Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
На следующее утро, проходя через кабинет секретаря, мистер Томпкинс заметил выглядывающий из факса край листа. Раздалось характерное жужжание, и край выдвинулся на несколько сантиметров. Начиналось послание словами: «Мой дорогой Вебстер». Сердце мистера Томпкинса бухнуло и замерло. На всем белом свете был только один человек, который так его называл. Мистер Томпкинс вышел в соседнюю комнату, налил себе чашку кофе и вернулся к факсу. Оторвав лист, он поспешил в свой кабинет и плотно закрыл за собой дверь. Может быть, она наконец скажет, когда собирается вернуться?
Мой дорогой Вебстер!
Я нашла для тебя еще одного замечательного человека. Я имею в виду — консультанта. Только что посадила его на наш самолет. Будь добр, встреть его завтра в девять в аэропорту.
Обо мне не волнуйся — у меня все хорошо. О себе тоже не беспокойся. Вот увидишь, я приеду и обо всем позабочусь.
С любовью,
Лакса.
Интересно, что бы это значило? Впрочем, как можно разобраться в такой сложной натуре, как Лакса? Со временем все прояснится. Во всяком случае, в сообщении он усмотрел намек на ее скорое возвращение.
И ни слова о том, где она сейчас находится! Есть, правда, одна маленькая зацепка: в нижнем углу листа стояло время отправления — 23:58. Так-так… если сейчас в Моровии около восьми утра, значит, в Нью-Йорке около двух ночи. А Лакса находится в двух часовых поясах от Нью-Йорка. Мистер Томпкинс достал свою записную книжку и сверился. В двух часах от Нью-Йорка находились Альберта, Саскачеван, Монтана, Айдахо, Вайоминг, Колорадо, Аризона и Нью-Мексико. Он закрыл глаза и попытался представить Лаксу в каждом из этих мест. Наверное, все же она в Нью-Мексико.
Итак, если она отправила своего нового консультанта вчера вечером, то… прилетает он в девять утра! Взглянув на часы, мистер Томпкинс рванул в аэропорт, оставив нетронутым дымящийся ароматный напиток.
По трапу спустился один-единственный пассажир — высокий, немного заспанный человек с рыжеватой бородой. Наткнувшись на мистера Томпкинса, который поджидал его внизу, он ошарашенно огляделся и произнес:
— Где я?
— В Моровии, — ответил мистер Томпкинс.
— О боже! — Он вновь огляделся, словно не в силах был в это поверить, и пробормотал: — Только что встретил самую удивительную женщину в своей жизни. Она пришла на мою лекцию в Санта-Фе, а после лекции мы с ней отправились перекусить. Она предложила мне провести консультацию для одного проекта в Моровии. Я ответил, что был бы рад, но проблема в том, что я просто не переношу воздушных перелетов. На что она заметила, что полеты на современных авиалайнерах проходят незаметно. Раз — и ты уже на месте. Потом она предложила тост, мы выпили, раз — и…
— …и вы уже на месте, не так ли?
— Точно. До сих пор не могу поверить.
— Напрасно не можете. Кстати, как она?
— Превосходно. Такая красивая, интересная, сообразительная. У меня, знаете ли, сразу появилось ощущение, что за этой внешностью скрывается нечто еще более необычное.
— Вы даже не представляете, насколько вы правы.
— Она сказала мне: «Ваше здоровье!», а в следующий миг стюард тряс меня за плечо, уверяя, что мы уже прилетели! Постойте-ка… уж не думаете ли вы, что она…
— Именно, — улыбнулся мистер Томпкинс и протянул руку. — Вебстер Томпкинс. Ваш клиент.
— О, рад познакомиться. Я Гарри Виннипег.
Мистер Томпкинс не поверил своим ушам:
— Гарри Виннипег, знаменитый писатель? Автор стольких книг!
— Да, написал я немало.
— Интересно, что вы чувствуете? Я хочу сказать — что чувствует человек, который написал огромное количество книг?
— О, это ужасно. У меня так много книг, что каждый раз, когда я берусь за новую, боюсь, что уже изложил ее суть в какой-нибудь предыдущей.
— Вы не помните, о чем писали раньше?
— Ну, не очень точно. Иногда я беру какую-нибудь книгу, которую написал лет двадцать назад, и читаю. Знаете, порой бывает, поверить не могу, что сам ее написал. И, к слову, — скромно улыбнулся он, — читать ее, оказывается, очень интересно.
— Так как же вы работаете? Как вам удается не повторять себя в новых книгах?
— О, у меня есть помощник. Он только тем и занимается, что читает и анализирует мои произведения. Кстати, скажите, пожалуйста, а не собираемся ли мы в обозримом будущем позавтракать?
— Разумеется! — Мистер Томпкинс пригласил нового консультанта на заднее сиденье древнего институтского «бьюика» и попросил водителя отвезти их в центр города, где было много замечательных маленьких кафе. В машине мистер Томпкинс снова обратился к гостю:
— Скажите, доктор Виннипег, а по каким вопросам вы консультируете своих клиентов? То есть я хочу сказать, в какой области вы специализируетесь?
— Знаете, я и сам затрудняюсь ответить. Чаще всего я просто разведываю обстановку и смотрю, где есть проблемы. — Он взглянул на мистера Томпкинса. — Но что-то подсказывает мне, что сейчас вы скажете, будто у вас проблем нет. Так, кое-что по мелочи, ничего существенного.
— Удивительно, как вы догадались! Я действительно собирался сказать, что у нас в проекте нет серьезных проблем.
— Так всегда говорят те, у кого много проблем, — просветил собеседника доктор Виннипег.
— Да?
Какое-то время они ехали молча.
— Ну, коль скоро вы многое знаете наперед, может быть, вам известно, какие именно проблемы нас беспокоят?
Доктор Виннипег широко и обстоятельно зевнул: сказывались последствия «незаметного» перелета.
— Безусловно. Проблема человеческих отношений. Это самая распространенная проблема.
Мистер Томпкинс задумался.
— А что если бы я сказал вам, что один из моих лучших менеджеров вдруг по непонятной причине стал злобным и нервозным?
— Я бы вам ответил, что тут налицо проблема человеческих отношений.
Уже в Айдриволи мистер Томпкинс представил доктора Виннипега Мелиссе Альбер, которая пригласила его посетить еженедельное собрание команды РMill-А. Через несколько часов консультант вернулся.
— Все, Вебстер. О сердитом менеджере я уже позаботился. Этой проблемы больше нет.
— Нет?
— Нет. Я только что освободил его от должности руководителя проекта.
— Вы?
— Я.
— И как он это воспринял? Я имею в виду — вы все-таки не его начальник.
— Как воспринял? Бедняга ухватился за эту возможность, как утопающий за соломинку. Я так понимаю, что об официальной стороне позаботитесь вы с Мелиссой. В любом случае Осмун уже не руководитель этого проекта.
— Я даже не знаю…
— Еще не ясно, какую должность он теперь займет. Главное — что он больше не руководит командой РMill-А.
— Ну что ж. Надо будет подумать о том, кто его заменит. Поговорю с Мелиссой — в команде наверняка найдется человек, который сможет руководить ею.
Доктор Виннипег мрачно посмотрел на мистера Томпкинса. Тому даже показалось, что консультант с трудом сдерживает возмущение.
— Вебстер, я не понимаю, почему вы до сих пор не закроете этот проект. Команды Б и В вполне справляются с работой, зачем же вы изводите команду А? От них все равно не будет никакой пользы. Разработка фактически встала: никто не знает, что делать дальше. С архитектурной точки зрения это сплошная путаница. Что касается реализации, то код явно писали как бог на душу положит. Все, что сейчас нужно сделать, — это закрыть проект и дать команде другое задание. Вы же теряете время и ресурсы! Не могу поверить, что вы сами об этом не догадываетесь!
— Догадываюсь. Но есть кое-какие политические причины, по которым команда А должна продолжать работу. Нам во что бы то ни стало надо поддерживать жизнь этого проекта.
— Поздно. Он уже давно мертв.
— Хорошо. Значит, мы должны делать вид, что он жив.
— А, понятно. Вам нужен зомби. Когда из политических соображений делают вид, что мертвый проект еще жив, это называется «делать зомби». Я думаю, что около десяти процентов всех проектов по производству программных приложений во всем мире — зомби вроде вашего. Впрочем, у вас ведь не один такой проект, да?
— Э-э, а что же мы теперь будем делать с Осмуном? — ловко сменил тему мистер Томпкинс.
— Он сказал, что вы пока еще не укомплектовали группу для управления конфигурацией продуктов. Он очень хотел бы этим заняться.
— В общем-то, мы действительно затянули с этим вопросом. И пока еще никто не просился на эту должность… В конце концов, почему бы и нет? Думаю, сейчас он действительно хочет показать, на что способен, и отлично справится с задачей.
— Жаль, вы не видели его лица, когда я сказал ему, что он может сложить с себя полномочия руководителя, — задумчиво сказал доктор Виннипег. — Парень просто на глазах помолодел. Неужели вам раньше не приходила в голову мысль, что его надо отпустить с крючка?
— Отпустить?
«Странное видение ситуации», — подумал про себя Вебстер. А вслух произнес:
— Да, я действительно думал о том, чтобы найти на место Грэдиша кого-нибудь другого. Если вы об этом. Я понимал, что нужно решать ситуацию, но ужасно боялся предстоящего с ним разговора.
— Парень спал и видел себя разжалованным. Все, что вам нужно было сделать, — разрешить ему уйти с этой должности.
Мистер Томпкинс печально покачал головой:
— Я никогда не смотрел на эту проблему в таком ракурсе.
В общем, оказалось, что на решение проблемы Осмуна Грэдиша потребовалось совсем немного времени. За несколько минут до объявленного ранее общего собрания доктор Виннипег и Осмун уединились в кабинете последнего. Вскоре они вышли оттуда — оба в добром расположении духа. Участникам команды сообщили, что Осмуна переводят на другую работу. Потом Осмун снова зашел в кабинет — на этот раз упаковать вещи. Доктор Виннипег провел остаток утра, гуляя по Айдриволи и высматривая, нет ли где проблем.
И проблема нашлась. На этот раз в проекте по созданию автоматизированной системы для аэропорта. Доктор Виннипег случайно зашел на рабочее заседание этой группы и просидел там, не вмешиваясь, часа полтора. После обеда он пригласил мистера Томпкинса поприсутствовать на второй части заседания.
Войдя в помещение, он наклонился к уху мистера Томпкинса и негромко произнес: «Мне хотелось бы, чтобы вы обратили внимание не на то, о чем здесь говорят, а на состав присутствующих».
Собрание проходило в самом большом конференц-зале, в корпусе Айдриволи-3. Посреди комнаты огромным полукругом были расставлены столы. Во главе сидел Гулливер Менендес, руководитель проекта. Мистер Томпкинс кивнул ему и проследовал за доктором Виннипегом в дальний угол комнаты. На собрании присутствовал тридцать один человек, не считая мистера Томпкинса и консультанта.
— Семь человек в команде и еще три консультанта, — прошептал доктор Виннипег. — А вот это министры транспорта, туризма, морских сообщений, воздушных сообщений и их ассистенты, три представителя Европейской комиссии воздушных сообщений, технические специалисты, прибывшие помогать в разработке по разрешению правительства Испании, координатор от военно-воздушных сил, четыре сотрудника Моровийского аэропорта в Корзаке, генерал авиации, глава Олимпийского комитета Моровии, представитель международного Олимпийского комитета, наконец, министр выставок и конгрессов.
— И что же они все обсуждают? — поразился мистер Томпкинс.
— Какие сигналы будут приняты для общения между экипажами самолетов и сигнальными вышками.
— И как долго они этим занимаются?
— Гулливер сказал, шестой день подряд.
— Боже правый!
Целый час они слушали, не произнося ни слова. Зрелище было душераздирающим. Более того, было совершенно очевидно, что собрание давно тяготит всех и каждого. В конце концов доктор Виннипег не выдержал.
— Представьте меня, босс, — прошептал он на ухо мистеру Томпкинсу.
Мистер Томпкинс поднялся и прошел на середину зала.
— Прости, Гулливер… если ты позволишь, я хотел бы…
Гулливер буквально просиял от радости.
— О, конечно. Спасибо, Вебстер. Большое спасибо. — Он ослабил узел галстука на шее и повеселевшим голосом обратился к собравшимся: — Дамы и господа, позвольте представить вам мистера Томпкинса — главу всего нашего комплекса, главного руководителя Айдриволи.
— Спасибо, Гулливер. Дамы и господа, наблюдая некоторое время за происходящим здесь, я пришел к выводу, что ваше общее настроение близко к унынию.
Ответом были вздохи и одобрительные возгласы с мест.
— И я подумал… Сегодня утром мне случилось пролистать старую книгу известного американского автора, Гарри Виннипега. Он пишет в ней об унынии. Как только я зашел сюда, мне сразу пришла на ум одна мысль, которую мистер Виннипег подчеркивает в своей книге: уныние помогает понять, что на самом деле движет работой. Я хотел бы помочь вам понять причину сегодняшнего настроения и извлечь из этого полезный урок. Вы согласны?
Снова возгласы одобрения.
— Отлично! В таком случае я представляю вам джентльмена, который присутствовал на вашем заседании с самого утра. Дамы и господа: мистер Гарри Виннипег!
Доктор Виннипег поднялся и встал рядом с мистером Томпкинсом. Потом он оглядел присутствующих и непринужденно уселся на краешек стола.
— Вы все прекрасно знаете, какая у вас проблема. Кто-нибудь может озвучить ее?
— Слишком много народу, — сказал кто-то из группы разработчиков.
— Мы все сидим здесь и обсуждаем то, что интересно лишь немногим из нас, — добавил кто-то с другого конца стола.
— Слишком много народу, причем большинство даже не участвует в обсуждении, — подвел итог доктор Виннипег. Он повернулся к Гулливеру: — Итак, насколько все плохо? Если общее количество занятых в проекте людей составляет сто процентов, то сколько из них присутствует сейчас в этой комнате?
Гулливер оглядел комнату:
— Все сто процентов… или почти все. Да, все, кроме тех двоих, которые вчера заболели.
— Понятно. Гулливер, не могли бы вы ознакомить меня с повесткой заседания? Я хотел бы проверить кое-какое предположение.
— Э, видите ли, повестка у нас несколько неформальная. Собственно, мы собрались, чтобы — как бы это сказать? — запустить проект. Вот, собственно, и вся повестка.
— Так, значит, повестки у вас нет. Конечно, вы не первый начальник, который собирает совещание, не уведомляя всех заранее, о чем вы собираетесь совещаться. Это случается сплошь и рядом. Однако последствия не заставят себя долго ждать. Чтобы понять это, давайте поставим себя на место вот этого джентльмена. — Доктор Виннипег подошел к министру выставок и конгрессов. — Джентльмена по имени…
— Хоршук, — представился тот.
— Министра Хоршука. Если бы перед тем, как отправиться сюда, министр Хоршук решил узнать, так ли уж необходимо его присутствие сегодня на заседании, на что он мог бы опереться? На какой документ? Правильно, ни на что. Значит, если он не уверен в успехе проекта (а кто из вас в этом уверен?), он предпочтет прийти на совещание. К тому же если проект, вопреки всем усилиям, провалится, то наверняка начнут искать виновных. Получается, что присутствие здесь оправданно с точки зрения собственной безопасности.
— Надо было заранее написать и объявить повестку заседания, — расстроенно заключил Гулливер. — Простите меня, пожалуйста. Больше этого не повторится.
— Не надо так огорчаться, ведь ничего страшного не случилось, — мягко обратился к нему доктор Виннипег. — В начале больших проектов такие накладки случаются довольно часто. Кроме того, на первых собраниях обычно выясняется, кто участвует в проекте, кто за что отвечает… в любом случае, сегодня у вас собралось бы слишком много народу. Даже если бы вы опубликовали повестку заседания заранее.
— Конечно. Но тогда им не пришлось бы сидеть здесь так долго, — резонно заметил молодой руководитель проекта.
— Точно. Распределив между собой обязанности, сотрудники смогут уйти, как только закончат обсуждать интересующие их пункты повестки. Но для этого вы должны гарантировать им одну вещь. Догадываетесь какую?
Гулливер задумался на минутку:
— Думаю, для них чрезвычайно важно, чтобы совещание проводилось строго в соответствии с повесткой.
— Молодец! Если люди будут уверены, что вы не собираетесь на ходу изменять повестку, тогда они смогут покинуть собрание, не опасаясь пропустить что-то важное. — Доктор Виннипег обернулся к присутствующим: — Что скажете?
Все громко выразили свое одобрение на моровийский манер — постучав костяшками пальцев по столу.
— Вот и замечательно. Значит, теперь каждое собрание будет проводиться строго в соответствии с заранее объявленной повесткой. Кроме того, совещания должны быть короче. Для этого лучше посвящать каждое собрание определенному вопросу, решать который будут не все участники проекта, а только те, которых это непосредственно касается. Таким образом, на собрании будет присутствовать гораздо меньше людей, а остальные смогут заниматься делами, не тратя время на обсуждения, которые их не касаются. Ничего сложного, правда?
— Ничего, — подтвердил Гулливер Менендес.
— Конечно, такие меры позволят проводить собрания быстрее и эффективнее. Но может случиться и так, что повестка заседания покажется всем достаточно интересной или же будет содержать важнейшие вопросы, обсуждение которых потребует всеобщего присутствия. Тогда на совещание опять придут все. И что вы будете делать в таком случае?
— Э-э… не знаю.
— Я бы предложил вам перед началом каждого заседания проводить небольшую церемонию. Если это станет правилом, то все собрания будут настолько короткими, насколько это только возможно. Более того, на них будут обсуждаться только те вопросы, которые интересны собравшимся. Попробуем прямо сейчас? — неожиданно обратился доктор Виннипег ко всем. В ответ послышались одобрительные возгласы. Все явно заинтересовались.
Доктор Виннипег попросил Гулливера встать и вывел его на середину зала.
— Итак, церемония заключает в себе пять шагов. Шаг первый: Гулливер, вы должны выразить и логически обосновать желание, чтобы кто-то покинул заседание. Шаг второй: вся группа выражает согласие. Шаг третий: Гулливер выбирает как минимум одного человека, чья работа настолько важна для проекта, что ему лучше покинуть совещание. Четвертый шаг: этот человек просит остающихся за время его отсутствия решить определенные вопросы. Последний, пятый шаг: группа выражает согласие, и человек уходит.
— Хорошо, — кивнул Гулливер.
— Начнем же. Первый шаг — посмотрите на количество собравшихся и выразите желание отослать кого-то из них. Вперед.
— Хм. — Гулливер обвел взглядом помещение. — Похоже, нас сегодня слишком много собралось, вам не кажется? И я… я хотел бы попросить кого-нибудь уйти, чтобы аудитория стала поменьше.
— Теперь следующий шаг — группа выражает свое одобрение.
В зале послышался смех: «Давай, Гулливер! Давно пора!», «Меня, меня, выбери меня». Доктор Виннипег жестом попросил внимания.
— Хорошо. Шаг третий: Гулливер выбирает, кого нужно отпустить, и…
Гулливер недолго думая указал на одного из своих помощников:
— Ты, Конрад. Давай выметайся.
— Ох! — вырвалось у доктора Виннипега. — Осторожнее, так можно незаслуженно обидеть человека. Запомните, вы должны отпустить с собрания того, чья работа превыше всего, потому что за время отсутствия он может сделать что-то гораздо более важное для проекта. Это единственная причина, и все должны твердо знать, что ваше решение основано исключительно на ней. А теперь скажите, пожалуйста, только честно: как вы считаете, кто напрасно теряет время?
— Ах вот оно что… — Гулливер подошел к одному из испанских консультантов, возле которого сидели программист и работник моровийского аэропорта, ответственный за строительство новой сигнальной башни. — Вот эти трое. Они могли бы сейчас обсуждать втроем ключевые вопросы составления протоколов. Их время просто бесценно.
Гулливер на всякий случай оглянулся, ища поддержки доктора Виннипега. Тот улыбнулся и кивнул.
— Итак, я отпускаю вас с собрания.
— Очень хорошо, — подхватил консультант. — Теперь указанные Гулливером сотрудники должны встать и объявить свою просьбу остающимся на собрании коллегам.
Все трое дружно поднялись, и один, посмотрев на остальных, сказал:
— Думаю, я могу говорить от лица всей нашей маленькой группы. Мы очень хотели бы, чтобы в наше отсутствие вы договорились, кто будет исполнять обязанности посредника между проектом и Европейской комиссией по воздушным перевозкам, а также назначили бы рабочую группу, которая будет заниматься вопросами, связанными с пересечением воздушного пространства Моровии. Еще что-нибудь? — Он посмотрел на своих коллег. Те отрицательно покачали головами и стали собирать бумаги.
— Последняя часть церемонии, — напомнил доктор Виннипег. — Вы выражаете согласие, а они уходят.
По комнате пронесся дробный стук костяшек пальцев о стол. Все были согласны.
— Вот и все. Каждому проекту нужна своя церемония или ритуал. Ведь каждый проект — это живое существо, социологический организм. Не забывайте каждый раз выполнять все шаги, пока церемония не станет для вас естественным атрибутом любого совещания, — сказал напоследок доктор Виннипег и сел на место рядом с мистером Томпкинсом.
Гулливер продолжал стоять посреди комнаты. Помолчав немного, он наконец заговорил:
— Принимая во внимание все то, что мы с вами сейчас узнали, мне остается только распустить собрание. Уверяю вас, вы узнаете повестку дня следующего совещания заранее, и она будет тщательно продумана. — Он опять помолчал. — Я просто хочу дождаться тех троих. Сейчас они вернутся, и я всех отпущу.
— О, не думаю, что ты их дождешься, — под общий смех произнес мистер Томпкинс. — Они уже давно занялись своими делами.
Вечером того же дня мистер Томпкинс вез доктора Виннипега в аэропорт.
— Что ж, — сказал он, когда они высадились из такси, — все было просто замечательно. Я узнал, что такое проекты-зомби и как уменьшать количество людей на собраниях. Уже много лет подряд я читаю ваши книги, но видеть, как вы работаете на месте, — совсем другое дело. И примите отдельную благодарность за решение проблемы с грозным руководителем. Вы приняли единственно правильное решение. Меня только немного смущает тот факт, что я сам до этого не додумался.
— Для меня работать с вами было настоящим удовольствием.
— Но скажите, почему Грэдиш был так зол на своих коллег? Почему он вдруг стал позволять себе кричать на них, ругать в присутствии других? Вы поняли, в чем причина такого поведения?
— О да. Это как раз совсем несложно определить. Я знал ответ еще до того, как встретился с ним.
Объявили приглашение на посадку. Мистер Томпкинс кивнул стюардессе и жестом попросил чуть-чугь подождать.
— Так что это было, доктор?
— Страх, Вебстер, — ответил Виннипег. — Бедняга был просто до смерти напуган. Он боялся не справиться с задачей, боялся подвести вас, подвести свою команду, свою страну, наконец.
— Так он злился, потому что был напуган?!
— Именно. Страх в нашем обществе почему-то нельзя демонстрировать. А вот злость можно. Но когда ты испытываешь сильную эмоциональную перегрузку, тебе просто необходимо выплеснуть свои чувства. Именно поэтому люди, испытывающие страх, чаще всего проявляют его вовне злостью и презрительным отношением к другим. Злость становится суррогатным воплощением страха. Конечно, в вопросах поведения детей, семейных проблем, ссор между друзьями и т. п. все не так просто, но когда речь идет о бизнесе, о поведении на работе — это правило срабатывает на сто процентов.
Проблемы социологии
Войти с помощью соц. сетей: