Кэти Арнольд-Рэтлифф входит в число наиболее интересных, подающих большие надежды молодых писателей. Это очень одаренная молодая женщина, и пишет она просто сказочно. Так вот однажды она призналась мне, что несколько лет не могла писать, потому что преподаватель литературного творчества сказал ей: «Если в процессе работы ты не испытываешь эмоционального дискомфорта, тебе не написать ничего стоящего».
Что ж, я, конечно, могу попытаться понять, какую мысль пытался донести до Кэти ее профессор. Возможно, он имел в виду: «Не бойся, ты еще не скоро достигнешь творческого потолка» или «Ни в коем случае не бойся дискомфорта, который можешь испытать в процессе работы». Такие предупреждения мне кажутся совершенно справедливыми. Но заявить, что никто не способен создать путного, если не впадет в состояние эмоционального коллапса, не просто неправда, это нездорово.
Но Кэти ему поверила.
Искренне уважая и почитая профессора, Кэти приняла эти слова близко к сердцу и смирилась с мыслью, что, раз творческий процесс не приносит ей страданий, значит, она что-то делает не так.
Не прольешь кровь, не прославишься, так ведь?
Трудность заключалась в том, что Кэти задумала роман, и это невероятно ее вдохновляло. Книга, которую она собиралась написать, казалась такой крутой, лихо закрученной и необычной, что работа над ней сулила сплошное удовольствие. Столько удовольствия, что Кэти поневоле почувствовала себя виноватой. Ведь если писать для нее – радость, то произведение не может представлять художественной ценности!
Вот она и отложила написание этого клевого, лихо закрученного романа на несколько лет, считая, что испытываемое ею удовольствие незаконно.
Рада сообщить, что в конце концов она преодолела это внутреннее препятствие и написала книгу. И что же? Писать было не так уж легко, но Кэти все равно получала громадное удовольствие, работая над ней. А роман получился блестящим.
Но как жаль, что были потеряны годы – и все из-за страха, что работа не сделает ее достаточно несчастной!
Вот так-то.
Боже вас упаси получать удовольствие от своего призвания.
К несчастью, история Кэти не единична.
Множеству талантливых людей внушают мысль, что удовольствие не заслуживает доверия, а творчество – это только борьба. Множество художников до сих пор уверены в том, что единственно подлинное эмоциональное переживание – это душевная боль. Эту мрачную идею они могут почерпнуть в разных источниках; она стала общим местом в нашем западном мире с его суровым – от христианской жертвенности до германского романтизма – эмоциональным наследием.
Однако ни во что не верить, кроме страдания, – опасная дорожка. У страдания дурная репутация, оно убивает художников. А если даже не убьет, привычка к боли иногда ведет художников к таким серьезным психическим расстройствам, что они совсем не могут работать. (Мой любимый магнитик на холодильнике: «Я страдал достаточно. Ну, скоро уже мои произведения станут талантливыми?»)
Возможно, вас тоже приучили верить тьме.
Может, вас даже учили этому талантливые люди, предмет вашей любви и уважения. Со мной тоже так было. В старших классах мой любимый учитель английского сказал мне: «Ты талантливая девочка, Лиз, и хорошо пишешь. Но, к сожалению, у тебя ничего не получится, потому что ты недостаточно страдала».
Ну разве так можно?!
Во-первых, что может знать мужчина среднего возраста о страданиях девочки-подростка? Я, может, больше страдала в тот день во время обеда, чем он за всю свою жизнь. Но кроме того, когда это творчество превратилось в соревнование страдающих?
Я обожала того учителя. Вообразите только, что я приняла бы его слова всерьез и отправилась в какое-нибудь путешествие в мир тьмы, на поиски настоящих страданий. Счастье, что мне хватило ума этого не делать. Моя интуиция тянула в другую сторону – к свету, игре и веселью, в более подходящую для творчества обстановку. Но мне просто повезло. Другие отправляются в эти мрачные крестовые походы и нередко делают это намеренно. «Все мои музыкальные герои были нариками, а я только хотела стать такой, как они», – рассказывает моя близкая подруга Райя Элиас, которая более десяти лет боролась с героиновой зависимостью. Ей пришлось побывать в тюрьме, жить на улице, лежать в психиатрической больнице, и в эти периоды она переставала писать музыку.
Райя не единственная творческая личность, перепутавшая саморазрушение с серьезной преданностью искусству. Джазовый саксофонист Джеки Маклин говорил, что видел – дело было в 1950-е годы в Гринвич-Виллидже, – как десятки начинающих музыкантов садятся на героин, подражая своему кумиру Чарли Паркеру. Еще более выразительная деталь: по словам Маклина, он видел, что многие молодые музыканты притворялись, будто подсели на героин («…сидели в такой характерной позе, скорчившись и полузакрыв глаза»), и это притом что сам Паркер умолял не повторять его трагической ошибки. Но, возможно, проще подсесть на героин – или даже трогательно притворяться, что подсел, – чем полностью отдаваться своему делу.
Вредные привычки не делают человека художником. Раймонд Карвер, например, прекрасно это знал. Сам он был алкоголиком и никак не мог начать писать в полную силу – даже на тему алкоголизма, – пока не бросил пить. Вот что он говорил: «Художник, если он пьет, всегда создает свои произведения не благодаря своему алкоголизму, а вопреки ему».
Я согласна. Я считаю, что наши творческие силы растут, как придорожная трава, пробиваясь сквозь щели между нашими слабостями, а сами слабости не служат им питательной почвой. Но как же много тех, кто верит в обратное! Поэтому вам часто будут встречаться художники, которые двумя руками держатся за свои слабости и зависимости, за страдания и страхи, за своих демонов.
Им страшно, что, отказавшись от страданий, они могут потерять лицо. Вспомните Рильке и его знаменитое: «Если мои демоны меня оставят, то боюсь, мои ангелы тоже разлетятся кто куда».
Рильке был великим поэтом, и фраза очень красивая, но в ней сильнейшее эмоциональное искажение. К сожалению, я слышу, что эти слова без конца цитируют творческие люди в качестве оправдания, объясняя, почему не могут бросить пить, отказываются обратиться к психиатру, почему не лечатся от депрессии, не борются с сексуальными или интимными проблемами, почему они вообще ничего не предпринимают для своего исцеления и роста, – да просто они не хотят остаться без своих страданий, почему-то перепутав их с творческими силами.
Да уж, удивительно крепка у людей странная вера в своих демонов.