучи уверенной, что он точно не приедет. И все-таки ждала.

– Вы извините, я не знаю вашего имени-отчества…

– Валентина Николаевна. Так как насчет чая?

– Было бы здорово. И все-таки, Валентина Николаевна, насчет Альбины…

– Да, насчет Альбины… Она такая тихая была. Вежливая. Всегда здоровалась, хотя жила в соседнем подъезде, и лично знакомы мы не были. В Москве это сейчас редкость. Наверное, только в деревнях сохранился такой добрый обычай – желать всем встречным здоровья.

Тут Иван вспомнил, как еще до знакомства с Асей ходил в поход к знаменитому крымскому Храму Солнца. Все люди, встреченные им в горах, здоровались. Поначалу Ивану показалось это странным, а к концу похода, когда их группа уже спускалась к трассе, он уже сам первым приветствовал поднимающихся в горы.

– Я не часто ее видела. Она уходила рано утром, возвращалась поздно вечером. Пальто у нее такое – серенькое, неброское. Шапочка, варежки-самовязки. А где-то осенью я ее чаще стала видеть. Она с Лизой из соседнего подъезда подружилась. У той сын – Артемка, ему тогда четыре года исполнилось.

Иван тут же вспомнил истеричную мамашу с маленьким мальчиком. Уж не с Лизой ли он разговаривал у Альбининого подъезда?

– Так вот, – продолжала Валентина Николаевна, – Альбина всегда с Лизой сидела на скамеечке, пока та с Артемкой гуляла. У нас во дворе, видели, какую хорошую детскую площадку поставили? Кандидат в депутаты поставил, чтобы проголосовали за него в Думу. В Думу он не попал, а доброе дело – осталось. Чаю подлить?

Иван покивал – чай у Валентины Николаевны был отменным. Не из пакетика, а заваренный по всем правилам в нарядном – мелкие незабудки по белой глазури – фарфоровом чайничке.

– И вот однажды Лизе понадобилось срочно сбегать в магазин. Уж не знаю зачем, но суть не в этом. Попросила она Альбину присмотреть за Артемом. Пока бегала – полил дождь. Прибегает – ни Альбины, ни сына. Подумала, что те от дождя в подъезде спрятались. Сунулась, а нет их в подъезде. Тогда решила, что Альбина отвела мальчика к себе. Лиза бы и сама так поступила – зачем зря ребенку мокнуть. Побежала к Альбине – дверь закрыта, на звонки никто не отвечает. У Лизы истерика. По улице бегает, кричит. Я услышала, тоже вышла, подключилась, хоть и дождь был сильный. Вызвали полицию, прибежал муж Лизы. Увел ее в квартиру. Что потом было, я не видела. Видела только, как вечером приехала «Скорая», я всегда смотрю, когда «Скорая» приезжает. Возраст, понимаете ли, такой. И увидела, как Альбина вышла из подъезда и в «Скорую» села. А следом муж ее вышел с сумкой, небольшой такой… – Валентина Николаевна показала руками, какой примерно была сумка, и Иван понимающе кивнул, – и тоже в «Скорую» сел. И больше я их не видела – ни его, ни ее. Гуля, она у нас в подъездах убирает, рассказала, что в тот же день вечером Еремин привел ребенка к родителям. Вроде как он вернулся домой и обнаружил чужого мальчика в своей квартире. Сказал, что у Альбины проблемы с нервами. Как ему удалось замять это дело – неизвестно. Говорят, будто Альбина до сих пор в психиатрической клинике. Но все это слухи.

– А в какой квартире живет Лиза?

– В тридцать шестой. Только не думаю, что она станет с вами разговаривать.

Ивану тоже в это не особо верилось, но попытаться стоило. И, попрощавшись с гостеприимной хозяйкой, он отправился к соседнему подъезду.

– Да, – ответил женский голос, когда он набрал на домофоне код квартиры.

– Здравствуйте! Меня зовут Рыбак Иван Станиславович. Мне нужно задать вам несколько вопросов о вашей соседке Альбине Ереминой, – официальным тоном заявил Иван.

– Убирайтесь, а то я позвоню в полицию! – закричала собеседница. Казалось, это вовсе не та женщина, которая минутой раньше спокойно произнесла «да».

– Я и есть полиция. – Ивану не очень хотелось еще раз светить липовым удостоверением. Одно дело – добродушная Валентина Николаевна, другое – женщина в состоянии перманентной истерики. Но иначе на разговор ее точно не вытянуть.

– Полиция? – В голосе по-прежнему звучали истерические нотки, но Иван понял, что он на правильном пути.

Женщина надолго замолчала, но потом все же открыла дверь. Иван поднялся на лифте на нужный этаж и смог лицезреть левый Лизин глаз, сердито уставившийся на него через едва приоткрытую дверь.

– Покажите удостоверение, – скомандовала она. Это была та самая молодая мать, которую он видел у Альбининого подъезда.

Иван козырнул удостоверением, женщина удовлетворенно кивнула, но открывать дверь и пускать Ивана в дом явно не собиралась.

– Может, тогда вы выйдете? – предложил он альтернативный вариант. – Не разговаривать же нам через дверь.

– Лучше спуститесь вниз и подождите меня там, – поколебавшись, сказала Лиза.

Иван послушно вышел на улицу, а следом за ним выскользнула из подъезда и присела на край скамейки бывшая подруга Альбины, готовая в любой момент вскочить и убежать. Ее пальцы напряженно крутили ключ от домофона.

– Спрашивайте, только быстро. У меня ребенок один дома, – распорядилась она.

– Меня интересует Альбина Еремина. Когда и где вы видели ее в последний раз?

– А что она опять натворила? – задала Лиза встречный вопрос.

Будь воля Рыбака, он бы сейчас рявкнул что-нибудь типа: «Вопросы здесь задаю я!» Но это было бы равносильно провалу, и он лишь терпеливо сообщил:

– Она пропала в марте этого года, и я ее разыскиваю.

– Понятно. Последний раз я видела ее пятого октября. В этот день она украла моего сына.

И Лиза рассказала уже известную Ивану историю.

– Что было потом?

– Вечером раздался звонок. Саша, муж мой, открыл. На пороге стояли Артемка и Еремин. Сын бросился ко мне, а у Саши с Ереминым состоялся разговор.

– О чем они говорили, вы слышали?

– Мужской разговор, – многозначительно сказала Лиза.

Рыбак понял, что Лизин муж попросту врезал Еремину.

– И что произошло после того, как ваш муж избил Еремина?

При слове «избил» Лиза протестующе замотала головой, но отрицать ничего не стала.

– Еремин ушел. Саша сказал, что Альбина когда-то потеряла ребенка. Сейчас ему было бы столько же лет, сколько сейчас нашему Артемке. После смерти сына у Альбины проблемы с психикой, и при виде Артема у нее произошло обострение. Сейчас Еремин вызовет «Скорую помощь» и отправит ее в больницу. И еще он предлагал Саше деньги, чтобы он забрал заявление из полиции.

– А Саша?

– Он ему снова врезал, и тот ушел. Потом приходил адвокат Еремина и сообщил, что он в больнице снял побои. И если мы будем настаивать на обвинении, выдвинет встречный иск. Альбине за похищение Артема ничего не будет – с нее взятки гладки. Психиатрическая экспертиза докажет, что она была не в себе. А Саше за нанесение тяжких телесных повреждений грозит срок. Пусть даже условный, но кому нужно наличие судимости в биографии? И мы забрали заявление. Квартира так и стоит закрытая, никто в ней не живет. Это все.

После ухода Лизы Иван еще немного посидел на скамейке, а потом отправился к верному «Форду», попутно прихватив в давно облюбованной пекарне два больших пирога с мясом и стаканчик кофе.

Первым делом Иван отправил Федору файлы с записями разговоров с Валентиной Николаевной и Лизой, а потом перешел к трапезе. Так как после раннего завтрака у Лисицыных он только выпил чашку чая у Валентины Николаевны (съесть печенье ему не позволила совесть), пироги и кофе показались просто пищей богов. Изначально он планировал ограничиться одним пирогом, а второй оставить на ужин, но увлекся и не заметил, как умял оба. После чего с помощью телефонного приложения нашел неподалеку недорогую гостиницу.

Комнатка оказалась крошечной, но Ивану и не нужны были хоромы. Перво-наперво он нырнул под душ, после чего улегся на кровать – в номере даже стула не было, позвонил Кристине.

– Привет, Иван! Как погодка в Москве?

Ну как можно говорить о погоде, если они ни на шаг не продвинулись в поисках Альбины?! Хотя какая она Альбина? Аферистка эта? А потому Иван сухо ответил:

– Нормальная погода.

– Я поговорила с Оливером, – продолжала Кристина. – Он подтвердил, что мозг Альбины во время аварии не пострадал. Так что версия о том, что после черепно-мозговой травмы она начала рисовать, несостоятельна.

– А кто же тогда рисовал?

– Завтра у Тимура встреча с одним художником. Может, что-нибудь и прояснится. Я тебе еще самого главного не рассказала про нашу «Альбину». В истории болезни упоминается амнезия. Но Оливер считает, что такие травмы не могли вызвать амнезию. И еще там написано, будто она перенесла операцию. Кесарево сечение. Судя по состоянию послеоперационного шва, произошло это не более чем за четыре месяца до аварии. И самое главное – у нее была лактация.

– Это как?

– Молоко в груди. То есть в то время у нее был четырехмесячный малыш и непосредственно накануне аварии она кормила его грудью.

– Значит, ее наверняка должны были искать.

– В том-то и дело! Федор искал, где только можно и где нельзя, но заявлений о пропаже кормящей матери четырехмесячного ребенка в тот период не поступало.

– Может, ребенку было пять месяцев? – предположил Иван.

– Вообще не поступало. Федор сначала искал в трехмесячном интервале, затем поставил год. Не искал ее никто.

– Подожди. Лиза сказала, что Альбина – будем ее пока так называть – потеряла ребенка. Может, она была матерью-одиночкой, жила абсолютно одна. Ребенок умер, она его похоронила и поехала…

– Куда?

– А хоть куда. Люди по-разному воспринимают смерть близких. А что по машине, в которой она ехала?

– Водитель – Анатолий Жуков, одна тысяча девятьсот семидесятого года рождения, был женат, имел двоих совершеннолетних детей. Возвращался домой из командировки в Нижний Новгород. Девушек, очевидно, подобрал по пути, чтобы не так скучно было. Где конкретно подобрал – неизвестно.

Личность второй девушки не установлена. Ее тоже никто не искал, труп в морге остался невостребованным. И по истечении установленного законом срока захоронен.

– Ты тоже считаешь, что…

– Да. Думаю, именно та девушка была Альбиной Лисицыной.

– Дела-а-а, – только и мог сказать Иван.

Ему вдруг стало жалко мать Альбины Лисицыной. Настоящей Альбины Лисицыной. Ту самую простую женщину, которая сегодня на рассвете сзывала кур: «Цыпа, цыпа». А потом угощала его завтраком и с гордостью показывала фотографии дочери. А перед отъездом попросила сообщить, если он вдруг узнает про дочкиного ребенка. И что он может ей рассказать? Что ребенка не было и не будет никогда? А ее дочь давно мертва и захоронена в общей могиле? Лучше уж вообще ничего не сообщать. И тогда дочь останется для матери живой.

– Иван, ты еще здесь? – позвала Кристина, приняв его долгое молчание за обрыв связи.

– Тут, тут, – поспешил откликнуться он. – Я это… того… Какие мои дальнейшие действия?

– Отдыхай. Мы пока еще подумаем, послушаем. Завтра созвонимся, хорошо?

Тут Иван услышал звонок по второй линии. Вдруг это Еремин звонит с Асиного телефона? Он быстро распрощался с Кристиной, но звонившим оказался Новоселов.

– Вань, – сказал он, – с Домбаем пока ничего не получается. Но если ты сам туда поедешь, ребята местные тебе окажут содействие.

– Сколько же туда ехать из Москвы? До этого Домбая?

– На самолете два часа. Правда, это только до Минеральных вод. Потом – пешочком. Зато красота какая! Солнце, горы! Я бы сам с удовольствием поехал. Так ты же не хочешь, чтобы я подключился.

– Не хочу, – согласился Иван. – Пока не хочу. Я должен подумать. Если соберусь, завтра тебе позвоню.

Несмотря на усталость, он долго не мог уснуть. Думал об Асе, потом о странной женщине, назвавшейся чужим именем. Женщине, рисующей необычные картины. Ведь Федор сказал, что сайт был создан до аварии. Значит, она уже тогда рисовала. А Еремин просто воспользовался случаем, чтобы раскрутить ее. Интересно, кто покупал эти картины? Надо спросить у Кристины. Может, в процессе продажи у нее возникли чувства к одному из покупателей, а Еремин не желал расставаться с выгодным «бизнес-проектом», и псевдо-Альбина просто от него сбежала? Улучив момент во время поездки на Домбай?

Но почему именно Домбай? Судя по недвижимости, приобретенной на вырученные от продажи картин деньги, Альбина с мужем были богаты. Да и гипотетический любовник – покупатель картин должен быть человеком состоятельным. А люди, способные заплатить такие деньги за довольно странные картины, наверняка ездят на более дорогие горнолыжные курорты. Куда-нибудь в Швейцарию или в Австрию. Но проверить все-таки стоит.