Глава 5
Неучтенный претендент
Мы болтали в гостиной, жарко натопленной по случаю непогоды. Ребята обсуждали нападение, то и дело срываясь на громкий хохот, я же сидела в самом дальнем кресле и показательно дулась на весь мир.
Можно было с чувством хлопнуть дверью о косяк и подняться к себе, благо в гостевом домике семейства Райвиль хватало комнат и не на такую ораву гостей. Но это не так забавно, как остаться и транслировать свои чувства с помощью тяжелых взглядов, скорбно поджатых губ и судорожных (вот прям сейчас разревусь от обиды) вздохов.
И ведь прониклись все! Памела тайком сунула мне в руку шоколадку, ее братец – сладкий бублик (сразу видно, что семейка). Ребята сочувственно улыбались, Шархай дружески похлопал по плечу, едва это самое плечо не выбив из сустава, лиэс «утешил» фразой: «А завтра-послезавтра придворные будут делать ставки на твоего первого мужчину», за что получил от меня по лбу, расхохотался и ушел.
Даже Маккалич, раненный ядовитым клинком еще до нападения храмовников в балахонах, передал записку, призванную поддержать опозоренную парду в эту тяжелую для нее минуту.
Единственным, кто остался безучастным к горю невинной девы, оказался Светлый принц, чтоб его каннисы за самое ценное покусали, а еще лучше вообще это самое ценное сожрали. Прижимая к разбитой губе кусочек льда, Джером экстренно связался с ректором, после чего собрал нас и стал внимательно слушать, изредка что-то быстро записывая карандашом в блокнот размерами с ладонь.
Горький опыт подсказывал, что ловить здесь нечего. Принц кидаться к моим ногам и рассыпаться благодарностями за спасение мамочкиного высочества не планирует. Сыпать угрозами вызвать на поединок каждого, кто про меня хоть слово мякнет, – тоже. Опыт оказался прав.
Безнадежно повздыхав еще пару минут, я поднялась и вышла. Дверь еще даже не успела встать в паз дверного косяка, а члены нашей банды издали коллективный выдох.
У-у, злыдни!
Постояв какое-то время в коридоре, я проказливо улыбнулась и нырнула в соседнюю комнату. Стянула платье, безвозвратно испорченное пятном от смертельного заклинания (нет, все-таки за такое мальчишке следовало вырвать кадык), сложила белье в аккуратную стопочку, дернула оконную раму и вскочила на подоконник.
Оборачивалась прямо в полете. Вот и получилось, что еще мгновение назад на подоконнике стояла черноволосая девушка, а через миг на мокрую от дождя дорожку приземлилась уже смертоносная парда. Встряхнулась, вдохнула влажным носом холодный воздух и бросилась прочь.
Королевский сад я знала как собственные четыре лапы, поэтому пробежать между натыканными тут и там охранниками не составило труда. Даже не стала уходить в дебри. Зачем? Ночь и естественные тени, отбрасываемые кустами, деревьями, фигурами и иной архитектурой парка, позволяли прекрасно маскироваться от любопытного взора страдающего бессонницей придворного.
Незаметно прокравшись к стенам замка, приметила хорошо знакомый еще по детским проказам уголок, примерилась и полезла наверх.
Эх, вот помню, как мы с Джеромом играли в «узурпатора и освободителей». И так как узурпатором быть никто из нас не захотел, пришлось брать кандидата со стороны. Королевский маг игрой не впечатлился, особенно бурно возмущаясь против связывания его тела и, кажется, именно с того дня крепкий и спортивный мужичок начал неумолимо седеть.
А потом была подвижная игра «укради корону» (причем крали символ королевской власти в момент встречи послов из Тармина), загадка «почему дипломаты зашивают золотые в порты» (оказалось, что это не заначка, а символ удачи), прятки от стражников, покушение на праздничный торт и детская народная забава «алхимики атакуют». Кто ж знал, что невинные ангелочки способны соорудить взрывоопасную смесь из имеющихся на кухне ингредиентов? Бабахнуло так, что печь, где томился наш алхимический декокт, вылетела на улицу вместе с приличным куском стены.
Вот так, предаваясь веселым воспоминаниям бурного детства, я добралась до третьего этажа, с грацией воздушной акробатки пробежала по узкой полоске выступающего вперед кирпича, завернула за угол и оказалась перед окнами, ведущими в покои старшего наследника престола.
Надеюсь, будить никого не придется? Очень, знаете ли, не хотелось бы вместо «здрасте» получить по лбу ночным горшком, пущенным спросонья.
Наудачу воззвав к кошачьи богам, я поддела когтем задвижку, чуть налегла… Оконная створка распахнулась так неожиданно, что я, не успев среагировать, ввалилась внутрь комнаты, поскользнулась на влажном подоконнике и рухнула вниз, пребольно стукнувшись копчиком о что-то в процессе.
Вот тебе и хваленая кошачья грация…
– Покусанные каннисы! – вырвалось помимо воли.
Подавив болезненное кряхтение, ибо несолидно, перекинулась, вскочила с видом «это у меня такой запатентованный способ приходить в гости» и наткнулась взглядом на сидящего в кресле Глошада. Если принц и был удивлен моим внезапным появлением, то виду, как обычно, не подал.
Ничуть не обиженная столь холодным приемом, я нагло прошлепала голыми ступнями к противоположному креслу, бесцеремонно скинула лежавшие там вещи и плюхнулась на вельветовую обивку.
– Ну давай, – поторопила собеседника, с истинно кошачьей красотой движений закидывая ногу на ногу. – Рассказывай, как докатился до жизни такой.
Глошад отложил лежавшую на коленях книгу, встал и скрылся за неприметной с виду дверью, оставив даму гадать, ушел ли кавалер за стражей или просто по малой нужде.
Оставшись без внимания, уже профессионально огляделась, отметив выставленные на просушку перед камином ботинки и растянутый между двумя стульями, аки черный парус, плащ. Припомнила влажный подоконник, нахмурилась. Кажется, на прогулке была не только я. Пуститься в размышления, кто, каннис его побери, такой Глошад, не дал вернувшийся в комнату хозяин.
В руках принца оказалась ярко-красная шелковая тряпка.
– Что это? – брезгливо морща нос, вопросила я, расправляя принесенную вещицу.
Это оказался очень симпатичный женский халатик. Соблазнительно-симпатичный. Натуральный флаг разврата.
Но что самое паршивое, от халатика едва уловимо несло посторонней девицей.
– Я не стану донашивать вещички твоих бывших. Нет, и не проси! – решительно заявила, возвращая вещицу обратно.
Глошад постоял, подумал и криво улыбнулся. Серьезное лицо мужчины стало по-мальчишески прекрасным. Глош откинул халатик в сторону, резким движением стянул через голову собственную рубашку и, не дав опешившей парде даже «мяу» сказать, натянул на мою голову.
Рубашка приятно холодила разгоряченное после пробежки и высотной акробатики тело, а еще пахла мятным чаем и своим хозяином, чем привела кошачью сущность в восторг на грани экстаза, но я все равно ехидно буркнула:
– А чистые вещи ты из вредности не предлагаешь?
Старший наследник престола пожал голыми плечами, дождался, пока я, недовольно сопя и путаясь в складках, просуну руки в рукава, а после приблизился и обхватил мое лицо ладонями.
Вот честно, ожидала чего угодно, начиная от крайне обидной угрозы до жаркого поцелуя (а чем каннис не шутит?), но никак не заикающегося:
– М-м-м… м-м-м… Ми-ми-ми…
Голос старшего наследника оказался хриплым, низким и… каким-то будоражащим, что ли. Не мне, на меня-то это мычание не произвело никакого эффекта, а вот кошачья сущность подобралась и заинтересованно поблескивала глазами.
– М-м-м…
Но даже это хриплое заикание давалось Глошаду с явным трудом. На высоком лбу выступили капельки пота, желваки чуть подрагивали от усердия, а руки, удерживающие мое лицо, заметно похолодели. На очередной попытке выдавить из себя что-то вразумительное Глошад резко отпрянул и в сердцах пнул журнальный столик. И вроде несильно пнул, я видела, небольшой замах был, а несчастный предмет мебели улетел в противоположную стену комнаты и завалился на бок.
Не выдержав, я тихонько фыркнула.
– Впервые вижу, как весь из себя такой идеальный старший наследник престола… психует! – пояснила в ответ на вопросительный взгляд Глоша и плюхнулась обратно в кресло. – То есть говорить ты совсем не можешь… – подытожила задумчиво. – Общаться с помощью эпистолярного жанра тоже небось не выходит?
Глош отрицательно качнул головой, а я окончательно приуныла. Налицо магическое вмешательство. Какое-нибудь мерзкое, но очень эффективное заклятие с основой неразглашения, которое так любят применять тайные службы короля.
Как-то все очень хреново!
– Ладно, последний вопросик, и я пойду, – постукивая коготками по подлокотнику, промурлыкала я и, откинув притворство, резко подалась вперед:
– На тебя напал пард?
Собеседник скрестил руки на груди, всем видом демонстрируя, что правду из него надо вытаскивать раскаленными клещами.
– Ой, вот только давай без этого, – поморщилась я. – На тебя нападают неизвестные, и в тот же день нашу семью, а следом и всех черных леопардов выдворяют из столицы. Фактически отправляют в ссылку на земли прайда. Вариантов два: либо нас подставили, либо напал кто-то из нас.
Глошад закатил глаза и беззвучно фыркнул, мол, небеса, чем я так прогневал вас, что вы подослали вот эту приставучую кошку? Его вопрос остался без ответа, зато я, кажется, свой получила. Через всю грудь наследника, пересекая ее от левого плеча до правого бока, шли четыре глубокие борозды застаревших шрамов. Сперва я приняла это за «вмятинки», остающиеся на коже под утро после долгого лежания носом в подушку, но теперь отчетливо поняла – следы когтей.
Вопросы как-то сами собой отпали, и стало кристально ясно, что делиться информацией, а уж тем более своей кровью Глошад не станет.
Ну, не хочет как хочет! Какие ко мне претензии?
– Ладно! – Я поднялась и протянула руку. – Приятно было поболтать.
Старший наследник покосился на меня с нескрываемым сомнением: «Как? Уже уходишь? И даже пилить не станешь?», но руку дал. Пожимая сильную ладонь самоуверенного принца, я на миг крепко сжала его пальцы и придвинулась совсем близко.
– И вот еще…
Мой взгляд прошелся по лицу принца, по выразительным скулам, чуть задержался на прикрытых губах, пахнущих мятным чаем, скользнул ниже и задержался на широкой мужской груди.
– Ты бы привел себя в порядок, – едко посоветовала я. – Выглядишь как сын булочника, а не как прекрасный принц.
Нет, толстым Глош не выглядел, просто ровный торс без выраженного рельефа, но мне нужна была вспышка злости, и я ее получила. Можно сказать, сбылась детская мечта хвостатой идиотки.
Глошад посмотрел на меня. Точнее, заметил. Глаза «собеседника» вспыхнули от плохо скрываемой ярости несправедливо задетого человека. Воспользовавшись моментом, я выпустила коготь на указательном пальце и царапнула сжатую ладонь. Гнев заглушил боль, позволив мне взять образец, выпустить руку и, не прощаясь, свалить.
Даже жаль, что не успела.
Одним мощным рывком Глошад дернул мое тело назад, закрывая собой, словно я не боевая парда, а кисейная барышня, отлетающая в глубокий обморок при виде крохотной полевой мыши.
– Эй! – возмущенно высказала я широкой спине.
Сказала бы больше, но тут слух уловил подозрительные шорохи, доносящиеся со стороны окна, к которому я так спешила. Створка недовольно скрипнула, пропуская очередных ночных гостей в покои, пахнуло мокрой псиной, и к нашим ногам вывалился злой комок шерсти. Лиам по-собачьи отряхнулся, одновременно меняя облик, и тут же отскочил, чтобы пропустить Джерома.
Появление эльфийского полукровки выглядело менее зрелищно, чем оборотня. Светловолосый юноша грациозно взмахнул руками, удерживая равновесие. Не удержал. И с емким словом «Блин!» рухнул королевской попой на мокрый подоконник.
Секунду я стояла, до глубины потрясенная явлением канниса и Джерома, но все-таки вышла из-за спины Глоша.
– Ребят, а вы что тут делаете?
– Пришли узнать, что тут делаешь ты, – буркнул Джером, спрыгивая на пол и в несколько широких шагов оказываясь рядом. – И как это понимать, Мими?
Я с независимым видом уставилась мимо младшего наследника престола. Кошачья сущность повалилась на живот и прикрыла лапами черную морду. Вот уж угораздило нас так угораздило!
* * *
– Хорошо, что день рожденья только раз в году… – еле слышно пробубнила я.
После вчерашнего, когда белобрысый гад на пару с хвостатым практически силком выволокли меня из покоев старшего наследника, а потом еще полчаса пытали и стыдили, я объявила его белобрысому величеству самый жесткий и суровый бойкот. После чего демонстративно зевнула и отправилась спать. К слову, в объятья сладкой неги бог сновидений меня так и не забрал.
О, как же я злилась! Пинала ногами одеяло, душила в объятьях подушку, рычала и спонтанно оборачивалась в черную и не менее взбешенную кошку. Ближе к рассвету я вспомнила, что комнаты парней, а значит, и маменькиного высочества, расположены где-то подо мной, вскочила с постели и начала мерить туфли. Точнее, сперва вытряхнула из чемодана взятые про запас три пары обуви (не, а вдруг что случится, а я без сменки?), примерила, которая из пар издает больше шума, а уже потом начала дефилировать из угла в угол. Затем немного помаршировала. Следом отрепетировала ритм боевых барабанов идущих в битву орков. Далее был дикий пляс. Ну а после вконец распоясавшаяся парда распахнула створки настежь, откашлялась и дала волю инстинктам.
И не важно, что сейчас не сезон! Может, у меня на нервной почве гормоны слегка расшалились. Ага, и совесть окочурилась.
Угомонилась я вместе с рассветом, когда к моему душераздирающему въедливому мяуканью присоединились офигевшие от столь славного концерта коты. Увидев под окнами собравшихся кавалеров, моя вторая сущность позорно бежала, оставив человека разбираться с поклонниками. Человек в моем лице счел, что благоразумнее в такой ситуации крикнуть «кыш!», забаррикадировать окна и двери, а после свалить в душ.
Увы, но даже прохладная водичка не смогла унять клокочущую в душе ярость. Просто из-за Джерома я опоздала, капля крови, добытая с таким трудом, успела свернуться и застыть тонкой пленкой. Образец был безвозвратно испорчен, то есть фигушки мне, а не ответы на вопросы.
От завтрака демонстративно отказалась, не без ехидства заметив, что черные круги невероятно колоритно смотрятся на невыспавшемся личике Светлого принца, и уселась в гостиной. Помимо меня здесь уже сидели близнецы Райч и тройка высокородных подпевал принца.
Речь шла о возросших процентах с торговли, нехватке офицерского состава в приграничных зонах и потонувшей яхте какого-то незнакомого мне богатея. Беседа была до ужаса скучной, пока Оливер Пим не воскликнул:
– Совсем забыл. Морлоков ограбили!
– Да ну! – изумился Гуд Кромвель.
Вполне искренне удивился, поэтому я тоже насторожилась и, на время забыв про обидки на великовозрастного принца и объявленный бойкот, обратилась в слух.
– Погоди-ка, – вступил в разговор Энтони Хемпден, откладывая тетрадь с конспектом по общим магическим исчислениям (праздник праздником, а завтрашние занятия никто не отменял). – Чета Морлоков проживает в «Черных когтях», самом безопасном и охраняемом замке Севера. Как ворам удалось туда пробраться?
А кстати, действительно, как? О «Черных когтях» ходили легенды.
Замок строился более ста двадцати четырех лет. Основательно. Продуманно. Дворфами. А это, сами понимаете, знак высочайшего качества.
«Черные когти» штурмовали более сотни раз, осаждали, атаковали магией тотального уничтожения, но безрезультатно. Тогдашний король, шутки ради, учредил специальный денежный приз тому, кто сможет пробиться сквозь оборону замка, но и по сей день приз хранился в банке.
Почувствовав наше внимание, Оливер Пим широко улыбнулся.
– Очередное подтверждение правила: «Все гениальное просто», – напустив побольше таинственности, доверительно сообщил парень. – Воры не стали штурмовать замок. Они выждали момент, когда Морлоки отправятся на прием к своим соседям, залегли у дороги и… напали.
– Грязная работа, – неодобрительно поморщился Кромвель, словно был не аристократом в каннис знает каком поколении, а главой воровской гильдии.
– И какой суммой разжились наглые воришки?
Я с удивлением глянула на Энтони, задавшего вопрос. Просто логично предположить, что аристократическая чета, отправляющаяся на прием к соседям, нацепит на себя максимум побрякушек, чтобы, так сказать, блеснуть в обществе других снобов. Естественно, никто в здравом уме да с таким количеством украшений без охраны и носа из замка не высунет, а потому напрашивается вопрос: «Сколько человек погибло в битве?», но Энтони волновала исключительно материальная сторона вопроса.
Узнав приблизительную (по самым скромным прикидкам) сумму, Гуд Кромвель присвистнул, Энтони Хемпден ушел в себя, я же просто застыла с открытым ртом. Кошачья сущность попыталась перевести озвученную сумму в горы золота, сбилась на десятой и, неодобрительно фыркнув, занялась более важным делом – вылизыванием эффектно задранной задней лапы.
– Ноэми. – Я вздрогнула от неожиданности и потерянно глянула на появившегося в гостиной Джерома. – Есть разговор.
Изобразив на лице вселенскую скуку, я тяжко вздохнула и с видимой неохотой пошла следом за приятелем. Я искренне верила, что после случившегося на празднике возмущенно фыркать и бить посуду полагается мне, а никак не Светлому принцу.
– Ты издеваешься?!
Секунду подумала, мысленно конструируя фразу так, чтобы и дерзко, и хлестко, и до ужаса обидно, но вспомнила про объявленный накануне бойкот и сдержанно кивнула.
– Мими, что за ребячество! – Впервые на меня орали шепотом. – Когда мы ехали сюда, я знал, я догадывался, что нас ждет. Косяки ребят, интриги придворных, даже нападение храмовников не стало для меня таким уж сюрпризом! Но я и подумать не мог, что самую большую рану нанесешь мне ты!
Это он сейчас про что? Какая к каннису рана? Это я пострадавшая сторона! Я!
– Я про Глошада, – видя мое недоумение, сухо пояснил Джером. – Думаешь, мне мало того, что между нами всегда стоит тень прошлой дружбы, которая не дает отношениям сдвинуться дальше? Думаешь, мне легко бороться за крупицы твоего внимания? Думаешь, так просто иметь в конкурентах Итона, Дерена, кота твоего облезлого?
Кошачья сущность возмущенно зашипела, категорически несогласная с тем, чтобы кто-то плохо отзывался про шкуру нашего леопарда. И ни сантиметра она не облезлая! Вот годочков так через десять, когда человеческая сущность нагуляется и вернется в клан к истинной паре проедать супругу плешь, вот тогда оценим качество шубейки, а сейчас ни-ни!
– Я не ожидал, Мими, не ожидал, что в рядах конкурентов появится еще и Глошад. – Джером приблизился. Его нежное гладкое лицо исказилось от ревности. – Кому, как не мне, знать, какие сильные чувства оставляет первая любовь.
– Минуточку, – выпалила я, позабыв про бойкот. – Мне никогда не нравился Глош!
– Да неужели! – Джером саркастически хмыкнул и скрестил руки на груди. – А давай-ка вспомним детство. Как-то раз Глош пришел в беседку, где мы играли, и позвал леди Марику пройтись с ним до фонтана. Помнишь, что ты сделала?
– Это была случайность! Мы играли, и я совершенно случайно…
– …поставила ей подножку, в результате чего Марика разбила нос и убежала в замок, – закончил за меня Джером. – А еще ты швырнула лягушкой в Элизу, когда увидела, как они с наследником целуются.
– Это было весело! – воскликнула я, чувствуя, что краснею. – Ты, между прочим, хрюкал от смеха…
– Когда Лола заболела и Глош стал приходить в вашу комнату, чтобы почитать ей сказки, ты разрисовала сестре лицо зеленкой, – обвинительно наступал друг детства с феноменальной памятью.
– Да что ты знаешь про наши внутриклановые приколы. Нужно быть оборотнем, чтобы понять!
– А еще…
– Кхе-кхе!
В пылу ссоры мы с Джеромом подошли друг к другу так близко, что, услышав деликатное покашливание, резко повернули головы к дверям и коснулись друг друга щеками. Я тотчас отпрянула от младшего наследника и склонилась в низком поклоне. Младший наследник престола вежливо поклонился. От прежнего Джерома, который собачился со мной пару мгновений назад, не осталось и следа.
– Доброе утро, – поприветствовал нас король Эддар, входя в гостиную. – Хотел застать младшего претендента до его отъезда, а увидел нечто куда более занимательное…
Глаза мужчины смеялись, но лицо оставалось холодно-надменным. Я не сводила с короля глаз, и чем больше смотрела, тем сильнее хмурилась. Горделивый лик Эддара был помещен в каждом учебнике истории, а на стене у деканата висела огромная магическая картина с портретом нынешнего правителя. Я видела эти черты сотни, а то и тысячи раз, но вот теперь, столкнувшись с монархом вживую, да еще так близко, уловила нечто очень знакомое. Нечто, что я не просто видела где-то раньше, а знала так же хорошо, как собственное отражение или внешний вид моей второй ипостаси.
Смуглое лицо… Осанка… Разворот плеч…
Меня прошиб холодный пот, мелко задрожали руки. Кошачья сущность жадно принюхалась, подтвердила мои опасения и от греха подальше спряталась в самый дальний закуток сознания. Судорожно сглотнув, я торопливо извинилась и выскочила в коридор.
* * *
– Родненькие вы мои! Криворукенькие вы мои! – приветственно вопила Гуля с козырька над крыльцом, ведущего в западную пристройку. – А похудели-то как! А побледнели-то как! А почему с синяками да шишками? Ох, плохо, плохо вас Ши-Ван гонял.
На горгулью уставилось двенадцать озлобленных студентов факультета закрытых знаний, после чего крылатая зараза слетела вниз и переключилась на другую мишень.
– Батюшки, нет, вы только гляньте, как нашему декану идут эти кривые царапины на щеке. Неужто молитвы брошенных девиц долетели куда надо и лучший любовник двора получил заслуженную кару? Полноте кидать в меня ножами! – обиделась Гуля, ловко уворачиваясь от пролетающих мимо клинков. – Скажи спасибо, что отделался царапинами, а не венерическими заболеваниями!
Все еще не оправившийся после нападения Маккалич тихо ругнулся, осторожно вынул из перевязи пострадавшую руку и запустил в языкастую горгулью заклинанием стазиса. Гуля ловко поднырнула под сгусток брошенной магии, с нескрываемым весельем показала первому мечу королевства язык и испуганно ойкнула. Пульсирующий зеленоватым светом шарик оказался самонаводящимся.
– На мыло злостных угнетателей! – кричала она, камнем пикируя на землю. – Декана на борщ! Систему, попирающую права живых существ, на пельмени! А людей без чувства юмора – на соленья! Даешь свободу слова!!!
Проследив за тем, как обездвиженная горгулья шмякается в глубокую лужу с тонкой корочкой льда по краям и уже оттуда продолжает призывать общественность к антисоциальным действиям, я незаметно от остальных зашла за мобили и скрылась в ближайших кустах. Вчерашний дождь сменился заморозками, почва стала тверже, деревья и кусты сонно притихли, птицы суетливо сновали по округе, отыскивая еду, а юркие белки продолжали таскать запасы.
Пробежав по тропинке, я свернула к знакомому домику ректора, взбежала по ступенькам на крыльцо и замолотила кулаком в дверь. Хозяин открыл не сразу, заставив меня отбить руку и потерять остатки терпения, коего и так было мало. Встрепанный и сонный, Итон удивленно посмотрел на переминающуюся с ноги на ногу от нетерпения парду, недюжинной силой воли поборол рвущийся зевок и поприветствовал:
– Доброе утро, обучающаяся Вейрис. Чем обязан столь раннему…
– Я видела вашего отца! – не в силах сдержаться, выпалила я.
Реакция последовала незамедлительно. Меня схватили за руку, втянули внутрь теплого дома и прижали спиной к захлопнутой двери.
– Повтори, – приказал декан, и по спине побежали мурашки.
Как-то не так я себе представляла его реакцию на мое заявление.
* * *
Глошад медленно повернул голову и сощурился от яркого света. На коленях принца лежала рубашка, пожертвованная для ночной гостьи, в правой руке зажата деревянная фигурка маленького котенка, запутавшегося в клубке ниток. Тонкая трещина расколола игрушку сбоку, но неведомый мастер сумел залить трещину прозрачным лаком так, что пальцы не ощущали неровности.
Молодой мужчина поднес фигурку к лицу, и взгляд его потеплел.
Старший наследник никогда не любил собственный день рождения. Даже больше. С некоторых пор он ненавидел эту дату. День, когда именинника окружают любящие его люди, уже давно обернулся фарсом. Праздник был нужен Эддару только как предлог, чтобы придворные интриганы встретились и, словно скорпионы в банке, принялись жалить друг друга словами и поступками. Любящих Глошада людей на праздник не пригласили. Даже родители не сочли нужным приехать и встретиться с сыном.
Но она пришла…
Глошад почувствовал ее запах задолго до того, как она под руку с Дереном Маккаличем вошла в зал, но, едва увидев, потерял годами тренированное самообладание. С момента, как парда впервые поднялась по ступенькам западной пристройки, он видел Мими сотни, а то и тысячи раз, но только теперь заметил, как похорошела их малышка.
Ноэми выжила.
Видимо, народная молва права, и у кошек есть в запасе девять жизней. Глошад испытал невероятное облегчение и радость, но едва Маккалич – первый в постели и на дуэли – наклонился и принялся что-то шептать мечтательно улыбающейся девушке, принц с трудом сдержал инстинкты.
Спрятавшись от посторонних взглядов на балконе, старший наследник престола пытался унять взбесившегося зверя. Вторая ипостась рычала, недовольно скалилась и била хвостом, красочно описывая, что сделает с любым, кто прикоснется к их малышке. Глошад думал, глядя на мокрый и недовольный после дождя парк.
Дальнейшее, за исключением фразы «Давно хотела сказать, да все никак не могла собраться с духом… Глошад, ты меня бесишь!», прошло строго по плану. Он дал парде подсказки, незаметно вылез из покоев и разыскал выброшенную коробку – подарок его величества. А потом тихо позвал.
После магического всплеска, вызванного сильным эмоциональным потрясением из-за смерти Ноэми, сгорела не только беседка с остальными фигурками-игроками, но и предохранитель, запирающий врожденные таланты принца. Сейчас его власть над оборотнями стала в разы сильнее, чем до этого.
В соседних комнатах тихо скрипнула дверь – старая Дезире уже пришла в покои, чтобы разбудить и накормить принца. Нянюшке известно, что принц не станет есть на праздничном ужине, а значит, утром будет голоден и раздражен.
Это было правдой. Глошад действительно чувствовал голод и раздражение, но еда тут была ни при чем.
Молодой мужчина быстро поднялся на ноги. Он просидел в кресле всю ночь в раздумьях, но усталости не ощущал. Подойдя к кровати, принц опустился на корточки, сунул открытую ладонь под свисающий край покрывала. Раздался тихий писк, и на ладонь скользнул маленький теплый комочек. Глошад вытащил мышонка, кончиком указательного пальца погладил зверька по голове, и тот с готовностью поднялся на задние лапки.
* * *
– Да неужели?
Король Эддар позволил себе снисходительную усмешку. Сидящий напротив храмовник со спокойствием выдержал взгляд разгневанного монарха и вежливо кивнул.
– Ваше величество, я всецело понимаю ваше негодование, – поставленным, проникающим в глубь души голосом отозвался храмовник. – Да, наш храм дал согласие проводить испытание для наследников, но никем не оговаривалось, что кандидата должен назначать король.
Эддар сжал потертые подлокотники старенького, но еще очень удобного кресла. Храм не подчинялся приказам сменяющих друг друга монархов, предпочитая держать нейтралитет, но условия проверки соблюдал всегда. До вчерашнего дня.
– Должен напомнить, – мрачно произнес Эддар, – я все еще у власти, и списывать действующего правителя Аристалии несколько опрометчиво со стороны служителей храма.
– Что вы, ваше величество! – с преувеличенной поспешностью воскликнул собеседник. – Наш храм чтит престол и традиции Аристалии.
– Так, может, хватит ходить вокруг да около? Объясните свой поступок. – Король терял терпение. – Мы договаривались, что кандидатом проверки станет один из средних принцев, но вы напали на младшего. Почему?
Храмовник, одетый в простой серый костюм и светлый плащ, заменяющий рясу, подался вперед и негромко кашлянул. Казалось, он сам немного смущен возникшим самоуправством.
– Перед тем как братья покинули храм, одному из них было дано видение. По словам послушника, он видел нового монарха Аристалии. В грядущей борьбе за престол победит…
– Я не верю в откровения и пророчества, – резко оборвал храмовника король.
Собеседник покорно умолк и смиренно опустил голову. Не в его правилах было делиться драгоценными крупицами знаний с теми, кто отвернулся от веры.
Подписав распоряжение отпустить послушников и отослав храмовника восвояси, Эддар пересек кабинет и приблизился к шахматному столику с игроками. Король не верил предсказаниям, потому что знал: каждое из таких откровений, дарованных якобы свыше, можно легко обойти, используя собственный ум и кошачью изворотливость.
– Катрин.
Щелкнула пружина, открывающая потайной ход, деревянная панель отъехала в сторону, и в кабинет неслышно вошла женщина с черными густыми волосами, рассыпавшимися по плечам. Парда остановилась рядом с королем и почтительно склонила голову.
– Ваше величество.
– Ты закончила?
– Джед полностью в моей власти. Еще пару декад, и результат не сможет перебить даже связь с истинной парой.
Голос женщины казался спокойным, но Эддар заметил триумф в глубине синих глаз своей верной помощницы. Но если парда ждала одобрения, то просчиталась.
– Предупреди Ильсора и остальных. Через три декады все должно быть готово, – приказал король, выставляя на шахматное поле все новые и новые фигурки.
– Но… – попыталась возмутиться Катрин.
– Три декады. Больше ждать не имеет смысла.
Женщина сверкнула глазами, с возмущением сжала кулаки и, не обмолвившись более ни словом, поспешила к тайному проходу.
