Разговор с лосем

Хочу рассказать вам историю об упорстве и терпении. Все тогда же, лет в двадцать с небольшим, написала я короткий рассказ под названием «Разговор с лосем». Родился он из воспоминания о времени, когда я работала поварихой на ранчо в Вайоминге. Как-то вечером я засиделась допоздна с ковбоями за пивом и анекдотами. Ребята были все как на подбор охотники, и разговор зашел о подманивании лосей – о разных способах имитировать брачный зов лося, чтобы подманить животных. Один из ковбоев, Хэнк, признался, что недавно купил кассету с записью лосиного голоса, сделанную величайшим мастером имитации лосиного зова за всю историю охоты на лосей. Звали этого гения (никогда не забуду) Ларри Д. Джонс.

По неведомой причине – допускаю, что этой причиной было пиво, – мне тогда показалось, что ничего уморительнее я в жизни не слыхала. Мне дико понравилось, что есть в мире чувак по имени Ларри Д. Джонс, который зарабатывает на жизнь тем, что подражает брачному крику лосей и записывает это на магнитофон. Мне страшно понравилось, что находятся люди – и среди них мой приятель Хэнк, – которые покупают эти записи, чтобы самим отрабатывать брачный зов. Я уломала Хэнка сбегать за учебной записью брачных воплей лося в исполнении Ларри Д. Джонса, а потом заставила проигрывать ее снова и снова, пока я умирала со смеху. Веселил меня не сам звук лосиного призыва (этот дикий, пронзительный визг, больше всего похожий на скрип пенопласта по пенопласту). Меня впечатлил серьезнейший комментарий Ларри Д. Джонса, объясняющего, как делать это правильно. Все вместе, на мой взгляд, было абсолютно угарно.

Потом почему-то (думаю, пиво и в этом сыграло роль) мне в голову пришло, что нам с Хэнком обязательно нужно провести испытания – я настаивала, что мы должны среди ночи зайти поглубже в лес с кассетником и записью Ларри Д. Джонса и посмотреть, что из этого выйдет. Сказано – сделано. Пьяные, едва держась на ногах, мы с шумом и гамом продирались по лесу в горах Вайоминга. Хэнк нес на плече магнитофон, включив запись на полную мощность, я продолжала хохотать, и на всю округу разносились оглушительные, нелепые крики самца лося вперемежку с монотонными назиданиями Ларри Д. Джонса.

Не скажу, что в тот момент мы были в полной гармонии с природой, но природа, тем не менее, нас нашла. Внезапно раздался громовой топот копыт (никогда раньше не слышала, чтобы копыта реально грохотали, как гром, – это страшно), затрещали ветки, и на поляну перед нами выбрался самый громадный лось, какого можно себе представить. Он стоял в лунном свете в сотне ярдов от нас. Яростно храпя и фыркая, он наставил на нас рога и бил копытом: Где соперник, кто тут осмелился призывать подругу на моей земле?

Неожиданно я почувствовала, что Ларри Д. Джонс больше не кажется таким уж комичным.

Никогда люди не трезвели так стремительно, как мы с Хэнком. Мы-то шутили, а вот зверь весом семьсот фунтов явно и не думал шутить. Он был в боевой готовности. Все равно как если бы решили провести безобидный спиритический сеанс и, сами того не желая, призвали бы по-настоящему опасного призрака. Мы стали заигрывать с силами, заигрывать с которыми не рекомендуется, и вели себя недостойно.

Первым моим порывом было склониться перед лосем до земли и, дрожа, просить о прощении. Хэнку пришло в голову кое-что получше – он забросил кассетник подальше в кусты, точно бомбу, которая вот-вот взорвется, чтобы хоть так оказаться подальше от фальшивого голоса, который мы притащили сюда, в этот совсем не сказочный, а слишком даже подлинный лес. Мы съежились, прячась за валуном, и открыв рот смотрели, как лось, выдыхая клубы морозного дыхания, яростно озирался в поисках противника, в клочья разрывая копытами землю. Если человек посмотрит в лицо Богу, он испытает священный ужас и трепет, и именно такое чувство вселило в нас это величественное создание.

Когда лось наконец удалился, мы ползком вернулись на ранчо, присмиревшие, потрясенные, осознавшие, насколько мы смертны. Мы испытали благоговейный ужас – в полном смысле слова.

Вот про это я и написала. Я не стала пересказывать в точности всю историю, но хотела уловить то чувство («юнцы смиренно склоняются перед богоподобным проявлением стихии») и, использовав его как основу, написать что-то более серьезное и значительное о человеке и природе. Я собиралась взять потрясшее меня личное переживание и превратить его в небольшое произведение с вымышленными персонажами. У меня ушел не один месяц на то, чтобы довести рассказ до ума – или, по крайней мере, приблизить к задуманному, насколько могла, с учетом моего возраста и способностей. Закончив рассказ, я дала ему название «Разговор с лосем». Потом я стала рассылать в редакции журналов в надежде, что кто-нибудь да напечатает его.

В числе прочих я послала рукопись «Разговора с лосем» в ныне уже не существующий прекрасный литературный журнал «Стори». Многие мои литературные кумиры – американские писатели Чивер, Колдуэлл, Сэлинджер, Хеллер – десятилетиями печатали в нем свои произведения, и для меня было бы честью оказаться на его страницах. Через пару недель мне пришло неизбежное письмо с отказом. Но это письмо было совершенно особенным.

Надо вам сказать, что письма-отказы бывают очень разными, а слово «нет» может иметь огромный диапазон оттенков. Существуют не только стандартные отказы на бланках с крохотной припиской внизу, где от руки нацарапаны какие-то слова, например «Интересно, но нам не подходит!». Даже такая крошка признания окрыляет невероятно, и в юности я была известна тем, что носилась с письмами, радостно сообщая друзьям: «Я только что получила необыкновенный отказ!»

Но конкретно это письмо было от уважаемого главного редактора журнала «Стори», самой Лоис Розенталь. Ее ответ был глубоким и вдохновляющим. Ей понравился рассказ, писала миссис Розенталь. Ей вообще больше нравятся рассказы о животных, чем о людях. Правда, на ее взгляд, концовка недотягивает. Поэтому они не станут публиковать его. Но она пожелала мне удачи.

Для не издававшегося писателя получить настолько любезный отказ – от самого главного редактора! – это почти то же, что выиграть Пулицеровскую премию. Я ликовала. Это был самый необыкновенный из всех полученных мной отказов. А потом я сделала то, что делала тогда постоянно: вынула отвергнутый рассказ из конверта с марками и моим адресом (такие конверты я посылала в редакции вместе с рукописью) и отправила его следующему издателю, надеясь получить еще один отказ, возможно еще более необыкновенный. Потому что таковы правила игры. Только вперед и ни шагу назад.

Прошло несколько лет. Я продолжала работать днем и писать в свободное время. Меня наконец напечатали – правда, опубликован был другой рассказ и в другом журнале. Благодаря этому счастливому случаю я смогла позволить себе обзавестись профессиональным литературным агентом. Теперь уже этот агент, Сара, рассылала от моего имени рукописи издателям. (И никаких забот с копированием – у моего агента был собственный ксерокс!) Через несколько месяцев совместной работы Сара сообщила мне приятную новость: мой старый рассказ «Разговор с лосем» будет опубликован.

– Чудесно, – обрадовалась я. – А кто его купил?

– Журнал «Стори». Он понравился Лоис Розенталь.

Хм.

Интересно.

Через пару дней я говорила по телефону с Лоис, и она была невероятно приветлива. Сказала, что ей безумно нравится «Разговор с лосем» и не терпится его опубликовать.

– Даже концовка вам нравится? – уточнила я.

– Конечно, – сказала она. – Я просто восхищена концовкой.

Пока мы разговаривали, я крутила в руках письмо, написанное ею же несколько лет назад. Определенно, Лоис вообще не помнила, что уже читала «Разговор с лосем» раньше. Я его не переделывала. Мне было очень приятно, что она принимает мою работу, и я не хотела показаться дерзкой, злопамятной или неблагодарной. Но любопытство меня мучило, и я спросила: «Могу я поинтересоваться, а что именно вам нравится в моем рассказе?»

Она ответила: «Он очень экспрессивен. В нем есть что-то от сказки, мифа. И еще он напоминает мне что-то, только я не могу понять что же…»

Я сочла за благо промолчать, но у меня на языке вертелось: «Он напоминает вам самое себя».