Дью Томас
Карманный рай

ТОМАС Б. ДЬЮИ

КАРМАННЫЙ РАЙ

Глава 1

Восемь вечера, Все магазины в Лупе (деловой район Чикаго - прим. пер.) закрыты. На улице сыро, моросит мелкий дождь, правда, особого неудобства не доставляет. Я поставил машину на стоянку, вошел в холл и поднялся в лифте на восьмой этаж. На большой доске полированного стекла возле комнаты 814 красовалась гордая золотая надпись: "Бернард Рейнхарт", и чуть ниже помельче черным: "Импорт-Экспорт".

За дверью горел свет. Я постучал.

- Кто там? - спросил мужской голос.

- Мак.

- Минутку...

Дверь открылась, на пороге появился мужчина в очках в черепаховой оправе и в рубашке с закатанными рукавами; он жестом пригласил меня войти.

Бернард Рейнхарт оказался излишне разжиревшим здоровяком с утиной походкой.

Следом за ним я пересек пустую приемную и вошел в кабинет. В центре возвышался роскошный письменный стол, за ним - несколько шкафов с документами, на стенах множество полок с сувенирами из Гонконга и прочих дальних стран. На небольшом столике - наполовину уложенный чемодан, на столе - авиабилет. Хозяин явно собирался уезжать.

Он предложил мне сесть, с чем я согласился, и сигару, от которой я отказался, потом сел за стол и поскреб подбородок. Рейнхарт был небрит, сероватая тень лежала на щеках и подбородке. Затем он выдвинул ящик стола и протянул мне небольшую пачку банкнот.

- Пятьсот. На первые дни хватит?

- Все зависит от обстоятельств, - хмыкнул я. - Что мне предстоит делать?

- Да, конечно...

Он никак не решался начать, но меня это не слишком беспокоило: нередко попадаются клиенты, которым трудно перейти к сути дела. Даже если в их делах и нет ничего подозрительного, они не испытывают особого удовольствия от общения с частным детективом, словно на наших лицах каленым железом выжжено клеймо нашей бесчестной профессии. И потом, людям всегда трудно выставлять напоказ свои интимные дела.

- Я хочу, чтобы вы нашли мою дочь, - неожиданно решившись, сказал он. - И чтобы вернули её домой, если сможете.

- Сколько ей лет?

- Семнадцать.

- Где мне её искать?

- Среди хиппи, в Калифорнии.

- А-а... И давно она исчезла?

- Четыре или пять месяцев назад.

Мне показалось странным, что он не помнит точной даты.

- Перед тем, как уехать, она жила с вами?

- Со мной и матерью, моей женой.

- Вы ни разу не пытались её разыскать?

- Конечно пытался.

- А как вы узнали, что она в Калифорнии?

- Она мне написала. Писала, чтобы я не беспокоился, что у неё все хорошо. Там был обратный адрес, но она писала, что скоро собирается менять квартиру.

- Когда вы получили письмо?

- Неделю назад.

- Вы пытались как-то с ней связаться, послать телеграмму?

- Номер телефона она не сообщила. Я послал письмо, но ответа не было. За письмом просто никто не пришел.

- Тогда вы впервые узнали, где она?

- Понимаете... Я знал, что она где-то в Калифорнии.

Он снова почесал челюсть, а я ждал, пока он продолжит рассказ. Но он решил сначала раскурить сигару, на что потребовалось время - пришлось несколько раз щелкать зажигалкой, пока та не разгорелась как следует.

Я посмотрел на пятьсот долларов - всего пяток банкнот. Но не стал спрашивать, почему он предпочел выдать мне наличные, а не воспользовался чеком. В конце концов, в этом не было ничего плохого, хотя всегда вызывало вопросы.

- У Доны давно не ладились отношения с матерью, - наконец продолжил Рейнхарт. - В последнее время они совсем испортились, и когда малышка уехала, это казалось единственно правильным решением. По крайней мере, я другого выхода не видел. Конечно, я пытался её отговорить, но...

- Как её зовут?

- Дона. Дона Рейнхарт. Она смелая и честная девушка. Но связалась с хиппи... Все дело в одном парне. Его зовут Билл. И что она в нем нашла? Какой-то тощий заморыш...

- Она сбежала с парнем?

- Да.

- Если ей только семнадцать, и вы знаете, где она, вы могли попросить полицию вернуть её домой.

Он тяжело зашевелился в кресле, скрипнувшем под его тяжестью.

- Возможно, они и привели бы её обратно, но потом она снова убежит.

Я посмотрел на банкноты и почувствовал себя неловко.

- Предположим, я её найду. Я или полицейский, - какая разница? Это не помешает ей снова исчезнуть.

- Не знаю, но мне кажется, что у вас больше шансов. Вы все-таки не полицейский. Может быть, вам удастся её убедить...

- Легко сказать, - хмыкнул я, - но не так легко сделать.

- Я понимаю, но...

- Вы с ней встречались до того, как она окончательно исчезла?

- Да, сначала они жили здесь, в Чикаго. Однажды вечером я видел её с парнем, три месяца назад. И сказал, что если она решит вернуться, я сделаю так, чтобы мать не устраивала ей сцен. Я обещал все, что мог. Но она ничего не хотела слушать, настолько была увлечена этим типом.

- Вы не знаете, она принимала наркотики?

Он снова заерзал в кресле и уставился в потолок.

- Нет, не думаю. Но этого не миновать. И её могут ждать большие неприятности. Мне очень хочется, чтобы она их избежала.

- А её нового адреса вы не знаете?

- Да, верно.

Я немного подумал.

- Вы сказали, её ждут большие неприятности. Что вы имели в виду? Что-нибудь конкретное?

- Нет, ничего определенного. Но она притягивает неприятности, как магнит... Эти девчонки просто какие-то чокнутые!

Он снова поерзал в кресле, на этот раз довольно нетерпеливо, и подался вперед.

- Послушайте, если вы считаете, что пятисот долларов мало, я могу прибавить. Я хочу вырвать дочь из этой компании любой ценой.

- Нет, - покачал я головой. - Я думаю не об этом. Естественно, если я поеду в Калифорнию, у меня могут появиться дополнительные расходы. Но мне не хочется напрасно вас обнадеживать. Лично я сомневаюсь, что...

- Понимаю, но это моя проблема. О вас мне дали прекрасные отзывы. Если вы ничего не сможете сделать, то и ни у кого другого не получится.

- Может быть, больше шансов было бы у священника, или психиатра, или, скажем, учителя...

Он решительно покачал крупной головой:

- О священнике не может быть и речи, она не желает с ними разговаривать. Психиатры такого рода делами не занимаются. Что же касается учителей, их исключает предвзятое отношение к хиппи.

- Ладно, - кивнул я, поднимаясь. - Посмотрю, что удастся сделать.

Он тоже поднялся, собрал деньги и протянул их мне. Этот жест доставил мне некоторое облегчение: меня раздражало, что придется делать это самому. У каждого свое самолюбие.

- Я куплю авиабилет и сообщу вам его стоимость, - сказал я.

- Годится. Я сам туда лечу сегодня вечером.

- В Калифорнию?

- Да. По делам. У меня контора в Лос-Анжелесе.

- Она есть в справочнике?

- Да.

- Мне нужна фотография вашей дочери и её прежний адрес, напомнил я.

- Да, конечно.

Он достал бумажник, достал визитную карточку с записанным на ней адресом и любительскую фотографию белокурой девчушки лет шестнадцати с тонкими чертами лица.

- Сейчас у неё волосы длиннее. Вы же знаете, какие прически они носят:

- Да. Смогу я вас найти в Лос-Анжелесе?

Он кивнул.

- Адрес и телефон - на визитке.

- Отлично, - кивнул я. - Позвоню, когда приеду.

Я спрятал визитку и фото в карман. Зазвонил телефон, и я вышел, не дожидаясь, пока Рейнхарт наговорится.

В девять с минутами я приехал к себе. Оттуда позвонил в аэропорт и заказал билет до Лос - Анжелеса, на ночной рейс. Потом набрал номер приятеля, работавшего в турагентстве. Он обещал заказать номер в "Амбассадоре" или "Беверли Хилтон", однако ничего не гарантировал, сославшись на проходящий в городе конгресс, из-за которого отели переполнены. И посоветовал позвонить, когда буду на месте.

- А если не удастся ничего найти в отелях?

- Сниму тебе какую-нибудь халупу. У нас здесь очень приличные агентства по недвижимости.

- Годится, Чарли, - согласился я.

Я бросил в чемодан несколько рубашек и кое-что по мелочи, потом немного подумал и уложил во второй чемодан три костюма и несколько пар обуви, сказав себе:

- Никогда не знаешь, как обернется дело. Вдруг пригласят на вечеринку в Голливуде?

Пистолет в кобуре висел на дверце стенного шкафа. Я сунул его было в чемодан, потом достал и убрал в стол. Охотиться предстояло на хиппи, а не на горилл. Кроме того, у меня не было разрешения на ношение оружия в Лос-Анжелесе, и весьма маловероятно, что мне его там выдадут даже при самом лучшем отношении.

До отъезда оставалось ещё кое-что сделать. Я набрал номер, и через мгновение в ухо ударил голос лейтенанта Донована.

- Говорите! Разговор за ваш счет.

- Хотел бы попросить о двух вещах, - начал я. - Во - первых, насчет возможного заявления относительно исчезновения одной...

- Это не мой вопрос!

- Одной семнадцатилетней девушки; зовут её Дона Рейнхарт. Она исчезла примерно четыре месяца назад.

Молчание.

- Когда?

- Я только что тебе сказал, около четырех месяцев назад.

- Ладно, проверю. А что во-вторых?

- Я улетаю в Лос-Анжелес. Занялся одним делом, и буду весьма признателен за небольшую рекомендацию тамошним полицейским.

- А что за дело?

- Исчезновение девушки. Доны Рейнхарт.

- В отделе по надзору за несовершеннолетними я никого не знаю.

- Лейтенант, сейчас это не имеет значения.

- А кто твой клиент?

- Бернард Рейнхарт, её отец.

- Понял. Собираешься вернуть свой пистолет?

- Да.

- Отлично, Мак. Есть там один, его зовут Шапиро. Лу Шапиро. Ему лет пятьдесят, надежный и солидный малый. Но не уверен, что он сможет тебе помочь по этой части. У них там строгое разграничение функций.

- Мне просто нужно знать, куда податься, если понадобится.

- Я с ним свяжусь. Когда будешь возвращать пистолет, скажи дежурному сержанту, чтобы предупредил меня.

- Договорились, спасибо.

- Желаю хорошо отдохнуть. Смотри, не утони там в бассейне.

- Постараюсь.

- Да, кстати, ты знаешь, сколько всего подростков исчезло в Чикаго?

- Нет.

- Три тысячи четыреста восемь человек.

- Гораздо больше, чем я думал.

- Да, вот так-то... Пока, Мак.

- Пока, Донован.

Я прошел на кухню, выгреб из холодильника продукты и оставил его размораживаться. Молоко я выпил, остальные продукты сложил в корзину и отнес Тони, державшему бар через улицу. Пусть раздаст своей обслуге или делает с ними что хочет.

Тони на месте не оказалось, но был бармен Билл. Я пропустил с ним стаканчик.

- Куда направляешься? - спросил он.

- В Калифорнию.

- Бедняга...

- Да?

- Смотри, не наделай глупостей!

- Ты же меня знаешь...

- Ну-ну.

Ничего себе прощанье, - подумал я. Еще одно такое, и я откажусь от всей этой затеи.

Вернувшись к себе, я связался с клиентами, звонившим в мое отсутствие, и сказал телефонистке:

- Больше никаких вызовов не принимайте вплоть до особого распоряжения. Я отправляюсь путешествовать.

- А в экстренных случаях?

- Я позвоню из Лос-Анжелеса и сообщу номер.

- Очень хорошо. Счастливо отдохнуть.

- Все мне этого желают.

- А что бы вы хотели, чтобы я сказала?

- Не знаю. До свидания.

Пора было ехать. Я закрыл чемоданы, выключил свет и спустился к машине. Несколько минут - и я был у полицейского участка, где собирался оставить оружие, а дальше отправиться пешком. Пришлось немного подождать, пока освободится дежурный. Наконец я протянул ему пистолет.

- Вы им последнее время пользовались? - строго спросил сержант.

- Нет.

- Хотите продать?

Ну и жук, - подумал я.

Он проверил мою лицензию частного детектива и разрешение на ношение оружия, написал расписку и протянул её мне.

- Не могли бы вы позвонить лейтенанту Доновану и сказать, что оружие я сдал?

Сержант удивленно поднял глаза.

- Лейтенант Донован вас разыскивает?

- Насколько мне известно, нет. Но я хотел бы, чтобы он знал.

Наконец я освободился, вышел на улицу, поймал такси и попросил водителя отвезти меня в аэропорт. Это заняло у нас не меньше часа, но я умудрился не прозевать свой самолет.

Глава 2

Три часа ночи - не самое подходящее время, чтобы приезжать куда бы то ни было; точно также это относилось и к Лос-Анжелесу. Несмотря на то, что в больших аэропортах разница между днем и ночью ощущается слабо, у него все равно был какой-то усталый вид. В жестах окружающих чувствовалась какая-то вялость, а на всем, что вы видели или чего касались, лежала пыль усталости.

Я достаточно быстро отыскал багаж и куда больше времени потерял, чтобы получить подтверждение, что мне забронирован номер в отеле "Амбассадор". К тому времени, когда я сел в машину и пустился в долгий и утомительный путь до города, часы показывали уже пять (семь по чикагскому времени), значит я не спал больше двадцати часов. В отеле я заполнил регистрационную карточку, поднялся в номер и проспал до двух часов пополудни. Зато когда проснулся, вовсю сияло солнце и постепенно все начинало походить на Калифорнию, какой она сохранилась в моих воспоминаниях.

Заказав завтрак в номер, я попытался, хотя и безуспешно, связаться с местной конторой Бернарда Рейнхарта. Еще до того, как завтрак принесли, я получил телеграмму из Чикаго. Она была от Донована.

"Если Дона Рейнхарт и исчезла, то у нас на неё ничего нет".

Это совпадало с тем, что говорил Бернард Рейнхарт: бесполезно пускать по её следам полицию. Тем не менее я предпочел иметь письменное подтверждение.

Вместе с легким завтраком мне принесли "Лос-Анжелес Таймс", и я пробежал её всю, жадно поглощая ветчину, яичницу и райские яблочки. В новостях не оказалось ничего, что могло мне как-нибудь помочь, но и ничего такого, что могло бы удивить. Четыре месяца - довольно большой срок, особенно когда за это время не поступает никаких сообщений об исчезнувшем.

Какое-то время я внимательно изучал фотографию Доны Рейнхарт, потом сунул её в карман и снова попытался связаться с Бернардом Рейнхартом. На этот раз ответила девушка, но всего лишь дежурная телефонистка. Она приняла мое сообщение и сказала, что не знает, когда мистер Рейнхарт сможет мне позвонить. Меня раздражало, что никак не удается с ним связаться; в то же время я прекрасно понимал, что мне ещё совершенно нечего ему сообщить, и что может пройти немало времени, прежде чем такая возможность появится.

По адресу, который он мне дал, оказался обветшалый деревянный дом постройки двадцатых годов. Стоял он в узком переулке в квартале Венеция. Вся улица, застроенная такими же халупами, плавно спускалась к пляжу, где заканчивалась широкой эспланадой.

На песке лицом к улице стоял небольшой павильон, в его тени укрывалось несколько скамеек, расставленных полукругом вокруг какого-то каменного возвышения. Все это огораживала кучка очень высоких пальм, образовавших своеобразную демаркационную линию. В павильоне одиноко восседала женщина, закутанная в шаль. Повернувшись спиной к морю, она внимательно изучала улицу. Женщина сидела совершенно неподвижно, словно тоже была частью декорации.

Я поднялся на веранду старого обшарпанного дома. С дюжину парней и девушек либо сидели на полу, либо стояли, прислонившись к стене, и негромко разговаривали. При моем появлении все умолкли. У парней были такие же длинные волосы, как у девушек, и когда они молчали, различить их было нелегко.

Дверь была открыта; сразу видно, что здесь сдавались комнаты. Я безуспешно поискал табличку с фамилиями жильцов. На двери был звонок, я нажал кнопку - никакого эффекта. Я заглянул внутрь, увидел узкую крутую лестницу, повернулся спиной к молодым людям на веранде и вошел. Едва я переступил порог, разговоры за моей спиной возобновились.

В узкий вестибюль выходило несколько дверей. На некоторых дверях были имена, торопливо и коряво написанные прямо на двери или на картонках. Несколько картонок были надписаны странным каллиграфическим почерком, но большую часть прочитать было невозможно. На остальных не было вообще никаких надписей.

Я постучал в первую попавшуюся дверь. Долго никто не открывал, потом появилась девица и, придерживая у горла распахивающийся халат, уставилась на меня.

- Я разыскиваю Дону Рейнхарт, - сказал я.

- Вы - полицейский?

- Нет.

Она продолжала внимательно меня разглядывать, потом сказала:

- Я вам не верю, - и закрыла дверь.

Я постучал в следующую дверь, потом ещё в две, но без толку. Неожиданно распахнулась последняя дверь и в коридоре появился мужчина лет сорока в рубашке с коротким рукавом и каких-то бесформенных штанах. В руке он держал открытую бутылку пива. Он заявил, что является владельцем дома. Я спросил, знает ли он Дону Рейнхарт. Он поколебался какое-то время, помигал и покачал головой.

- Она здесь больше не живет.

- Она не оставила нового адреса?

- Шутите?

- Она осталась вам должна?

В глазах сразу зажегся огонек.

- Конечно. Они все мне должны.

- Сколько?

- Секундочку, - он исчез и вскоре появился с потрепанной тетрадкой, в которую немедленно воткнул свой нос. - Вот, Дона Рейнхарт... э... пятнадцать долларов.

Я достал пятнадцать долларов и протянул ему. Я был не настолько глуп, но мне нужна была его помощь. Пятнадцать долларов - не так уж много, верно?

Он моментально спрятал деньги в карман своих необъятных панталон и неожиданно уронил тетрадку. Потом поднял её, отхлебнул из бутылки и выжидающе посмотрел на меня.

- Не мог бы я взглянуть на комнату, в которой она жила?

- К сожалению, нет. Я её сдал.

- И она ничего не оставила, на что стоило бы взглянуть? Знаете, всегда остаются какие-то мелочи...

- Да, конечно. Обычно, если можно что-то бросить, они бросают. Нет, ничего не осталось, совершенно ничего. Вчера все выбросили. Когда мусор увезли, я сам подмел комнату.

Я начал жалеть о пятнадцати долларах.

- Она жила одна?

- Вы шутите, да?

- Это вы мне уже говорили. Что из себя представлял этот тип?

- Ну, вы же знаете, как бывает у таких девиц, сегодня один, завтра другой, - он сокрушенно покачал головой. - Вы правда не полицейский?

- Нет.

- Да, мне тоже так показалось.

- Так тот парень, который жил с Доной Рейнхарт...

Он отвел взгляд.

- Такой же, как все прочие: длинные волосы, черные очки и все такое. Долговязый остолоп, который ничего не делал и целый день покуривал травку.

Я оставил его в покое и вышел на веранду. Разговоры снова стихли. Я понимал, что ничего не добьюсь, если стану прямо задавать вопросы, но попытаться все же следовало.

- Я разыскиваю Дону Рейнхарт, - сказал я.

Все продолжали курить и смотреть сквозь меня.

- У меня для неё деньги, - без всякой надежды на успех добавил я.

Несколько человек зашевелились, и в горле у меня защипало.

- Я не... - начала одна из девушек.

- Заткнись! - раздался другой голос.

Через некоторое время заговорил один из парней.

- Кажется, она поселилась на "Улице".

- Какой улице?

- На "Улице", какой же еще! Ферфакс-авеню. Спросите в "Имаго".

- Что такое "Имаго"?

- Кафе.

- А, понял, большое спасибо.

Я чувствовал, что продолжать разговор бесполезно. Ясно было, что тип этот пользуется авторитетом, говорить ему никто не мешал.

Я вернулся в гараж, где оставил машину, и отправился разыскивать Ферфакс-авеню.

Улица имела одновременно провинциальный и какой-то временный вид, словно никто не мог решиться выехать оттуда или поселиться там. Эта типичная колония хиппи очень напоминала случайно позабытые тут и там театральные декорации, оказавшиеся ненужными из-за забастовки монтировщиков.

Редкие жилые дома соседствовали с конторами, отделанными имитацией под мрамор, несколькими авторемонтными мастерскими, школой и страховым агентством.

По другой стороне улицы тянулись деревянные дома, выкрашенные какой-то выцветшей краской; в них на двух этажах размещались фотостудия, магазин одежды и кафе под названием "Имаго". Дверь в кафе стояла настежь.

Когда мои глаза привыкли к слабому свету свечей, я увидел, что в кафе довольно людно, но посетители напоминают скорее туристов, чем хиппи. И подумал об обитателях веранды - заходят ли они на "Улицу"?

Едва я устроился на небольшом стульчике в углу, тут же подошла девушка в обтягивающем черном трико и желто-зеленой майке, чтобы принять заказ.

Музыки в кафе не было. Узкопленочная кинокамера, установленная на эстраде, крутила на стену в глубине зале старый фильм про Дракулу. В большинстве своем нормально одетые посетители, склонившись над чашками кофе, пытались, несмотря на полумрак, расшифровать текст в газетах, и в кафе царила какая-то невероятная тишина и тоска. В дальнем углу крупный неуклюжий бородач в майке играл в шахматы с девушкой, чье лицо было почти закрыто ниспадавшими до пояса густыми черными волосами.

Официантка принесла мне огромную чашку кофе, в котором плавал большой кусок мороженого. Я спросил, не знает ли она Дону Рейнхарт. Она покачала головой и отвернулась.

Тут в кафе вошел молодой парень в облегающих синих джинсах и ковбойской шляпе и обвел взглядом зал в поисках места. Я жестом показал ему на стул напротив. Внимательно изучив меня, стул и всю обстановку, он принял приглашение, но не проронил ни слова, пока официантка в облегающем трико не принесла ему стакан почти черного вина и пирожное, видом напоминавшее оладью. Потом девушка исчезла. Он принялся за оладью, откусил кусок, положил её и отхлебнул глоток вина.

- Ем первый раз за двое суток, - небрежно сообщил парень; он не хвастался и не жаловался, просто констатировал факт.

- Тогда это должно вам показаться чертовски вкусным.

Он пожал плечами и поднял стакан с вином.

- Ненавижу эту штуку, но оно полезно для печени. Они каким-то особым образом его готовят, и оно очень полезно для здоровья.

Я придерживался сугубо противоположного мнения, но что-то мне подсказывало, что он может быть прав. Во всяком случае, не было смысла затевать по этому поводу спор.

- Вам стоит его попробовать, - парень поискал глазами официантку. Позвольте угостить вас стаканчиком...

Жестом я остановил его.

- Спасибо, не нужно. Это я хотел бы угостить вас.

Он растерянно посмотрел на меня.

- Да, но я уже один выпил.

- Ну и прекрасно, выпьете второй, когда захотите. Я вам очень признателен, но я не любитель вина.

- У каждого свой вкус, - хмыкнул он. - Я предпочитаю вино. Вы имеете право любить что-то другое.

- Я и люблю, - кивнул я. - Кое-какие сведения.

Он отрицательно покачал головой.

- Не знал, что вы полицейский.

- Я не полицейский. Я скорее по части безопасности.

- Я думал, вас интересуют другие сведения.

- Понимаю. Но об этом после.

Парень колебался, но я чувствовал, что заинтриговал его.

- Ладно, слушаю.

- Я разыскиваю девушку по имени Дона Рейнхарт. Ей примерно шестнадцать лет, длинные белокурые волосы, она живет с неким Биллом.

Он немного подумал, потом отрицательно покачал головой.

- В полусотне метров отсюда по ту сторону улицы есть заведение, которое называется "Пещера". Это художественная галерея. Я там работаю в хранилище. Можете спросить Зейна Грея. А сейчас у меня дела.

Перед тем, как уйти, он перекинулся несколькими словами с двумя бородачами, сидевшими за разными столиками. Второй поднялся и вышел вместе с ним.

Я допил кофе и двинулся к бару, заставленному бутылками и кофеварками. Бармен с тщательно подстриженной бородкой в стиле Ван Дейка и очках с толстыми стеклами расставлял на подносе официантки бокалы с вином и чашки кофе. Он повернулся ко мне.

- Да, мистер? - спросил он одновременно церемонно и иронически.

- У меня срочное известие для девушки, которую зовут Дона Рейнхарт, сказал я.

Бармен обвел взглядом переполненный зал. Заметно было, что к словоохотливым собеседникам его не отнесешь.

- Сегодня я её не вижу.

- Не могли бы вы сказать, где она живет?

- Нет.

- Хорошо. Если я оставлю для неё записку, вы сможете её передать?

- Если она появится...

- Годится. Я ещё вернусь.

Я вышел из кафе и зашагал вверх по улице в поисках "Пещеры". Надеясь сойти за праздношатающегося туриста, по дороге я заглядывал во все лавочки, где можно было бы обнаружить Дону Рейнхарт. Однако от вопросов воздерживался. Я и так уже достаточно рисковал. Не исключено, что у Доны возникнут подозрения, и она спрячется так, что не узнаешь, где потом искать.

Вход в "Пещеру" был оформлен так, чтобы подсказать зрителю, что там находится. Должен признать, это творение в духе примитивизма весьма впечатляло. Но я не могу считать себя специалистом по части живописи. Внутри было тесно: все помещение заставлено картинами, прислоненными к стенам и сложенными на стульях и всяческих ящиках. По залу прогуливались несколько человек, но мне не показалось, что этот бизнес процветает.

За порядком в галерее присматривали крупный парень с густой бородой и хрупкая рыжеволосая девушка в мини-юбке. Улучив момент, когда бородач остался в одиночестве, я подошел сказать ему, что у меня назначена встреча с Зейном Греем. Его взгляд добрую минуту изучающе бродил по мне, потом он что-то буркнул и исчез за бамбуковой занавеской. Почти тотчас же он появился вновь, слегка кивнул и ткнул большим пальцем за занавеску.

Зейн Грей сидел в задней комнате, надвинув на глаза ковбойскую шляпу. Я никак не мог вспомнить, кого он мне напоминает. Но потом сообразил: Джеймса Дина в фильме про Техас.

Зейн Грей был старше, чем выглядел.

Я достал двадцать пять долларов, а он вынул небольшой белый конвертик, сложенный пополам. Не было нужды открывать его, чтобы почувствовать, что внутри пересыпается мелкий порошок.

Мы переглянулись, и я забрал конверт.

- Лучше здесь его не открывать, - сказал он. - Товар высшего качества, я не собираюсь вас обманывать.

- Я не сомневаюсь.

Я повернулся, чтобы уйти.

- Да, так вы не нашли девушку? - спросил он.

- Еще нет.

- Если вы зайдете, скажем завтра, я буду держать ушки на макушке.

- Спасибо. Я зайду.

Я сунул конверт во внутренний карман пиджака и вышел. Потом вернулся к фотостудии, перед которой оставил машину. Сев в машину, я достал чистый конверт и написал: - "Дона Рейнхарт, я хочу вам помочь и ничего больше. Я хотел бы передать вам деньги, посланные вашей матерью, которая о вас беспокоится. Конечно, если вы в них нуждаетесь. Меня зовут Мак, отель "Амбассадор", номер 714".

Вместе с запиской я сунул в конверт бумажку в пятьдесят долларов, заклеил конверт и написал сверху: "Доне Рейнхарт". Потом вернулся в "Имаго" и протянул конверт бармену, который положил его на полку.

- Если она появится... - начал я.

- Я передам, - поспешил заверить он.

Когда я добрался до отеля, была почти полночь. Только я собрался рухнуть в постель, как зазвонил телефон. Это был Рейнхарт. Я рассказал, что успел сделать за сегодняшний день, и он молча все выслушал. Потом, после долгого молчания сказал:

- Надеюсь, вам удастся что-то сделать...

Он повесил трубку, а я выключил свет, забрался в постель и заснул.

В пять утра меня разбудил телефонный звонок. Впрочем, я не был уверен, который час - мои часы остановились, и о времени я мог судить лишь по серому свету, пробивавшемуся из-за занавесок. Но летом в Калифорнии переход от ночи к дню происходит очень плавно. Телефон прозвенел три раза, пока я нашел, где он стоит. Я приложил трубку к уху и что-то пробормотал.

- Говорит Дона Рейнхарт, - произнес женский голос.

И тут я проснулся мгновенно и окончательно.

Глава 3

На секунду я прикрыл микрофон, чтобы прокашляться, потом выдавил:

- Счастлив вас слышать. А можно с вами встретиться?

Последовала продолжительная пауза.

- Не знаю, - наконец сказала она.

- Не могли бы вы приехать сюда, в отель?

- Нет, я не могу выйти.

- Почему?

- Меня не выпускают.

Мне это показалось нелепым, но не имело смысла вступать в дискуссию.

- Может, что-то можно придумать? - спросил я.

- Ну, ладно... Я в кафе "Кики" в Санта Монике. Могу немного подождать, если вы подъедете.

- Приеду, - заверил я. - Прошу вас, дождитесь.

Названия всех кафе в Калифорнии состоят из четырех букв: Норм, Тони и так далее. Интересно бы знать, почему. Это кафе было большим, пестро разукрашенным и почти пустым: три или четыре посетителя у стойки да одинокая девушка в отдельном закутке в глубине зала. Ее длинные прямые золотистые волосы, схваченные спереди перламутровым гребнем на индейский манер, спадали на плечи. На ней была замшевая куртка с бахромой и короткая складчатая юбка, кожаные сандалии поддерживались зашнурованными крест-накрест вокруг лодыжек ремешками.

Она показалась мне очень худой. Милое продолговатое лицо без всяких признаков косметики, яркие голубые почти не мигающие глаза, которые, казалось, чуть коснувшись вас, тотчас проникали в душу. Все это производило впечатление абсолютной искренности и даже немного пугающей беззащитности.

- Здравствуйте, - сказал я.

- Так это вас зовут Мак?

- Да. Разрешите присесть?

Она кивнула. На столе перед ней стоял лишь стакан воды.

- Не выпьете со мной кофе? Я никак не проснусь.

- Да, я люблю кофе, - кивнула она после легкого раздумья.

Пока я пытался привлечь внимание официантки, Дона Рейнхарт открыла перламутровую сумочку и достала оттуда конверт, который я оставил для нее. Одновременно черты её лица посуровели, что совершенно ей не шло. Она вынула бумажку в пятьдесят долларов и положила её на стол.

- Я пришла сюда только для того, чтобы вернуть вам эти деньги, сказала она. - От матери я ничего не приму.

- Я так и думал.

Мой взгляд остановился сначала на ней, потом на банкноте.

- Эта мысль принадлежит не вашей матери, а мне.

Ясные голубые глаза внимательно смотрели на меня.

- Тогда почему вы сказали, что это от матери?

- Я хотел найти вас и подумал, что так смогу заставить вас выбраться из своего убежища.

- Ну, хорошо, вы своего добились. Чего же вы хотите?

- Я хочу вам добра.

- Это смешно. Я вас совершенно не знаю.

- Если позволите, я хотел бы вас заверить, что все будет хорошо, ведь мне за это платят.

- Кто платит?

- Ваш отец.

- А-а, - протянула она и на несколько секунд её взгляд ушел в сторону.

- Ваш отец хочет, чтобы вы вернулись.

- Да, я знаю. Не стоит об этом.

- Извините, я пойду разыщу официантку.

Я пошел к стойке, потом вернулся с кофе и больше не сказал ни слова.

- Так это ваша работа? - спросила она немного погодя. Вам платят за то, что вы возвращаете блудных детей к семейному очагу?

- Как когда. Я занимаюсь главным образом тем, что выясняю некоторые вопросы. Конечно, за деньги.

- Вы - частный детектив?

- Угадали.

Он сделала несколько глотков.

- И если я откажусь вернуться, мой отец вам не заплатит?

- О, нет, заплатит в любом случае. Так было договорено заранее.

Ее губы вздрогнули, она осуждающе взглянула на меня.

- Когда вы последний раз ели? - спросил я.

- Не знаю... Может быть, вчера...

- Или позавчера?

- Не знаю. Я ем очень мало. Пару дней назад я съела большую тарелку макарон.

- И сколько человек можно накормить большой тарелкой макарон?

- Кучу, - ответила она.

- Если я закажу себе завтрак, вы поможете мне с ним справиться?

Это был критический момент. Я мог все испортить. Она тряхнула головой и решительно уставилась в свою чашку. Но наконец решилась.

- Пожалуй, да. Но потом мне нужно будет идти.

- Это не займет много времени.

Я подозвал официантку. Дона заказала яичницу с ветчиной и апельсиновый сок. Когда они появились на столе, она принялась за еду, но без всякой жадности. Без ложной скромности, не более того, и без ненужной болтовни.

- Спасибо, - просто сказала она, когда все съела.

- Ладно, - кивнул я. - В чем вы нуждаетесь? Что я могу для вас сделать?

- Ничего, - покачала она головой. - У меня все в порядке. Мне пора.

- Если бы все было хорошо, вас бы уже здесь не было. Вы бы давно ушли.

Она подняла свою сумочку и собралась уходить.

- Который час?

- Шесть утра.

Дона открыла было рот, словно собираясь что-то сказать, но передумала.

- Вы получили пятьдесят долларов, - заметил я. - За эти деньги могли бы рассказать, что у вас стряслось.

Она посмотрела на деньги, и губы её снова задрожали.

- Ну, ладно... С парнями происходит что-то неладное, - выдавила она. С двумя парнями.

- Что значит - неладное?

- Не знаю... Я в самом деле не знаю, что происходит.

- У них какие-то неприятности? Это связано с политикой?

- Не знаю... возможно... Нет, скорее нет.

- Одного из них зовут Билл?

- Да, он говорил, что собирается покончить...

- Покончить с компанией?

- Да, но... нет... с собой...

- С чем у него проблемы? Марихуана? ЛСД? О чем вы говорите?

- Нет, если бы марихуана, то никаких проблем. Разве что теперь она подорожала...

- Тогда речь идет о других наркотиках? О чем?

Теперь она уже не решалась поднять на меня глаза. Она была на грани того, чтобы совершить предательство. Я вытащил пакетик, который продал мне Зейн Грей, и швырнул на стол. Она взглянула, и лицо исказила болезненная гримаса. Не было нужды что-то выпытывать: она прекрасно понимала, о чем речь.

- Я купил это вчера вечером. На "Улице".

Она кивнула.

- Не пользуйтесь этим.

- Хорошо. Вы любите этих парней?

- Естественно.

- И они любят вас?

- Да.

Я постарался как мог успокоить её, помочь вновь взять себя в руки.

- Вам трудно говорить со мной об этом. Но что-то вас толкает?

- Я боюсь, - вздохнула она. - Мне страшно, я теряю голову.

Теперь она смотрела мне прямо в глаза.

- Вы все ещё боитесь?

- Да, но теперь немного успокоилась.

- Это оттого, что вы поели.

Она снова взглянула на меня. Не успел я досчитать до трех, как она встала, стройная и хрупкая, спокойная и решительная.

- Я пойду. Мне не следует здесь больше оставаться.

Решительными шагами она направилась к двери и распахнула её прежде, чем я успел догнать. В этот ранний час улица была окутана легким туманом, и поблизости никого не было.

- Послушайте, - взмолился я, - я же не сказал ничего такого, чтобы так меня бросать.

- Дело не в этом, просто мне пора идти.

- Что происходит с Биллом, что вам так не нравится?

Ее рука теребила перламутровую сумочку.

- Он какой-то совершенно обалдевший. Вот уже два дня в полной отключке. Не может даже выходить на улицу, он совершенно болен.

- И все два дня не спит?

- Да... Ему плохо.

- Он чего-то боится?

Он долго смотрела на меня, потом покачала головой, правда без особой убежденности.

- Да, мне так кажется. Я не знаю, чего он боится... Если не считать того, что боится выходить на улицу.

- Где он сейчас?

- Сейчас... в надежном месте.

- У себя?

- Как бы это сказать... не совсем у себя... Это такое место...

- Я спросил, где это.

- Я поняла.

- Вы знаете, где это?

- Да.

Мы переглядывались сквозь легкий утренний туман. Ей очень хотелось довериться мне, но она не решалась, а я очень хотел, чтобы она мне поверила, но не знал, как этого добиться. Такой замкнутый круг... Молчание продолжалось уже целую вечность. Потом я повернулся.

- Ну, что же, всего хорошего.

Я вернулся в кафе, начал отсчитывать деньги, чтобы расплатиться, и тут словно призрак рядом возникла она.

- Я вынуждена вам поверить. Так нужно.

- Вовсе нет.

- Вы ведете себя не так, как другие.

- Я совершенно такой же, как и все.

- Квартира, где сейчас Билл, на авеню Ветеранов. Я не знаю, чья она.

- Вы собираетесь туда?

- Да.

- И разрешите мне пойти с вами?

- Да.

Мы вышли вместе.

- Когда вы видели его последний раз? - спросил я.

- Буквально перед тем, как пойти сюда, примерно в половине пятого.

- И он не собирался выходить?

- По крайней мере, мне так показалось. Так он мне сказал.

На улице она терпеливо дождалась, пока я открою машину, глаза её были подернуты легкой дымкой. Мне хотелось сказать что-то ласковое, чтобы её успокоить, но потом я понял, что в этом нет никакой нужды: к ней полностью вернулось самообладание.

- Ладно, - начал я. - Авеню...

- Это в той стороне... за автострадой.

- Номер помните?

- Нет, но я узнаю дом. Поверните направо.

Движение утром было очень редким по сравнению с тем, к которому я привык, и мы добрались быстро. Авеню Ветеранов оказалось узкой грязной улочкой, застроенной как семейными коттеджами, так и доходными домами.

- Мы почти приехали, - сказала Дона.

Я сбросил скорость до двадцати миль в час и ждал, когда она меня остановит. Воздух был липким и влажным. В Чикаго такую погоду называют дождем.

- Вот здесь, - объявила она.

Я притормозил и начал искать место поставить машину. Свободными были только красные зоны; если остановиться там, рискуешь дорого за это заплатить.

Что делать, - подумал я про себя. - Рискнем. Пожалуй, лучше иметь машину под рукой.

Я втиснулся на свободное место, ткнулся в бордюр, сдал немного назад, чтобы стать поточнее, и наконец остановился. Край тротуара был выкрашен в яркий красный цвет.

- Уф-ф...

Глава 4

Похоже, её страх наконец-то рассеялся: когда дверь лифта открылась на четвертом этаже, Дона со мной заговорила.

- Это квартира одной девушки. Из тех девиц, что занимаются только собой.

- И ещё Биллом?

- Нет. Биллом никто не занимается.

- Кроме вас.

- Кроме меня.

Я поднял руку, чтобы постучать в дверь с номером 418. Дона покачала головой.

- Не нужно, там открыто.

- Просто чтобы его предупредить.

- Зачем?

Я предоставил ей возможность повернуть ручку и толкнуть дверь. Та открылась легко, без малейшего скрипа. Китайская ширма отгораживала подобие маленькой прихожей от современно обставленной жилой комнаты. Кроме слабого дневного света, проникавшего сквозь тонкие занавески, освещения в комнате не было.

Спиной к окну в кресле без подлокотников сидел молодой человек. На нем были большие круглые темные очки, майка, заправленная в голубые джинсы, лицо покрывала щетина примерно недельной давности. Весь он был какой-то обрюзгший и сильно смахивал на покойника, хотя ещё продолжал дышать. Руки безвольно висели вдоль тела, длинные густые прямые волосы падали на плечи. Ему было около двадцати, но с тем же успехом можно было дать и сто.

В душном воздухе плавал резкий неприятный запах. Мебель и украшения в комнате выдавали жилище женщины.

Дона медленно подошла к креслу. Я остановился сзади. Парень никак не реагировал на наше появление, пока она не положила руку ему на плечо.

- Билл...

Он издал какой-то звук, который я не смог бы объяснить. Мне он напомнил крик отчаяния. Может быть, он пытался сказать "Привет!", но получилось не очень...

- Билл... Тебе все ещё плохо? - спросила Дона.

Мне показалось, он слегка качнул головой.

- Полиция, - раздалось неразборчивое бормотание.

- Нет, - возразила она. - Это не полицейский. Это друг. Ты можешь ему довериться.

Билл пробормотал ещё что-то и Дона обняла его за шею, явно пытаясь убедить уйти отсюда. Я спрашивал себя, как получилось, что он оказался здесь, и чего это ему стоило. Как уже объяснила Дона, существовала некая девица; возможно, у той была какая-то причина привести его сюда. Но могло оказаться, что это сделано исключительно ради удобства.

Резкий и неожиданный телефонный звонок заставил меня вздрогнуть. Ни Билл, ни Дона не обратили на него внимания. Неловко присев рядом с парнем на корточки, она прижала его к себе и что-то тихо говорила. Время от времени мне удавалось уловить то одно, то другое слово. Телефон прозвенел раз десять, потом умолк. Наконец Билл разжал губы.

- Хорошо, если ты хочешь... я согласен... пошли.

Это было легко сказать, но не так просто сделать. Дона попыталась помочь, но он не мог подняться с кресла. Я очень медленно направился к ним. Но только сделал несколько шагов, как парень знаком показал мне отойти.

- Я справлюсь сам...

- Очень хорошо, - кивнул я. - Справляйся.

Он обнял Дону, прижался лицом к её животу и тихо рассмеялся.

- Пошли, улетаем домой, моя козочка.

- Именно, улетаем, - кивнула она. - Тем более, что внизу нас ждет самолет.

Парень расхохотался, что придало ему немного силы. Дона обхватила его за талию и, крепко в неё вцепившись, он умудрился встать.

- Нужно отсюда что-нибудь забрать?

- Нет, - буркнул Билл. - Чем меньше веса, тем легче будет лететь.

Верно, - подумал я. - Но отсюда следует убираться.

Какое-то время я думал, что нам удастся благополучно уйти, но не сделали мы и десяти шагов, как дверь распахнулась и на пороге появилась девица, остановилась, как вкопанная, и смерила нас взглядом. Она была всего на пару лет старше Доны, но контраст между ними был разительный. В ней все выдавало содержанку - от кончика кожаных туфель за семьдесят пять долларов до тщательно уложенной платиновой шевелюры. Наверняка она жила в этой квартире благодаря благосклонности какого-нибудь денежного мужика. Это мое предположение превратилось в уверенность, когда она раскрыла рот с ярко накрашенными оранжевым губами и гнусаво спросила:

- И что это вы здесь делаете?

Как у всякого настоящего американца, набитого заранее готовыми ответами, у меня не возникло никаких проблем с реакцией. Точно также не возникло проблем и у Билла с Доной.

- Мы уходим, - сказала Дона.

- Собрались полетать, - подхватил Билл.

Рост девицы, стоявшей в дверях, составлял всего каких-то пять футов, объем груди - фута три, объем талии значительно меньше, но она была настроена весьма решительно и не собиралась оставлять этого просто так.

- Грязные хиппи! - заорала она. - Вы мне осточертели!

- Помолчи, - буркнул Билл. - Жизнь так прекрасна...

- Кто тебе разрешил тут ошиваться? - не унималась красотка.

- Сэмми, - ответил Билл. - Сэмми мне сказал, что я могу здесь пожить, потому что ты на несколько дней уехала. Так что успокойся, пока он тебя не прибил. Он очень симпатичный парень, этот Сэмми.

- Ну, ладно, - фыркнула девица. - А теперь выметайтесь поживее!

- Непременно, - кивнул Билл. - Уходим. Всe выше и выше, пока не взлетим под облака!

Неожиданно он покачнулся. Мы с Доной его подхватили, чтобы не дать рухнуть на ковер. Он снова рассмеялся, с трудом восстановил равновесие и мы продефилировали мимо блондинки, которая слегка посторонилась. Так как я шел последним, меня она оглядела внимательнее.

- А вы, кто вы такой?

- Я - врач.

- А-а... Ну ладно, желаю удачи. Если решите вернуться, будьте любезны постучать, прежде чем войти. Ладно?

- Обязательно.

Она вошла в квартиру, потом попятилась и оглянулась.

- Боже, чем там воняет!

- Откройте окна, свежий воздух убивает микробов.

- Спасибо за совет!

Но я уже вышел, так что её ирония пропала понапрасну.

Кто такой Сэмми?

Билла и Дону я догнал возле лифта. Парень медленно повернул голову. Я чувствовал, что он меня разглядывает, но полной уверенности не было: его глаза скрывали темные очки.

Кто такой Сэмми и чем он занимается, - спрашивал я сам себя. Потом спросил Билла:

- Кто такой Сэмми?

Он пожал плечами и перестал меня разглядывать; все легче. Мы вышли из кабины лифта и выбрались на улицу.

Наше трио должно было представлять собой забавную команду. Я как бы составлял её часть, но в тоже время чувствовал, что меня из неё исключают. У меня возникло острое желание подозвать такси, посадить их туда и распрощаться. Но когда мы оказались на тротуаре, Дона бросила на меня один из тех умоляющих женских взглядов, которым так трудно противостоять, и я открыл дверцу машины. Она придержала Билла за локоть, чтобы помочь ему сесть, и втиснулась следом. Я захлопнул дверцу, обошел машину, извлек квитанцию о штрафе за стоянку в неположенном месте, засунутую под стеклоочиститель, и запустил мотор.

- Так куда едем? - спросил я, поворачиваясь к ним.

- На Ферфакс-авеню, - сказала она.

Прогулка была не слишком длинной, но такой же унылой, как предыдущая. За всю дорогу они не сказали ни слова. Днем этот квартал выглядел таким же призрачным и хрупким, как будто магазинчики хиппи были слеплены какими-то безумцами из первых попавшихся под руку материалов.

Пустынность улицы ещё больше подчеркивала эту странную атмосферу старины и новизны, сочетание солидной буржуазности и бесшабашной молодости. В углу на газоне играли дети, во дворе помещалась школа, магазинчик с вывеской "Вещицы Эсфири", и два кирпичных дома, один с вывеской: "Квартиры сдаются на неделю или на месяц". Затем шло кафе "Имаго", потом фотостудия, над входом в которую было написано: "Девушки, девушки, современные девушки, заходите, вас приглашают поклонники Евы".

Я притормозил.

- Так где остановиться?

- Это неважно, - отмахнулась Дона.

- Нет, - перебил её Билл. - Нужно повидать Робби. Бедняга... Я потерял его из виду и понятия не имею, что с ним.

- А где он?

- Не знаю. Давай сначала заедем к нему на квартиру.

- Теперь тебе лучше? - спросила Дона.

- Да, кажется все в порядке, - кивнул Билл.

- Ты не голоден?

- Нет. Просто нужно повидать Робби.

- Вы покажете мне дорогу? - спросил я.

Билл ничего не ответил, но Дона объяснила:

- Он живет не здесь. Нужно проехать прямо и на четвертом перекрестке повернуть направо. Кажется, это Бельфонтейн-авеню.

Бельфонтейн-авеню оказалась небольшой улочкой, отходившей от основной магистрали и кончавшейся тупиком перед небольшим сквером, в центре которого торчал фонтан. Когда-то тот возможно и работал, но трубы давно уже отдали Богу душу, и бетонная чаша превратилась в свалку. В центре бассейна на постаменте застыла русалка, которую трудно было распознать: она слишком давно служила мишенью для местных мальчишек и была вся обломана и оббита.

- Вон тот дом, - показала Дона.

- Дом, где живет Робби, - добавил Билл.

- Почему бы вам не пойти вместе с ним? - предложил я Доне. - А я подожду здесь.

Билл остановился возле машины и некоторое время походил на статую мыслителя.

- Он думает, не поселиться ли в Сан-Франциско или на побережье, сказала Дона. - Но в Сан-Франциско сейчас очень много народа.

Солнце начало постепенно разгонять туман. Это меня несколько приободрило, я уже испугался, что хорошей погоды больше не видать.

- Мне нужно повидаться с Робби, - неожиданно заявил Билл и решительно направился к дому. Я не последовал за ним, но Дона зашагала следом, правда, держась на расстоянии.

Дом был небольшим и квадратным, с темно-коричневыми ставнями, наподобие сельских английских коттеджей, и закрытой верандой. Во дворе разрослась высокая трава, решительно рвавшаяся захватить и бетонную дорожку.

Я остановился в том месте, где дорожка соединялась с тротуаром, и стал наблюдать за компанией мальчишек, балансировавших на постаменте русалки. Билл исчез в глубине дома, а Дона осталась у дверей, словно колебалась, следует ли ей входить.

Вдали раздался слабый, но отчетливый звук полицейской сирены. Я собрался было прогуляться по дорожке, но в этот момент в дверях неожиданно появился Билл. Он распахнул их так резко, что Дона отшатнулась и едва не упала. Словно гонимый каким-то кошмаром, Билл скатился с веранды, перепрыгивая через две ступеньки, проскочил мимо изумленной Доны, поднимавшейся с земли, направился ко мне, потом свернул, бросился на газон и закрыл лицо руками. Его правая нога продолжала конвульсивно дергаться, словно им управлял незримый кукловод.

- Я хочу посмотреть, что там, - сказал я Доне и начал подниматься по лестнице, с которой только что скатился Билл.

Тебе бы лучше помолчать, - прошептал мне мой внутренний голос.

И оказался прав.

Он всегда оказывается прав.

Я вошел в уже открытую дверь, пересек маленькую гостиную, забитую разномастной мебелью и вошел в комнату в глубине дома.

Долго там оставаться я не стал.

То, что ещё недавно было молодым человеком, было распростерто наполовину на узкой постели, наполовину на полу. С ним поступили так дико, что даже мой рассудок, достаточно приученный ко всяким ужасам, отказывался верить в то, что произошло. Желудок поверил немедленно, но рассудок упорно отказывался. Хуже всего обстояло дело с головой. Ее почти полностью отделили от тела. Все в целом выглядело плохо сложенной головоломкой. И в довершение всего с парня сняли скальп. Причем достаточно квалифицированно.

На столике у постели стоял телефон. Я потянулся было к нему, но тут же отдернул руку.

- Сначала отвези ребят домой, - подсказал мой внутренний голос.

Литры крови вылились на поношенный ковер, и приходилось двигаться очень осторожно, чтобы не вляпаться. Поблизости не было видно никакого орудия, которым мог воспользоваться озверевший изверг.

Я вышел на веранду, и как раз вовремя, чтобы помешать Доне войти в дом.

- Случилось что-то ужасное? - спросила она.

- Да, очень.

- Но что именно?

- Послушайте, у вас действительно есть квартира, где можно укрыться?

- Да, конечно.

- Тогда, я думаю, следует поскорей отправиться туда.

Мы спустились с лестницы и нашли Билла. Я положил руку ему на плечо. Минуту спустя он повернул голову.

- Пойдем, - сказал я. - Нужно идти.

Не знаю, собирался ли он продолжить свое большое путешествие, но никакого сопротивления не оказал. Я помог ему подняться, и мы сели в машину. Дона устроилась рядом. Я сделал круг по скверу и выехал на Ферфакс-авеню. За нашей спиной мальчишки продолжали обстреливать русалку, застывшую в фонтане.

Глава 5

Перед "Имаго" какой-то тип продавал газету "Подпольный мир". На нем был лиловый пиджак и желтая ковбойка. Огромная борода закрывала почти половину груди, глаза были прикрыты темными очками, представлявшими неотъемлимую достопримечательность здешних мест.

- Последний номер! - кричал он, когда мы выходили из машины. - Как спасти мир: самые точные указания. Ваша последняя возможность.

- Привет, Про, - бросила Дона.

Вполне возможно, это было именем. Фактически никто не называл его иначе, как "Пророк Даниэль". Но это я понял только потом. Сейчас моя голова была занята совсем другим.

Мы направились в сторону фотостудии, где целый ряд наружных лестниц вел на второй этаж. По одной неспешно и уверенно спускался какой-то мужчина. Отнюдь не хиппи. Шелковый костюм наверняка обошелся ему в две-три сотни долларов, остроносые туфли были начищены до блеска, а галстук, завязанный немыслимым узлом, был в тон светлой сорочке, приталеной сверх всякой меры. Еще на нем была шляпа, и время от времени он похлопывал себя по бедру газетой, которую держал в руке. Я уже видел его и достаточно часто, но в других местах и под другими именами.

Все его внимание сосредоточилось на Билле.

- Привет, малыш! - бросил он.

- Привет, Сэмми.

- Ну, и как прошло путешествие?

Билл пожал плечами и посмотрел на Дону, что не ускользнуло от внимания Сэмми. Он кивком её приветствовал, а потом пустые зеленоватые глаза остановились на мне.

- Это доктор, - сказал Билл.

- Привет, доктор, - кивнул Сэмми.

Я не ответил. Внизу лестница была узкой, и мне очень хотелось, чтобы Сэмми освободил дорогу и дал нам пройти.

- Кто-то заболел? - поинтересовался он.

- Сейчас уже все в порядке, - ответил Билл, - но у меня было...

Внезапно он согнулся пополам и прижал руки к животу. Дона положила руку ему на спину и глянула на Сэмми так, что тому пришлось освободить проход. Дона начала карабкаться с Биллом по лестнице, а я, проходя мимо Сэмми, слегка его коснулся.

- Все это не опасно, - заверил он. - Амфетамины иногда вызывают небольшое расстройство желудка. Ему просто нужно отоспаться, и все пройдет.

- Тем не менее, я собираюсь его осмотреть.

- Как скажете, доктор.

Он не спеша вышел на улицу, продолжая похлопывать себя по ноге. Я поднялся наверх и вошел в квартиру Доны и Билла.

В верхней части двери красовалась желто-красная открытка с надписью "Будьте с нами". Почти пустую комнату отделяла от коридора занавеска. Никаких ковров. Два деревянных стула, кухонный стол с электроплиткой. Фиолетовые занавески загораживали окно. На полу в глубине комнаты - большой матрас. В углу - разборный пластмассовый шкаф. И больше ничего. Ванная помещалась за занавеской, отделявшей комнату от коридора.

Билл сел на край стола, Дона принялась насыпать молотый кофе в алюминиевую электрическую кофеварку.

- Мне нужно позвонить, - сказал я.

- У нас нет телефона, - покачала она головой. - Только внизу в кафе.

- Ладно.

- Зачем вам звонить?

- Чтобы известить полицию.

Она внимательно взглянула на меня, ложечка с кофе застыла в воздухе.

- Это действительно необходимо?

- Безусловно.

- Робби мертв?

- Да.

Дона опустила глаза и снова занялась коричневым порошком.

- Ну что же... - протянула она.

Я спустился в кафе. Сэмми читал газету, перед ним стояла чашка кофе со взбитыми сливками. Два постоянных посетителя, тех, бородатых, в глубине зала были поглощены шахматной партией. Телефонной кабинки не было, телефон висел прямо на стене.

- Привет, док, - сказал Сэмми.

- Привет.

Я нашел монетку в десять центов, сунул её в щель аппарата и повернулся спиной к Сэмми. Пусть подсматривает, если ему это нравится, - подумал я про себя. - Он должен знать все укромные уголки в этом городе, зачем иначе ему торчать здесь?

Телефонная книга висела на цепочке возле аппарата. Я открыл его и начал разыскивать номер полиции Лос-Анжелеса. Наткнувшись на целую серию номеров, я вспомнил замечание Донована: "У них там строгое разграничение функций". Не знаю, успел ли он поговорить обо мне с лейтенантом Шапиро, но откладывать не следовало.

Дежурная телефонистка ответила тотчас же.

- Могу я поговорить с Лу Шапиро?

- В каком отделе он работает? - спросила девушка.

- Не знаю, я знаю только его имя.

- Это срочно?

- Очень.

- Чем он занимается?

- Видите ли... - я чувствовал, что Сэмми меня слушает - Лу Шапиро работает в отделе...

Если Донован знал его, существовала возможность, что Шапиро работает в отделе по расследованию убийств.

- Я попытаюсь разыскать лейтенанта Шапиро, - заверила телефонистка, но будет лучше, если вы изложите мне факты.

- Хорошо. На Бельфонтейн-авеню в восточной части Ферфакс-авеню, в доме, стоящем в глубине квартала, перед фонтаном, совершено убийство...

- Вы знаете номер дома?

- Нет, но ошибиться невозможно.

- Кто говорит?

- Доктор... Мак Робинсон, отель "Амбассадор", номер 714. Я обнаружил, что там произошло.

- В данный момент вы говорите с Бельфонтейн-авеню?

- Нет, мне пришлось вернуться в отель.

- Вы будете в отеле?

- Через некоторое время.

В трубке раздался щелчок.

- Минутку, прошу вас, - сказала она. Последовала пауза. - Лейтенанта Шапиро нет на месте, - снова прозвучал голос в трубке. - Я передам ему ваше сообщение, как только смогу с ним связаться.

- Очень хорошо, спасибо.

- Спасибо, доктор, - ответила девушка.

Я повесил трубку, немного завидуя тому вниманию, которым пользуются в Лос-Анжелесе медики, и отошел от телефона.

- Какие-то проблемы, доктор?

- Еще не знаю. Извините, но мне нужно вернуться к Биллу.

Сэмми проводил меня тяжелым взглядом. Когда я добрался до лестницы, он уже стоял у двери, все также похлопывая себя газетой по ноге.

По дому растекся аппетитный запах кофе. Была всего четверть девятого утра, но мне казалось, что я уже прожил весьма насыщенный день. Билл расслабленно сидел за столом, опустив подбородок на руки и покачивая головой из стороны в сторону, как медведь.

- Нужно что-нибудь съесть, - сказал я.

- Он говорит, что не голоден, - ответила Дона.

- Робби жил один?

- Да, - сказала она. - Вообще-то у него была подружка, но сейчас она уехала.

- Вы знаете, кому принадлежит дом?

- Нет.

Она посмотрела на Билла, в этот момент заворчала кофеварка. Оставалось надеяться, что она не позволит кофе кипеть слишком долго.

- Когда вы видели Робби последний раз? - спросил я Билла.

Он повернул голову и посмотрел на меня, но ничего не ответил.

Я не отставал.

- Так кто такой Сэмми?

Дона пожала плечами.

- Не знаю. Он постоянно крутится поблизости и ведет себя так, словно все это его очень забавляет...

- Это он устроил Билла в квартире той девицы?

- Да.

Дона выдернула вилку кофеварки из розетки, бульканье постепенно стихло. Потом она взяла с этажерки и поставила на стол три чашки. Когда она наливала кофе, я заметил, что руки у неё дрожат.

- Полиция придет сюда? - спросила она.

- Не сразу; может быть, немного позже.

- Вы им сказали, что он был другом Билла?

- Нет. Я ничего не сказал кроме того, где меня найти. Но раньше или позже придется все рассказать.

- Вы это сделаете?

- Думаю, да.

- Пейте кофе.

- Спасибо.

Кофе был слишком горячим, но я с удовольствием его выпил, хотя обжег рот. Но это был удобный предлог избежать разговора. Я получил уже третий ожог, когда в комнату вошел пророк Даниэль без своих газет.

- Я чувствую приятный запах, - сказал он. - И говорю себе: наверху варят кофе. Да, леди и джентльмены. Спасите мир!

- Что ты сделал со своими газетами? - спросила Дона, протягивая ему чашку.

- Продал! Теперь я богат. Когда куплю это кафе, предложу вам место внизу. Да, я все продал. Сэмми купил все сразу.

Он опустился на пол и прислонился к стене, держа горячую чашку обеими руками и осторожно отхлебывая кофе. Его глаза были похожи на две черные точки за стеклами темных очков. Я посмотрел на Билла и мне пришло в голову, что на нем нет темных очков, в которых мы его нашли.

Должно быть, он потерял их в траве. Неприятно...

- Кто-то хочет доставить Биллу неприятности, - сказал пророк Даниэль.

Дона посмотрела на него и слегка покачала головой. Я собрался сказать, что возвращаюсь в отель. Шапиро наверняка постарается разыскать меня там. И потом, мне начала надоедать атмосфера колонии хиппи, я уже измотался до предела.

Я чувствовал, что самым срочным делом стала необходимость разобраться с Сэмми. Поэтому я сел в машину и отправился на авеню Ветеранов в квартиру, из которой мы забрали Билла. Машину я оставил на том же запрещенном для стоянки месте.

- В конце концов, можно представить, что я спасаю мир. И это мой последний шанс.

На четвертом этаже бушевала гроза. Дверь в квартиру стояла настежь, и голоса разносились по всему дому. Я прибыл на место в самый разгар домашней разборки, и не было никакой нужды прикладывать ухо к замочной скважине, чтобы оказаться в курсе происходящего. Через распахнутую дверь я мог хорошенько разглядеть подружку Сэмми, метавшуюся по комнате в коротеньком розовом пеньюаре. Различал я и некоторые части Сэмми, по крайней мере спину. На нем, как всегда, была его шляпа, и он небрежно опирался на китайскую ширму.

- Я думала, мне никогда не проветрить комнату, - вопила девица. - В следующий раз, когда соберешься поселить в моей квартире кого-нибудь из своих битников, поищи такого, который не будет вонять!

- Когда это ты платила за квартиру, душенька? - голос Сэмми был нежен, как летний дождь.

- Ну, ладно, согласна. Но в обмен я оказываю тебе немало услуг, и когда я живу здесь, это моя квартира. Помни об этом, и между нами все будет в порядке.

- О! Между нами всегда все в полном порядке, как ты говоришь.

- Ну хватит! Если ты и дальше будешь водиться с этими мерзавками и их бородатыми ухажерами, кончится тем, что скоро сам станешь вонять точно как они.

- Дела, душенька.

- Ты это называешь делами? Всю эту мелочь, что они тебе приносят, ты называешь делами? Лучше бы ты хоть раз провернул настоящее дело!

Не знаю, как долго это продолжалось, но Сэмми явно стало надоедать. Легким движением руки он отодвинул ширму в сторону. Несомненно, он был в отличной физической форме. Плечи его развернулись, правая рука плавно поднялась и он хлестнул девицу по физиономии. Удар отшвырнул её назад, и она рухнула, как молодое деревце под ударом топора. Она все ещё лежала на полу, когда Сэмми шагнул к двери. Я бросился назад и постарался как можно быстрее спуститься с лестницы, чтобы избежать нежелательной встречи.

Вернувшись в отель, я снял галстук и пиджак и собрался отправиться в ванную, когда раздался стук в дверь. Удары были сухими и решительными, так что не составило труда догадаться, кто пожаловал.

- Лейтенант Шапиро? - спросил я.

- Добрый день, доктор.

Это был крупный мужчина с меланхоличными глазами, как это часто бывает у евреев. Коротко подстриженные волосы ещё почти не тронула седина. В отличие от Донована он был без шляпы, и лицо его не выглядело изнуренным. Жесты его были решительными, взгляд живым и требовательным, и вообще полицейского в нем можно было угадать с двадцати ярдов.

- Я не медик, как представился по телефону, но меня подслушивали. Некий Сэмми. Может быть, вы его знаете?

Он слегка приподнял брови, но никак не комментировал мои слова.

- Я в курсе, о чем идет речь. Вы приехали из Чикаго и вас зовут Мак. Лейтенант Донован сказал мне, что в девяти случаях из десяти на вас можно положиться.

- Черт бы побрал этого Донована!

- А тип, которого зарезали в квартале хиппи, - как вы его нашли?

- Да оказался там, и все.

- Увидели уединенный дом и решили посмотреть, что там происходит, да?

- Не совсем так.

- Тогда расскажите, как все было. Всем это уже здорово осточертело: шефу, комиссару, мэру, буквально всем. Нужно покончить с этой сволочью.

Я подумал о златокудрой Доне и пророке Даниэле.

- Спасите мир. Это ваш последний шанс.

- Что? - переспросил Шапиро.

- Нет, ничего. Вот как все было...

Шаг за шагом я рассказал ему все. Я должен был это сделать; кроме того, у меня не было никаких причин молчать. Он выслушал, оставаясь все таким же суровым, как свод законов, и ни разу меня не перебил. Между прочим, хороший полицейский никогда не перебивает говорящего. Считается, что если дать возможность человеку говорить достаточно долго, можно будет поймать его на противоречиях. А если не окажется ничего подозрительного, придется поискать другую жертву. Хороший полицейский сомневается всегда и во всем.

Когда я закончил, он сунул в рот жвачку, чтобы иметь время переварить мой рассказ. Глаза его стали ещё печальнее. Потом он поднялся.

- Ладно, пойдемте. Я хотел бы поговорить с остальными. Но прежде мне нужно позвонить.

Пока он разговаривал по телефону, я нашел пиджак и галстук. Пиджак я перебросил через плечо - на улице было жарко. Шапиро время от времени издавал какие-то односложные звуки. Потом закончил и повесил трубку. Я поджидал его у двери.

- Догадываетесь, что мы нашли в том симпатичном маленьком домике?

- Что? Наркотики?

- Да, совершенно верно. Мы нашли там героин и кокаин на десять тысяч долларов, а заодно пакет с деньгами - восемьдесят тысяч долларов.

Я не нашелся что сказать. Не часто удается обнаружить такое количество наркотиков и денег в жилище хиппи.

Глава 6

Я устроился на заднем сидении не слишком мощной черной машины Шапиро, его водитель взял на себя роль проводника и повернул в сторону Ферфакс-авеню. Радио прохрипело что-то насчет дома 502 по авеню Ветеранов.

- Авеню Ветеранов? - переспросил я. - Это там, где живет подружка Сэмми.

- Кто такой Сэмми?

- Мне самому хотелось бы знать... Он снимает квартиру для этой девицы. Именно там мой парнишка совершал свой небольшой полет...

- Да, понимаю, но что делает ваш Сэмми на самом деле? Чем он занимается?

- Крутится возле хиппи, покупает у них газеты. Часто с ними встречается.

- Сэмми, а как дальше?

- Не знаю.

- Он торговец?

- Возможно. Не знаю. Во всяком случае, я не видел, чтобы он что-нибудь продавал.

- Не так уж трудно поселить девицу на авеню Ветеранов.

- Да, конечно. Он мог бы найти и получше.

- Возможно.

К тому времени, когда мы остановились перед кафе "Имаго", улица совершенно не изменилась. Несколько человек зашли внутрь, чтобы укрыться от солнца. Мужчина на скамейке играл на гитаре. Я заглянул в кафе и увидел пророка Даниэля, восседавшего на столе в окружении трех человек, слушавших его в почтительном молчании. Он приветливо махнул мне рукой, я ответил и повел Шапиро в комнату Доны и Билла.

Дверь, как обычно, стояла настежь. Дона сидела на матрасе, опершись спиной о стену. Она вязала, что-то обсуждая с хрупкой девушкой, лицо которой обрамляли эбеново-черные волосы. Девушка была в каком-то подобии шелкового сари, закрывавшего её до лодыжек. Ни та, ни другая никак не реагировали на наше появление. Дона продолжала вязать, а девушка, присев на корточки, продолжала играть пальцами ног. И никаких признаков Билла.

- Лейтенант Шапиро, - представил я. - Он хотел бы с вами поговорить.

- Хорошо, - кивнула Дона.

- А Билл здесь?

- Нет, вышел. Позвольте вам представить Бэби Джейн.

- Привет! - сказала Бэби Джейн и внимательно взглянула на Шапиро. Тот ничего не сказал. Возможно, ждал подходящего момента?

- Как вы считаете, когда Билл вернется? - спросил я.

- Не знаю, - ответила Дона.

Обе девушки оставались невозмутимыми, избрав позицию вежливого безразличия. Так продолжалось некоторое время, потом Бэби Джейн поднялась и направилась к Шапиро, поддерживая свое длинное платье. Она поднялась на носочках и поцеловала его в щеку.

- Вы - хороший человек. Я это чувствую.

Отошла она также неожиданно, как и подошла, и снова устроилась на матрасе. Шапиро внимательно посмотрел на нее. Тут в комнату вошли трое: пророк Даниэль, глаза которого как всегда были скрыты за темными очками, и два невероятно худых молодых человека в рубашках с короткими рукавами и голубых джинсах, на них тоже были темные очки. Они пересекли комнату, подошли к матрасу и молча оперлись о стену. Пророк Даниэль повернулся ко мне, сделав указательным и большим пальцем знак, означающий мир.

- Да будет с вами мир, - сказал я.

- Спасите мир, - ответил он.

Шапиро откашлялся, но это была всего лишь ложная тревога, он не сказал ни слова. Я пришел к выводу, что это была не нервная реакция. Мне особенно нечего было сказать, но так как я пригласил его сюда, то чувствовал себя обязанным что-то сделать.

- Ладно, вот что случилось, - начал я, обращаясь к Доне, словно в комнате кроме неё никого не было. - Эта ужасная история в Бельфонтейне. Робби... Как его фамилия?

Она не ответила. Возможно, просто не знала.

- Ну ладно, все это очень серьезно. Робби убили, убили в его собственном доме. На месте убийства полиция обнаружила большую партию наркотиков и много денег. Расследование этого дела поручено лейтенанту. Он человек хороший...

Будем надеяться, что это окажется правдой, - подумал я.

В этот момент появились три девушки в коротких штанишках и маечках. На двоих тоже были темные очки. К одной маечке был приколот большой черно-белый значок с надписью: "Чем выше поднимаешься, тем ниже приходится спускаться". Они тоже прислонились к стене, повернувшись лицом к пророку Даниэлю и своим приятелям. Я продолжал:

- Если вы сейчас поможете лейтенанту Шапиро, это позволит избежать лишних проблем.

Шапиро толкнул меня под локоть. Я сделал все, что мог, и он должен был понять, что следовало согласиться с моими словами.

- Которая из девушек была там с вами? - спросил он у меня.

- Дона. Та, что вяжет.

Он обвел взглядом остальных. Вошли ещё двое парней. На одном была шапка из шкуры енота. Это в такую-то жару!

- Кажется, состоится встреча с общественностью, - заметил Шапиро. - Не заставляйте меня вызывать подкрепление.

Его голос был спокоен, но тверд. Никто не шевельнулся, только одна из девиц в плотно обтягивающей майке достаточно сухо сказала:

- Мистер, так это вы отвечаете за связь с общественностью? Ну ладно, мы и есть общественность.

- Ладно, - буркнул он. - Пойдем дальше... Дона... Мисс... Как ваша фамилия?

Дона взглянула на меня. Кивком головы я её подбодрил.

- Рейнхарт, - сказала она. - Дона Рейнхарт.

- Мисс Рейнхарт, вы с вашим другом Биллом знали Робби?

Она снова взглянула на меня. Это начало меня раздражать. Я не был её адвокатом и не имел права ей советовать. Назвав свою фамилию, она ничем не рисковала, но...

- Вы не обязаны отвечать на остальные вопросы, - вмешался я. - Но лейтенант Шапиро - честный полицейский. Вы можете ему довериться.

Шапиро повернулся к трем девицам, подпиравшим стенку.

- Кто из вас знал Робби?

Последовала продолжительная пауза. Наконец решилась та из девиц, которая уже говорила раньше.

- Робби все знали.

- И все знали, что он торгует наркотиками? - продолжил Шапиро.

Снова пауза. Вопрос был поставлен не слишком ловко. Я повернул голову к двери как раз вовремя, чтобы увидеть, как выходит Сэмми. Слышно было, как он своей танцующей походкой спускается по лестнице. Мне очень хотелось последовать за ним, но я не решался оставить Шапиро одного, причем я сам не знал, тревожусь за него или за молодежь.

Потом, когда я в конце концов решил его поддержать, ситуация начала меняться. Возле двери возникла какая-то суматоха и появился Билл. Конечно, мне хотелось посмотреть на физиономию Сэмми, когда тот обнаружит, что я иду за ним, но потом я передумал. Билл выглядел совершенно по-другому. Теперь, когда он твердо стоял ногами (да и головой) на земле, к нему вернулись и спокойствие, и здравый смысл, которых так недоставало, когда мы его нашли.

Он сразу подошел к Шапиро.

- Меня зовут Билл Джексон. Робби был моим близким другом. Кто-то его замочил.

- И вы знаете, кто это сделал? - спросил Шапиро.

- Нет.

- Знаете, что послужило причиной убийства?

- Нет.

- Знаете, что у него нашли деньги и наркотики?

Билл покачал головой.

- Нет, я этого не знал. Он... Робби приторговывал амфетамином.

- А мефедрин? - спросил Шапиро.

Билл покачал головой.

- Однажды он сказал, что может достать героин, если я хочу. Я ответил, что это меня не интересует и что я предпочел бы амфетамин. Тогда он сказал: - Не покупай у меня, он - плохого качества.

- Он сам его готовил?

- Вначале - да. Но получалось плохо. Робби прежде никогда не занимался подобными вещами.

Шапиро покосился на меня. Я знал, что плохо приготовленный мефедрин может оказаться смертельным ядом.

- Когда вы последний раз видели его живым? - спросил Шапиро.

- М-м... В среду... Точно не помню. Два или три дня назад.

- И с ним все было в порядке?

Билл пожал плечами.

- Он вам не говорил, что у него какие-то проблемы? Что его что-то беспокоит?

- Если его что-то и беспокоило, он ничего не сказал. Робби всегда очень нервничал.

Шапиро неожиданно повернулся ко мне.

- Давайте выйдем.

Мы направились к двери и начали спускаться по лестнице. На улице был слышен треск мотоциклетных моторов, внизу навстречу нам попались три типа в кожаных куртках и высоких грубых башмаках.

- Гляди-ка, - буркнул один из них. - Два копа, верно?

Мы остановились, Шапиро снова откашлялся и приказал парням:

- А ну-ка, освободите дорогу!

Остальное сказали за него широкие плечи и крепко сжатые кулаки. Чувствовалось, что главарь троицы как-то слишком возбужден. Он двинулся вверх по лестнице, остальные последовали за ним. Тут сверху неожиданно донесся пронзительный женский крик. Мы в этот момент оказались на лестничной площадке, я обернулся и увидел девушку со значком. Ее глаза метали молнии в пришельцев.

- Подонки, вы напичканы амфетамином по самые уши! Убирайтесь и проспитесь!

Главарь двинулся к ней, но Шапиро схватил его за отвороты куртки и отшвырнул на приятелей. Все трое покатились по лестнице, а мы с лейтенантом бросились вниз, чтобы не растерять наше преимущество. Отступив, троица двинулась на улицу. Одного так и тянуло помахать кулаками.

- Ну иди сюда, грязная полицейская свинья, - рычал он.

- Спокойнее, ребята, не нужно шума, - раздался с тротуара чей-то очень спокойный голос.

Там караулил водитель Шапиро, сержант Джо Вышинский по прозвищу Лаки Счастливчик. Он стоял у бровки тротуара, положив на крышу патрульной машины карабин калибра 30-06. Оружие явно не соответствовало сложившейся ситуации, видимо, оно было первым, что попалось ему под руку.

Двое парней быстро огляделись по сторонам, подхватили своего главаря под руки и дружно зашагали в сторону фотостудии. Когда мы проходили мимо, Шапиро остановился.

- А девушка права, - сказал он буяну. - Пойди проспись и приди в себя.

Глаза парня засверкали, но он не произнес ни слова. Ему оставалось только уступить. Счастливчик Джо держал свою пушку наготове до тех пор, пока Шапиро не сел в машину. Тут я заметил, что пророк Даниэль прошел в кафе, и наклонился к окну машины, чтобы попрощаться с лейтенантом. Тот с грустным видом развернул очередную порцию жвачки.

- Я задержусь немного, - сказал я. - Хотелось бы кое-что обсудить с Сэмми.

- Что именно?

- Надо бы выяснить, зачем он крутится возле хиппи.

- Вы имеете в виду что-то конкретное?

- Еще не знаю. Через минуту он появится там, наверху.

- Наверху? В том гадюшнике?

- Да. Он очень внимательно следил за всем, что там происходило.

- Почему вы мне не сказали?

- Просто ситуация была довольно напряженной.

Шапиро стал ещё печальнее и буркнул:

- Ладно, мне пора в управление. Желаю удачи. Держите меня в курсе.

- Конечно.

В его печальных глазах появилось мечтательное выражение.

- Я очищу город от этой сволочи, - заверил он. - Даже если придется подставить собственную шкуру.

- Будьте поосторожнее...

Глава 7

В "Имаго" все было спокойно. В сумрачном зале едва можно было разглядеть посетителей. Пророк Даниэль застыл над шахматной доской. В центре зала расположились трое парней в кожаных куртках в компании с двумя девицами в супер-мини-юбках. Юбки были слишком коротки, чтобы прикрыть хотя бы ягодицы. У одной девицы сзади на ляжке было вытатуировано слово "Мир". Весьма двусмысленная надпись...

Девицы пили пиво из бутылок, парни не пили ничего. Они торчали на узеньких стульчиках и напряженно молчали, словно пытались припомнить что-то очень важное. Беседу поддерживали только девицы, впрочем, тоже не слишком напрягаясь.

Я выбрал столик ближе к шахматной доске, и одна из девиц смерила меня взглядом. Это продолжалось довольно долго, потом она повернулась к парням в кожаных куртках.

- Вы коп был нужен, верно? Вон там сидит один из них, она опять взглянула на меня. - Мистер, вы ведь из полиции?

- Разберемся, - пообещал я. - Именно для того я и сижу тут в половине одиннадцатого утра.

- Эй! А он дурно воспитан! - фыркнула она и повернулась к приятелям. Быстро сматываемся!

Все рассмеялись, кроме буяна, который провоцировал Шапиро.

- Может, именно он и замочил Робби, - сказала вторая девица.

- Заткни пасть. Нечего трепаться про Робби, - отозвался один из парней.

- Не стоит так заводиться при виде какого-то копа, - заметила первая девица. - Они только хотят выяснить, кто убил Робби.

- И ты заткнись, - буркнул парень.

Девица, казалось, испугалась и сунула руку в карман тому парню, что сидел рядом.

- Скажи папашке, чтобы он так со мной не разговаривал.

Парень её оттолкнул.

- Хватит, я хотел сказать то же самое: заткни пасть!

Девица схватила бутылку, чтобы промочить горло. Пророк Даниэль взял пешку, подвинул её и снова задумался. Девица с татуировкой обиженно встала, ногой отшвырнула стул и, покачивая задом, зашагала в глубину зала.

Зазвонил телефон. После третьего звонка пророк Даниэль поднялся и направился к нему.

- Да? Да? - он долго слушал, потом положил трубку и повернулся в зал. - Есть тут кто-нибудь по имени Чарли? Чарли Голубой?

Трое парней в кожаных куртках смотрели на него, не двигаясь с места. Пророк Даниэль пожал плечами и вернулся к шахматной доске, повернувшись к ним спиной. Наконец один из парней буркнул:

- Кто это был?

- Какой-то малый хотел с тобой поговорить. На улице, перед "Голубым гротом".

- Со мной одним или со всеми нами?

- Со всеми.

- Кто это был? Коп?

- За кого ты меня принимаешь?

- Ладно, старина, я же ничего такого не сказал...

- Возле "Голубого грота"? Тогда пошли, - предложил один из парней. - О ком он хотел поговорить?

- О Робби, - буркнул пророк Даниэль.

Двое парней внимательно посмотрели на третьего, сидевшего посредине, того, кто пытался затеять ссору, - и на некоторое время воцарилась тишина.

- Это тебя, Чарли.

- Ну, что же, пошли, - решил он.

Все трое поднялись.

- Мне тоже идти? - спросила девушка.

- Останешься здесь, - велел один из парней, - и Кэрол тоже.

Девушка осталась, а трое парней затопали грубыми башмаками к двери. Возле стола появилась та, которую назвали Кэрол.

- Куда это они?

- В "Грот".

- Они вернутся?

Вторая пожала плечами. Кэрол осмотрела зал и её взгляд снова остановился на мне.

- Вы все ещё здесь? Знаете, вы начинаете действовать мне на нервы. Сидит как сова, не пьет, не курит, не разговаривает. Меня это раздражает.

- Мне очень жаль, - вежливо ответил я. - Но я должен каждый день целый час сидеть таким вот образом.

- Почему?

Я пожал плечами.

- Проиграл пари на выборах.

Она ещё какое-то время смотрела на меня, потом отвела взгляд. Она не выглядела дурой, но моя шутка была слишком стара для этих мест. Кэрол подняла бутылку, опорожнила её и со стуком поставила на стол. Потом поискала глазами другую жертву и наткнулась на широкую спину пророка Даниэля.

- Эй, ты там, малый в больших очках!

Никакой реакции.

- Как тебя зовут?

Снова ничего.

Кэрол повысила голос.

- Эй, я к тебе обращаюсь, свинья!

Пророк продолжал восседать, как каменный истукан.

Девица поднялась и начала бесшумно, как кошка, подкрадываться к нему, перехватив за горлышко пустую пивную бутылку. Бутылка уже взвилась над головой пророка, но в этот момент я её остановил. Я схватил девицу за запястье, осторожно, но крепко, и держал до тех пор, пока она не выпустила бутылку.

Пророк Даниэль медленно повернул голову, чтобы посмотреть, что происходит. Девица яростно боролась, на какой-то миг прижалась ко мне, потом рванулась в сторону, чтобы высвободиться.

- Куча дерьма, - с отвращением выкрикнула она.

- Кэрол, - вмешалась подруга, пытаясь её успокоить. - Сядь и замолчи!

Кэрол выполнила только первую часть приказа.

- Ты знаешь, с кем я хожу? - кричала она. - Знаешь, на кого ты руку поднял?

Я поставил пивную бутылку на свой стол, сел и посмотрел на часы.

- Да, - сказал я. Ты - подружка Голубого Чарли и председатель женской секции общества взаимопомощи.

Она рванулась было вскочить, но подруга её удержала. И тогда Кэрол рассмеялась.

- В женской секции... Неплохо сказано!

Последовало ещё несколько крепких выражений, но потом она успокоилась. Пророк Даниэль оставил шахматы, подошел к моему столику и сел напротив. Парень с гитарой поднялся и вышел.

- Чем вас угостить? - спросил меня пророк.

- Спасибо, ничем, сейчас ещё слишком рано. Может быть позже, если не возражаете. Но вы же знаете, что ничего мне не должны.

- Хорошо, попозже.

У меня к нему было несколько вопросов, таких вопросов, на которые он мог ответить лучше, чем кто-либо другой, но я не хотел, чтобы их слышали девицы. Почувствовал он это или просто решил, что пора уходить? Во всяком случае, пророк поднялся и направился к выходу. Я досчитал до трех, встал из-за стола и последовал за ним. Он стоял в нескольких шагах от входа, скрестив руки на груди. Солнце сверкало на монетах, нашитых на его лиловом пиджаке.

Напротив, у входа в "Голубой грот", вдоль низкой изгороди были расставлены горшки с экзотическими цветами. Перед входом в "Грот" стоял новенький зеленый "линкольн континенталь". Было ли это случайностью?

- Дикие Ангелы, - буркнул пророк Даниэль.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что говорит он о парнях на мотоциклах.

- Робби отправили на тот свет, - продолжал пророк. - Он был смелым парнем. А Голубой Чарли - мерзкий тип. Он готов на все.

- Может быть, это случилось потому, что что-то просочилось?

- Вы - не полицейский. Вы не их этих свиней.

- Совершенно верно.

- Но вы водитесь с копами; должно быть, вы - частный сыщик.

- Может быть, - кивнул я. - Я вожусь с копами точно так же, как Сэмми водится с хиппи. Но разве Сэмми тоже сыщик?

- Не похоже. Что вам нужно? Вы приятель Билла, Доны или кого-то еще?

- Скажем так: я друг семьи. То же самое можно сказать про Сэмми. Вот почему я хочу с ним связаться.

- Сейчас он в "Голубом гроте". Вы тоже можете туда пойти.

- Не знаю, верно ли это будет воспринято.

Пророк Даниэль пожал плечами.

- Ну, я всего лишь продаю газеты.

Мы долго жарились на солнце, пока наконец пророк не заговорил снова.

- Однажды Сэмми мне сказал, что если нужно с ним связаться, можно оставить для него записку в "Стейшн-хаус".

- "Стейшн-хаус"?

- Я не знаю, где это.

- Попробую выяснить.

- Спасите мир.

Он вернулся в кафе.

Я прошел до пересечения Ферфакс-авеню с Санта Моникой и обнаружил там стоянку такси. Когда я подошел, там было пусто, но пару минут спустя подъехала свободная машина. Немного поколебавшись, я назвал водителю адрес дома на Бельфонтейн, где мы обнаружили Робби.

Перед домом стояли две патрульные машины; два инспектора в штатском дюйм за дюймом изучали каждый клочок засохшего газона.

- Подождите, пожалуйста, - сказал я водителю. Тот кивнул.

Я не спеша зашагал по аллее. Мне дозволили приблизиться на пару ярдов к входной двери, потом вышел третий полицейский и жестом меня остановил. Это был крупный мужчина лет шестидесяти. Глаза его сверкали как алмазы из-под полуприкрытых век.

- Я - сержант Брейкен, - представился он. - У вас здесь какие-то дела?

Я вытащил бумажник и показал свою лицензию.

- Это я обнаружил жертву. Потом я встречался с лейтенантом Шапиро. Не могу сказать, что у меня здесь дело, но хотелось бы взглянуть на обстановку. Я вам не помешаю.

Он изучил мою лицензию, и веки его дрогнули.

- Частный детектив из Чикаго, да? А как вы встряли в это дело?

- Через своего клиента. Он был другом жертвы.

- Ваш клиент, случайно, не адвокат?

- Нет!

Пристальные глаза полицейского ещё добрую минуту меня изучали, потом он коротко кивнул и повернулся, чтобы открыть входную дверь.

- Мне придется проверить ваши слова у лейтенанта. Подождите на крыльце, пожалуйста.

- Хорошо.

Сержант оставил меня под дверью, а сам пересек гостиную, явно собираясь позвонить. В комнату вошел другой агент и стал так, чтобы наблюдать за мной. Молодой худощавый парень в очках в роговой оправе держался очень напряженно. Я слышал, как сержант возится с телефоном.

В отличие от комнаты прихожая была свободна от мебели. Только в одном углу валялась большая куча старых газет. Джутовый коврик закрывал треть пола.

Возле двери в гостиную стояла старинная вешалка с медными крючками для одежды. На одном крючке висел черный зонт с перламутровой ручкой. Спица зонта была сломана.

Я слышал, как сержант говорит по телефону. Потом последовала продолжительная пауза: он слушал. Молодой инспектор в очках без какой-либо определенной цели озирался по сторонам. Меня одолевал нестерпимый зуд между лопатками. Вы знаете способ добраться туда без специальной щетки? Я не знаю. Я посмотрел было на зонт, но в это время телефонный разговор закончился и на пороге появился пожилой сержант.

- Ладно, можете войти, - буркнул он. - Но у нас очень мало времени.

- Очень вам благодарен.

- Там нечего особенно смотреть. Первая группа почти все забрала. Я просто провожу последнюю проверку.

Мы чувствовали себя страшно неловко, стоя друг против друга в комнате, заваленной всяким хламом.

- Где нашли деньги и наркотики? - спросил я.

Сержант ткнул пальцем в ореховый буфет, стоявший у стены в глубине комнаты.

- Все было в металлической коробке, в каких обычно хранят кофе, муку или сахар; вы понимаете, что я имею в виду?

- Наркотики лежали вместе с деньгами?

- Да.

- Как же так, на глазах у всех?

- Коробка была с крышкой.

- Во всяком случае, преступник её не нашел.

- Возможно, он и не искал. Если судить по состоянию трупа, причиной было не ограбление. Скорее речь идет о мести, возможно, произошла ссора, которая так дурно обернулась. Настоящий кошмар.

Сержант провел меня по комнате. Я прекрасно знал, что тело увезли, но ничего не мог поделать: от одного вида комнаты желудок сводило судорогой. Правда, на этот раз все могло кончится благополучно. Залитые кровью ковер и покрывало с кровати исчезли. Остался только матрас.

- Вы нашли оружие или какой-то инструмент? - спросил я.

Он покачал головой.

- Должно быть, он воспользовался топором или большим тесаком. Простой нож не смог бы так рассечь шейные позвонки.

- Как по-вашему, убийца напал спереди или сзади?

- Сзади, это несомненно. И никаких следов взлома. Убийца пришел, чтобы получить свою дозу. Возможно, у него не оказалось денег, чтобы заплатить, Робби отказался дать этой дряни в долг, и тот его убил.

- Топором, который случайно оказался под рукой?

- Не обязательно. Орудие убийства могло валяться где-то здесь.

- Да, возможно...

- Осталось показать вам черный ход и все прочее. Пожалуй, больше тут смотреть не на что. Пойдемте...

Мы миновали комнату, прошли маленькую, на удивление современно обставленную кухню, и оказались в маленькой комнате, где стоял нагреватель для воды и корыто для стирки. Оставалось только толкнуть дверь, спуститься на три ступеньки и пройти по аллее, чтобы оказаться в бетонированном гараже, где рулем к двери стоял мотоцикл. Прекрасная мощная машина казалась немножко запыленной и давно не мытой, но все равно была в прекрасном состоянии. Брезент, который должен был её закрывать, сейчас валялся на земле, но Робби явно берег её, как зеницу ока.

Да, за всем этим что-то крылось. Сержант, старавшийся держаться дружелюбно, переминался с ноги на ногу, дожидаясь, когда я вдоволь наслажусь осмотром и оставлю его в покое. Я продолжал разглядывать роскошный мотоцикл и брошенный в пыль брезент.

- Он здорово заботился о своем мотоцикле, верно? - сказал я.

- Да, мотоцикл обычно неотъемлемая часть жизни Диких ангелов.

- Считаете, он мог бросить брезент на землю и оставить все вот так?

Сержант посмотрел в ту сторону.

- Ну, если он спешил...

- Вот именно. Если он спешил и должен был немедленно уехать, то мог на время все так бросить. Никаких мыслей по этому поводу?

Мы переглянулись. Я чувствовал, как тяжело он дышит.

- Продолжайте, - буркнул сержант. - Видно, у вас в голове масса идей.

- Убийца, должно быть, приехал вместе с ним на мотоцикле. Когда все обернулось худо, он ушел, и не подумав вернуть брезент на место. Сам Робби к тому времени слишком окоченел, чтобы навести порядок.

Сержант Брейкен задумчиво покачал головой.

- Вполне возможно. Но куда это нас приведет?

- Не знаю. Возможно, найдутся свидетели, которые видели, как они вместе приехали, или как уходил убийца.

Тут он охотно согласился.

- Вполне возможно.

- С другой стороны, это может означать, что убийцей была девушка.

На этот раз он основательно задумался.

- Однако такая резня...

- Совершенно верно. Но женщины бывают куда более жестоки, чем мужчины.

- Это верно.

- И ещё одно, - добавил я. - Если убийца унес оружие с собой, он не стал бы рисковать и уходить с ним далеко. Его довольно трудно спрятать и оно слишком бросается в глаза.

Сержант не знал, что ответить, а я предпочел на этом остановиться. Все-таки он был ко мне настроен дружелюбно.

- Теперь я оставлю вас в покое, - сказал я. - Спасибо за любезность и за время, которое вы на меня потратили.

- Не стоит благодарности. Это же лейтенант мне приказал.

- Ваш лейтенант - прекрасный человек.

- Шапиро? Да, он - специалист.

В устах сержанта это был очень серьезный комплимент: за годы своей службы он перевидал немало таких молодых людей.

Мы были на пороге, когда услышали треск мотоциклов. Их было три. Они мчались со стороны Ферфакс-авеню со скоростью семидесяти миль в час. На двух мотоциклах сзади сидели девицы в мини-юбках. Парень, который ехал один, поднял руку и швырнул в нашу сторону какой-то предмет. Тот перелетел через патрульные машины и тяжело грохнулся на газон. Мотоциклы прибавили ходу, обогнули фонтан в глубине тупика и с ревом умчались в ту же сторону, откуда появились.

Сержант вполголоса выругался.

Я спустился на улицу вместе с ним. На траве лежал маленький кожаный чемоданчик, похожий на атташе - кейс.

Второй полицейский присоединился к нам. Сержант Брейкен несколько минут рассматривал чемоданчик, потом опустился на колени и осторожно кончиком ногтя открыл его. В узком пространстве по диагонали лежал топор, измазанный чем-то бурым. На внутренней обивке чемоданчика также бурели пятна, похожие на запекшуюся кровь.

Глава 8

- Поищите, пожалуйста, аптеку или ещё какое-нибудь место, откуда можно позвонить, - сказал я таксисту. - Не знаю, сколько времени мне понадобится. Если вы спешите...

- Ничего, все в порядке, - он уселся поудобнее и запустил мотор.

Ярдов через пятьсот - шестьсот мы оказались в деловом квартале на бульваре Беверли и покатили вдоль шеренги самых разных заведений: аптека, прачечная, бакалея, закусочная с нарисованной на витрине огромной сосиской. Цепочку зданий замыкала заправка.

- Телефон есть практически везде, - сказал таксист. - И на заправке тоже. Я пойду возьму пару бутербродов.

- Ладно.

Я протянул пять долларов, чтобы он не подумал, что я смоюсь, не заплатив за проезд. Таксист молча сунул деньги в нагрудный карман.

Ближе всего оказалась закусочная, и я направился прямо туда. Зал оказался полон народу, причем все разговаривали одновременно, а кабинки для телефона не было и аппарат висел прямо на стене. Тогда я зашагал к заправке. Там в углу оказалась телефонная кабина, и вообще было гораздо спокойнее.

Я набрал номер управления полиции и спросил лейтенанта Шапиро. Мне ответили, что он на службе, но сейчас его нет в кабинете. Пришлось сказать, что звоню я по очень срочному делу, сообщить свое имя и номер телефона и повесить трубку. Было слишком жарко, чтобы торчать в кабине, поэтому я вышел и принялся расхаживать неподалеку. Часы показывали четверть второго, я и не думал, что уже так поздно.

Ни одного хиппи поблизости не было. Я их явно не интересовал.

Через пять минут я снова позвонил в управление.

- Лейтенанту все передали, - сообщила телефонистка. - Он позвонит вам, как только освободится.

Я повесил трубку и снова зашагал вокруг кабины. Потом уже двинулся было к машине, когда раздался телефонный звонок.

- Это Мак, - сказал я. - Полагаю, вы уже говорили с сержантом Бейкеном.

- Да. Он вам все показал?

- Сержант был очень вежлив и терпелив, большое спасибо. Он рассказал вам о компании мотоциклистов и чемоданчике с топором?

- Да. Вы были там, когда это случилось?

- Точно. Есть одна вещь, которую я не стал говорить сержанту. Я и так уже порядком ему надоел и не хотел больше испытывать его терпение. А кроме того, возможно, это не представляет большого интереса...

- Ладно, о чем речь?

- Существует довольно большая вероятность, что одного из этих мотоциклистов зовут Голубой Билл.

- Минутку, я запишу. Голубой Билл. Хорошо, продолжайте.

Я пересказал сцену в кафе "Имаго" и объяснил, что разговаривали они с Сэмми. Пришлось уточнить, что я не могу утверждать, что это были те самые парни. Это вполне возможно, но руку на отсечение я бы не дал. Еще я добавил, что Голубой Билл - тот грубый тип, с которым мы столкнулись на лестнице.

- Понимаю, - протянул лейтенант. - Кстати, насчет Сэмми...

- Я не стал бы настаивать, но слышал, что он каким-то образом связан с заведением, которое называется "Стейшн-хаус". Не имею ни малейшего понятия, что это может быть.

- Это гриль-бар в районе Чинека.

- Ладно, пожалуй, следующий визит я нанесу туда. Спасибо за помощь.

"Стейшн-хаус" оказался треугольником, одну сторону которого занимала стоянка такси, другую украшала старинная пожарная машина с большой цистерной для воды. Основанием треугольника служила автостоянка, сейчас почти пустая. Сам бар, достаточно просторный, выглядел уютным и очень спокойным. Час ланча давно миновал, поэтому я заказал себе ром с содовой, считая, что вполне могу себе это позволить после такого долгого и насыщенного утра.

Бармен казался симпатичным, но в душе был беспощадным коммерсантом и предложил мне сэндвич с ростбифом и хреном, отчего у меня заурчало в животе. Пришлось послать к черту все планы: я чувствовал, как во мне просыпаются скрытые инстинкты.

В половине третьего мой желудок требовал сэндвич с ростбифом, и я поделился своим желанием с официанткой с мечтательными глазками и волосами такими рыжими, что этот цвет никак не мог быть настоящим.

В бар вошел посетитель и сел рядом со мной. Покосившись, я узнал Бернарда Рейнхарта. Понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, не следил ли он за мной. Но в конце концов его контора находилась неподалеку и было вполне нормально, что он зашел в "Стейшн-хаус" пропустить стаканчик. По крайней мере, это следует проверить.

- Рад вас видеть, - сказал я. - Это освобождает меня от необходимости писать отчет.

- Я вас слушаю.

Он заказал мартини, а я рассказал о последних событиях.

- Как зовут того парня... которого убили?

- Робби. Это все, что я знаю.

- Он был другом Доны?

- Другом Билла.

- Она в этом как-то замешана?

- Нет, я так не думаю.

Он уставился в свой мартини так, словно перед ним был микроскоп.

- Я должен вытащить её из этой грязи. Просто обязан.

- Это будет нелегко. Она слишком привязана...

- Что вы хотите сказать?

- Извините, но вы сами несколько дней назад употребили это слово. Я говорю не о наркотиках, речь идет о жизни, которую она ведет, о компании хиппи, в которой вращается.

- Это невозможно! Она не перенесет такого удара.

Я разжевал ломтик апельсина, который плавал в моем бокале, и отодвинул в сторону свой сэндвич.

- Придется проявить настойчивость. Но я просто излагаю вам факты, как они мне представляются, и не говорю, что нет надежды.

- Проявить настойчивость? Каким образом?

- Мне кажется, я напал на какой-то след. Есть один человек, который крутится возле хиппи. Хотелось бы про него узнать побольше.

- Кто он такой?

- Я знаю только, что его зовут Сэмми.

- Вы считаете, он придет сюда?

- Надеюсь, но не собираюсь торчать здесь весь вечер. Знаете, вы мне совершенно не мешаете, но если он появится, то будет лучше, если я с ним встречусь с глазу на глаз. И сообщу вам результат.

Рейнхарт залпом допил свой бокал - что не полагается делать с мартини - и поднялся.

- Понимаю, - кивнул он. - Не забудьте мне позвонить.

- Не беспокойтесь.

Он бросил на стол достаточно денег, чтобы заплатить не только за свой, но и за мой бокал, оставил щедрые чаевые и вышел из бара. Я ещё раз откусил от сэндвича и отодвинул его в сторону. Не знаю почему, но ближе к вечеру сэндвичи никогда хорошо не смотрятся. Должно быть, слишком рано мясо вынимают из холодильника. По крайней мере про хлеб этого сказать было нельзя.

За стойкой бара зазвонил телефон. Бармен снял трубку, ответил, что-то выслушал, потом повернулся ко мне, продолжая держать трубку в руке.

- Вас зовут Мак?

Я кивнул.

- Я сказал, что вы здесь. Это полиция.

- Хорошо, я возьму трубку.

Звонил Лу Шапиро.

- Ну что, ваш человек не появился?

- Пока нет.

- Я кое-где порылся и думаю, что мы можем выдвинуть против него обвинение по двум - трем делам.

- Я слушаю.

- Примерно три месяца назад он попался на глаза сержанту Дельгенти. Тот получил не совсем надежную конфиденциальную информацию про гангстера по фамилии Фарнези. Предполагалось, что в дело замешан и Сэмми. Фарнези исчез. Никаких следов. Дельгенти никогда напрямую с Сэмми не общался, но кажется его фамилия Митропулис.

- Вы серьезно?

- Да, он грек. Тридцать три года, родился в Нью-Йорке. Здесь он уже больше пятнадцати лет, с хиппи общается всего около года. До этого работал инкассатором.

- Неплохо... Ему, наверное, приходилось изрядно вкалывать.

- Весьма изрядно. В один прекрасный день его задержали по обвинению в вооруженном нападении, но улики были слабоваты и дело прекратили. В ту пору он был связан с фирмой "Инвестмент Меркури", служившей прикрытием для рэкета.

За моей спиной кто-то вошел в бар.

- А кто был жертвой нападения?

- Некий Томсон. Грег Томсон. Он остался в живых.

Вновь прибывшим оказался Сэмми Митропулис. Он прошел к другому концу стойки и уселся на табурет. Казалось, меня он не заметил.

- Хорошо, спасибо, - сказал я в трубку.

- Он появился?

- Да. Еще раз спасибо.

Шапиро повесил трубку, я сделал то же самое. Бармен наполнил для Сэмми большой бокал. Они о чем-то разговаривали. Беседа наверняка коснулась моего телефонного разговора с полицией. Моя идея пообщаться с Сэмми потеряла всякий смысл.

Я заплатил за сэндвич, встал с табурета и вышел. На стоянке было три машины: два "фольксвагена" и один зеленый "линкольн-континенталь". Найдя свое такси, я устроился на заднем сиденьи.

- Можете включить счетчик, - сказал я водителю. - Я жду одного человека, и это может продлиться достаточно долго.

- А он включен, - хмыкнул таксист, откинулся на сиденьи и надвинул кепку на глаза.

Я боялся уснуть и спросил, есть ли у него радио.

- Есть, но оно не работает, - буркнул таксист.

Я выпрямился и потер глаза. Борьба со сном становилась все более неравной. А когда захотел поговорить с водителем, оказалось, что мне попался очень молчаливый спутник.

- У вас нет желания поболтать? - спросил я.

- Нет.

- А у вас не бывает неприятностей из-за того, что вы не любите разговаривать?

- Нет, никогда.

Я ущипнул себя и повозился на сидении. "Стейшн-хаус" находился за моей спиной, но вход в него я видел в зеркале заднего вида, а если немного вытянуть шею, то мог увидеть и выезд со стоянки.

- Нет ли у вас свежей газеты?

- Нет. Я никогда не читаю газет. Там одно вранье.

Я отступился и прекратил свои попытки, по крайней мере временно. Так прошло ещё полчаса, после чего таксист сдвинул кепку назад и посмотрел на счетчик

- Уже четыре доллара пятьдесят центов...

- Ничего, - вздохнул я, вытащил десятку и протянул ему. Но таксист покачал головой.

- Я просто хотел вас предупредить.

- Очень любезно с вашей стороны.

Я снова впал в прострацию. Единственным преимуществом ничегонеделания было то, что время все-таки шло. Стремительно оно не мчалось, но все же двигалось. Прошло ещё двадцать минут, в течение которых я по очереди бросал взгляд то в зеркало заднего вида, то на шею своего таксиста. На двадцать первой минуте из "Стейшн-хауса" вышел Сэмми Митропулис. На какой-то миг он остановился у входа, по-прежнему постукивая по ноге свернутой газетой. Посмотрел на часы, быстро огляделся по сторонам и небрежной походкой направился к автостоянке.

- Кажется, пришло время двигаться, - предупредил я таксиста, - но подождите, пока я не скажу.

Он поправил кепку и занял боевую позицию за рулем.

- Вы за кем-то следите?

На главную: Предисловие

Дью Томас Карманный рай

Дью Томас
Карманный рай