59
Узокователь
Если это сохранится навсегда, то я хочу сберечь запись о моем муже и детях. Взмал – лучший мужчина, о любви к которому женщина может только мечтать. Кмакра и Молинар – истинные самосветы моей жизни.Из ящика 12–15, рубин
Храм Шалаш, – сказала Фэн, взмахнув рукой, как только они вошли.
Далинару это место казалось очень похожим на прочие, которые она им показала: огромный зал с высоким потолком и массивными жаровнями. Здесь ревнители жгли тысячи охранных глифов для людей, которые умоляли Всемогущего о милосердии и помощи. Дым собирался под куполом, прежде чем просочиться наружу через дыры в крыше, как вода через решето.
«Сколько молитв мы сожгли, обращаясь к божеству, которого больше нет? – подумал Далинар с внезапной тревогой. – Или кто-то получает их вместо него?»
Далинар вежливо кивал, пока Фэн в подробностях рассказывала о древнем происхождении этого здания и перечисляла монархов, которых здесь короновали. Она объяснила значение замысловатых узоров на задней стене, а потом провела их вдоль боковых стен, чтобы рассмотреть барельефы. Он с сожалением увидел несколько статуй со сбитыми лицами. Как же буря добралась до них здесь?
Закончив, Фэн повела их обратно в Королевский округ, где ждали паланкины. Навани легонько пихнула Далинара локтем.
– Что? – тихо спросил он.
– Перестань хмуриться.
– Я не хмурюсь.
– Ты заскучал.
– Но ведь… не нахмурился.
Она подняла бровь.
– Шесть храмов? – спросил Далинар. – Город практически в руинах, а мы рассматриваем храмы.
Впереди Фэн и ее консорт забрались в паланкин. Пока что роль Кмакла в их экскурсии заключалась лишь в том, чтобы следовать за Фэн и – стоило ей произнести то, что он считал важным, – кивком указывать письмоводительницам, чтобы внесли это в официальные хроники.
Кмакл не носил меча. В Алеткаре это бы означало, что мужчина – по крайней мере, его ранга – является осколочником, но здесь все обстояло иначе. В королевстве Тайлена было всего пять клинков и три доспеха, которые принадлежали древним родам, поклявшимся защищать трон. А может, Фэн смогла бы взамен этой экскурсии устроить ему демонстрацию осколков?
– Хмуришься… – проговорила Навани.
– Они этого от меня ждут. – Далинар кивком указал на тайленских офицеров и письмоводительниц. Группа солдат, сдерживающая толпу, изучала Далинара с особым, пристальным вниманием. Возможно, истинная цель обзорной лекции заключалась в том, чтобы у этих светлоглазых появилась возможность его изучить.
В паланкине, который он разделил с Навани, пахло цветками камнепочек.
– Продвижение от храма к храму, – негромко объяснила Навани, когда их носильщики подняли паланкин, – представляет собой традицию города Тайлен. Посетив все десять, можно обозреть Королевский округ, и это не такой уж тонкий намек на воринское благочестие трона. В прошлом у них были проблемы с церковью.
– Сочувствую. Как полагаешь, если объясню, что я тоже еретик, она покончит с этой помпой?
Навани подалась вперед в маленьком паланкине и положила свободную руку ему на колено.
– Дорогой мой, если эти вещи тебя так утомляют, мы могли послать дипломата.
– Я и есть дипломат.
– Далинар…
– Навани, это теперь мой долг. Я обязан его выполнить. Каждый раз, когда я игнорировал его в прошлом, случалось что-нибудь ужасное. – Он взял ее руку в свои. – Я жалуюсь, потому что с тобой могу быть беспечным. Буду хмуриться как можно меньше. Обещаю.
Пока носильщики умело перемещали их вверх по какой-то лестнице, Далинар смотрел в окно паланкина. Верхняя часть города перенесла бурю достаточно хорошо, поскольку многие строения здесь были с толстыми каменными стенами. И все же некоторые треснули, кое-где провалилась крыша. Паланкин пронесли мимо постамента какой-то статуи – та сломалась на уровне лодыжек и, похоже, рухнула с выступа на Нижние округа.
«Этот город пострадал сильнее, чем любой, о котором мне присылали донесения, – подумал он. – Уникальная степень разрушений. Все дело в деревянных постройках и отсутствии заграждений, ослабляющих ветер? Или здесь кроется что-то еще?» В некоторых донесениях о Буре бурь говорилось, что она совсем не сопровождалась ветрами, только молниями. Другие, сбивая с толку, сообщали о том, что не было дождя, но с неба падали горящие угли. Буря бурь бывала очень разной.
– Наверное, знакомое занятие успокаивает Фэн, – тихо предположила Навани, когда носильщики опустили их во время следующей остановки. – Эта поездка – напоминание о днях, когда город еще не перенес такие ужасы.
Он кивнул. Думая об этом, было проще вытерпеть мысль об очередном храме.
Снаружи они увидели, как Фэн выбирается из собственного паланкина.
– Это храм Баттах, один из старейших в городе. Но, разумеется, главная здешняя достопримечательность – это Подобие Паралета, величественная статуя, которая… – Она осеклась, и Далинар проследил за ее взглядом до каменного ступенчатого основания ближайшей статуи. – А-а. Ну да.
– Давайте взглянем на храм, – попробовал сгладить ситуацию Далинар. – Вы сказали, он один из самых старых. А какие старше?
– Только храм Иши старше, – ответила королева. – Но мы не задержимся ни там, ни тут.
– Не задержимся? – переспросил Далинар, заметив, что над этой крышей не вьется дымок молитв. – Здание повреждено?
– Здание? Нет, не оно.
Из храма вышли два усталых ревнителя в одеяниях, покрытых красными пятнышками, и спустились по ступенькам. Далинар посмотрел на Фэн.
– Не возражаете, если я все равно зайду?
– Если хотите.
Пока Далинар поднимался по лестнице вместе с Навани, он ощутил запах, принесенный ветром. Пахло кровью, и это напомнило ему о битве. Наверху за порогом храма открылось знакомое зрелище. На мраморном полу лежали на простых соломенных тюфяках сотни раненых, и между ними тянулись вверх спрены боли – они напоминали руки из оранжевых сухожилий.
– Пришлось импровизировать, – объяснила Фэн, вслед за ним подойдя к дверям, – после того как обычные больницы переполнились.
– Так много? – ужаснулась Навани, прижав защищенную руку ко рту. – Разве нельзя кого-то из них послать на излечение домой, к семьям?
Страдания людей были красноречивее любого ответа. Некоторые ждали смерти: у них были внутренние кровотечения или неизлечимые инфекции – маленькие красные спрены гниения на коже явно свидетельствовали именно об этом. У других же не осталось дома, и вся семья собралась вокруг раненой матери, отца или ребенка.
Буря свидетельница… Далинару почти стало стыдно из-за того, как легко его люди переносили Бурю бурь. Князь развернулся и едва не врезался в Таравангиана, который появился на пороге словно призрак. Хрупкий, облаченный в мягкие одеяния престарелый монарх не скрывал слез, глядя на людей в храме.
– Пожалуйста! – взмолился он. – Пожалуйста! Мои лекари в Веденаре, через Клятвенные врата туда попасть легко. Позвольте мне их привести. Позвольте мне покончить с этим страданием.
Фэн сжала губы так, что они превратились в ниточку. Она согласилась встретиться, но это не делало ее частью предполагаемой коалиции Далинара. Но что королева могла сказать в ответ на такую мольбу?
– Мы высоко оценим вашу помощь.
Далинар спрятал улыбку. Она сделала уступку, позволив им включить Клятвенные врата. Теперь – еще одну. «Таравангиан, ты настоящий самосвет».
– Одолжите мне письмоводительницу и даль-перо, – попросил Таравангиан. – Я дам распоряжения моей Сияющей, и она немедленно приведет помощь.
Фэн дала необходимые указания, ее консорт кивнул, чтобы эти слова записали. Пока они шли назад к паланкинам, Таравангиан задержался на лестнице, глядя на город.
– Ваше величество? – окликнул Далинар.
– Светлорд, я как будто вижу свой город. – Он уперся дрожащей рукой в стену храма, чтобы не упасть. – Взгляд мой затуманивается, и я вижу Харбрант, уничтоженный войной. И я спрашиваю: «Что я должен сделать, чтобы их уберечь?»
– Мы их защитим. Даю тебе слово.
– Да… да, я верю тебе, Черный Шип. – Он тяжело вздохнул и как будто еще сильнее пал духом. – Наверное… наверное, я останусь здесь и дождусь своих лекарей. Пожалуйста, продолжайте.
Таравангиан сел на верхнюю ступеньку, а все остальные ушли. Возле паланкина Далинар повернулся и взглянул на старика, который сидел, сцепив руки перед собой, опустив голову в старческих пятнах, и было в его поведении что-то очень похожее на человека, преклонившего колени перед горящим глифом-молитвой.
Фэн подошла к Далинару. Ее белые завитые брови колыхались на ветру.
– Он куда сильнее, чем люди о нем думают, даже после несчастного случая. Я часто это утверждала. – Далинар кивнул, а Фэн продолжила свою мысль: – Но он ведет себя так, словно этот город – погребальная площадка. Это не наш случай. Мы отстроим Тайлен из камня. Мои инженеры собираются возвести стены на границе каждого округа. Мы снова встанем на ноги. Просто надо опередить бурю. На самом деле нас подкосила внезапная утрата рабочих рук. Наши паршуны…
– Мои войска могли бы весьма помочь в расчистке завалов, таскании камней и строительстве, – предложил Далинар. – Скажите всего одно слово, и у вас появится доступ к тысячам рук, которые хотят помочь.
Фэн промолчала, хотя Далинар услышал бормотание молодых солдат и прислужников, которые ждали возле паланкинов. Он задержал на них взгляд, уделив одному особое внимание. Голубоглазый юноша, высокий для тайленца, с бровями, зачесанными назад и накрахмаленными. Его аккуратная униформа была, разумеется, сшита в тайленском стиле, с коротким жакетом, который накрепко застегивался на пуговицы посредине верхней части груди.
«Должно быть, это ее сын», – подумал князь, изучая черты молодого человека. Согласно тайленской традиции, он был всего лишь одним из офицеров, а не наследником. Престол в этом королевстве не передавался по наследству.
Наследник или нет, этот юноша был важен. Он прошептал какую-то колкость, и остальные закивали, что-то бормоча и вперив в Далинара сердитые взгляды.
Навани легонько ткнула Далинара локтем в бок и вопросительно посмотрела на него.
«Позже», – беззвучно проговорил он, а потом повернулся к королеве Фэн:
– Значит, храм Иши также заполнен ранеными?
– Да. Возможно, мы его пропустим.
– Не возражаю против того, чтобы поглядеть на Нижние городские округа, – предложил Далинар. – Может быть, большой базар, о котором я наслышан?
Навани поморщилась, а Фэн напряглась.
– Он был… возле доков, верно? – спросил Далинар, взглянув на покрытую обломками равнину перед городом. Он-то считал, что базар располагался в Древнем округе, центральной части Тайлена. Видимо, стоило внимательнее изучить карты.
– Я распорядилась, чтобы во дворе Таленелата для нас приготовили прохладительные напитки, – объявила Фэн. – Это будет последняя остановка во время нашего тура. Может, отправимся туда прямо сейчас?
Далинар кивнул, и они снова погрузились в паланкины. Внутри он наклонился к Навани и тихо прошептал:
– Королева Фэн не обладает абсолютным авторитетом.
– Даже твой брат им не обладал.
– Но с тайленскими королями дело обстоит хуже. Ведь нового монарха выбирает совет торговцев и морских офицеров. У них огромное влияние в городе.
– Да. К чему ты клонишь?
– Это значит, что она не может согласиться на мои просьбы по собственной воле. Она никогда не согласится на военную помощь, пока влиятельные горожане считают, что я нацелен на захват власти. – Он нашел в ящичке на подлокотнике орехи и начал их грызть.
– У нас нет времени на затяжную политическую оттепель, – напомнила Навани и взмахом руки попросила, чтобы он поделился орехами. – Может, у Тешав найдется в городе родня, на которую можно положиться.
– Можно попробовать. Или… У меня назревает идея.
– Она предполагает драку?
Далинар кивнул. Навани вздохнула.
– Они ждут спектакля, – продолжил князь. – Хотят увидеть, как поступит Черный Шип. Королева Фэн… в видениях она была такой же. Не открылась, пока я не показал свое истинное лицо.
– Твое истинное лицо не обязано быть лицом убийцы.
– Постараюсь никого не убивать, – пообещал он. – Мне просто надо преподать им урок. Наглядный.
«Урок. Наглядный».
Слова застряли у Далинара в голове, и он неожиданно для самого себя принялся копаться в воспоминаниях, пробираясь к чему-то расплывчатому, неопределенному. Чему-то… связанному с Разломом и… с Садеасом?
Воспоминание ускользнуло. Потянувшись, он дернулся, словно от удара.
В той стороне… в той стороне ждала боль.
– Далинар? – позвала Навани. – Полагаю, есть вероятность, что ты прав. Возможно, то, что люди видят тебя вежливым и спокойным, на самом деле плохо для нашей миссии.
– Значит, надо больше хмуриться?
Она вздохнула:
– Да, хмурься больше.
Он ухмыльнулся.
– Или ухмыляйся, – прибавила Навани. – В твоем исполнении это бывает более тревожно.
Двор Таленелата представлял собой большую, вымощенную камнем площадь, посвященную Каменной Жиле, Вестнику солдат. К храму вела лестница, но у них не было шанса заглянуть внутрь: главный вход обрушился. Большая прямоугольная каменная плита, которая раньше венчала проход, теперь рухнула и застряла в проеме.
Снаружи стены покрывали красивые барельефы с изображениями Вестника Таленелата, который в одиночку противостоял волне Приносящих пустоту. К несчастью, они покрылись сотнями трещин. Большое темное пятно в верхней части стены указывало, куда попала странная молния, ударившая в здание во время Бури бурь.
Ни одному из других храмов не досталось так сильно. Как будто у Вражды была личная ненависть к этому конкретному Вестнику.
«Таленелат, – подумал Далинар. – Тот, кого бросили. Тот, кого я потерял…»
– Я должна заняться кое-какими делами, – сообщила Фэн. – Поскольку закупка продовольствия для города так серьезно нарушена, могу предложить лишь кое-что из запасов. Орехи и фрукты, кое-какая соленая рыба. Мы накрыли для вас стол, наслаждайтесь. Вернусь позже, и мы сможем все обсудить. Пока что вашими нуждами займутся мои прислужники.
– Благодарю, – ответил Далинар. Оба знали, что она специально заставит его ждать. Это не продлится долго – может, полчаса. Недостаточно для оскорбления, но в самый раз для напоминания о том, что, каким бы могущественным он ни был, главная здесь королева.
Пусть Далинар и хотел провести какое-то время с ее людьми, он испытал раздражение от этой игры. Фэн и консорт удалились, оставив бо́льшую часть свиты трапезничать в свое удовольствие.
Вместо этого Далинар решил затеять драку.
Сын Фэн сгодится. В самом деле, среди всех он выглядел наиболее критично настроенным. «Не хочу быть агрессором, – подумал Далинар, выбирая место поближе к молодому человеку. – И надо притвориться, что я не догадался, кто он такой».
– Храмы были хороши, – сказала Навани, присоединяясь к нему. – Но они тебе не понравились, верно? Ты хотел увидеть что-то более связанное с военным делом.
Отличное начало.
– Ты права, – согласился он. – Эй, вы, капитан. Я сюда явился не для пустых развлечений. Покажите мне городскую стену. Вот что на самом деле интересно.
– Вы шутите?! – воскликнул сын королевы Фэн на алетийском с тайленским акцентом, без пауз между словами.
– Ничуть. А что такое? Ваши войска в столь плохом состоянии, что вам стыдно мне их показывать?
– Не позволю вражескому генералу проверять нашу оборону.
– Я тебе не враг, сынок.
– Я тебе не сын, тиран.
Далинар напустил на себя демонстративно смиренный вид.
– Вы наблюдали за мной все это время, солдат, и произносили слова, которые я предпочел не услышать. Но вы близки к той границе моего терпения.
Молодой человек замер, выказав некую степень сдержанности. Он взвесил то, во что ввязался, и решил – риск стоит награды. Унизить Черного Шипа здесь и сейчас – и, возможно, спасти город. По крайней мере, так он это видел.
– Я сожалею лишь о том, – отрывисто бросил юноша, – что мой голос не был достаточно громким, чтобы ты услышал оскорбления, деспот.
Далинар громко вздохнул, после чего начал расстегивать свою форменную куртку и остался в облегающей сорочке.
– Никаких осколков, – предупредил молодой человек. – Мечи.
– Как пожелаешь.
У сына королевы Фэн не было осколков, хотя он мог бы одолжить их, если бы Далинар настаивал. Но все равно мечи были для Далинара предпочтительней.
Юноша скрыл нервозность, потребовав, чтобы один из прислужников камнем нарисовал на земле круг. Охранники Риала и Далинара приблизились, позади них взволнованно трепетали спрены предвкушения. Далинар махнул, веля им удалиться.
– Не причини ему вреда, – прошептала Навани. Поколебавшись, прибавила: – Но и не проиграй.
– Не причиню. – Далинар вручил ей куртку. – Но не могу обещать, что не проиграю.
Навани не понимала – ну разумеется, как она могла понять! Нельзя просто избить парня. Это бы лишь убедило остальных в том, что князь Холин способен прибегнуть к угрозам, чтобы добиться своего.
Он вошел в ринг и измерил его, чтобы запомнить, сколько шагов можно сделать, прежде чем его вытолкнут наружу.
– Я предложил мечи, – проговорил юноша с оружием в руке. – Где ваш меч?
– Будем чередовать преимущество, три минуты, – ответил Далинар. – До первой крови. Можете начинать.
Молодой человек застыл. Чередование преимущества. У него было три минуты с оружием против невооруженного Далинара. Если князь продержится, не позволив себя задеть или вытолкнуть с ринга, они с противником поменяются ролями. Далинар с мечом, юноша – без оружия.
Этот нелепый дисбаланс обычно применяли во время учебных боев, чтобы бойцы набирались опыта для ситуаций, когда они могут оказаться безоружными перед лицом вооруженного врага. И в таких боях никогда не использовалось настоящее оружие.
– Я… – проговорил юноша. – Я возьму нож.
– Нет нужды. Меч вполне годится.
Юноша изумленно уставился на Далинара. Песни и предания повествовали о героях, которые без оружия сражались со множеством вооруженных противников, но на самом деле битва с вооруженным врагом пустыми руками невероятно трудна.
Сын королевы Фэн пожал плечами.
– Как бы мне ни хотелось прослыть человеком, который побил Черного Шипа в честном бою, – сказал он, – соглашусь на несправедливые условия. Но пусть твои люди дадут клятву, что, если дело обернется не в твою пользу, меня не назовут убийцей. Ты сам выдвинул эти условия.
– Да будет так, – подтвердил Далинар и посмотрела на Риала и остальных, которые отдали честь и произнесли нужные слова.
Тайленская письмоводительница встала рядом с рингом, чтобы засвидетельствовать бой. Как только она закончила обратный отсчет, юноша немедленно ринулся на Далинара, замахиваясь с грозным видом. Замечательно. Согласившись на такой поединок, не стоит медлить.
Далинар увернулся, потом принял бойцовскую стойку, хотя и не собирался подбираться ближе, чтобы попробовать захват. Пока письмоводительница отсчитывала время, Далинар продолжал увертываться от атак, зависая вдоль границы ринга и стараясь ее не переступать.
Сын Фэн, несмотря на свою агрессивность, был от природы наделен осмотрительностью. Вероятно, юноша мог вытолкнуть Далинара с ринга, но вместо этого предпочел снова и снова испытывать противника. Он опять атаковал, и Далинар с трудом ускользнул от мелькнувшего меча.
Юноша даже расстроился. Возможно, будь небо затянуто тучами, он бы увидел, что Далинар слабо светится.
Когда обратный отсчет приближался к концу, он стал менее осмотрительным. Тайленец знал, что надвигается. Три минуты в одиночку на ринге, без оружия, против Черного Шипа. Его атаки сделались более решительными, а потом и вовсе отчаянными.
«Ладно, – подумал Далинар. – Момент настал…»
Обратный отсчет достиг десяти. Молодой человек ринулся на него, вложив в последнюю атаку все силы.
Далинар выпрямился, расслабился и раскинул руки в стороны, чтобы зрители увидели: он намеренно не уклоняется. Потом он сделал шаг навстречу противнику.
Меч вошел ему прямо в грудь, слева от сердца. От удара и боли Далинар охнул, но сумел принять меч так, что тот не задел позвоночник.
Одно легкое наполнилось кровью, и буресвет хлынул его исцелять. Юноша глядел потрясенно, как будто – несмотря ни на что – не собирался и не ожидал, что нанесет такой решающий удар.
Боль стихла. Далинар закашлялся, сплюнул кровь и, схватив юношу за запястье, воткнул меч глубже в собственную грудную клетку.
Молодой человек выпустил рукоять и попятился, вытаращив глаза.
– Это был хороший выпад, – сказал Далинар бесцветным, сбивчивым голосом. – Я видел, как ты забеспокоился в конце; у кого-то другого это могло бы сказаться на технике.
Сын королевы упал на колени, не отрывая глаз от Далинара, который шагнул ближе и навис над ним. Кровь сочилась вокруг раны, пятная сорочку, пока буресвет не исцелил наружные порезы. Далинар втянул столько, что светился даже днем.
Во дворце стало тихо. Письмоводительницы потрясенно зажимали руками рот. Солдаты схватились за мечи, и спрены потрясения – желтые треугольники – разбивались вокруг них.
Далинар встретился взглядом с Навани, которая стояла скрестив руки. Она ответила лукавой улыбкой.
Он взял меч за рукоять и вытащил из груди. Буресвет хлынул в рану.
Стоило отдать должное юноше: он встал и пробормотал, заикаясь:
– Черный Шип, твоя очередь. Я готов.
– Нет, ты пустил мне кровь.
– Ты это позволил.
Далинар снял сорочку и бросил юноше:
– Отдай твою рубашку, и мы квиты.
Юноша поймал окровавленную сорочку и растерянно уставился на Далинара.
– Сынок, не нужна мне твоя жизнь, – объяснил тот. – Ни город твой, ни королевство мне не нужны. Если бы я хотел завоевать Тайлену, вы бы увидели улыбку и услышали обещания мира. Уж это вы должны понимать, судя по моей репутации.
Он повернулся к наблюдающим офицерам, светлоглазым и письмоводительницам. Далинар добился своей цели. Они глядели на него с трепетом и испугом. Эти люди были в его руках.
И тут Далинар с изумлением осознал внезапное резкое недовольство. По какой-то причине эти испуганные лица ударили его сильнее, чем меч.
Рассерженный и пристыженный – сам не понимая отчего, – он повернулся и пошел прочь, вверх по ступенькам, ведущим со двора к храму на возвышенности. Когда Навани двинулась следом, чтобы поговорить с ним, князь взмахом руки велел ей оставаться на месте.
Один. Он должен немного побыть один. Далинар поднялся к храму, потом повернулся и сел на ступеньку, прислонившись к каменной плите, которая загородила дверной проем. Буреотец рокотал где-то на задворках его разума. А за этим рокотом пряталось…
Разочарование. Чего он только что добился? Сказал, что не желает завоевывать этот народ, но какую историю поведали его поступки? «Я сильнее вас, – кричали они. – Мне нет нужды с вами сражаться. Я могу вас сокрушить, не утруждаясь».
Неужели это должны были чувствовать люди, в чей город явились Сияющие?
Внутренности Далинара скрутил спазм тошноты. За свою жизнь он десятки раз выполнял такие трюки – завербовал Телеба, когда был юнцом, заставил Элокара поверить, что не пытается его убить, и совсем недавно вынудил Кадаша сразиться в тренировочном зале.
Внизу вокруг сына Фэн собрались люди и оживленно галдели. Юноша потирал грудь, как будто это его проткнули насквозь.
На задворках разума Далинар услышал все тот же настойчивый голос. Голос, который звучал с самого первого видения.
Объедини их.
– Я пытаюсь, – прошептал Далинар.
Почему у него не получается убеждать людей мирным путем? Почему его не слушают, пока он не изобьет кого-то до крови или, наоборот, не шокирует их собственными ранами?
Князь вздохнул, откинулся и опустил затылок на камни разрушенного храма.
Объедини нас. Пожалуйста.
Это был… другой голос. Сотня перекрывающихся голосов молила об одном и том же, и звучали они так тихо, что он едва мог их расслышать. Далинар закрыл глаза, пытаясь уловить их источник.
Камни? Да, он ощутил, что осколки камней… испытывают боль. Далинар вздрогнул. Он слышал спрена самого храма! Эти стены существовали как единое целое на протяжении веков. Теперь кускам – потрескавшимся, разрушенным – было больно. Они все еще видели себя красивым набором барельефов, а не изуродованным фасадом, вокруг которого разбросаны разбитые камни. Они жаждали снова сделаться единой неиспорченной сущностью.
Спрен храма плакал сотней голосов – так на поле боя солдаты оплакивают свои искалеченные тела.
Буря… Неужели все, что приходит мне на ум, должно быть связано с разрушением? Со смертью, израненными телами, дымом в воздухе и кровью на камнях?
Тепло внутри его говорило, что это не так.
Он встал и повернулся, полный буресвета, схватил упавшую плиту, перегородившую проем. Напрягся, поднимая ее до тех пор, пока не смог на корточках проскользнуть вниз и подставить плечи.
Далинар вдохнул и направил всю силу вверх. Камни заскрежетали, когда он поднял плиту, открывая проем. Едва она оказалась достаточно высоко, князь разместил руки прямо над головой. С последним толчком, вскрикнув, подбросил плиту вверх изо всех сил. Буресвет ярился внутри, кости выворачивались из суставов – и тут же исцелялись, – пока он медленно возвращал камень на положенное место над входом.
Он чувствовал, как храм умоляет не останавливаться. Спрен отчаянно желал снова стать целым. Далинар втянул больше буресвета – столько, сколько мог удержать, – осушив все самосветы, какие были при нем.
По лицу князя струился пот, пока он поднимал плиту достаточно высоко, чтобы она заняла свое место и рисунок казался правильным. Сила хлынула сквозь его руки и рассеялась в камне.
Резные орнаменты начали соединяться.
Каменная перемычка в его руках приподнялась и встала на место. Свет заполнил трещины, и они затянулись, а вокруг головы мужчины вспыхнули спрены славы.
Когда свечение померкло, передняя стена величественного храма – включая дверной проем и потрескавшиеся барельефы – оказалась восстановленной. Далинар стоял перед ней без рубашки, покрытый потом, и чувствовал себя на двадцать лет моложе.
Хотя нет – человек, которым он был двадцать лет назад, такое бы не осилил.
«Узокователь».
Кто-то коснулся его руки; нежные пальцы Навани.
– Далинар… что ты сделал?
– Я прислушался.
Сила годилась не только для разрушения. «Мы не обращали на это внимания. Мы не замечали ответы прямо перед собственным носом».
Князь Холин бросил взгляд через плечо на толпу, которая взбиралась по лестнице, скапливаясь вокруг него.
– Ты, – обратился он к письмоводительнице. – Ты писала в Уритиру и просила прислать лекарей Таравангиана?
– Д-да, светлорд.
– Напиши снова. Пусть пришлют моего сына Ренарина.
Королева Фэн нашла его во внутреннем дворе храма Баттах – того, где находилась большая разбитая статуя. Ее сын – теперь он носил окровавленную рубашку Далинара, повязав вокруг талии, словно кушак, – возглавлял отряд людей с веревками. Они только что соединили сломанные бедра изваяния; Далинар, осушив взятые у кого-то сферы, соединял расколотые камни.
– Кажется, я нашел левую руку! – крикнул кто-то снизу, куда рухнула основная часть скульптуры, провалившись сквозь крышу особняка.
Далинаровский отряд солдат и светлоглазых с радостными воплями ринулся вниз по ступенькам.
– Не думала, что застану Черного Шипа без рубашки, – заявила королева Фэн, – и… играющим в творца!
– Я могу исправлять только неодушевленные вещи, – объяснил Далинар, вытирая руки о тряпку, привязанную к поясу. Он был измучен. Ему никогда раньше не доводилось использовать такое количество буресвета, и это оказалось довольно изматывающе. – Мой сын занят более важным делом.
Из храма наверху вышла маленькая семья. Судя по неуверенным шагам отца, которого поддерживали сыновья, во время недавней бури он сломал ногу или обе. Дородный мужчина жестом попросил юношей отойти, сделал несколько робких шажков, а потом, широко распахнув глаза, подпрыгнул.
Далинар знал это ощущение: длящийся эффект буресвета.
– Я должен был сообразить раньше – мне следовало послать за младшим сыном в тот же момент, когда я увидел тех раненых. Я дурак. – Далинар покачал головой. – Ренарин обладает способностью исцелять. Он в этом деле новичок, как и я в своем, и лучше всего у сына получается исцелять тех, кто был ранен недавно. Интересно, похоже ли это на то, что делаю я? Когда душа привыкает к ране, ее куда сложнее залечить.
Единственный спрен благоговения появился рядом с Фэн, когда семья приблизилась, поклонилась и что-то сказала на тайленском. Отец при этом улыбался как дурачок. На миг Далинару показалось, что он вот-вот поймет их речи. Словно какая-то его часть тянулась к этому человеку, желая создать узы. Любопытное ощущение, пусть Далинар и не знал, как его истолковать.
Когда они ушли, он повернулся к королеве.
– Не знаю, сколько продержится Ренарин и как много ран достаточно свежи, чтобы он смог их исцелить. Но мы могли бы этим заниматься и дальше.
Внизу раздавались возгласы: каменную руку доставали из особняка через окно.
– Я заметила, ты околдовал и Кдралка.
– Он славный малый.
– Сын был решительно настроен на то, чтобы как-то вызвать тебя на дуэль. Я слышала, ты дал ему такую возможность. Пройдешься по всему городу, очаровывая всех по очереди, верно?
– Надеюсь, нет. Подобное мероприятие заняло бы много времени.
Молодой человек сбежал по лестнице, ведущей из храма, держа в руках ребенка с волосами, падающими на лицо. Дитя, невзирая на рваную и испачканную в пыли одежду, широко улыбалось. Юноша поклонился королеве и поблагодарил Далинара на ломаном алетийском. Ренарин всем сообщал, что исцеления – его заслуга.
Фэн с непроницаемым выражением лица проследила за тем, как они уходили.
– Фэн, мне нужна твоя помощь, – прошептал Далинар.
– Мне трудно поверить, что тебе что-то нужно, учитывая сегодняшние достижения.
– Осколочники не могут выстоять сами.
Она уставилась на него, хмурясь.
– Прости. Военная максима. Я… ох, ладно. Фэн, у меня есть Сияющие, да, – но какими бы могущественными они ни были, им не выиграть эту войну. Более того, я чувствую, что что-то упускаю, но не могу понять что. Вот почему мне нужна ты. Я мыслю как алети, и большинство моих советников тоже. Мы обсуждаем войну, конфликт, но не замечаем важные факты. Когда я только узнал о силе Ренарина, мне пришло в голову только, что можно исцелять людей на поле боя и продолжать сражение. Ты мне нужна; и азирцы тоже нужны. Мне необходима коалиция правителей, которые видят то, чего я не вижу, потому что мы столкнулись с противником, чей образ мыслей не похож на привычный. – Он склонил голову перед нею. – Прошу тебя, Фэн. Присоединяйся ко мне.
– Я уже открыла врата и веду переговоры с советниками по поводу оказания помощи в твоей войне. Разве ты не этого хотел?
– Вовсе нет. Мне нужно, чтобы ты по-настоящему присоединилась ко мне.
– В каком смысле?
– В таком, что «моя» война должна стать «нашей».
– Ты настойчив. – Она перевела дух и продолжила, не давая ему возразить: – Полагаю, это именно то, что нам нужно прямо сейчас. Ладно, Черный Шип. Ты, я, Таравангиан. Первая по-настоящему объединенная воринская коалиция, какую видел мир со времен Иерократии. К несчастью, двое из нас возглавляют разрушенные королевства.
– Трое, – со вздохом уточнил князь. – Холинар осажден врагом. Я послал помощь, но пока что Алеткар – оккупированное королевство.
– Чудно. Что ж, полагаю, я сумею убедить городские фракции впустить твои войска, чтобы они нам помогли. Если с этим все пройдет хорошо, напишу Верховному Азира. Может, будет какой-нибудь толк.
– Уверен, что будет. Теперь, когда ты согласилась присоединиться, нашей важнейшей целью стали азирские Клятвенные врата.
– Ну, с этим все будет непросто, – заметила Фэн. – Азирцы отнюдь не в таком отчаянном положении, как я, – и они не воринцы. Местные, включая меня, покоряются хорошему толчку от решительного монарха. Сила и пыл – воринский путь. Но подобная тактика лишь заставит азирцев окопаться и дать еще более сильный отпор.
Он потер подбородок:
– Совет есть?
– Не думаю, что это тебе понравится.
– А ты попробуй, – предложил Далинар. – Я начинаю осознавать, что мой обычный способ ведения дел имеет серьезные ограничения.
Назад: 58 Тяготы
Дальше: 60 Ветра и клятвы
