2-й до Эры Резины
Ночь медленно отступала за горизонты завода и дальше – за черту города. Невидимая снизу, крыша цеха Полетов упиралась в соседнюю, выкроив потаенную впадину, лощину, закрытую от ветра и любопытных взглядов. Добравшись до укрытия, Машка повалилась на рыжую жесть.
– Здесь переждем, – сообщила она, тяжело дыша. Благодарность за исцеление ран и спасение на поле боя, видимо, приберегалась на потом.
Тимур предложил Машке свои колени как подушку, но в этот раз гордая девица отказалась.
Среди улиц вспыхнул неясный шум, быстро приближаясь.
– Темнец Великий Чингиза отпустил! – донес Глас и понес весть во все уголки Треугольника.
Как будто не услышав, Машка подобрала ноги и накрылась плащом:
– Отдай махобой.
Тимур не любил спорить с женщиной, а тем более – с раненой.
Тронув гнутые пилы и дернув резиновый шланг, она отшвырнула оружие и затряслась, но слезинки не проронила, Чингиз был оплакан насухо.
Что делать: утешать или ждать, когда отгремит? Как всегда, оборвав истерику нежданно, Машка шмыгнула и хмуро спросила:
– Что показал тебе клей Откровения?
– Подслушала? Как нехорошо…
– Отвечай, пришлец.
– Я не пришлец… Там был тип в форме Проводника.
– Дальше.
– Он отдал свои галоши мне.
Машка присмотрелась, словно проверяя – не врет ли, и поверила:
– Ты должен был сразу сказать.
– Что бы от этого изменилось?
– Стал бы с нами.
– Спасибо, не надо.
– Это почему?
– Да хотя бы потому, что Чингиз глаб отпустил.
Ребром ладони она потерла глазницы и заявила:
– Чингиз их не отпускал.
– Это он Глас пустил…
– Нет. Я бы знала… Ты правда чист от резины?
Наверное, надо было сказать, что это до конца неизвестно: чист или не очень – это большой и темный вопрос, что делать, так получилось. Что было на Башне Вождя? И чего не было? Проводник его знает.
– Я не помню, – сознался Тимур. – Сейчас это так важно?
– Да ведь ты… – Кажется, Машка готова была расколоться, выложить что-то интересное, но, как всегда не вовремя, передумала и спросила: – Почему ты выбрал молник?
– Сама наставляла: бери, что удобно. – ответил Тимур. – Мячик мне понравился. Это тоже плохо?
Машка промолчала и демонстративно отвернулась. Понимай как знаешь.
Свет осеннего утра вползал на крыши Треугольника.
– Ночь ушла! – прокричал Глас и разбежался по неведомым тропам.
Тимур придвинулся ближе к Машке:
– Скажи, ради чего все это? Только честно.
Машка фыркнула:
– Мало тебе? Опять? – И вдруг добавила: – Не время, после.
Может, Тимур поспорил бы и настоял, но люк откинулся, в дырку высунулась голова Кортеса. Противец замер, не зная, что делать.
– Свой, – крикнула Машка.
За Кортесом объявились Батый и Мика. Следы ночных боев разукрасили их щедро, но они были живы и даже не сильно ранены, так, царапины да кровоподтеки. Троица расположилась в некотором отдалении. Повисла тягостная пауза, какая бывает, когда никто не знает, как должно вести себя в присутствии постороннего, что говорить, а что держать в секрете.
Тимур кинул рюкзачок:
– Еда и лекарства.
Противцы молча переглянулись и неторопливо, чтобы чужак не подумал, что голодны или мучаются от ран, принялись за щедрый дар. Машка есть отказалась, завернувшись в плащ, смотрела, как светает.
Дул ледяной ветер, собиралось ненастье. Это хорошо, значит, будет вода.
Тимур что-то вспомнил, зашарил по карманам кожанки, но нужное никак не попадалось. Проверяя аккуратней, он уколол палец и вынул железный треугольничек, залитый красной эмалью. Машка вытаращила глаза:
– Откуда у тебя это?
– Чингиз тебе передал, забирай.
Она резко отмахнулась:
– Я не возьму.
– Почему?
Оторвавшись от запайки колбасы, Кортес сообщил со значением:
– Это знак лейтенанта Красной армии.
Тимур повертел вещицу, эмаль светилась изнутри багряным цветом:
– Чингиз был наш командир, это его знак. Раз он попал к тебе, значит, теперь – ты командир, – добавила Батый, заклеивая щеку пластырем.
– Да уж чего ты, в самом деле, бери, и все! – вставил Мика с набитым ртом.
Тимур размахнулся, чтобы выкинуть знак, но Машка вцепилась, зажав его кулак ладонями, и быстро зашептала:
– Не делай этого, Тема…
Три пары глаз уставились на него, перестав жевать и зализывать раны. Побитая, но не сдавшаяся армия ждала.
Тимур опустил красный треугольник в ладонь Машки и сжал ее холодными пальцами:
– Я не тот, кто вам нужен.
– Нет, ты – тот! Чингиз в это верил! – В Машке зажглась остервенелая вера.
– Я не хочу… Я не хочу воевать с Темнецом.
– Ты должен!
– Ничего я не должен. Ваш вождь ненавидел Темнеца потому, что тот был его проводником и выжил. Чингиз заразил этой ненавистью вас. Но я тут ни при чем.
– Ты не знаешь…
– Дар великой Резины делает счастливым, я это видел. Может поначалу противно, и надо заплатить удовольствиями, но зато какие перспективы…
– Придурок! Ты ничего не знаешь! Темнец – это страшное зло! – Машка орала бытовой истеричкой.
Тимур сдержался на последнем пределе:
– Вы взяли всех за горло потому, что таскаете сюда жратву из Далёка, убиваете несчастных проводников и своих же товарищей. Это как называется? Может быть, добро? Да ты и твой братец – вот самое большое зло. Новые варвары избавят Треугольник от вашего ига. Они дадут свободу и счастье.
Батый отбросила запайку и коснулась Машкиного плеча:
– Пора. Он должен знать…
Грозный Салах боролась, боролась с собой отчаянно, не сдавалась, и все-таки одолела себя:
– То, что Темнец нашел дар Резины и хочет опоить ею обитальцев Треугольника, ерунда… – она заговорила как заводная кукла, без эмоций. – Его желания больше. Он хочет найти выход… Не перебивай… Правда, что выходить и возвращаться можем только мы… Если бы Темнец хотел получить выход для себя, он нашел бы его. Но ему мало. Он хочет найти Большой Выход, чтобы выйти из Треугольника с послушной армией живых резиновых кукол, в которых начал обращать обитальцев… Подожди!.. Их ведь нельзя убить, во всяком случае, мы не знаем как. Осталось совсем немного. Скоро Темнец перевернет весь Треугольник и найдет Большой Выход… Его надо остановить. Сделать это можешь только ты… Да, ты! Мы слышали Глас: «Будет тот пришлец, кто не должен, и он спасет всех». Ты прошел вместо Тимура, ты – мозак, но одолел все испытания, ты единственный выжил, ты нашел выход и вернулся, ты видел клей Откровения, ты получил красный треугольник. И только у тебя молник – оружие Темнеца. Это ты…
Тимур ждал продолжения, но, кажется, тайну откопали до дна. С самого начала его держали на коротком поводке и проверяли: тот или не тот, чет или нечет. Испытывали на прочность, чтобы узнать, из какого теста он замешан. И все ради того, чтобы предложить возглавить ораву безжалостных убийц. Надежда оказалась выдумкой: Машка изменилась навсегда, и как бы ни хотелось верить – свихнулась окончательно. Что теперь? Темнец не пустит обратно, а с этими оставаться невозможно. Придется искать Йежи и уходить в Далёко, здесь для него нет места.
Тимур вытряс остатки еды и закинул полегчавший рюкзак на плечи.
– Куда? – насторожилась Машка.
– Будьте живы и здоровы, сколько сможете, – Тимур картинно отдал честь и направился к люку, но краем глаза следил, не появятся ли махобои.
С разбегу Машка вцепилась в его ремни, повисла на них и зашипела:
– Не пущу!
Пришлось аккуратно отрывать женщину и отодвигать ее в сторону. Обычная истерика, какая случалось, когда Машка хотела получить что-то любой ценой.
– Останься… Тимур.
– Иди, командуй своей Красной армией. Только имей в виду, что один из них предатель. Не спрашивай кто, я не узнал его в темноте.
Внизу родился гомон, быстро приближаясь. И вот уже совсем близко разнеслось:
– Тимур Лютый за Темнеца великого встал! Сбылось изреченное! – И Глас стремительно разошелся по закоулкам.
Машка выпустила ремни, глаза ее остекленели, как у бесноватой, оскалившись, она попятилась. Тимур еще попытался ухватиться за соломинку:
– Это ерунда, вранье, я даже не видел его! Честное слово.
Обстановка накалялась стремительно: Кортес и Мика, кажется, готовили под плащами махобои. Лишь Батый не шелохнулась.
Что делать? То ли готовиться к схватке, то ли…
– Маша, осторожно!
Не обращая внимания на близкий край крыши, Машка отступала.
Почему дружки ее не двигаются?
– Назад!
Старая кровля треснула, Машка споткнулась и поползла вниз.
Прыгнув, Тимур успел поймать ее руку, вцепился, матерясь последними словами, но вдруг почувствовал, что опоры нет, а кожанка с него съезжает. Продолжая крепко держать Машку, он наконец уперся коленом в жестяное ребро крыши.
– Отпусти, – попросила Машка тихо и равнодушно.
Тимур напрягся и подтянул ее тельце к себе, но она уперлась и заверещала:
– Отпусти меня!
– Заткнись… – Тимур пыхтел, тянуть стало получаться все хуже, Машка вырывалась слишком резво. – Хочешь, чтоб меня совесть мучила? Не выйдет, у меня ее нет…
– Строй!
Под топотом лопалась жесть, противцы спешили. Тимур поднажал и вытянул Машку, но над ним запели лезвия.
Машка дернулась, выскользнула. Отчаянным нырком Тимур поймал ледяные пальцы, когда галоши бешеной девицы уже болтались в воздухе.
– Батый! Кортес! Убить пришлеца! – заорала Машка.
Тимур закрыл глаза, крепче ухватился за нее и прошептал:
– Дура ты, любимая…
А дальше, вырвав крик из тайных глубин, размахнулся женским тельцем, как атлет метательным молотом, и отчаянным, нечеловеческим усилием, на какое каждый способен раз в жизни, перебросил на его крышу. Он видел, как Машка шлепнулась, как противцы отпрянули, как недвижимо следят за его отходом.
Край крыши медленно уползал, Батый с Миком уплывали за линию водостока. Взглянуть бы на грозного Салаха. Но не пришлось.
Как легко.
Красные стены провожают.
Там, внизу, кто-то стоит.
Это Темнец.
Точно он.
Тимур узнал его.
Но теперь все равно.
Он падал.
Он летит.
…если б знал, как думаешь, что бы сделал?
Обязательно нашел бы способ плюнуть судьбе в ее самодовольную рожу. Скажешь, не выйдет? Уже вышло. Она мне предначертала, а я вот взял, и перечертил. И тебе помогу. Не сомневайся. Это сначала страшно, а потом легко. Потерять свой уютный мирок страшно. Разбить скорлупу страшно. Страшно, даже если очень хочется.
Знаешь, что для этого надо?
Поверить: никакой судьбы нет. Есть ты и больше ничего.
Судьбу придумали, чтобы стоял Четвертый Рим Удовольствий. Есть судьба – значит, деваться некуда, надо покориться удовольствиям, горбатиться на них. А если ее нет, что тогда? Тогда ты свободен. Я это понял. И сделал. Конец, нет больше судьбы.
Они думают, что это их царство удовольствий простоит вечно. Как же они слепы! Поднимается сила, которая сметет жалкий мирок и даст свободу, какой еще не бывало. Мы придем скоро. Мы, новые варвары. Мы придем не с огнем и мечом, а с миром и счастьем. Мы каждого заставим быть счастливым. Эра судьбы закончена, начинается Эра Резины.
Ее давно ждут, поверь мне. В каждом прячется обиталец, который мечтает освободиться и стать собой, настоящим. Те, в прекрасном Далёке, так устали от никчемной и пустой жизни, от кабалы кредитов и семейного уюта, от карьер и отпусков, от комфорта и удобств, от изобилия и проблем, от решения задач – что бы такое выбрать, от моды и дизайна, от кризисов и роста акций, от… Да мало ли от чего… Они ждут спасения. Они как малыши бегут по ржаному полю к пропасти, и кто-то должен их поймать у края. Их спасем мы.
Представь, как это великолепно, когда не надо бояться времени, смерти и отсутствия денег, всего, что называется судьба, и можно творить медленно, поистине на века. Создавать главный шедевр – Себя. Резина ведь очень пластичный материал.
Как думаешь, стоит такое дело жалких бытовых радостей?
Тебе не надоело копошиться рабом?
Стань новым варваром.
Стань свободным.
Стань собой.
Ради этого стоит пожертвовать удовольствиями.
Это того стоит. Обещаю тебе, я – Темнец.
Ты готов?
