В углу консоли загорелась иконка. Дежарден оставил ее без внимания.

Только что подключили выделенный канал: нить оптоволокна во всей своей неприятной телесности проползала под дверью и змеиными кольцами стелилась по коридору. Иного выхода не было: УЛН слишком заботилось о безопасности, и внутри его периметра гражданским узлам места не было, Генерал же – или Актиния, или как там его теперь звали – с самого Янктона ни с какими другими не разговаривал. Если Дежарден собрался идти в бой, то ему придется делать это на вражеской территории.

А значит, только выделенка. Само собой разумеется, беспроводную связь в Патруле глушили; в Управлении нельзя было выйти онлайн даже с запястника, минуя местный хаб. Дежарден представил себе, как кабель тянется через вестибюль на улицу, затем поворачивает налево и ползет к ближайшей библиотеке, а об него спотыкаются прохожие. К счастью, в подвале отыскался городской распределительный блок.

Консоль усилила яркость иконки на несколько люменов, повысив ее визуальный голос: Элис Джовелланос по-прежнему желает поговорить. Пожалуйста, ответьте.

«Забудь, Элис. Ты последняя, кого бы я сейчас хотел видеть. Счастье твое, что я тебя еще не сдал».

Если бы Трип Вины по-прежнему делал его… свою работу, Ахилл бы ее заложил. Одному Богу известно, как сильно он мог напортачить из-за проделок этой вредительницы. Одному Богу известно, скольких еще правонарушителей она подобным же образом поставила под угрозу, как много катастроф могло произойти из-за элементарной эндокринной нерешительности в критический момент. Потенциально Джовелланос подвергла риску миллионы жизней.

Конечно, на фоне Бетагемота вся эта проблема яйца выеденного не стоила. АмСеть только что сделала пандемию достоянием гласности: огромный кусок Западного побережья теперь официально объявили зоной карантина. Даже официальное количество погибших сразу стартовало с четырехзначного числа.

Сросток кабеля уходил к новому пульту, загромоздившему пространство справа от Дежардена. Изолированный и автономный, он был не связан и даже не совместим с разъемами в УЛН. Внутри него ожидали своего часа огромные огороженные пространства – пространства могли поглотить содержимое любого узла, а стены – мгновенно отразить его архитектуру. По сути, репликатор среды обитания. Террариум.

Иконка начала гудеть. Ахилл отключил звук.

«Элис, пойми намек».

Она действительно его достала. Проблема – и это действительно стало серьезной проблемой, сам этот факт лишь подчеркивал, насколько же Джовелланос все испортила, – заключалась в том, что она, очевидно, все видела в ином свете. Элис воображала себя своего рода освободительницей. Она действовала исходя из своих путаных представлений о благополучии Дежардена и явно ставила его интересы превыше Общего Блага.

Дежарден запустил загрузку террариума. На миг дисплей заполонила стартовая диагностика. На сей раз никаких глазных имплантатов: в конце концов, они были частью сети УЛН. Придется довольствоваться обыкновенным изображением и сенсорной панелью.

«Общее благо. Ну-ну».

Оно всегда воспринималось человечеством как безликая абстракция. Легче сочувствовать кому-то, с кем знаком лично, нежели отдаленным страданиям безвестных миллионов. Когда цунами ударило по Тихоокеанскому побережью, Дежарден наблюдал за обсуждениями, крутил фильтры, а про себя вздыхал с облегчением, что под этими руинами оказался не он, но прекрасно знал, что смерть Мандельброт разобьет ему сердце.

Именно из-за этой нелогичности был так необходим Трип Вины. Именно из-за нее Ахилл так и не сдал Элис. Разумеется, о дружеских беседах теперь и речи не шло, это уж точно, но вот взять и предать Джовелланос он тоже не мог.

И потом. Если он действительно понял, что такое Актиния, то идею ему подала именно Элис.

Он прикоснулся к консоли. На дисплее открылось окно. По ту сторону завывал Водоворот.

Так или иначе, через час он все узнает.

Она была повсюду.

Она была даже там, где ее на самом деле не было. Где она не говорила сама – говорили о ней. Где не говорили о ней – там зрели семена: мифы и легенды о Лени Кларк оставались инертны до тех пор, пока ничего не подозревающий переносчик не открывал почтовый ящик и не давал жизнь новому поколению.

– Она повсюду. Вот почему они не могут ее поймать.

– Кончай фонить. Как она может быть повсюду?

– Самозванцы. Клоны. Кто, вообще, сказал, что есть только одна Лени Кларк?

– Она, знаешь ли, и прыгать через пространство умеет. Квантовая телепортация. Все дело в наноботах, живущих в ее крови.

– Это невозможно.

– Помнишь Полосу?

– И что с того?

– Это все Лени устроила, гаплоид. Брела по пляжу, и каждый, кого она касалась, слезал с препаратов и просыпался. Раз, и все. Как по мне, без наноботов не обошлось.

– Да при чем тут наноботы? Это тот самый вирус «огненная ведьма» из Северной Калифорнии, от которого еще суставы разваливаются, ну ты знаешь. Он проник в циркуляторы и расхерачил какие-то молекулы в валиуме. Хочешь знать, что устроила Лени? Чуму эту чертову, вот что…

Она стала умнее. Коварней. Сотни правонарушителей теперь были начеку, рыская по гражданским каналам в поисках зон с необъяснимой ясностью, которая днем ранее насторожила Дежардена. Больше Актиния таких промахов не допускала.

И когда Дежарден наконец нашел цель, то вычислил ее не по скорости передачи данных и не по отсутствию сбоев, а по содержанию:

– Я знаю, где находится Лени Кларк. – Бесполый нейтральный голос на основе расширенного стандартного кода, тембр выбран по умолчанию. Залогинился под именем Тессеракт. – Les beus на хвосте, но сейчас они потеряли ее след.

– Откуда тебе это известно? – спросил некто под ником Посейдон-23.

– Я – Актиния, – ответил Тессеракт.

– Ну конечно. А я тогда Кен Лабин.

– Тогда сочтены дни твои, литтварь моя. Кена Лабина обратили. Он теперь работает на корпов.

Чтобы прийти к такому заключению, надо было сильно поумнеть. А вот говорить подобные вещи в ненадежной компании уже не столь разумно. Дежарден начал выписывать линии на консоли.

– Надо ее прикрыть, – продолжал Тессекрат. – Кто-нибудь из вас сейчас находится в центральном поясе Северной Америки – скажем, в районе Великих озер?

Никаких обращений к логу локального трафика, никакого отлова Тьюринг-софта втихомолку, никаких следов в канале. Никакой активности в тех областях, за которыми мог приглядывать Тессеракт. Ахилл тоже поумнел.

– Да пошел ты, Тесси. – Какой-то скептик под ником Хиигара. – Ты думаешь, мы впишемся за личного импресарио Лени Кларк, стоит ему сунуться в чат?

В локальном узле ничего. Дежарден начал отслеживать смежные серверы.

– Я улавливаю скептицизм, – заметил Тессеракт. – Вы хотите спецэффектов, да? Демонстрации возможностей.

– Мамочки! – воскликнул Посейдон-23, и его голос утонул в реве океана.

Дежарден моргнул. Секундой ранее в списке канала числилось шесть человек. Теперь же там заговорили разом четыре тысячи восемьсот шестьдесят два пользователя. По отдельности ни одного голоса нельзя было различить, но их слаженный оглушительный рев оказался до невозможного отчетливым: цифровой гул без всяких искажений, помех, аритмичного заикания от накладывающихся друг на друга или потерянных при передаче байтов.

Вновь тишина. Список схлопнулся до прежних шести человек.

– Получите, – произнес Тессеракт.

«Черт побери, – подумал Дежарден. Потрясенный, он изучал результаты на консоли. – Она говорит сразу со всеми. Разом».

– Как ты это сделал? – спросил Хиигара.

– Предпочел бы не делать, – шепнул Тессеракт. – Это привлекает внимание. Кто-нибудь из вас сейчас находится в центральном поясе Северной Америки – скажем, в районе Великих озер?

Дежарден заглушил болтовню: напав на след, он больше в ней не нуждался. На сервере одной больницы в другом конце города, похоже, расплодилась какая-то жизнь. Ахилл зашел внутрь, выглянул наружу через порталы.

Там оказалось еще больше фауны. Дежарден сделал шаг вбок и очутился в бюджетном регистре города Осло. След вел в…

Еще шажок.

Тимор. Вся зона кишела паразитами. Конечно, в смысле дезинсекции эти вспомогательные области до сих пор жили как в двадцатом веке, но не настолько же…

«Вот оно, – подумал он. – Ничего не трогай. Бей в корень».

Так Ахилл и сделал. Он шепнул несколько милых банальностей контроллерам шлюза и системным часам, сверкнул удостоверением, чтобы успокоить их. «Скоро куча пользователей жутко расстроится», – подумалось ему.

Дежарден ткнул в консоль. На другом краю Земли все до единого веб-порталы в границах тиморского узла накрепко захлопнулись.

Время внутри него пошло с запинками.

Оно не остановилось совсем – без определенного уровня итерирования системы скопировать то, что внутри, было бы невозможно. Это не должно было сыграть решающей роли. Что пара тысяч циклов, что пара десятков тысяч. Может, противник, двигающийся словно в покадровой съемке, и понял что-то, но поделать с этим – если Дежардену повезло – ничего не мог.

Ахилл проигнорировал скопление трафика на шлюзах Тимора. Не обратил внимания на жалобные запросы других узлов, недоумевавших, почему их фиды вдруг накрылись. Он видел только математику в пузыре: архитектуру, операционную систему, программное обеспечение. Файлы, программы и фауну. Процесс в каком-то смысле походил на телепортацию: каждый бит фиксировался, прочитывался и реконструировался на другой стороне света, а оригинал оставался нетронутым, несмотря на всю глубину вторжения.

Готово.

Тиморский узел вздрогнул, вновь набирая скорость. Внутри что-то внезапно запаниковало; фауна завихрилась подобно листьям в торнадо, раздирая протоколы, ломясь в двери, запоздало выпуская себе кишки. Неважно. Не успели.

Дежарден улыбнулся. Актиния попала к нему в аквариум.

В террариуме Дежарден мог остановить время полностью.

Перед ним все лежало как на ладони, застывшим мгновением: программная эмуляция самого узла, копии каждого регистра и адреса, каждый спин и каждый бит. Он мог запустить всю систему одной командой.

И тогда она разлетелась бы через пару секунд. Точно так же, как и тиморский оригинал.

Поэтому он сделал резервные копии логов и регистров и разместил их снаружи, соединив двухсторонним фильтруемым каналом с оригиналами. Он прошел через каждый портал, ведущий из узла – ныне те обернулись воротами в забвение, ибо пузырь висел в пустоте, – и слегка их провернул.

Ахилл оглядел творение рук своих. Время замерло. Ничего не двигалось.

– Мёбиус, явись, – пробормотал он.

Актиния вскрикнула. Тысячи незарегистрированных EXE-файлов бросились к логу трафика и искромсали его на куски; миллион сбежал через порталы.

А еще в десять раз больше затаились и наблюдали:

как изувеченные логи быстро восстановились, даже не успев покровоточить, получив помощь прямо с небес;

как фауна, спасшаяся бегством через один портал, вынырнула из другого и в растерянности закружила на месте;

как посреди хаоса открылся канал и с Небес воззвал голос:

– Здравствуй, Актиния.

– Мы не разговариваем с тобой. – Бесполый, без выражения голос. Заданный по умолчанию.

Она все еще терзала учетные записи, но теперь десятком разных способов одновременно: аккуратно подделывая, атакуя в лоб и применяя все промежуточные варианты. Ничего не сработало, но Дежарден был все равно впечатлен. Актиния оказалась чертовски умна.

Так же умна, как плетущий сеть паук, слепо подчиняющийся удовлетворению своих жизненных потребностей. Как птица, рассчитывающая груз семян в клюве до третьего числа после запятой в зависимости от ветра и расстояния.

– Нет-нет, тебе просто необходимо поговорить со мной, – мягко произнес Дежарден. – Ибо я есть Господь. – Он выловил наугад местного зверька, маркировал и отпустил на свободу.

– Кончай фонить, кретин. Лени Кларк – вот Господь. – Косяк рыб, стая перелетных птиц настолько сложны, что для их полного понимания необходимы матричная алгебра и вычислительные машины. Голосовой код Актинии шел откуда-то изнутри.

– Кларк не Господь, – возразил Дежарден. – Она чашка Петри.

Фауна по-прежнему просачивалась сквозь циклические шлюзы, но уже более упорядоченно, как будто систематически изучала их, эволюционируя на ходу. Дежарден переключился на маркированный сегмент. У него уже появились потомки, и каждый из них нес Каинову печать, дарованную родителю.

Двести шестьдесят поколений за четырнадцать секунд. Неплохо.

«Спасибо тебе, Элис. Если бы не твоя тирада про танцующих пчел, кто знает, когда бы я догадался…»

– Может быть, тебе нужна демонстрация? – произнес рой. – Ты хочешь спецэффектов, да?

И она была права. У генов есть собственный разум. Они могут так перепаять муравья, что он начнет возделывать фермы под землей, приручать стада тлей… даже захватывать рабов. Гены способны создавать столь изощренные рисунки поведения, что дай только время, и те будут граничить с гениальностью.

– Демонстрация, – ответил Дежарден. – Конечно. Удиви меня.

Время – вот где загвоздка. Гены неторопливы: чтобы освоить какой-нибудь хитрый трюк для добычи пищи, им требуются тысячи поколений, а нормальному разуму – пять минут. Если уж на то пошло, потому-то мозг и эволюционировал. Но когда сотни поколений укладываются в пределы одного зевка, у генов может появиться преимущество. Может, местная фауна учится говорить, используя лишь слепую и тупую логику естественного отбора, – а бедный неуклюжий кусок мяса на другом конце провода и не подозревает, что за время их болтовни сменились многие поколения.

– Я жду, – отозвался Дежарден.

– Лени Кларк – не демонстрация. – Рой вихрем кружился в террариуме. То ли у Дежардена разыгралось воображение, то ли вихрь на самом деле начал блекнуть.

Он улыбнулся:

– Бесишься, да?

– Хлебов и рыб Актинии.

– Но ты не Актиния. Ты всего лишь крохотная ее часть, и к тому же совсем одна…

Конечно, времени как такового недостаточно. Эволюции нужна вариативность. Мутации и перестановки для создания новых прототипов, изменчивая окружающая среда для выпалывания негодных и преображения выживших.

– Кларк, Лени, вода начинает мерцать таким холодным, радиоактивным светом…

Жизнь может какое-то время существовать и в четырех стенах, но не эволюционировать. На популяции в террариуме Дежардена начал сильно сказываться инцест.

– Хардкор бесплатно педоснафф, – бормотал рой. – Нилось одинна.

Бессчетное число особей. Они наталкивались друг на друга, размножались. Стагнировали.

Все это лишь паттерн.

– Навалом, – произнесла фауна и замолкла.

Только тогда Ахилл понял, что уже несколько секунд сидит неподвижно, и даже забыл, что надо дышать. Он медленно выдохнул.

– Ладно, – шепнул он, – а ты, оказывается, не очень умный. Только действуешь, будто ты такой…